Белая Ночь

Сережа едва его не обнял, стоило им слезть с мотоцикла, а Игорю снять шлем и повесить его на руль. Не как любимого человека даже, а как родного. Полностью незнакомое ему чувство. Где-то прямо в этом городе могли быть родные ему по крови люди, к которым он не чувствовал ровным счетом ничего, не задумывался об их существовании вовсе, со времен раннего детства. Сергей влюблялся, бывало сильно влюблялся. То, что он чувствовал в эту минуту, когда снова увидел лицо этого человека, не чужого ему как никто другой, не шло ни в какое сравнение со всем, что он переживал сердцем прежде. То, что они были сейчас так близко друг к другу и вокруг не было ни одного соглядатая, то, что можно было больше не опасаться ничего, так же было сродни некоему счастливому потрясению. Шок бывает от ужаса, Сережа это по себе знал, но шок от радости… Оказывается, бывает и такое. - Ты так смотришь, как будто ожидал, что под шлемом окажется моя вечная кепка и теперь никак не можешь прийти в себя. – пошутил Игорь, понял, что неудачно, и поспешил исправить оплошность. – Должен признать, что ты был во многом прав – раз уж выпускают даже таких, как ты, значит совсем на Руси жить нехорошо. - Не все так плохо – президент Соединенных Штатов солгал под присягой, и можно подумать ему за это хотя бы штраф выписали. Посадить миллиардера дело не менее гиблое. - Сереж, я не то хотел… - Я понял… - уставился Разумовский под ноги. Они так душевно сблизились за те краткие мгновения, которые могли проводить вместе, чуть ли не на горящей под ногами земле, однако все пошло прахом, стоило жизни войти в более привычную колею, расставляя все по своим местам, с которых, похоже, уже никуда не сдвинешься. Шах и мат. Сказать или нет, что после того, как от него во «Вместе» отписалась куча народа, три раза по столько наоборот подписалось? Куда на глазах пропало все то неимоверное счастье, что он испытывал меньше какой-то несчастной минуты назад? Но он правда все понимал. Понимал, что Игорь не хотел задеть его и причинить обиды. Отчего менее обидно не становилось. - Закурим? – выхватил Гром пачку сигарет из кармана черной кожаной куртки, ругаясь про себя последними матерными словами - насколько все пошло не так, по сравнению с тем, как он об этом думал. Чего он не предполагал вовсе, что Разумовский чуть не упадет, увидев у него в руках обыкновенный «Винстон». - Я не курю. - Я бросил, вообще-то. Ты как, в норме? Я не имею в виду… - Я не понимаю… - облизнул Сергей вмиг пересохшие губы. - Я сам не фига не понимаю. – вздохнул Игорь, машинально поправил пальцем повыше со лба отсутствующую сейчас кепку, и незабываемым, как езда на велике, движением сорвал с пачки верхнюю часть обертки. – Почему-то пришло в голову, что это отличная мысль. Отметить таким образом нашу встречу, вроде как «сигарой победы». - Когда пришло? - В смысле? - Почему ты решил, что я курю? – на всякий случай перефразировал Сергей. Который не то, чтобы вообще никогда не курил, но начал и бросил так рано, что об этом даже говорить не стоило. Если бы не то, что ему приснилось. - Забавно… - начал Игорь вытаскивать сигарету и остановился на полдороги, - Ты сейчас так сказал, что мне реально вспомнилось, когда впервые об этом подумалось. Денек был тот еще, запоминающийся, я потом чуть в такое не уверовал, с чем к тебе по соседству без разговоров подселяют. День летнего солнцестояния, кстати. Нарочно погуглил, что за день такой и не связано ли с этим что-нибудь эдакое. - День, когда к светлому времени суток начинает незаметно прибавляться темень, до зимнего солнцестояния, после чего на землю постепенно все больше возвращается свет. – Сережа поймал себя на том, что говорит почти нараспев, в такой его вогнало ступор услышанное. Тот самый день! То есть ночь. Не имеет значения! - Он самый. – кивнул Игорь, незаметно покосившись на уже как-то совсем странно себя ведущего Разумовского. Что последний раз для его черепушки закончилось не самым лучшим образом. И не много ли тот вопросов задает? Так, стоп, отставить. Паранойи только к шизофрении не хватало, два сапога – пара. Как из-под земли вдруг вырос какой-то бомж, стрелок закурить. Гром отдал ему всю пачку и того как ветром сдуло. Очень кстати, а то правда как из-под земли выполз, где провел неделю. - Ты что-то интересное начал рассказывать. – бледно улыбнулся Сережа, встряхивая головой, отчего рыжее золото его волос так блеснуло в живом солнечном свете, что Игорь невольно залюбовался. - Не знаю, слышал ли ты об этом, там не рискнул спросить, мало ли что-как. Дежурный санитар клялся и божился, что вместо тебя тем утром увидел ворох черных перьев. Лишь сперва, разумеется, игра света-тени, все такое. Я случайно услышал, мимоходом, так вот, держись. Проснувшись, где-то в это же время, я увидел у своей кровати перья белого цвета, так же ясно, как вижу сейчас тебя. Подумал, подушка порвалась. Отвернулся всего на секунду – нет перьев! Пока санитарские байки не услышал, был уверен, что почудилось со сна. Короче, вот. Сам не знаю, чем мне это все так запало, мелочь ведь, в общем, ерунда. Я думать об этом давно позабыл, это ты сейчас напомнил случайно – мне тогда мысль эта, про покурить с тобой на пару, и втемяшилась отчего-то. Сережка, ты это, сядь-ка лучше давай. Сережа, в полуобморочном состоянии, присел сбоку на «харлей», опершись ладонями в колени и низко опустив голову, пряча от Игоря лицо за занавесом упавших на него растрепанных волос. Так не бывает… Не бывает так! Это что-то другое, не то, о чем он подумал. А о чем он думал вообще?.. О том, как ему хочется поцеловать Игоря, уже так давно… - Тебе плохо, что ли? Скажи, как есть! Сережка? Эй? Игорь присел перед ним на корточки, бережно взял его руки в свои, и попытался поймать взгляд, пытливо заглядывая в глаза снизу вверх. Где-то он это уже видел… Не мог он такого видеть и не видел никогда. И тот другой он, соответственно, видеть не мог, чтобы скопировать, когда тот другой все дразнил его их общими желаниями… Как тепло стало от прикосновения любимых рук, какими они были обжигающе-горячими, как близко к нему было сейчас лицо Игоря! Как отчаянно он обо всем этом мечтал! Сережа Разумовский снова словно пропустил переходный от одного к другому момент. В следующий он уже неистово целовал Игоря, порывисто к нему склонившись, обхватив одной рукой затылок, а другой с силой вцепившись в куртку, дернув на себя. Ни о чем не думая. Ни о чем не сожалея, ничего не боясь и ни в чем не раскаиваясь. Они целовались так долго, что казалось, солнце успело зайти и встать над горизонтом заново. - Ты видел тот же сон, что и я, - ошарашено выдохнул Игорь, которого потрясло вовсе не то, что он целуется с Сергеем, а должно было бы. Но с чего бы, если они целовались раньше, и не только целовались, между прочим, чего не было никогда в жизни, однако было на самом деле, а не в каком-то там сновидении! Мозг сухо внушал другое, все, какие есть, чувства во весь голос кричали совершенно противоположное. - Я люблю тебя. – сразу сказал Сережа самое главное, как если бы испугался безвозвратно опоздать. - Только хотел сказать! - Повторим? - Спрашиваешь? *** Вся эта поразительная мистичность была чертовски увлекательна, но не шла ни в какое сравнение с тем, чтобы обнимать и целовать друг друга, стопроцентно взаправду. Какая разница, что это было? Значение имеет только то, что еще будет. То, что ты можешь быть с тем, кого любишь всем полностью отданным ему сердцем. Здесь и сейчас.