Доктор Уэйн

      Брюс огляделся по сторонам. Его не было здесь четыре года и младший из братьев Уэйнов думал, что вернувшись, не узнает поместья. Но все было по прежнему. Лесная роща, покрытая бетоном дорога к главному входу и свежий газон, так и просящий, чтобы на нем повалялись. А над всем этим возвышался родовой особняк Уэйнов, во всем своем готичном великолепии. — Вы рады вернуться домой, хозяин Брюс? — услышал он голос Альфреда, прилетевшего за ним в Тибет. Дворецкий хоть и был немолод, но находился в отличной физической форме и без труда тащил его дорожную сумку. — Да, Альфред. Даже и не думал, что буду скучать по этому дому, — ответил он, бросив взгляд на крыльцо. В эту минуту дверь раскрылась и на пороге появилась фигура человека. — Брюс! С возвращением! — воскликнул брат который… Брюс не поверил своим глазам. Пускай и не уверенно, с тростью, но его брат шел к нему на своих ногах. — Чарли, — подойдя к нему, Брюс обнял брата, чувствуя, как Чарли так же крепко прижал его к себе. — Ха-ха! Смотри-ка, как ты вымахал! — чуть отстранившись, окинул его взглядом брат и хлопнул по плечу, — хорошо, что ты вернулся. У нас куча работы! — Что, никак без меня не справитесь? — шутливо спросил Брюс, на что Чарли тоже шутливо ответил. — Конечно! Это ты, красавчик, у нас пошел в Кейнов. А я вот слишком Уэйн! С твоей то смазливой мордашкой, мы всех перетянем на нашу сторону, — ухмыльнулся Чарльз. Брат действительно пошел в отца. Если Брюс был хоть и высоким, но более массивным, то Чарльз был выше его на два-три сантиметра. Тем временем, Чарли перешел на серьезный тон, — если бы ты не вернулся сам, я бы тебя выдернул. Ситуация хуже, чем ты можешь себе представить, — сказал Чарльз и, тепло улыбнувшись, сказал, — ладно, пойдем внутрь. Повар обещал сегодня что-то особенное. — Пошли. Чарли, а как ты… - не смог сформулировать вопрос Брюс, но Чарльз его понял. — К сожалению, это лишь экзоскелет, к тому же очень неудобный. Я по прежнему большую часть времени провожу на коляске. Но сама возможность пройтись на своих двоих просто замечательна, — ответил он и, обернувшись к дворецкому, сказал, — Альфред, ничего не случится, если ты сегодня не будешь с нами нянчиться. Возьми выходной, — на что Альфред, иронично вздохнув, сказал. — Если я, войдя в вашу комнату, не найду грязных тарелок, хозяин Чарльз, то так и быть, сегодня я не буду вас «нянчить». — Эээээ, да. Уел, — признал свое поражение Чарльз и, хмыкнув, вошел в дом. — Через полчаса ужин. Распаковывай свои вещи и спускайся, мне не терпится услышать историю, полную загадок и приключений, — сказал брат и направился к его гостиной. Брюс был немного удивлен поведением брата. С тех пор как убили родителей он еще никогда не видел Чарли таким радостным. Все-таки хорошо, когда тебя кто-то ждет. И искренне радуются, когда возвращаешься домой.       Спустившись к ужину, он заметил, что брат, как и обычно, сидит посередине стола, принципиально не занимая место в его главе. К тому же, он видимо снял экзоскелет, потому что вновь сидел на своей коляске. — Садись, Брюс. У нас сегодня насыщенное мясное меню. Суп, стейк, салат и десерт, — описал он их предстоящую трапезу, на что Брюс, присаживаясь напротив брата, ехидно поинтересовался. — Как ты с таким-то меню не превратился в Кинг-Пина из комиксов про Человека-паука? — Все благодаря восстановительной гимнастике и постоянной ходьбе с помощью экзоскелета. Дома я передвигаюсь на коляске, но вне поместья, я хожу в экзоскелете, — вполне серьезно ответил Чарльз, — ты даже не представляешь, насколько это… сложно, — сказал Чарльз, словно подразумевая нечто иное под словом «сложно». — Но… тогда зачем… — Зачем я хожу? — закончил он за Брюса и, получив кивок, продолжил, — репутация, брат. Гребанная репутация. Когда ты инвалид, никто не хочет иметь с тобой серьезных дел. Ты не представляешь, как мне надоели эти сочувственные улыбки конкурентов и коллег, за которыми скрывается слабо прикрытое презрение к неудачнику. Раньше я этого не видел, но последние два года… эх… впрочем, не буду тебя грузить. У нас впереди изумительный ужин и не стоит портить его моими проблемами, — сказал он и когда в комнату вошел Альфред, в уже наглаженном фраке, с подносами, воскликнул, — вот и он. Спасибо, Альфред. — Приятного аппетита, Хозяин Чарльз. Хозяин Брюс, — кивнул дворецкий и удалился, оставив братьев одних. — Ну так как? Как прошли твои скитания? Признаться, мы с Альфредом не находили себе места последние полгода, — сказал он, приступив к супу. — Ага, особенно когда за тобой идут агенты СБ Уэйн Энтерпрайзес, — хмыкнул Брюс, на что Чарльз серьезно ответил. — А ты что, думал, мы тебя оставим без прикрытия? Не будь ребенком, брат. Как ты себе это представляешь? — спросил он и, сделав глоток супа, продолжил, — зато последние полгода тебя никто не беспокоил, так что… — и, сделав приглашающий жест, вернулся к супу. И Брюс начал говорить. Медленно и обстоятельно, прерываемый вопросами брата и продолжая трапезу, он рассказывал о встрече с Анри Дюкардом в китайской тюрьме, о Лиге Теней и о тех тренировках, что он прошел. О том, что нынешнее положение в Готэме в том числе и их заслуга. И о том, что ему удалось сжечь храм Лиги, из-за чего погибло много ее членов и о своих дальнейших действиях. В этот момент он нахмурился, что не ускользнуло от взгляда брата. — Брюс, знаешь, что я понял за эти годы. Иногда нам необходимо принимать тяжелые решения. И в данном случае, других вариантов решения проблемы я не вижу. Уже то, что не все члены лиги погибли — опасно. А этот Анри Дюкард? Ты уверен, что он был простым членом лиги, а не каким-то «офицером» или вовсе, заместителем этого… Ра’с аль Гула. Хм, ну и имечко. На Аль-Муалима чем-то смахивает, — пробормотал последнее Чарли, приступая к стейку. — Я не палач и не стану им, — сказал Брюс фразу, сказанную им когда-то Ра’с аль Гулу. — Я вижу. Это ведь не просто принцип, да? — спросил он, не отрываясь от стейка, чем удивил Брюса. — Нет… не только, — медленно проговорил Брюс, всматриваясь в лицо брата, — но… как ты понял? — Ох, Брюс. За тобой ведь не только следили. У меня в сейфе лежат пять папок с результатами наблюдения. Очень интересными результатами, — сказал он, оставив столовые приборы и оперевшись о стол локтями, — ты знаешь, как называлась моя дипломная работа? — спросил он, на что Брюс покачал головой. К своему стыду он не интересовался учебой брата и мало знал о его дипломной. Тем более, что она была защищена через месяц после его отъезда, — ПТСР у детей, переживших насилие, — сказал он, вызвав удивление у Брюса, — да, Брюс. Я описал и исследовал наш с тобой случай. Без имен, конечно. Провел сравнение. Перелопатил кучу статистики, — вздохнул он, — так вот. Во всех драках и конфликтах, в которые зафиксировали агенты, ты, по какой-то причине избегал фатальных ударов. Зная твой уровень подготовки, я не удивился бы, что ты с одного удара убивал нападавших. Но нет. Каждый зафиксированный раз, ты ломал кости, бил по чакрам, толкал в сторону, но не наносил фатальных ударов, которые ты точно знаешь. То же самое и здесь. Тебе ведь претит сама идея убийств, не так ли? — спросил он, но Брюс не ответил. Он был слишком поражен наблюдательностью брата, — видимо, твое молчание, означает «да». Так вот, пережившие ПТСР люди стараются избегать любого напоминания случившейся с ними беды. Несмотря на то, что ты побывал в самых разных местах, где смерть — это норма, ты никогда не убивал. И даже погибших в пожаре людей, что ответственны за ситуацию в Готэме, а значит, косвенно, и в смерти родителей, все равно жалеешь. Я не ошибусь, если предположу, что и пистолетом ты не пользовался, я прав? — спросил он Брюса, на что тот кивнул. — Да, прав, — у него был Кольт 1911, положенный ему предусмотрительным Альфредом, но Брюс даже не брал его в руки. Даже в самых тяжелых ситуациях, он избегал оружия, применяя нелетальные средства, — мне… тяжело, Чарли. Каждый раз, как я беру в руки оружие, передо мной возникает фигура с револьвером, — решил он поделиться с братом, после чего отпил столового вина, что было налито им в бокалы предусмотрительным Альфредом. — И как же ты собираешься, с такой-то фобией, заниматься «чисткой»? — спросил его Чарльз. — Я не буду убивать. Но у меня достаточно навыков, чтобы вырубить и сдать полиции за раз хоть десяток уголовников, — уверенно сказал Брюс, вернувшись к своему стейку. — В этом-то я не сомневаюсь, — сказал Чарльз, отпив столового вина, — а что если этого будет мало? Что если это будет некто больше, чем простой уголовник? — спросил он его. Брюс понимал, о чем он. Маньяки, которые даже в тюрьме опасны. Главы преступных семей. А ведь были еще в истории Готэма и такие личности, что были не просто бандитами или рядовыми убийцами, а самыми настоящими воплощениями ужаса. Кто даст гарантию, что такие не появятся сейчас, когда созданы идеальные условия для этого? — Я не знаю. Думаю, в тюрьмах найдутся достаточно надежные камеры, — не очень уверенно сказал он, на что Чарльз лишь покачал головой. — Ты же умный парень, Брюс. И ты сам не веришь в то, что говоришь, — сказал он, отпив еще глоток вина. — А ты сам? У тебя есть ПТСР? — спросил Брюс, впиваясь в лицо брата. То, что Чарли предлагал было ужасным, чудовищным, страшным и неправильным. К тому же, он попросту боялся. Боялся, что начав убивать людей, не сможет остановиться. — У меня его нет, как это ни странно. Убийства не вызывают у меня чувства брезгливости или неправильности. Чтобы проверить это, я специально присутствовал на казнях. И на инъекциях, и на повешениях. Даже на электрическом стуле. Малоприятное зрелище, но я понимал, что этих маньяков и убийц казнили за дело, — сказал тот, наконец-то оставив в сторону бокал и оперевшись о стол, — Я предполагаю, это из-за той истерики, что случилась со мной, после их смерти. Защитная реакция психики на шок плюс физическое увечье. Впрочем, вопрос еще требует серьезного изучения, так что не берусь утверждать. Может даже докторскую защищу по этой теме? Кто знает, — пожал он плечами. — А почему у меня не опознали ПТСР? — спросил Брюс. — Не было симптомов. Во всяком случае ни я, ни Альфред, ни доктор Лиланд, которая ведет наше с тобой дело в Аркхеме, их не замечала, — сказал он серьезно всматриваясь в Брата, — симптомы проявились только во время твоего путешествия. Увы или к счастью это уже часть тебя. Ты уже придумал себе принципы, которым следуешь и это из тебя не вытравить. Ну…разве только жесточайшая шоковая терапия, но тут вероятность успеха 50/50. Либо избавишься от фобии, либо окончательно свихнешься. Чего я очень сильно не хочу. — Ну, знаешь. Мне тоже дорог мой рассудок, — хмыкнул Брюс, на что Чарльз кивнул. — И это замечательно. Во всяком случае, материала для изучения у меня будет достаточно, — бросил он вскользь фразу, на что Брюс нахмурился. — То есть? — Меня приглашают в Аркхем на стажировку, так что материала для исследования и приобретения опыта будет достаточно. Со временем, возможно, я займу там какую-то должность, совмещая ее с управлением компанией. Особенно теперь, когда ты здесь, и, очень надеюсь, что не будешь филонить, от своих обязанностей, — сказал тот, потянувшись к яблоку и игнорируя выпечку, — тем более, в последнее время городские власти стали делать из Аркхема что-то среднее между тюрьмой строгого режима и психушкой. На мой взгляд, дичайшая глупость. Но мне, как ученому и практику, полезная. Опасных психов в городе явно прибавилось, — сказал он в никуда, хрустнув яблоком. В эту минуту в столовую вошел Альфред и сообщил, что кофе готов и столик к нему накрыт в гостиной Чарльза.       Уже в гостиной, выпивая послеобеденный кофе, Брюс спросил. — Что ты думаешь делать с полицией? — Полиция должна вновь стать гарантом безопасности города. Мы лишь чуть-чуть им поможем, — отсалютовав ему чашкой с кофе, ответил Чарльз, — для этого у нас есть все возможности. Кстати. Завтра к нам приедет Затанна. Ее отец опять куда-то собрался. И я рискнул пригласить к нам Рейчел, — сказал он и улыбнулся, когда Брюс смутился, понимая, что за столько времени толком и не вспоминал о подруге. — Как она? — спросил он. — С отличием окончила Готэмский юридический колледж, хочу заметить, досрочно, и сейчас проходит практику в прокуратуре. Прокурор Финч собрал вокруг себя молодых и амбициозных ребят и старается по мере сил бороться с преступностью. Особенно против Фальконе, — ответил Чарли, отпив от кофе, — твоя Рейчел произвела на него хорошее впечатление. Она уже, несмотря на юный возраст, является помощником прокурора. Так что ты можешь ей гордиться, — сказал Чарли, на что Брюс кивнул, заметив, что выражение «твоя Рейчел» не вызывает в нем отрицательных эмоций или протеста.       Так и говорили, обсуждая детали их небольшого предприятия и вспоминая интересные случаи из жизни, что случались за последние четыре года. И впервые за два года, оба брата чувствовали, что вновь, как и раньше, обрели в друг друге добрых соратников. Но главное, они обрели опору под ногами. Опору, которую может дать только семья.

***

— Брюс! Привет! — закричала вылетевшая из машины Затанна и обнимала его. Затем развернулась и с удивлением увидела Чарльза, который… СТОЯЛ? — Чарли? — с удивлением протянула она и поняла, что до этого она не знала истинного роста старшего из братьев Уэйн. — Здравствуй, Занни, — сказал тот, улыбаясь своей обычной, немного грустной улыбкой и опираясь на трость. Она подошла к нему, и так же обняла, правда немного неловко. Ведь раньше она наклонялась, чтобы обнять его, теперь же она с непривычки уткнулась в его плечо. — Но как? — Увы, это всего лишь экзоскелет. Это ненадолго, — с легкой горечью ответил он, на что девушка лишь кивнула, продолжая смотреть на него снизу вверх с легким недоумением. — Я и не знала, что ты такой высокий, — сказала она, отойдя от него. — Я тоже, — шутливо ответил Чарльз, улыбнувшись, — зато теперь я могу дотягиваться до книг, на верхних полках. Представляешь? — сказал он в никуда, — Ладно, пошли внутрь. Как поживает дядя Джо? — Хорошо. Он снова собрался в Европу. Папа говорил, что хочет встретиться с новым импресарио и договориться о наших с ним совместных выступлениях, — сказала она, поудобнее перехватывая рюкзак и устраиваясь между Чарли и Брюсом. — Замечательно. Я видел записи выступлений дяди Джо. Уверен, ты можешь не хуже, — сделал ей комплимент Брюс. — Надеюсь, ты достанешь для нас два-три бесплатных билета? Так сказать, по знакомству? — лукаво спросил ее Чарли, из-за чего Затанна закатила глаза. — Ха, ха. Очень смешно слышать про бесплатные билеты от богатейших людей города, — саркастично ответила она. — А по твоему как мы ими стали? — с убийственной серьезностью спросил Чарльз, чем вызвал недоумение у Затанны и даже толику возмущения. Но заметив задавленную улыбку на его лице, тотчас же поняла, что ее разыгрывают. — Чарльз! Хватит меня дразнить! — возмущенно, с трудом скрывая улыбку, воскликнула Затанна, ударив кулачком по плечу Чарльза. — Прости. Не смог удержаться, — сказал тот смеясь и не обращая внимания на ее удар, — но знай! Три зрителя у тебя уже есть. Думаю, Альфред так же не откажется сходить на представление, — полувопросительно сказал Чарльз, бросив взгляд на идущего сзади Альфреда. — Вы совершенно правы, хозяин Чарльз, — ответил Альфред, неся в руках два чемодана Затанны. — Ладно уж, так и быть. Если будет аншлаг, то три билета я придержу, — как бы сдалась Затанна и вошла в дом.       День прошел полный радостных разговоров, рассказов и игр в карты. Еще с детства они любили коротать вечер за покером и теперь тоже решили сыграть партию. Альфред, который по такому поводу снял свой фрак, оставшись в жилете, выступал в роли крупье. — Последний круг ставок! — объявил он, когда пришло время. По лицам троицы игроков невозможно было понять о чем они думают. Ведь все они неплохо знали повадки друг друга и старались быть максимально невозмутимыми. При этом Брюс постоянно был хмурый, Чарльз озадаченный, а Затанна улыбалась и подмигивала то одному, то другому. — Пять тысяч! — выставила она перед собой горку фишек и с веселой ухмылкой стала ждать реакции. — Кол! — невозмутимо сказал Брюс, выдвинув свою горку. — Кол! — повторил за братом Чарльз. — Вскрываемся, дамы и господа, — сказал Альфред, ухмыльнувшись. — Каре десятка, мальчики! — с победной ухмылкой сказала Затанна, показывая свои карты. — А, черт! — сказал Брюс, — Флеш! — Ну не дуйся, Брюс. Когда мы играли в последний раз, ты сорвал банк. Должно же и мне повезти! — сказала она и хотела было потянуться за фишками, как вдруг заметила, что Чарли еще не показал карты. — Хозяин Чарльз? — подал голос Альфред, на что тот, словно проснувшись, удивленно посмотрел на остальных. — Что? Вскрываемся? — спросил он и совершенно безразлично бросил карты перед собой. — КАК? — вырвался у Затанны возглас удивления. На зеленом сукне лежал бубновый стрит-флэш. — Оу, — удивленно воскликнул Чарльз, словно только что увидел свои карты, — значит, я выиграл, да? — как бы удивленно спросил Чарльз, но медленно расползавшаяся по лицу ехидная улыбка, направленная на Затанну, выдавала его с головой. — Ты, ты, ты, ты жульничал! — полная негодования воскликнула Затанна, из рук которой вырвали уже празднуемую ей победу. — Альфред? — вызвал он в свою защиту крупье, на что тот с присущей ему невозмутимостью, произнес. — Мисс Затанна. Все честно, — на что Занни, рыкнув, вышла из комнаты. — Что это с ней? — удивленно спросил Брюс, на что остальные лишь пожали плечами. — Пойду за ней, — сказал Чарльз и выкатил коляску из-за стола. — Вы уверены, хозяин Чарльз? — спросил Альфред, на что тот кивнул и выкатил коляску из комнаты. Долго искать не пришлось. Затанна стояла на веранде, с видом на парк, обхватив себя за плечи. Через пару дней должно было быть полнолуние и она была освещена мягким, серебристым лунным светом. — Занни? — подал он голос. Затанна вздрогнула и удивленно повернулась к нему, — почему ты обиделась? Ты и раньше проигрывала. Но никогда не было такой реакции, — спросил он, подкатив к ней. — Прости. Не знаю, что на меня нашло. Почему-то мне было важно победить. Вот такая глупость, — сказала она, неловко переминаясь с ног на ногу. — Все в порядке. Ни я, ни Брюс не обиделись. Это же… — Дело не в этом. Не знаю почему, но как только я беру в руки карты, я начинаю чувствовать, что могу… не все, но очень многое. И каждый раз, как я проигрываю, чувствую жгучее разочарование, словно карты предают меня. Это не рационально, это глупо, но это так. И… я не знаю, что с этим делать, — призналась она. Впрочем, Чарльз на это лишь пожал плечами. — Не думаю, что есть какая-то причина. Просто азарт игры. Вот и все, — сказал он, доставая из небольшого подсумка, что таскал с собой на коляске, клетчатый плед, — укутайся, пожалуйста. Уже ночь на дворе. — Все так же таскаешь с собой всякие безделушки? — задала она вопрос, чтобы скрыть неловкость от заботы. — Ну не звать же Альфреда каждый раз, как что-то понадобится, — ответил он, словно это нечто в порядке вещей, — ты упоминала, что дядя Джо решил учить тебя магии. Может быть, это связано с этим? — Не знаю, — сказала она, плотно укутавшись в шаль. — А дядя Джо? — неожиданно спросил он. — Думаю, знает. — протянула Затанна удивленно, видимо и не задумываясь об этом, охваченная переживаниями. — Ну, значит и волноваться незачем. Видишь как все просто, — ухмыльнулся Чарльз, рассматривая освещенную мягким лунным светом девушку. — Действительно, — сказала она и кивнула, — это просто, — сказала она с улыбкой и посмотрела на еще не полную луну. Между ними установилось уютное молчание. Чарли сидел на кресле, а Затанна, закутавшись в клетчатый плед, стояла, опираясь на опору веранды. Вдруг Затанна, словно стесняясь своего вопроса, спросила. — Скажи. Почему ты ходишь в этом ужасном экзоскелете? Ведь я же вижу, насколько это больно. — С чего ты взяла, что мне больно? — с улыбкой спросил он ее. — Ты можешь врать кому угодно, Чарльз. Но не мне, — от ее стеснения не осталось и следа, — те кому не больно, не ходят так напряженно, словно к их спинам приставили нож, — сказала она. Чарльз продолжал улыбаться и смотреть на нее теплым взглядом. Она подумала было, что тот и дальше будет так смотреть, но он заговорил. — Потому что я не хочу быть слабаком, Занни, — сказал он и вздохнув, начал смотреть в даль. Ответ был настолько неожиданным, что Затанна не сразу осознала его. — Но… это… — попыталась она сформулировать вопрос. — Глупо? — подсказал он ей и увидев кивок, продолжил, — это ответственность, Занни. Я — старший мужчина в семье. На мне ответственность за миллионы жизней на всем Восточном побережье. И они смотрят на меня, — сказал он и вновь посмотрел в даль, — люди судят по внешности, таков уж наш мир. Что они думают, видя инвалида? — спросил он ее и та отвела взгляд. Отношение к инвалидам варьировалась от жалости к презрению и она прекрасно понимала, что ее друг имеет в виду. У самой нет-нет и проскакивали подобные мысли, которые она старательно отгоняла, но никак не могла избавиться. И столкнувшись с таким откровением, не могла вновь смотреть на друга. — По реакции вижу, что знаешь ответ. Но даже инвалид может вести людей. Рузвельт вел людей и привел их к процветанию. Готэм стал великим именно при нем и его «новом курсе». Он был сильным и я хочу быть таким, — уверенно сказал Чарльз, не мигая вглядываясь в темноту. — Поэтому его портрет висит у тебя в комнате? — спросила она, припоминая, как увидела большую фотографию Рузвельта, что висела в гостиной. — Да. Он был великим. Наверное, величайшим из американцев. И мне жаль, что такой человек как он не дожил до победы, — сказал он, но Затанну не убедил. — И для этого ты одеваешь экзоскелет? Зная, что тебя ждет боль? — Это плата, Занни. Боль есть плата за силу. За уважение. И за победу. Поэтому я буду терпеть эту боль. Столько сколько нужно, — сказал он и развернув коляску въехал в комнату, оставив Затанну одну с ее тяжелыми мыслями и с почти полной луной.