Любовь падшего ангела

Кроули прополз несколько кварталов, как кто-то довольно непочтительно схватил его за хвост. Кроули раздумывал всерьёз укусить или задушить, когда этот человек обрадовался ему, как родному. — Кроули, здравствуй! Антихрист, на этот раз взрослый серьезный мужчина лет тридцати. Как он менял внешность, неизвестно, главное, что реальность менялась рядом с ним подобно глине в руках опытного гончара. Никто не сомневался в способности Адама быть вполне законопослушным человеком, но и похулиганить тоже умел и практиковал. Поэтому, стоило Эдемскому змею обвиться вокруг его туловища, как Адам пошёл туда, откуда он уполз. — Азирафаэль признался, что тебя любит? — спросил Адам, будто узнавал прогноз погоды. Кроули зашипел «не твое дело, мальчишка», но Адам не смутился. Видимо, облик взрослого сына Сатаны предполагал уровень доверия как наивысший приоритет. Пришлось Кроули смириться и послать мысленно отражение в зеркале, полное засосов и укусов несдержанного Азирафаэля. Адам весело хмыкнул, но тут же посерьёзнел. — Не обижай его, будь спокойней, и не говори о прошедших две сотни лет. Это очень болезненная тема. Азирафаэль очень долго привыкал к статусу демона. «Он всегда долго думает», — прошипел Кроули. — Мы с ним друзья, — продолжал Адам, — со дня Последней битвы. Не проходило и месяца, когда Азирафаэль связывался со мной. «Зачем?» — спросил Кроули. — Чтоб стать полезным на Земле, улучшать её в век тьмы и жестокости. Люди воевали, Кроули. Но теперь нет. Как ни странно, они научились ценить свою жизнь. Но Кроули интересовал другой вопрос. «Почему Азирафаэль доверился тебе?» — А кому? — пожал плечами Адам. — Ты исчез, отец требует отчетность и порядок. Война не прошла бесследно. «Значит, Азирафаэль любит меня?» — спросил Кроули, прежде чем окончательно смутиться. — Любит, — и Адам поцеловал Змея в нос. — Демоны умеют любить и быть преданными на протяжении шести тысяч лет. Поэтому Азирафаэлю потребовалось исчезнуть, когда ты вернулся. Чтоб поговорить о том, как любят демоны. Думаю, он не ожидал, что демоны в этом плане как люди. Они могут поклоняться обьекту любви, быть одержимы ею, и творить чудеса. Иди, Кроули, скажи ему, как любишь ты. Кроули чуть не завел обычную пластинку «демоны не любят» и быстро превратился в человека. Аргументы, сказанные человеком, раскрывались лучше и полнее, чем речь прожорливой змеи. Как только Адам пошёл в другую сторону и при этом сильно помахал рукой, Кроули решился. — Азирафаэль… — и умолк. Слова стояли в горле. — Сейчас он скажет, что ночь, проведенная с тобой, была ошибкой и лучше остаться друзьями, — угрюмо сказала Вельз. — Кроули, это правда? — поморщился Азирафаэль. — Тебе не понравилось? — Вельзевул, заткнись. Азирафаэль, я влюбился в тебя с первого взгляда. Тысячи лет я пытался быть к тебе ближе, но ты сам отметил расстояние между нами. Двести лет без тебя, когда, я думал, ты погиб, были сущим кошмаром. Ещё немного, и я бы отправился искать святую воду, чтоб перестать терзаться о тебе. А сегодня я понял, что не намерен жить и ждать, когда зона дружбы станет ареной страстей. Я просто скажу, что люблю тебя целую вечность. Можем ли мы совместить дом, стол и постель? — Да, — прошептал еле слышно бывший ангел. Момент единения прервала Вельзевул, аплодируя. — Наконец-то! — заявила она. — Последняя пара воссоединилась. Шеф, все идет по плану. Везите вещи Кроули. Хастур получит наконец-то демоническую жилплощадь в Аду. Азирафаэль и Кроули на Вельз, разговаривавшую по телефону с Сатаной, даже внимания не обратили. Кроули даже ни слова не сказал, что его лишили дома в Аду. В конце концов, его дом там, где есть Азирафаэль. Неважно, на Небесах, в Аду или на Земле. Главное, что они вместе навсегда. Лишь Адам Янг остался одиноким. Он пережил свою жену и детей, даже внуков у него не осталось. Но Земля нуждалась в нём. Не в роли Разрушителя миров и Владыки бездны, скорее, в качестве лекаря и защитника целой планеты. Так интересно, изучать всё вокруг и изменять планету по собственной прихоти. Адам любил планету Земля подобно ангелу и демону, посланников Ада и Рая. И подобно им, он будет жить очень долго, пока не надоест ходить непостижимыми путями по поверхности Земли.