Перевёрнутая страница

      Бесшумно, так, что я не сразу это услышал, идёт Элоиза из комнаты на кухню, чтобы там снова встать у окна и начать глядеть в окно, восхищённо, как будто она поклонялась духам рассвета, как будто она была их сестрой. Хотя в том, что она имела к ним отношение, у меня никогда не было сомнений. Она была подобна урагану, силе, которая способна убить каждого, её серые глаза — тёмные облака, волосы — тучи, которые нагнал ветер, её руки, их резкие движения подобны порывам, таким же резким, а её шаг быстр, она так же, как и сильная буря, может снести всё на своём пути, если это будет помогать её цели.       Я босиком, бесшумно пробрался за ней туда. Она стояла у окна и писала что-то в тетрадке с чёрным кожаным переплётом. Я слышал быстрый скрип карандаша и восхищался тем, как красиво она выглядит, когда пишет, как она подносит карандаш к губам, а затем продолжает…       Она опустилась на стул, ещё раз взглянула в окно и заплакала.       Я от неожиданности чуть не выдал себя. Я никогда не видел, как она плачет. То есть нет, видел пару раз. Но я думал, что это что-то слишком серьёзное, что ей неудобно рассказывать, я всегда в эти моменты оставлял её в покое. Но сейчас я просто не мог оставить её, я хотел смотреть, как она плачет, несмотря на то, что, когда я смотрел, я чуть не плакал сам. Я не мог равнодушно следить за тем, как ей становится плохо, мне хотелось отойти, закрыть глаза, уши, всё!       Она успокоилась, вытерла глаза, подняла голову и увидела меня.       Я застыл на месте. И больше всего мне тогда хотелось сбежать.       Она долго смотрела на меня, затем улыбнулась, встала, подошла поближе и сказала:       — Ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь?       — Да, а что такое?       — Ты вчера ведь болел, я волновалась.       — Ну… Я думаю, мне стоит ещё посидеть дома. Я боюсь заразить ребят.       — Флаг тебе в руки, — снова улыбнулась она. — Я тогда куплю нам пельменей по дороге. А ты отдохни. Тебе это пойдёт на пользу.       — Ммм… Это… Спасибо.       Она весело посмотрела на меня. И мне так нравилось, как светились её глаза, мне нравилась её забота, мне нравилась её улыбка, мне нравилось то, как она идёт по комнате, идёт быстро, но грациозно, мне нравилось, как она была счастлива. И я понял, что скорее бы наблюдал за тем, как она радуется, за её удовлетворением и улыбкой, за её счастьем, чем за яростью, с которой она отстаивала свои взгляды, или слезами, которых никто никогда не видел.       Её упорство — то, во что я влюбился тогда. Её слёзы — то, чем я восхищался. И я даже не думал, что смогу восхищаться и её счастьем и тем, как она пыталась заботиться обо мне по мере своих сил.       Я думал о ней, как о том, что вдохновило меня. Но под той обложкой, которой так восхищаются поэты, скрывается человек, у которой тоже есть чувства, та её сторона, которую не видел никто. Которую она даже мне не показывала.       Я подождал, пока она уйдёт, опустился на стул и заплакал сам.       Она знает, как я у ней отношусь, кем я её вижу, кем она для меня является. Она знает, что я восхищаюсь её ледяной холодностью, знает, что я вижу только то, что хочу видеть. Она знает, что является для меня идеальной, не имеющей недостатков. Почему? Она просто слишком проницательна, чтобы не знать.       Я не вижу в ней холодности, не вижу, какой безжалостной она может быть, когда речь идёт о том, что она считает правильным. Она вполне могла бы быть не месте того человека, который приговорил к смерти родного брата — убил его своими руками и глазом не моргнул — ради справедливости, потому что он того заслуживал. Однако, как страдал потом тот человек — я верю, что она страдала бы так же. Но сделала бы.       «И этим мы различаемся. У меня бы просто рука не поднялась. Даже ради справедливости я не позволил бы себе убить родного брата. Даже если была бы доказана его вина в каком-нибудь преступлении, заслуживающем казни. Я просто не смог бы. А она бы сделала не дрогнув. Пусть даже укоряя себя».       И именно за это я её так любил.       Она тоже была живым человеком, а я так долго этого не видел.       «Ничего. Я объясню ей всё, когда она вернётся. Я попрошу, чтобы он рассказала мне о том, что она чувствует».