Охота на лисицу

Утренняя прохлада проникает в дом через слегка приоткрытые ставни, когда мужчина их открывает и глядит в окно — улица окутана в туман, точно в саван, и лекарь неприятно ежится, брови слегка хмурит. Он спешно роется в ящике среди трав и рецептов в поисках защитного амулета, данного ещё когда-то в прошлом заклинателем, про которого легенд больше, чем людей, видевших его вживую. Несмотря на сказочный образ и пустые байки, молодой мужчина чётко помнит ясный блеск светлых глаз, краткость изложения и спокойную манеру речи. В памяти так и отпечаталось: «И-то-ши», когда заклинатель произнёс лишь фамилию, имени не говоря, но отличное от тёмных одежд своего клана белое одеяние с бирюзовыми вставками так и кричало: «Молодой господин Итоши» — старший сын главы клана, в совершенстве преуспевший и достигший бессмертия уже к восемнадцати годам, отлично владеющий мечом и созданием защитных амулетов, на которых и специализируется родовой клан «Сугири Итоши». Молодой господин, посетивший все, не считая своего, четыре ордена существующих, а также знакомый и с некоторыми бродячими заклинателями, что, несмотря на звание, ни в чем орденовским уступали. Ходили легенды — а может, и правда? — что посещал он всех более-менее преуспевших совершенствующихся для того, чтобы изучить когда-то запретную технику о вызове духов — говорят даже, пальцы в кровь при игре на гуцине стёр, но кто знает? Даже собственный брат упрямо язык за зубами держит, когда спрашивают, что уж там до какого-то лекаря..! Но тем не менее взгляд ненадолго задерживается на ярко-красных, точно кровь, символах на жёлтой бумажке, прежде чем мужчина быстро достаёт её и сует за пазуху, свечку в фонаре зажигает и надевает мантию, перед тем как ступить за порог. Прохладный воздух касается обнажённой кожи, — лекарь снова ежится и морщится — когда он приближается с маленькому озеру с алыми, как киноварь, лотосами, бросая мимолётный взгляд и подмечая всплывшие опавшие лепестки. В голове всплывает, почти как лепесток, далёкое воспоминание. — Молодой господин Итоши... — тихо выдыхает лекарь, глядя как заклинатель, стоя на коленях и пачкая белые одеяния, негромко шепчет ещё не раскрывшимся цветам и осторожно касается порозовевшие лепестки кончиками пальцев. После, он встаёт и отряхивает колени от земли. — Правда, не стоит... Заклинатель не слушает и тут же прерывает: — Лотосы цветут всего три дня, — спокойно поясняет он, — Так что... Вы уж постарайтесь. «Лотосы цветут всего три дня», — проигрывается, как заевшая пластинка, в голове, когда лекарь решает все-таки собрать парочку опавших лепестков и положить за пазуху, потому что — мало ли, заклинатель-то молодой! Вдруг пострадал? С ночи ни слуха, ни духа! Как-никак, а местные привыкли...к другому заклинателю, и встретить на пороге не уже такие знакомые, почти родные светло-красные волосы и ясность взгляда, а иного, едва не ребёнка, так ещё и из другого клана, да и не из клана — из ордена! Неожиданно, очень неожиданно. Забыть-забыли уже, что есть и другие кланы помимо Сугири. А все потому, что расположение деревни несколько странное — прямиком граница территории обоих кланов, точно по середине делит, и потому дружелюбный Фудзи уговорил главу Итоши, так, что теперь деревня принадлежит обоим землям. Потому никто и не спешит её спасать в случае чего. Кроме молодого господина Итоши, конечно, но в последнее время и он, кажется, весьма занят — иначе бы не допустил столько убийств на собственной территории. Поговаривают, все ещё совесть съедает за инцидент, произошедший около пяти сотен лет тому назад... Целитель осторожно оглядывается, руку с фонарём вперёд тянет, пытаясь хоть что-то в белой пелене разобрать. Туман постепенно рассеивается, но так медленно, что и заметно едва-едва. Он доходит даже до начала деревни, условнного «порога», но юного заклинателя и след простыл. Он неловко чешет затылок, оглядываясь, и решает вернуться обратно к дому. Светлая мгла стала прозрачнее — вот и силуэт дома виден, не говоря уже и о вытянутой руке, но фонарь лекарь держит твёрдо, слабо вздрагивая, когда маленький огонёк свечи резко дёргается. Он снова облегченно выдыхает, когда свеча не гаснет, и наобум оборачивается — не зря. В нескольких метрах от него виднеется ещё один силуэт — широкие рукава показательно развиваются, когда идущий стремительно приближается. Лекарь узнаёт «господина Бессмертного», но малая тревога все равно пускает свои корни в разум, и он судорожно тянется к запрятанному амулету — на всякий случай. В этот раз зря. — Господин Бессмертный! — радостно мужчина выдыхает, глядя на подошедшего юношу. Он быстро скользит по его лицу взглядом, но ничего кроме небольших кругов под глазами и лёгкой усталости не замечает — снова спокойно выдыхает. Выделяется лишь одно — ярко-голубая роза прямиком на его голове. — У вас тут...цветок, — неуверенно произносит он и указывает ему на голову. Исаги удивлённо распахивает и без того большие глаза и тут же тянется рукой — нежные лепестки касаются кожи, почти что лаская — Йоичи даже удивляется — но это блеф. Стоило только коснуться цветка, как нежная поверхность лепестка сменилась жгучей и острой болью, точно от шипов — заклинатель стремительно выбрасывает дьявольское творение на землю и переводит взгляд на кровоточащие пальцы. — Господин Бессмертный! — целитель тут же отпрыгивает от цветка подальше и с удивлением глядит на рану. — Пойдёмте, здесь недалеко до дома! Исаги в замешательстве рассматривает колотую рану и слабо давит на подушечки пальцев, глядя как кровь стекает с них и пачкает землю, пока они идут. — Зачем вы вышли на улицу в такой-то туман? — наконец подаёт голос Йоичи, когда они переступают порог дома, и целитель стремительно роется в склянках с лекарствами, попутно заливая горячую воду в стакан и добавляя лепестки лотоса. — Вас не было ни видно, ни слышно с момента, как вы...принесли труп, — отвечает мужчина и пододвигает ему чашку чая, после доставая из шкафчика рядом лоскуток льняной ткани и промакивая его лекарством. — Обработайте, не должно сильно жечь. Исаги кивает и прикладывает средство к пальцам, слабо дуя на чай и разглядывая ладони. Пальцы не синеют и не отекают — хорошо, казалось бы — но это же и путает сильнее, заставляя нахмуриться. Либо яд ещё не подействовал, либо же его просто нет и цель — пошутить да напугать. Чёртова лисица. Замечая на себе пристальный взгляд, Йоичи прочищает горло и негромко говорит: — Я решил, что лучшим решением сейчас будет ставить защитный барьер, — он отпивает чая и разглядывает узор на чашке: ничего особенного, просто светло-голубые облака, но и не слишком вычурно, и смотрится весьма гармонично, несмотря на простоту. — И хотя моих духовных сил едва хватает на поддержание барьера даже на ночь, это все же лучше, чем ничего... Лекарь кивает и забирает окровавленную ткань, прежде чем Исаги спрашивает: — Что вы узнали? — Пять резанных ран, когти чуть меньше медвежьих, — мужчина хмыкает и отводит взгляд, — ну, и смерть от истощения жизненных соков, — немного помолчав и поразмыслив, он добавляет: — Кицунэ? — Да, — твёрдо отвечает Йоичи и кивает, — пока что все указывает на неё. — Вам бы на рынок сходить, да там пораспрашивать, — говорит целитель, снова поворачиваясь к заклинателю. — Главы семейства, конечно, сейчас нет в деревне, да и сына старшего он с собой забрал, так что остались... — он неловко кашляет, отводя взгляд, — пока что...нет, не убитые женщины. Йоичи тоже неловко кашляет, чувствуя острый укол вины, скребущий острыми когтями под ложечкой. — Мать и старшая дочь, — продолжает лекарь, вытирая выступившую на висках испарину, — Вернее, теперь старшая и...единственная дочь, самая старшая уже.. — мужчина прочищает горло, слегка хмурясь, — Они, вообще-то, закрылись и стараются не выходить, но сегодня среда — как правило, в эти дни выходят за продуктами. Исаги допивает чай и благодарно кивает, вставая. — Вам бы поспать, господин Бессмертный, — отзывается лекарь. — Днём пойдете, не с самого же открытия там торчать! — Спасибо за заботу, — он кивает и слабо улыбается, собираясь покинуть целительский дом. — Ох, я вспомнил! — мужчина тут же догогняет его и останавливает, осторожно схватив за плечо, — Сын! Средний сын той семьи возвращается сегодня. Так что они точно выйдут сегодня, я уверен. — Благодарю за информирование, — произносит Йоичи и уважительно кланяется, из-за чего лекарь неловко краснеет и отмахивается.

***

Шум людей, старающихся как можно побыстрее взять то, за чем пришли и так же быстро уйти, вперемешку с этой невыносимой толпой и топчущими ногами натурально режет и слух, и глаз, и мозг Кайзера, когда на него наступают раз седьмой. Он буквально чувствует, как дёргается его левый глаз, пока он старается поспевать за Лоренцо, что в кучке людей точно рыба в воде. — Слишком стрессуешь, — улыбчиво констатирует и так прекрасно заметный факт Дон, любезно дожидаясь Михаэля по ту сторону рынка, что, кажется, к людям вообще не приспособлен, и даже острый лисий глаз и чудесный нюх его здесь не спасут, и он беспомощно утонет в водовороте паникующих и стрессующих, точно как он, однако по иной причине. Поэтому Лоренцо — сам святоша — с насмешливым хихиканьем протягивает ему руку помощи, как несчастные двести лет тому назад.

***

«Давно ль я в няньки заделался?» — спрашивает Лоренцо сам себя, когда идёт по лесу, чертыхаясь, в поисках неугомонного лисёнка по «просьбе» богини Инари, очень тонко граничащей с настоятельным приказом. — За прожитую сотню мог и сам жизни выучиться, — устало вздыхает он, продолжая безуспешно пинать траву. Рыщет, словно псина поисковая, и меньше чем через полчаса это начинает подбешивать, пока острый нюх не чует лёгких запах металла недалеко от местного кладбища. «Может, стервятник», — мелькает мысль, от которой Дон стремительно отмахивается, быстро проносясь за деревьями, что, кажется, даже собственная тень не поспевает, пока он не останавливается близ кладбища за деревом, осторожно выглядывая, уши держа востро. Зрачки сужаются, когда он видит благородную лисицу, чья белоснежная шерсть едва глаз не режет, но меркнет тут же, когда он замечает голубые кончики ушей и хвоста. А рядом — благородная когда-то — лань, однако ж вместо белесых пятнышек на спине в глаза бросаются налитые кровью внутренности и клыки, жадно и хищно впивающиеся в падаль, окровавленные и мерзко торчащие кости. «Нашëл», — стремительно, точно стрела, бьёт мысль в голову наравне с нарастающей тревогой, когда вспоминается, что сделал этот чертов лис. Лоренцо вздыхает и быстрыми движениями животное с добычей обходит, появляется за спиной и за шкирку хватает, поднимая к себе и заглядывая в невероятные голубые глаза, которые, казалось, должны быть наполнены не иначе чем честностью да правильностью действий, точно ангел, праведное божество и прочее, но ничерта подобного — грёбанный падальщик шипит и изворачивается, руку кусает, думая сбежать, но нет. Дон шикает и скидывает наглую лисицу на землю, ногой на брюхо наступает и давит слабо, наклоняясь и растягивая мучения. — В виде лисы с тобой говорить не стану, — с прозрачным намёком сообщает, но демону что в лоб, что по лбу — шипит громче, когтистыми лапами хватается за сапог и готовится укусить и ногу окровавленною мордой, но Лоренцо давит сильнее и заглядывает в голубые глаза своими, тёмными от нарастающей ярости. — Иначе раздавлю прям здесь. Но чертова тварь решает попытать удачу снова — ушки поджимает, лапки складывает — сама невинность, и кровь на пасти не смущает — но дешёвые трюки на «посланнике Инари» не сработают — давит сильнее, глаза узит. Животное фыркает и, гордость переступив, человеком становится и чужую ногу с груди скидывает, когти выпускает и шипит опять, с большей яростью. Поднимается и быстро отпрыгивает, мажет глазами по одеждам второго и презрительно сплевывает, заметив белоснежный пояс с вышитыми золотом цветами, контрастирующий с чёрными одеяниями. Цепляется взглядом за подвеску на этом же поясе, такую же светлую, сделанную из белого нефрита, и даже за несколько метров слышит этот до боли знакомый звон колокольчика внутри нефритового шара. — Так ты посланник этой суки? — фыркает и кровь вытирает, глаза щурит. Лоренцо подходит ближе и безразлично окидывает взглядом, от вида на белые одеяния морщится — слишком чистые для их владельца — разглядывает быстро нежно-голубые розы на краях мантии, скользит глазами выше — видит красные уголки глаз, но точно не от слез — скотина, судя по действиям, таких чувств не имеет — голубые кончики волос, такие же, как на ушах, тоже подмечает и фыркает. Приближается близко — реакция не заставляет себя ждать — не поднявшись даже, падальщик кидается вперед, рукава мантии вздымаются вверх, когда тот концентрирует энергию в ладони и целится аккурат в сердце, лёгкое движение, но кисть рассекает воздух и заставляет траву всколохнуться, вызывая мощный поток ветра и оглушительный свист — и ведь не замахнулся даже! — точно уверенный в безоговорочной победе, но стоит лишь «Божьему посланнику» в ответ ладонь выставить — и весь поток воздуха и убийственной — для человека — силы разлетается в стороны и обратно к ударившему — моргнуть не успевает, мощный ветер врезается в лицо и потрепанное после недавней битвы тело, — Михаэль тут же чувствует, как к горлу кровь подступает. Только отпрыгнуть собирается, как праведник его скручивает и снова на холодную землю пинает, ногой прижимая, руку чужую хватая и до слабой боли вверх поднимая. Кайзер задыхается, чувствуя, как тот рукой его за волосы хватает и вверх тянет, на себя посмотреть заставляет. — Черт возьми, у тебя ещё и хватает смелости сопротивляться? — в тёмных глазах зарождается пугающее безумие — Михаэль непроизвольно сглатывает, видя ссуженные зрачки — холодок по спине пробегает, стоит лишь услышать этот тон с отгласом сумашествия. — Имя? — спрашивает голосом, возражений не терпящим, но чертова гордость — грёбанная гордыня даже перед человеком, способным убить здесь и сейчас, не даёт и слова вымолвить, рта открыть — длинными лапами шею душит, и падальщик может лишь кривится от боли и зубами скрипеть. — Я невнятно говорю? — зрачки сужаются ещё больше, когда посланник чужую поднятую руку вверх тянет, вызывая дикую боль. — Имя? Но даже так, даже когда тот руку к чёрту вывихнуть, если не оторвать, грозится, даже так ничего кроме болезненного стона из горла не выходит. — Михаэль, дьявол ты во плоти! — шипит Лоренцо, давя на спину и наклоняясь ближе, руку отпуская, — но блеф — лишь сильнее за волосы тянет. — Если знал, на кой черт спрашивал?! — хрипит Кайзер, ладонями в землю впиваясь и за чужим движением вверх поднимаясь. Но не успевает ещё что-то сказать, не успевает даже вздохнуть — слышит тихий смешок, и он — точно спусковой крючок для начала безумия. — Повесить младенца над кроватью его же матери... — Михаэль чётко видит обезумевшую улыбку на чужом лице, видит чистое сумашествие в глазах, прежде чем рука, туго тянущая за волосы, не впечатывает его лицом в холодную почву с оглушающей силой. — Да ты больной ублюдок! Он заставляет его проехаться лицом по земле, ртом собрать мерзкую грязь, а потом снова поднимает и поворачивает на себя, в голубых его омутах, окутанных искренним омерзением, видит каплю страха, но это его не останавливает: — Где же я провинился, что с тобой должен дело иметь? — шепчет, и Михаэль стремительно покрывается гусиной кожей, жмурится так по-детски, надеясь, что кошмар уйдёт, как только он откроет глаза, но вместо этого — твёрдая почва, раздирающая нежную кожу, и Кайзер готов поклясться, что если лис захочет — он сможет разбить его голову даже о гребанные облака. — Я твой, блять, рот... — он из оставшихся сил поднимается на локтях, но зря. — Молчи, — Михаэль не может удержаться от болезненного стона, когда нога на его спине давит с большей силой, где-то в затылке он уже слышит хруст собственных костей, когда рука тянет за волосы сильнее, на кулак наматывает и бьёт об землю, разбивая лоб и нос, заставляя захлебнуться в собственной крови, когда не предоставляет даже возможности вдохнуть полной грудью, не то чтобы и откашляться. Лоренцо поднимает его за волосы и безразлично окидывает взглядом когда-то белоснежное личико, что теперь в крови, грязи и траве, и брезгливо фыркает, смещая ногу со спины на его голову. — Ты душу дьяволу продал, чтобы в живых остаться? — с омерзением на лице спрашивает и пинает нерабочую голову, отпрыгивая от тела на пару метров. — Ты ничерта не знаешь... — хрипит Михаэль, ногтями скребя почву в попытках подняться, но рана на животе насмешливо напоминает, что резких движений делать точно не стоит, пока не открылась, и кровь не хлынула ещё и из неё. — Убить младенца! — кровь в жилах Дона снова вскипает, когда сам демон во плоти ещё и оправдания своим действиям ищет. — Невинного, черт возьми, младенца! Кайзер беспомощно шипит и упирается окровавленным лбом в землю, медленно сгибая колени и пачкая белые одеяния. Рот стремительно наполняется кровью, которую он тут же откашливает и марает, вообще-то, не очень-то и плодородную почву, но от одной только мысли, что демон пачкает что-то, Лоренцо снова кривится. — Кто ты вообще такой, — Михаэль поворачивается к нему и щурится, пытаясь сконцентрировать мутный взгляд. — Твой проводник в искупление греха, — он презрительно выдыхает и скрещивает руки на груди, видимо, наконец успокоившись. Кайзер бросает быстрый взгляд на отчужденно качающиеся три хвоста своего собеседника, прежде чем сворачивается и обнимает свой теперь окровавленный живот — видимо, рана все-таки открылась. Дон ещё раз вздыхает, прежде чем подойти обратно и, игнорируя громкий возглас, подхватить ослабевшее совсем тело, перекинув через плечо. — Больно, твою же мать! — взывает Михаэль, чувствуя, что лёг аккурат на порез ещё из прошлой битвы. Лоренцо снова фыркает и чуть поправляет его, раскрытую ладонь с концентрированной энергией прикладывает к его животу, и Кайзеру приходится признать, что какие-никакие лекарские способности у посланника имеются, и он хотя бы не умрёт, пока второй его дотащит бог знает куда. — Не ной, иначе оставлю кровоточить, — угрожающе произносит и уносит подальше от кладбища, слегка помогая облегчить муки, но специально не излечивая. Михаэль беспомощно фыркает и кулаками слабо ударяет его по спине, точно принцесса, которую крадёт ужасное чудище — хотя чудище здесь, конечно, только он. В последний раз глядит на недоеденную падаль, прежде чем Лоренцо с завидной для любого заклинателя скоростью уносится с ним прочь, без проблем, как будто нет и тела на руках, перепрыгивая препятствия, один лишь колокольчик пэйюя звенит.

***

Лоренцо подхватывает его под локоть, помогая вырваться и зайти в тенек от чужой лавки. — Приспичило же! — гневно выдыхает Михаэль, красный от жары и суматохи, руками упираясь в колени и вытирая пот со лба. Дон тихо хихикает и упирает руки в бёдра, с мягкой улыбкой глядя на толпу и запыхавшегося демона перед собой. — Не могли в трактире, как обычно, отсидеться?! — Сегодня среда, — лаконично поясняет Лоренцо и рукой отмахивается от назойливой мушки. — Мало там людей, а тут — в самый раз. Торговец, близ чей лавки те остановились, тут же оглядел писаных красавцев, подметив нефритовую подвеску одного и вышитые точно алмазами розы на концах мантии второго. Тихонько хихикает и выходит к ним, кепку уважительно снимает, но как только видит нещадно палящее солнце — надевает обратно. — Господа, откуда ж вы такие? — с мерзкой, на взгляд Михаэля, улыбкой льстит, руки потирает, и стоит Лоренцо улыбнуться в ответ и обнажить сверкающие золотом зубы, так он чуть ли не подпрыгивает. — Господа, вам предложить чего, или ж вы сами поглядите? Кайзер презрительно фыркает и руки скрещивает, уже разворачивается, чтобы уйти, но Дон стремительно хватает его за плечо и останавливает. — Погляди, какая безделушка, — хихикает он и тычет пальцем. Михаэль вглядывается в указанную шпильку — белый нефрит — должно быть, продавец хоть и жаден до денег, но какой-никакой статус имеет, — изящные цветы с жемчужинами по середине, аккуратная кисточка на конце — неплохо — приходится признать. — Подарите девушке, не пожалеете! — подначивает купец, — Любая рада будет, гарантирую! — Ну раз гарантируете... — хмыкает Лоренцо и тянется за пазуху. — Да кому ты сдался? — насмешливо произносит Кайзер, глядя как Дон крутит в руках шпильку. Лоренцо усмехается и подмигивает, прежде чем делит её на пополам и одну часть отдаёт ему. Купец тот час кривится, но решает промолчать, и Михаэль тупит взглядом несколько секунд, прежде чем до него доходит. — Ублюдок! — тут же взвизгивает он, достаточно громко, чтобы привлечь и чужое внимание, а затем кидает отломанную часть обратно купившему. Дон хохочет и хлопает его по плечу, после настойчиво отодвигает складки его халата и сует шпильку за пазуху, наклоняясь к его уху. — Храни это как зеницу ока, — тихо шепчет, и Михаэль готов взорваться, но.. В спину влетает что-то большое, нет, кто-то, и они в унисон ахают, хвосты под одеянием дергаются, когда этот кто-то прижимается к ним. — Господин, прошу прощения! — тут же извиняется влетевший, осторожно отходя. Кайзер чувствует мощную ауру ци и сразу смекает — тот самый заклинатель. — Что вы, господин Бес... — он останавливается, стоит лишь повернуться к нему и увидеть эти фамильные знаки. Он промаргивается, но нет — эти золотом вышитые печати солнца на плечах он никогда и ни с чем не спутает. Непроизвольно сглатывает, взгляд опускает и глядит на ножны меча — нет, только у этого клана такие печати, даже несмотря на то, что прошло вот уже три сотни лет, Михаэль точно уверен, что это клан Хошигакари. — Скажите, вы из...клана Фудзи? — негромко спрашивает, про себя чертыхаясь — вот ведь, отпрыск именно этого клана пришел на охоту за его головой. — Да! — уверенно отвечает Исаги, и его взгляд замирает на яркой татуировке на шее собеседника, медленно сползая на концы мантии, и он тут же хмурится, рука неосознанно тянется к мечу. — Это подонок.. все ещё глава? — продолжает неверяще Кайзер, его глаза широко распахиваются, Лоренцо со стороны с интересом наблюдает. — Что вы такое говорите? — оскорбленно спрашивает Йоичи, глядя в голубые глаза. — Он, кто же ещё? — А... Ноэль Ноа? — Михаэль, не удержавшись, хватает юношу за плечи, и тот вздрагивает. — Он жив? Ответь, он жив?! — Учитель? — удивляется Исаги его осведомлённости, — Жив, с чего бы нет? Учитель, вообще-то, один из сильнейших заклина.. — Ты его ученик?! — не даёт даже договорить, и заклинатель хмурится больше, оскорблённый таким неуважением. — Вы очень хорошо осведомлены, господин, — хмыкает Йоичи и отстраняется, поправляя мантию на плечах. — Вы тоже заклинатель? Михаэль сглатывает и кашляет в кулак, взгляд отводит, и Дон не удерживается от смешка. — Смутно припоминаю, ты ведь тоже был отпрыском этого клана? — шепчет он Кайзеру на ухо, насмешливо напоминает проклятую прошлую жизнь, от позорной смерти в которой Михаэль все ещё отчаянно хочет отмыться, и ему неимоверно хочется вбить его лицо в землю за это так же, как он пару сотен лет назад. — Позвольте спросить... — с мягко улыбкой спрашивает Исаги, но Михаэль готов поклясться — улыбка не более, чем блеф, лесть и обман — невозможно не заметить, как заклинательская ладонь осторожно касается ножен. — Голубые розы... — Это...! — Кайзер смолкает, с секунду придумывая правдоподобную ложь, — Это мне жёнушка сшила! Нравится ей тема самосовершенствования, понимаете? Вот и решила...что-то на подобии сделать. Он неловко хихикает, стараясь выглядеть максимально отчужденно, словно и не он причастен к приходу заклинателя. Йоичи насмешливо фыркает и скрещивает руки на груди, снова оглядывая собеседника. — Татуировку тоже жена била? Кайзер чувствует, как дёргается его глаз. — Вы подозреваете меня, Бессмертный господин? — невинно спрашивает и пинает чересчур широко улыбающегося Лоренцо. Исаги пристально оглядывает обоих, про себя подмечая странные черты и особенности, и Дон, внимательно за его взглядом наблюдая, щурится и хлопает Кайзера по плечу. — Домой нам пора, господин Бессмертный! — с улыбкой говорит он и разворачивает Михаэля, — Жёнушка его, долдона, заждалась небось! Хороших вам поисков, Бессмертный господин! Моргнуть не успевает, как те быстро ретируются прочь, не оставляя возможности даже имя узнать. — В который раз твою задницу спасаю, напомни? — насмехается Лоренцо, оглядываясь назад. — Если он действительно ученик Ноа, — размышляет вслух Кайзер, стараясь не поворачиваться. — будет тяжко.. — В норе своей прятаться будешь? — снова насмехается, но Михаэль игнорирует. — А сейчас идём в трактир. — Нас за пьяниц скоро считать будут, Мишель, — косится подозрительно Дон, когда его обнимают за шею и ведут уже в хорошо выученном направлении. — с твоим-то количеством посещений. — Идём, — строго говорит Кайзер, и Лоренцо беспомощно вздыхает.

***

Исаги лениво петляет по рынку, оглядывая людей уже без особой на то надежды. Нужно искать семью пострадавших, но в памяти засели и ни в какую не хотят выходить те два странных господина. Особое внимание, безусловно, привлекает тот с розами — слишком подозрительно. И Йоичи старается отвлечься от размышлений о нём и сосредоточиться, но выходит, честно говоря, туго, настолько, что он снова врезается в кого-то. — Прошу прощения.. — устало выдыхает Исаги и поднимает взгляд на лицо молодого юноши перед собой, подмечая острые черты и шрам на щеке. — Что вы, что вы, господин Бессмертный! — парень теряется и неловко отпрыгивает, потирая шею и оглядываясь на двух женщин позади. — Мама, это заклинатель! — слышится негромкий шёпот молодой девицы, когда она дёргает рукав женщины рядом. — Мама, мы должны ему рассказать! — Не смей! — шикает женщина и отдергивает её, моментально разворачиваясь и хватая парня за руку. — Они все заодно, как вы оба не понимаете... — Извините? — Йоичи осторожно останавливает парня, взяв того за рукав. — Позвольте узнать вашу фамилию, пожалуйста. — Накамура! Накамура Джиро! — юноша по струнке выпрямляется и виновато глядит на заклинателя сверху вниз. — Накамура? — Исаги тут же светлеет лицом, и хватка на рукаве становится сильнее. — Вы, должно быть, семья пострадавших! — Да, да! — девушка отходит от матери и подбегает к ним. — Мы семья Накамура! Я — Акеми Накамура, а это — мой брат. Йоичи улыбается и кивает, вглядывается в нежные и мягкие, но при этом довольно изящные черты лица девушки, про себя подмечая, что имя, в общем-то, не лжёт. — А это, — девица указывает на свою мать, — Харука Накамура, наша матушка. Исаги уважительно кланяется и мягким тоном произносит: — Приятно познакомиться, госпожа Накамура, примите мои соболезнования, мне очень жаль.. Женщина яростно его прерывает: — Что толку языком трепать! Вы, заклинатели чертовы, только на это и способны! — Извините, — Йоичи неловко отводит взгляд, но пытается собраться духом. — Я здесь для того, чтобы остановить это. — Который день ты здесь? — фыркает Харука, и обоим детям становится стыдно за её поведение, сын — поник головой, дочь — перебирает в руке кромку рукава. — Столько дней прошло, но даже с твоим появлением эта тварь убила мою дочь! Чертовы шарлатаны, да как вообще можно было на такое задание оправить кого-то вроде тебя?! — Мама! — Акеми бросается к матери и хватает её за руку, попутно кланяясь заклинателю. — Вы уж простите! Не в духе она сегодня... — Простите, простите, — юноша тоже кланяется и долго извиняется, отводя заклинателя от женщины подальше. — Давайте мы с сестрицей вам все расскажем? Исаги кивает и внимательно его и девушку выслушивает. Узнаëт, что сначала выбор падал по возрасту, от младшей к старшей, но...чертов лис, видно, решил ещё больше паники навести, и вместо девицы, что стояла сейчас перед заклинателем, выбрал несчастную старушку — точно дьявол по плоти! — А как вообще получалось, что жертвы терялись с убийцей? Девушка сглатывает, прежде чем взяться за кромку рукава и отвести взгляд. — Азуми, младшенькая самая, которой едва четырнадцать исполнилось, — негромко говорит она и кусает губу, чуть прикрыв глаза. — говорила, что какой-то там красивый мальчик её куда-то там вечером позвал... Мы ей — нельзя, мол, молодая ещё!..и вот итог. Йоичи нахмурился. — А как же остальные? Неужто все незамужние были? — Только одна, — кивает девица, — Только одна замужняя была, но даже так!.. — Извините, — тихо говорит юноша и чешет шрам на щеке, — Я слышал, что...кицунэ эти могут ведь человеческий облик принимать, так что ей мешало и облик её мужа принять? — Вполне возможно, — Йоичи кивает и задумывается. — А что сейчас с её супругом? — Ничего! — девушка недовольно фыркает и надувает щеки, — Этот паршивец женился на другой в ту же неделю! Исаги удивлённо распахивает глаза и хлопает чёрными ресницами, про себя вздыхая и понимая, что стоит и к нему заглянуть. — Я могу узнать его адрес? — Да, да, конечно! — Акеми тут же кивает и достаёт полузачеркнутый список, видимо, покупок, и на обратной стороне карандашом из-под пучка волос чиркает нужную ему информацию. — Вы уж вытяните из него все! Этот подонок забрал все её шкатулки, которые она так яростно прятала ото всех, а мы даже взглянуть на них не смогли! Да и к тому же, почему он беспокоился об этих коробках больше, чем о собственной жене... — Благодарю, — Исаги слабо улыбается и сочувствующе кивает, после чего кланяется обоим, и те в ответ. — Я обязательно вернусь к вам позже. — Подождите! — юноша останавливает его, когда тот разворачивается и глядит на вечеревшее солнце. — Матушка запрещает сестрице на улице бывать без неё, зато меня можете в трактире иногда по вечерам встретить! Йоичи ещё раз кивает и улыбается, махая на прощание и отправляясь ко входу в деревню. О, сегодня предстоит о многом поразмыслить, и Исаги слабо хмурится, смотря в даль далёких синих гор на фоне пожелтевшего неба. Он устало вздыхает, собираясь снова поставить защитный барьер, как вдруг вдалеке виднеется силуэт человека, благородно скачущего на лошади. Йоичи подходит на пару шагов ближе, вглядываясь и щурясь, пока не видит развевающиеся рукава такого же чёрного, как и у него, цвета. Юкимия? Исаги протирает глаза и щурится, пока не замечает под низом мантии бирюзовую рубаху, а на мантии — вышитые стебли бамбука. Он так и застывает удивлённо, хлопая глазами, прежде чем громко возгласить: — Молодой господин Итоши?!