Influential Fiction / Литературное вмешательство

      Да, лучше было бы просто написать.       Или, на худой конец, позвонить.              Но надежда — это такое странное чувство, которое вообще отключает остатки разума, поэтому все свое сумасшествие он осознает только тогда, когда видит сонное и немного испуганное лицо Галфа, который открывает ему дверь:              — Мью?! Что-то случилось?              — Случилось! — его буквально трясет от напряжения. — Прости, что так поздно, но… Могу я войти?              На месте парня он бы спустил себя с лестницы пинками — и тот был бы полностью прав, потому что мало кого радуют нежданные гости в два часа ночи. Но Галф, видимо, окончательно просыпается, вспоминает их пиздец какую сложную ситуацию и тут же поникает:              — Ну проходи.              В знакомой комнате его встречает не менее заспанный Азар, но сейчас нет времени нежить кота, поэтому он дрожащей рукой снимает блокировку с телефона и протягивает его парню:              — Это правда?              Тот хмурится, но все же берет в руки смартфон, а потом устало вздыхает:              — Да, было бы глупо это отрицать, когда ты уже и так все знаешь. Но я же тебе обещал, что больше не буду писать…              Радость внутри него вспыхивает так ярко, что терпеть просто нет сил:              — Ты не понял! Это и есть решение нашей проблемы!              Галф апатично смотрит на него:              — То, что я не буду писать? Да, это решение…              — Нет, посмотри внимательно, — Мью забирает телефон и отматывает на начало новеллы. — Это же “Мое черное сердце тянется к тебе”.              — Да, спасибо, я узнал свою работу, — тот не скрывает сарказм.              — И прототипом героя тоже был я, — он осторожно подводит парня к мысли. — Ты сам ответил читателю, что так и есть. Вот, смотри, сразу после моих комментариев!              — Твоих? — Галф чуть оживает. — SuppaChop — это ты?!              Мью смущается:              — Это первое, что пришло мне в голову.              Тот даже чуть улыбается:              — Зато мне теперь понятно, почему ты задавал такие вопросы, — но потом снова угасает. — Но это ничего не меняет, по крайней мере для меня. А ты просто не обращай внимания…              — Да ты посмотри внимательно! — он буквально дергается от нетерпения.              — Смотрю.              LoveMG: “Автор, я в любви! Перечитываю ваши старые работы и умираю от чувств, о которых вы пишете! Тут нужно быть слепым, чтобы не понять, кто стал прототипом главного героя”.              G.K.Traip: “Это так очевидно? 😨”              LoveMG: “Нам — да, но мы ничего не скажем МьюМью, правда 🤭”.              — И? — снова это бледное лицо обращено к нему. — Ты и раньше это знал.              — Но ничего из этой новеллы не произошло со мной, хотя ты тоже писал тогда про меня!              Теперь Мью ждет, пока надежда, что пылает в его сердце, зажжет и практически мертвые глаза напротив:              — Что?..              — Да! Никаких чудес, никакой магии, никаких приключений — скучная банальная жизнь тайской знаменитости!              — О боже! — Галф изумленно выдыхает, прикрывая рот ладонью.              — И это значит, что ты можешь писать и дальше — нам нужно только понять, как при этом не затрагивать меня, — он захватывает свободную руку и сжимает дрожащие пальцы.              Кажется, еще немного — и парень заплачет:              — Я смогу писать… Я правда думал, что больше никогда…              Жгучий стыд сжигает его кислотой вместе с чувством вины, поэтому Мью осторожно гладит изящную руку, которую Галф великодушно позволяет держать:              — И я должен перед тобой извиниться.              — За что? — блестящие от подступающих слез глаза внимательно смотрят на него. — Ведь это из-за меня твоя жизнь превратилась в нечто ужасное.              — Да, так сложились обстоятельства, — он не может отрицать участие Галфа во всем этом. — Но мы оба знаем, что ты это сделал не специально, а потом и вовсе отказался от самого важного для себя.              — И ты боишься меня, — к сожалению, это звучит не как вопрос, а как утверждение.              И сейчас крайне сложно правильно подобрать слова, но Мью очень старается:              — Мне тяжело спокойно принять тот факт, что кто-то так легко может управлять моей жизнью. Я каждый день отстаиваю возможность оставить хоть несколько часов для себя, а не для фанатов, а также личное пространство. Даже моих родных могут доставать особо ретивые поклонники, поэтому они вынуждены постоянно оглядываться по сторонам. Жизнь знаменитостей красивая только снаружи, — он горько улыбается. — И я был испуган и растерян из-за того, что со мной происходит. Поэтому — да: первая реакция — все это прекратить как можно быстрее, чтобы избавиться от страха и вернуться в привычное состояние, когда я почти все контролирую.              — И почему ты передумал? — парень пронзительно смотрит на него.              — Потому что не хочу защищать свою свободу, забирая что-то не менее ценное у тебя, — Мью наконец формулирует ту моральную дилемму, которая пожирала его эти несколько дней.              — Но почему? — Галф все еще допытывается. — Я просто один из толпы многих таких же фанатов. Какое тебе дело до чувств чужих тебе людей?              А вот теперь он ступает на такую зыбкую почву, что одно неловкое движение — и утонет с головой в этой трясине:              — Ты не чужой, уже нет.              Мью не готов сейчас давать какие-то четкие определения тому, как он относится к парню — слишком много всего намешано, и пока самому не получается в этом разобраться. Но, кажется, Галфу и этого невнятного слова достаточно, потому что его лицо смягчается, а губы потрясенно шепчут:              — Правда?..              Мью чуть сильнее сжимает влажную от волнения ладонь:              — Правда, — и пытается смягчить остроту ситуации шуткой. — Тем более, что у тебя где-то спрятаны мои ношенные трусы! После такого ты просто обязан взять на себя ответственность и…              — … предложить тебе руку, сердце и свой платяной шкаф? — тот фыркает в ответ, улыбаясь.              — Как минимум, — его губы растягиваются в ответной улыбке, а потом он снова становится серьезным. — Мы найдем способ, чтобы ты снова вернулся к творчеству! Я обещаю.              Галф смотрит на него несколько невероятно долгих секунд, а потом прикрывает глаза:              — Я тебе верю.              Сейчас так сильно хочется косплеить Чоппера: радостно носиться по квартире и тявкать от восторга. Но он — взрослый и ответственный человек, поэтому лишь виновато охает, внезапно осознавая:              — Блин, уже три часа ночи, а ты до сих пор из-за меня не спишь! И мне через пять часов выезжать на съемки! Прости! Прости! Я сейчас исчезну!              И еле сдерживает огорченный вздох, когда у него забирают уже практически приватизированную ладонь, но Галф не выглядит сердитым:              — Мой диван все еще принимает постояльцев, если ты не против соседства с Азаром. Так у тебя останется чуть больше времени на сон, если ты попросишь менеджера забрать тебя отсюда.              Дышать становится сложно:              — И после всего этого ты еще предлагаешь мне свою помощь?              Тот лишь пожимает плечами и хитро улыбается:              — А вдруг мне повезет, и на аукцион получится выставить и вторую пару трусов? Я же обогащусь! — и потом делает шаг в сторону спальни. — Принесу тебе постельное белье.              А Мью не может удержаться и вновь хватает парня за руку, переплетая их пальцы:              — Спасибо!              В этот раз в молчаливом “пожалуйста” нет чувства горечи или вины — только то странное, нежное и хрупкое, что расцветает между ними.