Говорит Москва

Юра, притягивая спящую после самолёта Катю к себе, наблюдает за разноцветной Москвой за окном машины. Многочисленные украшения, заведения, что не отставали от изобилия декорации. В глазах уже начинало рябить от такого блеска, однако отвернуться от данного вида Челябинск был не в силах. Костя, сидящий через Катю, тихо переговаривался с Романовым, что расположился на переднем сиденье. Они обсуждали картины, а точнее выставку какого-то художника, о котором они когда-то говорили и которую у них будет возможность посетить во время их приезда и отдыха в столице. Юра особо не вслушивался, больше обеспокоенный тем, что Аня внезапно поменяла планы, решив провести праздник с братом. Не то чтобы это происходило впервые, но Камская не имела привычки резко менять планы, а если что-то и случалось, то чувствовала вину, сообщая об этом. Последний же их разговор заставил перебирать возможные причины того, почему подруга звучала так растерянно и даже потерянно. Вздыхая и пристраивая голову на спинке сиденья, Юра немного сползает вниз, рассматривая машины, проезжающие рядом. Он приглаживает холодный материал чужой куртки, концентрируясь скорее на голосе лучшего друга, нежели на тихой музыке из динамиков машины. Татищеву было всё равно на суть разговора, намного большую ценность играл низкий тембр чужого голоса, в котором отчётливо слышался смех и радость от встречи. Подобная деталь, а также воспоминания того, как Уралов сам потянулся к Романову при встрече, вызывает глухое раздражение. Однако ревность здесь не имеет никакого значения, потому что обида жрёт намного сильнее. Прижимая Катю ближе, Юра делает глубокий вздох, стараясь не думать о том, как две подружки милуются после долгой разлуки. Он думал об этом, знал, что подобное будет происходить, но даже не подозревал, что это будет настолько сильно бесить и выбивать из колеи. Поэтому он и ждёт, когда машина подъедет к нужному дому, аккуратно толкая Катю. Татищева просыпается, сладко зевая и прикрывая рот голой рукой, выходя из машины следом за отцом. Юра, принимая от Кости чемодан с рюкзаком из багажника, обнимает дочь за плечи, прижимая к своему боку и дожидаясь лучшего друга с Романовым. Те быстро прощаются, и Челябинск молча машет Саше, поправляя Катин рюкзак на своём плече. Костя ведёт их в тёплый подъезд, а потом и в квартиру, открывая дверь и пропуская вперёд, и Юра осторожно складывает их вещи на пол. Уралов, шарясь по стене, включает свет, закрывая входную дверь и снимая верхнюю одежду. Юра помогает немного взбодрившейся Кате стянуть куртку, наблюдая, как та сама быстро стягивает обувь, ногами прижав ту к стенке и рванув в глубь квартиры. Костя за его спиной тихо смеётся, предлагая повесить одежду и тем самым вырывая Татищева из небольшого оцепенения осознанием тем, что они в самом деле находятся здесь. Протягивая маленькую куртку Катюше и стягивая свою одежду, Юра снимает обувь, наконец-то позволив себе осмотреться. Квартира, выполненная в светлых тонах, по мнению Челябинска, была слишком неживой. Широкие коридоры, в которых не было нужды ютиться и биться локтями, красивые лампы и картины, цветы, пытающиеся оживить пустое пространство. Юра, проходя длинную прихожую и останавливаясь в коридоре, рассматривает силуэт дочери в тёмной гостиной, что с тихим восторгом рассматривала вид из окна квартиры, который, несомненно, заставлял затаить дыхание. Юра знает, что в городе большую роль играют районы. То, как они обустроены, как за ними ухаживают, какие заведения есть рядом. Можно прожить несколько лет в одном месте, но влюбиться в город, а можно изучить каждый закоулок, но не найти чего-то, что заставило бы сердце учащённо биться. Конечно, когда дело касается родного города, то это правило не играет большой роли, однако Юра, вспоминая свои последние поездки в Столицу, может заметить изменения, чувствуя ностальгию. Когда-то Москва была не более, чем большой деревней, а сейчас является настоящим мегаполисом, в окнах которого можно было увидеть красивый вид. Для Снежинска, которая крайне редко путешествовала дальше Урала, подобные пейзажи можно было увидеть разве что у Екатеринбурга с Пермью, которые обращали на подобную деталь при переезде в новый дом внимание. Юра с Серёгой же на подобном не зацикливались, отдавая своё предпочтение другим вещам. — У Москвы бзик на вид из окна, — подходя сзади, тихо делится информацией Уралов, заставляя Челябинск обернуться назад. Юра, смотря на то, как светлая часть чужих волос светится под лампой, тихо посмеивается, смотря на данную картину. — Саша постоянно возмущается, что вместо реставрации тот тратит деньги на квартиры ради подобных видов. Юра, более чем чётко представляя Московского, который раз в три года захаживает в одну из подробных квартир, видел, как тот просто наблюдает за происходящим из окна. Возможно, только в эти мгновения столица была спокойна, потому что в остальное, по скромному наблюдению Татищева, та была вынуждена пить таблетки от давления, чтобы хоть немного угомонить шило в заднице. Михаил Юрьевич в глазах Татищева был ушлым человеком, который шёл к своей цели, игнорируя остальных. Зачем и почему — неизвестно, но упрямство и пронырливость позволили ему дважды стать столицей. Что в этом статусе было такого восхитительного, чтобы так рвать жопу, Юра не знал и не понимал. Порой, слушая Костю и вчитываясь в новые указания касательно подачи отчётов, Татищев размышлял о том, не страдает ли их Первопрестольная какой-нибудь психической болячкой. Потому что жить в подобном темпе и тратить деньги на однотипные вещи казалось глупостью. Подобные вопросы появлялись в его голове регулярно, пару раз в год так точно. Но лезть в чужую голову желания не было, потому как не его это, Татищева, дело, поэтому и заморачиваться ему не зачем. Однако сейчас, рассматривая маленький силуэт Кати на фоне ярких огней в чужих домах, Юра мог осмыслить чужие «бзики». — Его можно понять, — со смешком признаётся Татищев, в полной мере понимая, почему квартира была обустроена, но чувствовалась пустой. Он наблюдает за Катей, что заинтересовалась дверью на балкон, чувствуя, как усталость уступает место детскому любопытству. Однако Юра, подсчитывая время и хмурясь, двинулся к дочери, беглым взглядом осмотрев кухню с гостиной. Он кладёт руку на маленькое плечо, останавливая Татищеву от позднего изучения их временного места жительства, привлекая внимание. Девочка поворачивается к старшему, поднимая голову, позволив Юре рассмотреть то, как свет в чужих окнах заставляет белые пряди блестеть. — Пойдём посмотрим твою комнату, нечего в гостиной топтаться в такой час. Снежинск мгновенно расцветает, широко улыбаясь и энергично кивая, рванув мимо мужчин в другую сторону коридора, где располагались спальни. Юра, переглянувшись с лучшим другом, растягивает губы в лёгкой улыбке, подходя к нему и положив руку на плечо, чуть сжав его. — Тебя это тоже касается, Катюш, — напоминает о времени Татищев, поправляя тёплый свитер на широких плечах, прежде чем убрать руку. — Мы устроимся, а ты что в машине, что в самолёте толком не поспал. — Завтра отосплюсь, — с улыбкой изрекает Уралов. — Мы же вечером собирались на прогулку, поэтому успею выспаться. — Я утром проверю, что ты делаешь, — припоминая трудоголизм своего начальника, пугает лучшего друга Юра, проходя в прихожую и подхватывая рюкзак Татищевой. — Обещаю не вылезать из кровати до обеда, — расправив плечи и подняв ладонь вверх, с серьёзным выражением лица даёт клятву Екатеринбург, заставляя Челябинск посмеяться, качнув головой подобному ребячеству. — Хорошей ночи, Юр. — Доброй, Катюш, — кивком прощается Челябинск, на мгновение встречаясь взглядом с чужими глазами, прежде чем отвернуться и заглянуть в одну из ближайших комнат, тут же отыскав младшую. Катя, включив лампу на столе, рассматривет книги, разложенные на настенной полке, расположенной напротив полуторной кровати. Недовольно надув губы, она резко поворачивается к двери, замечая Челябинск. Злость быстро сходит с юного лица, вместо этого меняясь местами с усталостью. Пускай даже они и прилетели сюда относительно рано, дорога всё же имела особую любовь к выматыванию путешественников. Добавить к этому свойству короткий сон в машине такси, а после полумрачную, но по-своему уютную спальню с пышным одеялом, и желание уснуть прямо в одежде растёт в геометрической прогрессии. Однако Юра должен показывать пример, поэтому он поднимает чужой рюкзак в своей руке, мягко растягивая губы в улыбке. Катя понимает его без слов, забирая свои вещи и выгоняя отца за дверь, плотно закрывая её. Челябинск же, всё же подглядев время на телефоне, решает так же готовиться ко сну. Он проходит к ближайшей открытой двери, заглянув в комнату и заметив свой чемодан. Юра бросает взгляд на дверь рядом, которая была плотно закрыта, проходя в свою спальню и прячась от членов семьи в комнате. Рассматривая интерьер комнаты, Челябинск тяжело вздыхает, садясь на пол рядом с чемоданом и укладывая его рядом, начав разбор. Он не собирается вытаскивать всё, но необходимые вещи достаёт, сразу убирая их в небольшой шкаф напротив постели и переодеваясь в домашнее. Собрав Катины вещи, Татищев прячет чемодан под кровать, сунув ноги в тапки. Юра выходит из своей комнаты, тихо проходя мимо спальни Уралова и открывая следующую дверь. Прижимая вещи к груди, чтобы не упали, он рассматривает ванную, которая была достаточно небольшой, если сравнивать её с размерами других помещений. Сразу же прибрав принадлежности в ящик, Татищев заглядывает в следующую за ванной дверь, что вела в техническую комнату. Дальше, проходя мимо прихожей с гардеробной, он снова оказывается в зале, что был соединён с кухней. Однако не современная планировка привлекла внимание Челябинска, а балкон, запримеченный Татищевой, на котором оказался небольшой бар. Плотно прикрывая за собой балконную дверь и осматривая убранство, Челябинск открывает окно. Облокачиваясь о подоконник, Татищев выглядывает на улицу, игнорируя холод и рассматривая внутренний двор района. Он занимается этим совсем немного времени, прячась в помещении, когда тело начинает откровенно дрожать. Закрывая окно и покидая балкон, Юра бегло осматривает кухню, смотря на кофемашинку, плиту с вытяжкой и подмечая отсутствие микроволновки. Вместо неё на уровне глаз расположилась маленькая духовка, заставляя вспомнить о Дане. Тот факт, что у Московских, похоже, была общая ненависть к греющему ящику, заставляет тихо посмеяться. Проверяя холодильник с морозилкой и делая себе заметку купить завтра продуктов, Татищев на мгновение задумывается о том, будет ли правильно с их стороны хозяйничать тут. Однако мозг подкидывает деталь о том, что именно Романов настоял на приезде Кости сюда, а значит, нужно будет уточнить этот момент у Уралова. Хотя если учесть, что это квартира Московского, тот тоже отдаст предпочтение домашней еде, нежели заказной. Подумав ещё немного, Татищев выключает свет в коридорах и прихожей, на всякий случай оставляя дверь в ванную открытой. Он также оставляет в туалете свет, рассматривая сияющую тёплым светом лампочку над раковиной, быстро покидая комнату. Остановившись у двери в комнату Кати, Юра тихо стучит по двери, дожидаясь ответа. Однако, не получив его, он аккуратно заглядывает внутрь, рассматривая в полумраке спящего ребёнка, который сам выключил настольную лампу и устроился в постели. Плотно прикрывая дверь и бросая взгляд в сторону комнаты Кости, Челябинск прячется в своей комнате, снимая домашние штаны с тапками и залезая под одеяло. Рассматривая белый потолок, он тяжело вздыхает, пряча лицо в подушках, чтобы не сорваться сейчас на ночной перекур.

***

Смотря на ценники и матерясь на столицу, Юра бросает йогурт с кусочками фруктов в корзину, наконец-то отыскав яйца. Супермаркет, который находился во дворе дома Московского, оказался лабиринтом, имеющим несколько входов и выходов. Татищев, который уже полчаса шарился в этом месте, только сейчас смог найти маломальскую еду, двинувшись к кассе и продолжив материться с местных ценников. Последняя поездка в Москву была организована Данисом, который взял младшего брата ради его встречи с Казанью. И Юра помнит, что тогда даже не задумывался о ценах, когда прогуливался со старшей сестрой, заглядывая на рынки и кузни. Что брат, что сестра — оба сделали всё возможное, чтобы младший начал считать деньги как можно позже, за что Татищев был им благодарен. Однако сейчас, расплачиваясь за продукты, Юра невольно задумался о том, насколько сильно изменились цены и тенденции рынка, доставая свою пачку счастья. Открывая телефон и рассматривая свой подъезд на фотографии, Татищев быстро проходит внутренний двор, вспоминая заранее записанный в телефон этаж и номер квартиры. Звякнув ключами и вытерев нос, Челябинск быстро выкуривает сигарету, выкидывая окурок в мусорку. Поднимаясь на лифте на нужный этаж, Юра открывает дверь, заходя внутрь и улыбаясь топоту маленьких ног. Он успевает только закрыть дверь, когда из-за угла показывается Катюша, широко улыбаясь и рванув к отцу для своих объятий. — И тебе доброе утро, — улыбаясь, смеётся Татищев, наклоняясь и ставя пакет на пол, одновременно с тем целуя младшую в растрёпанную макушку, тут же приглаживая цветные пряди, чувствуя крепкую хватку на своей талии. — Выспалась? — Ага, — кивая в холодную куртку, Катя поднимает голову, встречаясь взглядом со старшим. Растрёпанная, ещё толком не умывшаяся, она вызывала приступы тактильной паники, провоцируя слабого на объятия отца. — Я проснулась, когда ты дверь закрывал, поэтому пошла к дяде Косте. — Он спит? — мягким тоном интересуется Юра, получая в ответ отрицательный качок головой. Он не может сдержать улыбки для своего шпиона, поправив чёлку Кати и мягко приглаживая разноцветные пряди девочки. — Когда я зашла, он сидел в телефоне, — с потрохами сдаёт дядю Костю Катя, немного подумав и добавив. — Правда, потом быстро уснул, когда я пришла. — Вместе спали? — Это же дядя Костя, пап, — недовольно вздыхает Катя, будто бы объясняет совсем уж глупые вещи. Отступая назад и складывая руки на боках, девочка самоуверенно сообщает, откровенно издеваясь над старшими. — Он как ты, без меня засыпает плохо. — Вот язва, — хмыкает подобному заявлению Татищев, снимая обувь и вешая куртку на место, поднимая пакет с продуктами, на который уже положила глаз младшая. — Есть хочешь? — Хочу, — мгновенно кивает младшая, тихо побежав в гостиную. Юра, смотря на голые ноги дочери, недовольно вздыхает, проверив входную дверь и двинувшись следом. Проходя коридор и бросая взгляд на плотно закрытую дверь в спальню Уралова, Татищев проходит на кухню, ставя пакет на стол. Челябинск даёт Кате возможность выбрать их завтрак, пока сам он проходит в ванную, чтобы помыть руки после улицы. Переодевшись и приступив к готовке, Татищев также вычитывает способ работы кофемашины Московского. Зная о привычке лучшего друга пить кофе с утра, а также его открытой нелюбви к быстрорастворимому порошку, Юра потратил достаточно времени, чтобы выбрать хорошие зёрна, прибегнув к помощи в интернете. Отдавая младшей йогурт и разбирая продукты на потребованное младшей блюдо, Татищев проверяет время, доставая на свет сковородку с крышкой. Взбивая яйца в тарелке и смешивая их с молоком, он ставит ингредиенты на электрическую плитку, включая её и размышляя касательно необходимой температуры. Понаблюдав за той совсем немного, чтобы сориентироваться, он переходит к кофемашинке, разбираясь с её устройством и набирая небольшую кружку горького напитка на пробу, который мгновенно вызывает отвращение слишком резким вкусом. — А можно мне тоже? — интересуется Катя, заставляя Юру обернуться к столу, за которым расположилась младшая. Она уже съела йогурт, отодвинув маленькую упаковку подальше и сложив руки в замок, облокотившись на белоснежный стол локтями. — Горьким вышел, — подавая дочери остатки, Татищев наблюдает, как лицо Кати кривится от омерзения, стоит той почувствовать вкус кофе даже не на языке, а на губах. Юра смеётся с подобной реакции, забирая кружку и выливая оставшееся кофе, проверяя омлет и уменьшая температуру на плите. Припоминая о сливках и сахаре, который добавляет Уралов, Татищев интересуется у своего единственного собеседника. — Поможешь в дальнейшей дегустации? — Только если сейчас конфеты откроем, — торгуется девочка, вызывая новую волну смеха у Юры, который кивает чужому условию, доставая маленький пакет с конфетами и раскрывая его на столе. Они занимаются экспериментами меньше десяти минут, когда Челябинск наконец-то просит у Снежки разбудить Уралова. Та с радостью сбегает с провонявшей кофейными зёрнами кухни, глухо топоча голыми ногами по полу. Юра подобному поведению тихо посмеивается, наконец-то смакуя адекватный вкус кофе и наводя вторую кружку для Кости. Пока машина делает своё дело, Татищев снимает омлет с огня, не снимая крышку и оставляя сковородку в стороне. Доставая из холодильника готовые блюда, Татищев долгое время смотрит на духовку, тяжело вздыхая и включая её, матеря Московских с их бзиком на микроволновки. Он садится на корточки, засовывая еду внутрь и рассматривая это извращение, думая только о том, сколько времени займёт это дерьмо, когда из коридора слышатся тяжёлые шаги и звонкий голос Кати. Она оставляет друга семьи в коридоре, вернувшись к отцу и садясь рядом с ним на корточки, так же рассматривая магазинные блюда в духовке. Собственно, именно в этой позе их и застаёт Костя, не сдерживая смеха, от которого Юра закатывает глаза, послав лучшего друга лесом и начав ворчать касательно дурости столичных неженок. Уралов с ним соглашается, садясь на задницу рядом и объясняя причину данного бзика семьи Московского, от чего Татищев всё-таки не сдерживается: матерится себе под нос, тут же получая недовольство со стороны Кости. Мысли об оставшемся следе подушки на чужой щеке Юра старательно игнорирует, ровно как и мелкую щетину на подбородке.