
Пэйринг и персонажи
Метки
Hurt/Comfort
Ангст
Дарк
Повествование от первого лица
Фэнтези
Тайны / Секреты
Хороший плохой финал
Смерть второстепенных персонажей
Смерть основных персонажей
Временная смерть персонажа
Открытый финал
Нелинейное повествование
Философия
Параллельные миры
Элементы флаффа
На грани жизни и смерти
Выживание
Воспоминания
Недопонимания
Одиночество
Прошлое
Разговоры
Тяжелое детство
Элементы психологии
Психические расстройства
Покушение на жизнь
Боязнь привязанности
Упоминания смертей
Обман / Заблуждение
Элементы гета
Исцеление
Самоопределение / Самопознание
Подростки
Предательство
Авторская пунктуация
Предопределенность
Доверие
Посмертный персонаж
Дневники (стилизация)
Подразумеваемая смерть персонажа
Невидимый мир
Фурри
Авторские неологизмы
Надежда
Рассказ в рассказе
Неизвестность
Возвращение
Описание
В мире, где во всех неудачах принято обвинять стечение обстоятельств и судьбу рано или поздно должна подобная "Судьба". Кто или что стоит за высшими силами, которые каждый день находят все новых и новых фурри? Что должно делать тому, кто так или иначе оказался в гуще жестокой борьбы за право существовать? О жизни, о смерти, не боясь... О том, что ждет любого, кто готов без страха ступить за грань, сделать тот шаг, что может оказаться роковым
https://ficbook.net/readfic/12171763 - первая часть
Примечания
(!!!)ОСТОРОЖНО! На свой страх и риск!!! Смотрите метки! (!!!)
Большие части повествования, которые написаны курсивом от первого лица – страницы из личного дневника, который Равенна ведет на протяжении всей истории
Часть вторая. 10. «Не сходи с ума, Равенна!»
13 сентября 2023, 11:21
Я не помнила ничего. Я могла наверняка знать только свое имя. Кто изменил мою память? Кто насильно заставил меня забыть все? Что случилось со мной?..
Когда я увидела приближающуюся землю… Когда я беспомощно повалилась на асфальт, так и не удержавшись на лапах после того, как кто-то сильно толкнул меня в сторону, на меня обрушился шквал гневных — однако приемлемых для любого печатного слога и лишенных резких ругательств, — восклицаний. Только теперь я поняла, что нахожусь вовсе не в Системе, а в очень даже реальном мире. Мои отвыкшие от света глаза обожгло солнечными лучами, а самое небо едва ли не ослепило меня чистой первозданной синевой. В уши сразу же врезался шум, так резко отличающийся многоликим контрастом от той дремотной тишины, в которую была погружена Судьба. Я не вслушивалась в то, что мне кричали, не пыталась определить, кто предпринимает тщетные попытки достучаться до меня.
Каково это — вернуться в родной мир после долгой своей с ним разлуки? Каково это — осознать, что тебе снова около четырнадцати лет в то время, когда недавно совсем ты засыпаешь в свои тридцать накануне? Как это — спустя долгое время еще раз познать все то сполна, когда тем ты больше не занимаешься, в особенности, если на самом деле это никуда не ушло, просто с ходом минувших дней затаившись где-то глубоко внутри, а порой выбиралось успешно на поверхность и прежней болью обжигало даже без лезвия в лапе?..
Когда запястья обожгло этим самым огнем, я не сразу позволила себе размышлять дальше, насильно заставив себя погрузиться в искусственный привычный ступор, какой всегда использовала как еще одно средство самозащиты: уйти в себя от боли, от мыслей, от осознаний, от шокирующей реальности… Звуки погрязли в каком-то тумане, а взгляд опустился от неба к пыльному асфальту. Какая гложущая тоска… Почему это чувство мне так знакомо, будто бы я уже встречала его когда-то на своем веку?..
Я сидела на дороге, смотря прямо перед собой, и вдыхала черный запах города и пыли, а надо мной разворачивалось словно бы синее, но затянутое серой больной кожей ядовитых испарений мегаполиса небо, в которое мне почти никогда здесь не верилось. Это мой дом, я чувствую сердцем. Но он так далек и чужд мне; так очерствела давно к нему живая душа, покрывшись единокровной гранитной коркой на своем розовом пламени. Меня будто оплели какие-то плетистые колючие лозы, только не тело, а разум. Я не хочу знать, кто я. Я не хочу помнить, а коли нет — так вспоминать. Я за тысячи космических звездных верст и летий, где меня никому не услышать, никому не достать. Прощай теперь, мой внутренний фурренок. Эта земля, эти угодья, сухие и безжизненные, слишком грубы для тебя. Когда я знаю, тебе здесь не прижиться. Я хожу по крышам без крыльев, чтобы не ступить на землю, и не верю, что ты вновь умеешь летать. Прости меня за все плохое, всех падших ради, извини… Тебе суждено не задыхаться здесь, где рождаются дожди и реки, а море гладко и бесцветно, будто бы оно даже не вода и не солено. Ты можешь сгинуть в этом ступоре моем; ты можешь сгинуть в этой тьме и этом хладе; мой истинный и современный мир слишком для тебя далек, прости… Я не смогу здесь уберечь тебя… Но ради меня… Ради меня, фурренок, я прошу: оставь! лети от меня прочь, спаси себя живого! стань призраком этих теней и этих труб! истлей, но на рассвете у небес! То, что мы видели за жизнь!.. Ты будешь дымкой у восхода, ты сможешь сделаться холодным ветром… Только, пожалуйста, спаси себя сейчас! Поверь мне, как тогда, когда я не смогла сказать «аминь»… Мы вместе этот город, но ты его душа. Ты потеряешься лишь той ночью, когда я больше не дышу… Когда моя тоска… Пóлно, просто улетай и не оглядывайся! Сделай так для меня! Ты знаешь, что так правильно, хотя и так больно и тяжко… Нам так будет лучше, чтобы концерт состоялся… Нам лучше стать двумя иллюзиями и разлететься, чтоб уберечь друг друга… Кто может знать, что за аккорд возьмет нас завтра?.. Как нам знать нашу встречу?.. Лети прочь! бери выше! Ты — дитя небес и звезд, ты жить не смог бы здесь, в-земле—во-тьме—в-пыли… Пока так еще можешь, пока еще так можно… Пока не стало совсем поздно… Пока не прошел по заводи прогулочный белый теплоход и не раскачал чаек и альбатросов, спящих, подобно маленьким бумажным лодочкам позабытых в ту осень фуррят… Пока не пошел еще снег, пока не усилился ветер, перевернув нашу стрелу на север переменами погоды… Это не Судьба… наша Реальность — не выдумка… Я потеряла фантазию… я потеряла сознание… Ты только не возвращайся сюда, в этот удушающий дым, стелющийся пластом у небосклона и сворачивающий земли в клетку, убирая за поля и перекрашивая доску шахмат… пока есть впереди еще огни, пока не огласит пути гудок состава… Уходи от меня… уходи и спасайся!.. Туда, обратно к горизонту… Я не спасу тебя сама… Я помню… буду помнить… когда смогу… когда обрету… когда кого-нибудь найду…
***
— Я не знаю, что заставило меня сброситься, правда. Я даже не помню, чего искала на той мостовой… — я вздохнула и откинула голову на подушку. Этот потолок такой белый.
Медсестра чуть уловимо докоснулась до бинтов на моих запястьях. Вокруг рисовалась блаженная тишина в ровном пустом свете. Обстановка, будто бы эти стены, эти полы и невзрачные потолки — будто все приготовилось, подобралось и затаилось перед броском в долгую свирепую бурю.
Воздух звенел.
— … Я не помню… — я покачала головой и, скосив на эту фурри глаза, только услышала, как она с равнодушной привычной печалью взвинченности кивнула молча и поднялась с кушетки.
Все было как-то не так… не верю в то, что вижу… И что потом? Что все это изменит? Что с нами всеми будет? Что здесь теперь произойдет? Я что-то где-то вижу в закоулках подсознания… Я что-то знаю и должна знать… Какие силуэты меня окружают?.. Я что-то где-то чувствую… Как знать?.. Что-то колышется у сердца… Я помню какие-то зеркала, помню, что все это время машинально прикасаюсь к переносице, трогая короткую дымчатую шерсть… У всего есть символы, у всего есть в сводке правила… Мне кто-то что-то дал… Я помню стынущий крик… Я помню, как переворотило когда-то небеса… Какие-то провалы и падения, и взлеты… Меня не отпускает замкнутый долгий круг… Моя душа… Мой свет… Мой самородный яхонт… Кого должно мне найти? Кого я спасала? Кого мне суждено бросить или убить…? Я видела две надежные клетки… Я же видела белый и черный… Я должна… Что-то… Обязана… Мне что-то только вспомнить… Что-то еще удержать в бегущем и раскачивающемся сознании… Оставить разум при себе… не смотреть вниз, никогда не знать боли… Не давать и не брать ни слез, ни крови взаймы… Я вновь одна в своем мире… Какое заветное слово?.. Где начинается мое падение с небес; где виделся мне город и асфальт?.. Как же звенит воздух… Все начинается с меня…
Равенна?
Равенна, терпи!
Держись!
Равенна-Равенна…
Не плачь…
Не страдай…
Не убивайся, Равенна!..
Какой же белый потолок…
Как же звенит воздух… Держись, не уходи под воду с головой! Барахтайся! Держись… Не спи… не спи…
***
Я не помню, что со мной было все это время. Не представляю, где нахожусь; почему вокруг все в белом, и все что-то спрашивают постоянно у меня? Почему я вижу что-то, что кажется мне абсурдным, но убедительным, родным и реальным? Что такими яркими цветовыми импульсами пронзает голову? Сколько раз я уже слышала слово «амнезия»? сколько раз знала себя настоящую? Сколько проводила вне тягучего густого сна, что тянул меня постоянно к себе, делая взбудораженной, нервной и разбитой? Почему я так долго смотрела на себя со стороны: на свою бледность; на свою худобу; на свои кровавые радужки, проведенные и прочерченные алыми сквозь белый сосудами; на мягкий фиолетовый грифель, что с каждым днем все ярче и ярче подводил нижние веки расплывчатыми синими пятнами усталости; на свои кучерявые пыльным липким облаком волосы?.. Я пыталась. Пыталась, как могла. Насколько хватало. Когда спросила их, почему напротив моей койки вижу зеркало, в котором отражаюсь искаженно не собой, а спящим даже в часы короткие моего бодрствования клоном, живым, но не дышащим, они ударились в панику, крича о галлюцинациях, об ухудшении состояния, стали бегать вокруг меня, как вокруг безотносительно ополоумевшей. И эти образы, и эти слова, и звон в закоулках духоты и тишины, и красное по запястьям, и этот гулкий смех… Какой черт отвечает сейчас за меня? Какой бес тащит меня дальше, если я хочу замереть, хочу вдохнуть, хочу открыть глаза?.. Я слышала так долго писк, когда сердце ударяло раз за разом по ребрам, я не хотела засыпать беспомощно и безнадежно. Над ухом тикали взрывами, мчались дикими конями в диких прериях стрелки часов — короткая с длинной; с шелестом летели листы календаря на пол… Я не верю! Не верю! Не хочу верить! Хочу выбраться навсегда! Хочу снести четыре проклятые мертвенные стены! По потолку горизонтально идет дождь, растут грибы и цветут цветы, а надо мной кружатся птицы… Вороны страха и беспросветного отчаяния. Нет, не больше! Нет больше! Я ли это тону сейчас?! Я не должна! Не теперь, когда все эти фигуры… эти голоса! Луч света на мордочку. Глаза бегают и ничего и никого не выделяют. Какой-то реалистичный хоррор. Какой-то сущий исполнимый кошмар… Какие-то слова о том, что все бесполезно, что на календаре один лист с одной строкой… Что часы закончили считать на численнике, и стрелки встали… Какой-то уходящий прочь, безразлично свесив горестно хвост, плетущийся по темному, неосвещенному коридору клон… Какое-то пустое здание… Какая-то музыка… Какой-то старый личный дневник на тумбе рядом… Почему здесь я? Почему на потолке летучие мыши? Отчего сердце не стучит, а аппарат не пищит больше, но я дышу и слышу, открыв до предела глаза, чтобы только не потеряться между небом и землей?.. кому какое дело? Кто еще кого вспомнит?.. Я бежала и бежала, падая и поднимаясь, прыгая по обрывам, чтобы в конце, на финишной прямой, упасть и не подняться. Я видела белое, когда закрывала порой в бессилии глаза, стирая с ресниц черный дождь. Это не я… Я куда-то падаю, закрыв глаза. Моя фигурка хрупка и мала, а они все замирают и снимают отчего-то в белом шапки. Да я же здесь! Средь вас, не звезд! К чему такие церемонии? Я просто фурри, как и вы! Я тоже могу на вас глядеть, прямо в глаза своими! Подождите, не уходите! Я еще многое умею показать! Послушайте! Я правда не помню! Но я теперь знаю, как меня тогда звали! Нет, я не «все», я — Равенна! Правда! Клянусь всем для вас и себя святым! Куда вы все уходите?! Да я готова! Готова говорить и отвечать! Нет! Не оставляйте меня! Уберите это зеркало, что склонилось надо мной! надо мной своей водянистой поверхностью всепоглощающей! Нет! Я здесь! Я здесь! Заметьте меня! Услышьте меня! Не бросайте меня здесь! Они развернулись, и все тихо и убито вышли вон, не надев шапок, не подняв глаз и не уронив ни слова. Звон стих.***
…Что принес мне на потом этот город? Что оставил на мораль своей басни? Что за песню уместил под красивой своей обложкой? Что я нашла, когда пробудилась ото сна? Я буду числиться в живых ли еще завтра? Что взять мне из-под крыла жизни при случае? Кто предаст меня когда-либо? Откуда ждать мне подлого удара? Что принесет мне новый день? Куда смотреть? Что стоит видеть? Я перестала верить или жить совсем?.. … А тишина бывает громкой?.. Когда и как давно я вернулась в этот город… это место, которое словно со мной одной крови? которое, как я, живет от рассвета до рассвета борьбой, в которой справедливо выживает только один, сильнейший?.. Почему все так мне призрачно и знакомо? Ведь я же понимаю, что что-то ныне не так. Я как будто бы нахожусь за прозрачной глухой пленкой… Будто бы могу и взаимодействовать с миром, но меня никто не видит, не слышит, не замечает… Я должна быть настоящей, я существую все еще, я уверена. Только вот каждый раз оставаясь вне ритма общего всей жизни, я чувствую, как щемит больно сердце. Я не позволяю себе думать и гадать… Только теперь, только настоящим! Отныне я не знаю и не буду знать слова «амнезия», клянусь. Это не для меня было создано, так что не мне забирать на свой счет и присваивать. Я выберусь, когда-то обязательно выйду из этих бело-серо-зеленых коридоров, обещаю! Найду силы, найду способ! Не подчинюсь, не покорюсь, не сдамся! Эти головоломки заходят уже слишком далеко для того, что я едва ли восстановила в память из подсознания свое былое имя. Вы меня здесь не удержите! Осталось чуть-чуть! Совсем чуть-чуть!.. …Что я есть в глубинах своей души?..