И пока есть свет.

Знак огня проявляется в девять лет, гораздо раньше остальных стихий. Пламенных ведьм отслеживаю строже, чем остальных. Они неуправляемы, яростны, безумны в своей стихии. Собаки бешеные, если коротко. Исчадия ада в живом воплощении. А мне, как всегда, повезло вдвойне. Мало того, что благословлена знаком огня, так ещё каким - синим пламенем сатаны! Такие ведьмы рождаются редко и существовать может только одна. Пламенных ведьм забирают из семей, изолируют, дрессируют, заставляя беспрекословно подчиняться. Моих родных убили. На моих же глазах. Дабы заткнулась в тряпочку и дрожала от страха, следуя приказам этого паскудного ублюдка короны. Ведьма синего пламени слишком могущественна, чтобы оставлять в живых, и слишком желанна, чтобы перерезать глотку. Но хрен им, а не послушание. Времени ушло на игру ушло больше, печально конечно. Хотелось разобраться поскорее. Все же убийство всех того стоило, каждого предала огню. Сожгла, что и костей не осталось, лишь кучка пепла. Но все таки нужно было скрыться, когда эта аристократическая сволочь выгибалась дугой, ломая спину, и голосила от боли, словно свинья на убое. Но нет же! Я же приличная ведьма! Мне же жизненно необходимо было проследить, что он сдох. Не признавать же, что оплошала немного. Обойдутся. Как результат, аж два палача, натянув кандалы, ведут меня к эшафоту. А помост сделан добротно, видно - постарались на славу. Какая честь! А новый правитель с юморком будет, придумал же - пламенную ведьму казнить на костре. Я неспешно передвигаю ногами, старательно гремя цепями. Обмотали, что не двинутся, а они тяжелые, между прочим! И каждый раз получаю только палачевское дергание этих треклятых оков. Сжечь бы и их, но ничего. Когда вернусь и нового правительшку сожгу, медленно, чтоб захлебывался своими же криками, и палачей, показательно так, у всех на виду в назидание. Дорога к эшафоту тянется, так долго, что уже устала, а пройдено всего половина. И проклинать больше некого, и сметь окружающих уже расписала. Неинтересно. Сестры наблюдают за моим восхождением к эшафоту. Не могу их винить в нерадивости, они тоже хотят жить. Но их тихие слезы и подрагивающие руки, вызывают улыбку. Все хорошо, дорогие мои. Цепи не снимают, только утягивают ещё сильнее, не давая вздохнуть полной грудью, руки крепят за столбом, вешая дополнительный чугунный шар. Как будто убегу, ага! Палач подкладывает сено ближе, прямо в ноги, другой приближается с факелами в руках и отдает один. Они встают по разным сторонам, в я смотрю на падаль знатную. - Я ещё вернусь, - и улыбаюсь, почти скалюсь, а он напрягается. Бойся, псина поганая. Палачи одновременно бросают факелы, сено возгорается. Я просто ожидаю. А знаете, сестры, быть сожженой под этим звездным небом - не такая уж и печальная судьба.