на краеугольном сколе жизни

— Охуеть, зачем вам такие страхоебины в пруду? — истерично орет Юнги, отпрыгивая от воды чуть ли не на дерево. Жирные черные пиявки выписывают восьмерки на дне. Сердце заходится так, что уши закладывает — грохот товарных поездов проезжается по перепонкам. Тудух-тудух. Юнги вгрызается напряженным взглядом в тварей, застывая на месте. Каждый раз, как он жмурится, чтобы прогнать видение, он все равно невольно представляет в гиберболизированном виде черные тельца, сплетающиеся друг с другом. Воздух слишком часто циркулирует в легкие и обратно, перенасыщая мозг кислородом. Ощутимое надавливание тепловатого чего-то на лопатки пугает до усрачки — сердце со свистом затягивает к пяткам. Юнги, крупно вздрагивая, резко оборачивается к неопознанному объекту лицом. Всего лишь Чонгук. Чонгук с виновато поджатыми губами. Чужой взгляд мажет по воде с пиявками, а затем — сожалением без капли насмешки по щекам прямо в глаза. — Прости, — пауза, в которой Чонгук опускает все еще поднятую к лопаткам Юнги руку, которая теперь располагается на уровне груди. Мин боковым зрением подмечает, как медленно она идет вниз. — Тэхену нравится их разводить и к себе прикладывать. С перекошенной рожей Юнги роняет: «Пиздец» и уходит кататься на поржавевшем велике. Ну, в планах точно было, но Чонгуку насрать на его график: он хватает его за край футболки, останавливая. Юнги закономерно оставляет за собой тормозной путь на поросшей траве. — Помоги мне грядки прополоть, — в этот момент небо не обрушивается на Юнги, раздавив, а жаль — Чонгук очень убедителен в своем невинном упрашивании. — Пожалуйста? — Я, надеюсь, не мной будут их полоть? — кривая ухмылка растягивает рот. — А? — парень недоуменно хмурится. — Нет, конечно. Юнги разочарованно вздыхает. — Шутка это была, балбес. Я разве не похож на мотыгу? — Нет. — Ебать ты убийца момента, давай сюда свои причиндалы для прополки. Чонгук зачесывает слегка прилизанные волосы назад, жмуря один глаз и улыбаясь. Прихлопывает по спине — Юнги инстинктивно отталкивается от прикосновений. Сосед топает до каморки со всяким дерьмом для ремонта и, привставая на носки, для того чтобы достать, видимо, нужную коробку с верхней полки, бубнит — иначе не скажешь, потому что половину звука съела спина, которую лицезреет Мин: — Мне нравится, что ты простой. Юнги замирает как вкопанный. Почему все в пелене? Смятение душит. Это он-то простой? До того, как возмущение и неприязнь поглотили бы его, растащили бы на атомы, он молча берет инструмент, разворачиваясь к огороду и получая подробное задание, резко понимает, что ему, по-прежнему, «Простой? И ладно. Бля, кажется мошкара в хавальник попала» каждый-миг-каждую-секунду-день-изо-дня все ра вно.