Эротичный пион

Единогласно установив, что экскурсий с них пока что хватит, семейства устроили себе отдых на пляже. На удивление спокойно нежившиеся на солнце около моря Чимин и Чанбин, вероятно, решили, что новый день — это новые приключения, а потому завязали спор, кто же из их мужей больший алкаш. На протяжении часа омеги приводили против друг друга контраргументы, показывали фото-доказательства, усиленно шевелили извилинами, вспоминая попойки муженьков и то, что можно выудить для пущей эффективности своих доводов. — Однажды Намджун решил перепить Юнги, ну и моему старикану это вообще не понравилось. Они набухались до такой степени, что решили устроить соревнование «кто быстрее засунет себе в рот кулак». В итоге турнир дошел до того, что два этих хуя с ушами порвали себе рты, и мне пришлось везти их в больницу, — рассказывал Чимин, мирно попивая молочный коктейль с вишней. — После этого они не успокоились, а объявили временное перемирие и отправились дезинфицировать раны самогонкой. — А Чан как-то раз бухой в стельку поехал в другой город искать секс-шоп, потому что ему захотелось посмотреть, как выглядят светящиеся презики. В итоге он пропал на всю ночь, а наутро я услышал звонок. Этот хуебень выпросил у какого-то мента телефон и позвонил мне, чтобы сказать: «Я в каком-то лесу, у меня телефон садится». Муженек не знал, как скинуть геолокацию, и рыдал, умоляя его забрать и обещая, что больше никогда пить не будет, а потом заметил вокруг себя людей и случайно допер о своем нахождении в парке. В общем, приехала эта жаба-путешественница на полицейском УАЗике, расплатилась с ментом презервативами и с провинившимися очами на моське протянула мне набор начинающего БДСМ-щика, — хохотнул Чанбин, наблюдая за тем, как альфы пытаются поделить песок, очерчивая границы палками. — Весело у вас, — улыбнулся Пак, когда услышал какое-то громкое объявление. Женский голос вещал о конкурсе среди туристов: «Кто больше выпьет, получит приз — поездку на фестиваль огней, а также сертификаты в спа-салон и баню для всей семьи». Услышав заветные слова, альфы семейства Бан-Хван-Ли шустрой коллегией подобрались и потянулись в зону конкурсантов, таща за собой упирающегося Хенджина, пытавшегося понять, куда делся Феликс. Чимин, вскочив с места, побежал к своим и, прихватив Лису с Сокджином, начал угрожать мужчинам. — Значит так, прямо сейчас вы берете свои булки и несете их на конкурс, параллельно с этим вспоминая, как вы всю жизнь убухивались. Не дай Боже, вы проиграете! Я лично со всех три шкуры спущу летом на огороде, — сощурился Пак. — За вами наша честь и честь Пчелоебово! — А как же закон? — робко спросил Намджун, на что получил оплеуху от деда Юнги, уже героически настроенного сражать всех способностями, переданными ему от Петра Первого. — Это вам послабление, пока мы за границей, — шикнул Джин. — Если всухую их нагнете, то мы подумаем о полной отмене на весь период поездки. — Так, а ну собрались мыслями об алкашке! — воинственно приказал дед Юнги, отрезвляюще ударяя соратников по спинам. — Не посрамимся перед турчагами! На кону стоит легальный обмен самогонным опытом! Если в себе и Хосоке дед Юнги не сомневался, то дух остального братства в лице Чонгука и Намджуна он укрепил изъявлением о том, что недавно приобрел тайскую швабру старого поколения, которая нуждается в тест-драйве на чьей-то головешке. Слова Мина о такой покупке подействовали моментально, и Намджун с Чонгуком быстрее старших полетели на конкурс. Настал тот самый долгожданный момент, от которого в животе щекотало, а в сердечке мало-помалу что-то волнительно покалывало. Сейчас Мин-Чон-Ким лицом к лицу стояли на поле боя. Против них было лишь пятеро соперников, об остальных семнадцати альфы и не думали. Лицом к лицу сражались лишь с Бан-Хван-Ли, заведомо зная, что остальные конкурсанты — им не ровня. Дед Хосок, завидев, что Чонгук как-то странно вертит головой по сторонам, словно ища кого-то, ободряюще обнял его за плечо. — Не ссы в трусы, внучок, прорвемся. И не таких синюшек обпивали, — хмыкнул Хосок, встречаясь взглядом с Чаном и показывая ему язык. — Хотя, признаться честно, враг у нас тоже не из простушек. Не успели нормально поговорить, как им принесли Хонг-Тонг — местный виски. На шутку деда Юнги о том, что название «наглейшим образом спиздили с Гонконга», посмеялись все, а жюри даже поставило Мину галочку за отменное чувство юмора. Начали красиво, даже изящно. Мин-Чон-Ким аристократично смаковали алкоголь, совершенно никуда не торопясь и наблюдая за тем, как с каждыми пройденными пятью минутами все больше номинантов покидают конкурс. Ушли и немцы, и китайцы, и американцы, и даже молдаване. Когда принесли третью бутылку, Сынмин и Чонин уже сладко спали в обнимку, тихо посапывая под умилительные вздохи зрителей. Омеги из закадычных друзей на время переквалифицировались в болельщиков и делали ставки, голосуя за своих альф, пока совершенно спокойный Чимин умиротворенно попивал змеиную кровь, щедро предложенную официантом. На пятой бутылке Санг-Сома — местного рома, славящегося отсутствием похмелья после его употребления — героически пали Чонгук и Хенджин, в бреду спутавшие друг друга со своими благоверными и еле как доползшие до отеля под чутким надзором Джисона. На поле боя остались только альфы Мин-Чон-Ким и Бан-Ли, никто и не замечал колоссальных потерь в лице нескольких воинов, продолжая попойку не на жизнь, а на смерть. На девятой бутылке сдался Минхо, и Джин с Лисой потащили его в номер, как самые настоящие сестры милосердия. Уже на подходе к отелю омеги внезапно вспомнили о том, что как-то давно не видели Тэхена и Феликса, но фокус их внимания моментально переключился, когда Минхо рухнул и пополз гусеничкой в кусты, чтобы, по всей видимости, укутаться в кокон из пальмовых листьев и вылезти из него бражником мегерой. Наконец управившись с этим чудом, возомнившим себя жалобной цикадой, Джин и Лиса вернулись на конкурс, видя, что на одиннадцатой бутылке в «люлю» превратился уже Намджун, а потому, тяпнув змеиной кровушки для поддержания железа и прочих полезных компонентов в организме, слаженно схватили Кима с наиценнейшей помощью Джисона и потащили мужчину в номер к Минхо. Что примечательно, с пляжа выносили не вперед ногами, а в отель тащили под веселый аккомпанемент тайцев, голосящих им, словно великим героям, вслед «Калинка-малинка». На ринге остались Чан, Хосок и Юнги. Это противостояние века тайцы запомнили навсегда, запечатлев в фотографиях, видеорепортажах, газетах и местных новостях. Никогда еще не сталкивались нос к носу такие сильные соперники, пьющие искуснее самых бравых сомелье. Самогон, настойки, пиво, водка, портвейн — пили всё, что только можно и нельзя, гоняя барменов в магазин за добавкой и не сдаваясь ни на йоту. Победу отдали троим, но перепить друг друга уже стало делом чести и достоинства, а потому мужчины продолжали соперничать, пока под градусом не разглядели друг в друге братанов и не сошлись на ничьей, закорешившись. День подходил к концу, а на пляже дружным трио сидели Хосок, Чан и Юнги, устроившие разговоры о важном. На выпивоне и дружба складывалась легко, а общие темы сыпались, как из рога изобилия. — У нас же там еще и соседка грохнутая через три пизды есть. Она раньше с ебанцой размером в пять морей была, а недавно с отпуска приехала. И что самое главное, синяя вся! Короче, на кикимору еще больше, чем была, стала походить, — отмахнулся Чан, с содроганием в голосе вспоминая ночной кошмар их семейства. — Она в чате деревни с регулярностью в каждые три часа пишет рецепт своего ебаного анклбенса, который сует везде, где только можно. Если честно, мне кажется, что она даже в постели с банками лежит, — заговорщически шепнул Бан, озираясь по сторонам, в надежде, что где-то вдалеке не сияет синяя грива. — Так знаете, когда она уезжала, все село наконец-то выдохнуло. Уж думали, ускакала тетя на чингисхановские просторы и не вернется более. Хуй в нос, а не прогноз! Приперлась оса пилюльная. А что и была страшная, как черт, так сейчас еще и синяя стала в тон хари мужа, которого с собой притащила. И главное все в своем халате хваленом, только он такой жизнью поебанный, будто его по кругу трое альф пустили. — Ну как тебе сказать, — прыснул от смеха дед Юнги, узнавая в описании свою дражайшую сестрицу. — Эта мегера — моя сестра, прикинь? Вот мир тесен. Я тебе соболезную, конечно. — Мы эту дамочку кое-как недавно выпроводили транссибирской магистралью вместе с Альбертиком, — гулко сглотнув, вспомнил Хосок. — У меня до сих пор травма. Особенно жалко было бюст Александра Второго. — Главное, что мы ее уперли из Пчелоебово навсегда, — облегченно выдохнул дед Юнги, ложась на песок. — А вы, наши дальневосточные друзья, собирайте манатки, продавайте недвижимость, движимость и приезжайте к нам. У нас тихо, еще и несколько домов напротив продаются. Соседями будем. — Мы, конечно, родные места любим, но эта Мандрагора уже порядком подзаебала, — согласился Чан. — Семья скоро больше станет, поэтому давно уже ищем, куда бы перебраться. Ну слушай, предложение однозначно дельное. К Новому году ждите, обязательно приедем. — Забились, — кивнул Мин. — А что до Синьки этой, так это мы ее хуятиновый блонд выкрасили. Знали бы, что Евглаша — пугало наше — так рано в мир иной отойдет, оставили бы да на кол в огороде посадили, чтоб от ворон да от Любки-соседки отмахивалась. — Кикимора эта уже опиздонела своим присутсвием, давайте тему сменим, — поежился Бан. — А что там Сынмин и Чонин? Их как на родине принимают? — заинтересованно спросил Чон. — В том и дело, что никак. Мы ж подальше оттуда жилье ищем, чтобы и им покомфортнее было, — икнул Чан, зевая. — Ну точно к нам надо! У нас деревня самая тоталита… Толитар… Торлерантная! — с важным видом огласил Юнги. — Сынмин с Чонином хоть на мужиков похожи. Не то, что эти милипиздрики савотикакающие. Вот так посмотришь, а хуй его знает, кто тебе на рынке труселя советует — леди или джентельмент? — Точно! Трансвеститы эти… Не, я как бы против ничего не имею, но иной раз за жопоньку страшно! — Бан одобрительно кивнул на слова друга. — А то ж! Вот так живешь полвека, а тут бац и присунули по самое «не хочу»! — в сердцах воскликнул Хосок. Обсудив масонов, теорию квантового бессмертия и стройку дачных туалетов, мужчины решили, что для праздника в сердце не хватает хорошего музончика, а потому откопали в баре на пляже микрофон, включили караоке и принялись запевать, кто во что горазд. Начали с «Владимирского централа» на столе, перешли на «Знаешь ли ты», внезапно взгрустнув по любимым муженькам, а на завершение врубили «Морская черепашка по имени Наташка» аж четыре раза, решив, что со своими вокальными данными могут идти прямиком на Фабрику звезд. На счастливой ноте дружбы и братства альфы поползли по номерам в смутном сознании. Хосок, не помня себя, внезапно очнулся в общипанной клумбе с клоком травы в руке, сочел это за знак и начал звать свою ненаглядную жену. Из окна высунулась голова Лисы, и Хосок с болью в сердце и любовью на душе начал читать ей оды: — Как нам вдвоем с тобою хорошо! И как мы с тобой влюбились и были счастливые! — Чон протянул женщине траву. — И я тебя ревную! Они голубые, а ты такая красивая, словно мне это снится, но я так тебя люблю! Лисонька, ты ведь не уйдешь от меня к Сынмину и Чонину? — Ишь чего захотел, ты от меня так просто не отделаешься, — хмыкнула женщина, улыбаясь. — А у меня пылают васильки в сердцах! А ты меня променяла на какого-то имбиря! — Хосок на радостях полез по трубе, чтобы получить заветный поцелуй от любимой. — Моя шамаханская царица! Я иду к тебе! — Ты ебанутый? А ну-ка быстро в номер! — Понял-принял, — икнул Чон и, навернувшись с водосточной трубы, похромал к женушке. Чимин, который все это время следил вместе с Чанбином за алкогольными магнатами, сходил к ведущему за сертификатами, допинал бренное тело деда Юнги до номера и, положив его на коврике, ушел спать на кровать, перед этим смачно перекусив мандаринами.

***

Раннее утро началось для похмельных головушек Чонгука и Хенджина с настойчивых стуков в дверь номера. Полуголые альфы от неожиданности вскочили на кровати так резко, что перед глазами замерцали искорки, а в голове разразилась трель довольно-таки увесистой кувалды по железной чашке. Совершенно ничего не помнящие и не понимающие парни первым делом заглянули под одеяло и, когда увидели на себе такие желанные трусы, с облегчением выдохнули, понимая, что по пьяни не наделали ошибок бурной молодости. С болью в висках и тошнотой в горле Чонгук поплелся к двери, в которую уже начали натурально ломиться. Прежде, чем альфа успел дернуть шпингалет, дверь с громким стуком распахнулась, являя свету перепуганных до бледности деда Юнги и деда Чана. — Где наши внуки?! — в один голос проблеяли те, забегая в номер и судорожно ища потеряшек. — Да не родились ведь еще… — с похмелья Хенджин мало что понимал, а потому даже не пытался раздуплиться и просто лег обратно на подушку, прячась под одеяло. — Это правнуки, долбоеб! Феликс и Тэхен где?! Какого хуя вы спите и не ищете их?! — раздраженно бормотал Чан, заглядывая в ванную. — Мы думали, они в другой номер пошли… — А вы не думайте! У вас в башке не мозги, а помесь птичьего помета с соплями улитки. Видимо поэтому такие тормознутые, раз ни мандаты свои вытащить не смогли вовремя, ни за омегами уследить, — фыркнул дед Юнги, опрыскивая сонных альф холодной водой из пульверизатора, Бог знает, откуда добытого. — Просыпаемся, страна! — Они, наверное, опять пошли в бар за молочными коктейлями или к варанам, — поморщился Чон, стирая капли с лица. — Скажи, ты всегда был таким тугодумом, или у тебя это с рождения? Умом явно не в Хобыча пошел, — цокнул Мин. — Если бы наши дражайшие внуки захотели чего-то, то непременно потащили бы вас с собой или, что более вероятно, дали портянку в руки и отправили исполнять закон омежий. — Логично… — согласился Хенджин, выбираясь из постели. — Конечно, у нас, в отличие от вас, еще есть порох в пороховницах, — дед Чан недовольно вскинул подбородок. — Ну да, раз в год и палка стреляет, — в комнату, усмехаясь, зашел Чанбин под ручку с Чимином. — Я не понял, какого хрена на вас еще шорты не надеты? — возмутился Пак. — Ваши благоверные, хуй знает, в каких ебенях ошиваются, а вы еблет квадратом, глаза шпагатом и жопа параллелепипедом. Быстро встали, шлепки надели и попиздовали искать! Если наши бусинки через полтора часа не будут сидеть на этих, дай Бог, не оскверненных вашими пьяными выпадами, простынях, сытые, мытые и довольные, то пеняйте на себя. Лично с каждого по три шкуры спущу и подарю трансвеститам в качестве трофея. — Усекли? — Чанбин грозным взглядом осмотрел парней. — Усекли, — Хенджин и Чонгук, словно пристыженные котята, опустили головы. Через несколько минут все члены семейств были собраны на чрезвычайном консилиуме в баре отеля. Переживающие альфы, чуть ли не в предынфарктном состоянии обрывали пропажам телефоны, всякий раз надеясь на ответ, но в итоге получали лишь равнодушный голос автоответчика. Главы семейств, кому лишние переживания были вообще противопоказаны, выпили для успокоения нервов валерьянки и принялись прописывать своим муженькам «пиздюлей для лучшего мозгового кровообращения при похмельном синдроме», ибо «нехуй столько пить, так можно и до белочки скорежиться». Мало-помалу семейное собрание по важному вопросу переросло в настоящий балаган, ей-богу, не хватало только пива и чипсов. Посетители бара с интересом наблюдали за ругающимися не на жизнь, а на смерть, семьями и потихоньку все больше опустошали запасы алкоголя, делая ставки на победителей. Кажется, тетя Армена из Сургута озолотится благодаря пылким дискуссиям делегации Мин-Чон-Ким-Бан-Хван-Ли. Внезапно очередной спор прервался единогласным ором Чана и Юнги, скрутившими из салфеток громкоговорители. — Надо сфокусироваться на проблеме! Мы уже битый час ебем друг другу мозги! — гаркнул дед Юнги. — Хотя могли бы ебать друг друга, — заметил Бан, совсем ни на что не намекая своему мужу. — Совершенно верно, но сейчас о другом, — кивнул Мин. — Где-то там наши милые Тэхен и Феликс совсем одинокие, голодные и холодные, потерявшиеся в этом большом мире! Как они без нас?! Так давайте же объединим свои силы, соберемся духом, братством и наконец найдем наших малюток, во что бы то ни стало! Дадим клятву, что никогда не бросим поиски! Клянусь искать Тэхена и Феликса, пока смерть не разлучит меня с моей жизнью, а если и случится такое, то обещаю стать привидением и проникать во все закрома планеты, лишь бы отыскать свои сокровища! — Клянусь! — со слезами на глазах огласил Чан, и за ним подхватили все остальные. Быстро распределив между друг другом обязанности, члены семейств принялись их неукоснительно исполнять. Омеги опросили постояльцев отеля, дед Юнги из доброты душевной успокоил деда Чана и получил в ответ поддержку со стороны Бана, Намджун и Минхо стали изучать карту Паттайи, размышляя вместе с Чонгуком и Хенджином, куда же могли понести свои драгоценные жопки Тэхен и Феликс. И только дед Хосок с самым серьезным выражением лица с кем-то горячо говорил по телефону. Змеиномазевый магнат — приятель Хосока, с которым тот закорешился несколько дней назад и обещался в самых сложных ситуациях обращаться к нему за помощью — по своим каналам пытался пробить местоположение омег и с уверенностью заверял, что уже через полчаса вертолет принесет их драгоценных внуков прямо к отелю. Столь трогательный момент единения настолько умилил окружающих, что они в раз зарукоплескали дружным семействам, крича слова поддержки. Казалось бы, вот и пришло оно, просветление, но вдруг на телевизоре музыкальные клипы сменились срочными новостями Таиланда. Все присутствующие переключили внимание на репортаж, где ведущий с выражением гордости на лице вещал о последних событиях. — В эфире экстренные новости! На окраинах Паттайи три омеги обезвредили опаснейший преступный синдикат, в составе которого промышляли браконьеры и мошенники. Героический поступок иностранных гостей и нашего соотечественника поразил всех до глубины души, ведь этим отважным парням удалось спасти индокитайских и белых тигров от похищения. Но что шокировало нас по-настоящему, так это то, что двое из этих омег прямо сейчас находятся на седьмом месяце беременности! Специально для вас небольшое интервью от героев-защитников на экране! Картинка на телевизоре сменилась, являя свету Тэхена, прижимающего к груди маленького тигренка, и Феликса, осторожно держащего в руках стеклянный бокс с большим пауком. Омеги, одетые в камуфляжную форму и армейские берцы, с боевым раскрасом на лице и коронами из листьев в волосах давали смачных пинков с размаха под копчик этим самым браконьерам, посмевшим обидеть беззащитных созданий. У все же переволновавшихся глав семейств вмиг пересохли слезы переживаний и сердца забились в ускоренном ритме от гордости за любимых внуков и детей. Пока омеги радостно переговаривались и хвалили Тэхена и Феликса, альфы стояли перед телевизором с раскрытыми ртами и глазами, полными непонимания, как эти существа постоянно умудряются влезать во всякие передряги и выходить из них с лаврами победителей. — Здравствуйте, наши герои, представьтесь, пожалуйста, и расскажите, как же вам удалось выйти на этот синдикат? Вы долго готовились к перехвату и наступлению? — спрашивал корреспондент с восторгом в глазах. — Добрый день, меня зовут Хван Феликс, — услышав родной голос, семья Бан-Хван-Ли облегченно выдохнула, а Чан на радостях даже прослезился, тихо шепча: «Мой внучок». — Я хочу передать своей семье и семье Мин-Чон-Ким, что мы в полном порядке и здравии. — Знай наших, сучка! Чтоб у этих браконьеров все яйца в смятку превратились после наших подстрелов! Меня зовут Чон Тэхен, и моя семья всегда учила, что слабых нужно защищать! Эти ублюдки позарились на маленьких прелестей, — Тэхен указал на животных, — и мы просто не смогли бросить в беде малюток, когда им так требовалась помощь! — Это мой внук! Я же говорил, что он не пропадет! — гордо кричал Мин, стоя чуть ли не в обнимку с телевизором. — Весь в моего Мини! — Это мой сын! Это мой мальчик! — Намджун, смахивая трепетные слезы с щек, наблюдал за родной кровинкой, что находилась по ту сторону экрана. — Мой самый любимый муж… — тихо прошептал Чонгук, улыбаясь с такой безграничной нежностью в глазах, что любой, кто сейчас заглянул бы в них, непременно потонул бы в любовных омутах. Альфу так сильно впечатлило то, что Тэхен представился его фамилией, что Чонгук едва не расплакался, чувствуя, как в сердце что-то очень приятно сжимается от одного осознания: Тэхен действительно хочет стать его мужем и взять фамилию Чон. — Вот нахлебники! Рожал-то его я! — по-доброму усмехнулся Сокджин, с теплотой наблюдая за любимым сыном. — Наши семьи всегда воспитывали нас в любви, за что мы им очень благодарны, и я думаю, пока нас не было, они непременно подняли если не Интерпол, то мафиозные кланы точно, и мы их конечно же понимаем, сами поступили бы точно так же, но бросить беззащитных малышей на произвол судьбы и отдать их в капканы ебучих браконьеров, убивших их родителей, мы попросту не могли, — трогательно говорил Феликс, улыбаясь в камеру и словно солнцем озаряя всех, кто его видел. — Ну какие же они у нас лапушки, — всхлипнул дедуля Чимин. — Мы вырастили достойных омег. — Такая трогательная речь, — согласился Джисон, обнимая Минхо и пряча слезы счастья за сына на плече любимого мужа. — Мы не имели права предать их, ведь они остались бы совсем одни или, хуже того, стали жертвами моральных уродов. Как будущие папы и дети своих родителей мы не могли поступить иначе, ведь наши отцы и дедушки, я уверен на сто процентов, сделали бы точно так же, и поверьте, браконьеры получили бы травмы, совершенно несовместимые с жизнью, — Тэхен нежно гладил тигренка по шерстке. — И еще, если можно, я хотел бы сказать своему жениху Чон Чонгуку о том, как сильно я люблю его и счастлив быть папой нашего с ним малыша. Прости меня за мои частые выходки, я знаю, что очень вредный, но ведь ты любишь это во мне. Гуки, совсем скоро я стану твоим мужем, ну а пока знай, что я люблю тебя бесконечно, — Ким нежно улыбнулся, и улыбка эта была адресована лишь одному человеку, что сейчас уже не сдерживал слезы, а лишь счастливо шептал о том, что тоже любит безмерно. — Да не то слово, Тэхен-и, — трепетно говорил дедуля Чимин. — Эти суки заебаные еще ответят за то, что посмели тронуть вас, и не важно, что вы им яйца отстрелили. Эти твари живыми из тюряги не выйдут, — на эти слова все одобрительно загудели. — Но самое главное, что мы поняли, это то… — внезапно звук телевизора утих. — Насколько же любимы, — за спинами альф и омег раздались тихие родные голоса, пропитанные теплом и нежностью, которых семействам так не хватало последние сутки. — А вот и мы! Тэхен и Феликс, ярко улыбаясь, стояли посреди бара все в той же форме с новыми питомцами и четырьмя клетчатыми сумками. У Хвана были разбиты костяшки рук, а у Кима красовалась ссадина на виске. — Солнышки наши! — закричали омеги и первыми кинулись к блудным детям, обнимая и зацеловывая донельзя. — Как же мы волновались! — Ты применил на них приемчики, которым я тебя учил? — спросил Чанбин у внука. — Моя гордость. — Такие смелые защитники, — лепетали Сокджин и Джисон, что все никак не могли нарадоваться. Следом за омегами подоспели и отцы с дедами, поседевшие на полголовы уж точно. Чан и Минхо обнимали Феликса, не желая отпускать пропажу от себя ни на метр. — Как же ты меня напугал, — прошептал Чан, гладя внука по голове. — Никогда больше так не делай, я не переживу, если с тобой что-то случится. — Вот теперь мы узнаем омегу, который пиздил с нами груши из ограды Мандрагоры и собирал лягушек в болотах, — рассмеялись Сынмин и Чонин, трепля Феликса по волосам. — Это наш новый член семьи? — Да, знакомьтесь, это Жучка, такая милашка. Если Синька совсем остоебенит, то обязательно их познакомим, — хихикнул Хван. — Господи, Тэхен, до усрачки напугал нас, — Юнги, завидев любимого внука, вздохнул с облегчением и трепетно обнял его. — Я никогда еще так не боялся. Да у меня сердце никогда не болело, а тут! — Прости, деда, но как их можно было бросить? — Тэхен умостил голову на плече Мина. — Ты большой молодец. Я горжусь тобой, этот поступок лишь очередной раз доказал, какой же ты замечательный, — улыбнулся Юнги. — Сыночек, я так переживал, — пробормотал Намджун, целуя Тэхена в лоб. — Совсем взрослый стал. — Моя ты радость, как ты мог пойти на такие приключения, не взяв нас?! — воскликнул дедуля Чимин, шутливо обижаясь. — Я поражен! — А ты привез мне фаберже этих браконьеров как сувенирчик? — поинтересовался Сокджин. — Это зачем тебе такой сувенир, любимый? — ревниво спросил Намджун, крепко прижимая мужа к себе. — Хочу навести порчу, чтобы у них еще и хуй отсох, — хохотнул Джин, гладя своего альфу по щеке. — А как зовут этого малыша? — омега указал на тигренка в руках Тэхена. — Это Тигра Мин! Мне подписали все документы, теперь она наш член семьи! Ее маму убили эти ироды, и я не смог оставить это просто так. — Не было ни дня, когда я тобой бы не гордился, — Чимин слегка приобнял внука и погладил тигру за ушком. — Очаровашка. Давайте назовем ее Мефадрина. — Идеально! — расхохотался Тэхен. Наконец родственники расступились, пропуская благоверных к своим драгоценным потеряшкам. Хенджин буквально подлетел к Феликсу и подхватил его на руки, тут же расцеловывая каждую веснушку на счастливом лице. — Мой храбрый цыпленок, самый солнечный на свете, — шептал альфа, губами касаясь мягкой кожи. — Я уже успел забыть, что ты у меня лучший на курсе Тхэквондо. Любимый. — Я успел так соскучиться, — омега хитро блеснул глазами, слегка прикусив губу. — Люблю тебя. — В таком случае мы обязательно наверстаем упущенное время, — Хван оставил легкий поцелуй на губах мужа под убийственный взгляд деда Чана. Чонгук быстрым шагом подошел к Тэхену и на мгновение просто уставился в его глаза любящим взглядом, от которого у омеги сердце затрепетало. — Я слышал твои слова, я слышал, как ты назвал меня своей фамилией. И я плакал от счастья. Тэхен-а, если бы ты только знал, как я люблю тебя. Больше, чем жизнь, люблю, — Чон ласково прижал жениха к себе, утягивая в неспешный сладкий поцелуй и гладя животик. — Я волновался. Как ты? Как наша зеленушечка? — Все хорошо, только мы очень хотим в душ и покушать, — прошептал Тэхен. — А еще обнимашек. Я так скучал по тебе. — Чего желают мои тигрята? — взгляд Чонгука внезапно упал на рану Кима. — Это откуда? — Да так, боевое ранение, — отмахнулся Тэхен. — Кто это сделал? — Чон бережно прикоснулся к ссадине кончиками пальцев. — Убью. — Ну в общем… Шел я по гардеробке и случайно ебнулся виском об угол. Сколько там мата было, ты бы слышал, — рассмеялся омега. — Да уж представляю. Вот она сука, — улыбнулся Чонгук, легонько целуя ранку. — Чонгук. — М? — Я хочу фиолетовую капусту, — Тэхен уткнулся носом в шею альфы. — Всё, чего захочет мой маленький герой, будет исполнено, — Чон вновь поцеловал жениха, совсем не замечая, как дед Юнги уже нарисовал в голове план по уничтожению собственного зятя. — Хоть бы постыдились! Срамота! — тихо буркнул Мин, сложив руки на груди. — Ой, сам-то когда в праведники заделался, — Чимин махнул на мужа рукой. В бар зашли дед Хосок вместе с Лисой, отлучавшиеся на пару минут, чтобы уладить вопрос с прибывшим на поиски омег отрядом амбалов от того самого магната. — Молодец, Тэ, так этим олухам и надо! — Хосок весело щелкнул Кима по носу. — Я очень рад, что у моего внука такой замечательный омега. И приласкать может, и пиздюлями огреть по самое «не хочу». — Ну так чья порода-то? Чья порода! — радостно скандировал Юнги. — Ну не твоя уж точно, — дедуля Чимин шутливо закатил глаза и положил подбородок на плечо Мина. — Ну так не зря же ты меня стрелять учил, — хихикнул Тэхен, благодарно глядя на деда. — Вот, что верно, то верно! — Дедули, — позвал Ким. — Что, радость наша? — А у нас там шесть кило крокодилятины. Прикиньте, сколько пельмешек можно налепить, — как бы ни на что не намекая, рассказал Тэхен, глядя на деда Юнги глазами кота из «Шрека». — Херня-вопрос, налепим, — кивнул Мин, у которого глаз еле заметно задергался от услышанного количества мяса, которое нужно перекрутить. — Для вас, родные, хоть звезду с неба, хоть петухуйю с Ватикана. — А что это за сумки? И вообще, как вы попали в эту передрягу? — Чанбин и Чимин заинтересованно осматривали баулы. — Мы все вам обязательно расскажем, но дайте нам пару часов, чтобы отдохнуть, — Феликс взял Хенджина за руку. — Нам нужно принять душ и немного поспать, а потом мы вам все расскажем и подарки подарим, — кивнул Тэхен. — Предлагаю встретиться в нашем номере через два часа, — Феликс посмотрел на часы. На том и порешили. Альфы утащили сумки в номер четы Хван, а после расползлись с омегами по своим делам. Намджун и Минхо досмотрели сводку новостей о том, что вчера на крокодиловой ферме начался пожар, но, к счастью, начался муссонный ливень, что его затушил. Альфы в баре пригубили алкогольных коктейлей с разрешения своих мужей, омеги с удовольствием оценили безалкогольные напитки. Сидя за стойкой, семейства с нетерпением ожидали часа, когда Тэхен и Феликс наконец поделятся с ними полной историей своих приключений.