Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Перед Вами лежит дневник. Он выглядит не очень старым, но на самом деле существует на этом свете уже около шести тысяч лет. От этой записной книжки веет мудростью древних цивилизаций, порохом, слезами, победами, надеждой, горечью, любовью и, кажется, совсем немного Небом. Её обладатель не только не против, но даже будет рад разделить с Вами века Непостижимого замысла и собственного взгляда на него.
Примечания
Идея принадлежит @AtoikaL (twitter). Ссылка на твит с идеей https://twitter.com/atoikal/status/1656712527705784357?s=46&t=VowbP0m4RibiaFHnLhPiTA
Во звезде
24 сентября 2023, 05:02
«Я знал, что Кроули дорог этот учёный. Он носился с ним так, будто вспомнил Сотворение и изобретал всё новые растения. Но нет — здесь они вели беседы о звёздах и том далёком, до чего людям тяжело дотянуться.
Кроули будто испарил свои почти пять с половиной тысяч лет жизни. В нём снова плескалась та непосредственность, которой он был полон где-то до Голгофы. В это время мы виделись не столь часто, и очень жаль, потому что при виде этой лёгкости у меня внутри что-то сжималось.
Он хотел рассказать Бруно всё, поведать о создании звёзд, о том, какие легенды люди сочиняли до рождения Джордано, о том, что у него самого случалось под сенью ночного неба (у Кроули немало таких историй). И каждый раз прикусывал язык, каждый раз умолкал, и только изредка мог подкидывать этому астроному идеи.
Иногда он всё же не выдерживал и приходил ко мне. Мы могли разговаривать днями, ночами, неделями. С Кроули удивительно приятно. Мы сходимся, как один отлаженный механизм. Я уже смирился. Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени скрашивать друг другу вечность.
Смерть Бруно сильно по нему ударила. Прошло уже несколько недель, а я всё помню миг, когда почувствовал его энергию вперемешку с опасностью в пропащем трактире. Я тут же помчался туда, и едва успел вытащить Кроули, пока его не забили насмерть.
Как оказалось, он отправился запивать потерю и повздорил с какими-то пьяницами. От горя он даже не хотел трезветь и противостоять ударам. Ценой невероятных усилий мне удалось забрать его и привести в своё жилище.
Он потерял сознание, даже не добравшись до дома. Там я его подлечил и оставил спать. Кроули спал двое суток и, возможно, проспал бы дольше, но он был у меня. Когда он проснулся, я всунул ему вино и лепёшек. Обычно Кроули не ест, но тогда он находился в таком потрясении, что съел всё.
«Почему? Почему идиотская церковь сжигает людей за то, что они посмели отступить от её мнения?» — спросил он, когда отмер и перестал изучать стену. — «Почему ваши ничего с этим не делают?»
Всё, что я мог — это молчать, нервничать и переплетать пальцы во всех возможных комбинациях. Я чувствовал в его словах горькую обиду на Небеса. У меня сводило горло. Хотелось, чтобы он прекратил и не говорил такие вещи. Он поднимал такие темы, о которых я запрещаю себе думать.
«Если Бог так любит своих людей, почему Она допустила, чтобы они убивали друг друга из-за изучения чего-то прекрасного?»
Он говорил ещё много, и долго, и зло. Я не мог не чувствовать и собственную вину, хотя он ни разу не упомянул меня и обращал свою речь только к высшим чинам. Наконец Кроули затих и будто уменьшился в размере, нахохлился, ссутулился. Он сделал несколько нетвёрдых шагов ко мне и уткнулся лицом в моё плечо. Я обнял его, и мы долго так стояли.»