Ну разве он плохой?

      Тик. Так. Тик. Так. Ни Лоракс, ни Находкинс не смеют разрушить тишину, как смеют это делать деревянные часы с огромным маятником.       Его дыхание глубокое, сбивчатое. Он еще чувствует трепыхающееся от всхлипов тельце в своих объятиях. Свое тельце. Его руки сжимаются, словно пытаясь снова обнять маленького мальчика, которому так хотелось просто быть любимым. Но его не было рядом. Он остался там, в прошлом, совсем один в серой комнате.       Трясущиеся ладони вжались в грудь Находкинса, словно пытаясь вытеснить оттуда эмоции, которые посеял Лоракс. Сомнение, вина, страх колотили легкие словно чертов маятник. От глаз чертили влажные полосы слезы… — Ты можешь исправить всё это. — пробормотал Лоракс. — Ты сам себе сказал, почему тебе стоит прекратить это всё. Она… — Она не любит меня. — сквозь зубы отчеканил Находкинс. — Даже после всего, что я сделал.       Он встал. Рукавом зеленого фрака вытер струящиеся по лицу слезы и стянул очки с лица. Ему нечего больше было скрывать в своем взгляде. Пускай мама увидит как он зол и как ему больно. Прочь полетели перчатки и фрак с цилиндром, обиженно звякнула об пол позолоченная цепочка карманных часов.       Находкинс посмотрел в зеркало на свою сгорбленную фигуру и выпрямился. Пальцы оттянули галстук, который так душил. Он остался в рубашке и штанах. Лоракс становится рядом и протягивает поношенную жилетку и шляпу-котелок. — Это тебе идет больше. — улыбнулся Дух.       Находкинс кивнул и застегнул жилетку, водрузил котелок словно корону на макушку и воззрился на себя. На старого себя.       Он нахмурился самому себе и плюхнулся за стол. Пальцы нащупали кнопку, прикрепленную к нему и нажали на неё. Тут же грохот рубящих машин стих. Находкинс развалился в кресле, равнодушно смотря на маятник часов. Его матери потребуется около трех… двух… одного…       Раздался стук в дверь. Лоракс охнул и метнулся к столу, прячась под ним. Уж сколько не крути, мать Находкинса была отвратительной женщиной. — Войдите. — выдохнул парень, уставившись в стол.       Дверь отворилась и в комнату скользнула тощая блондинка и посеменила к столу. — Находик! Там… Я что-то сделала случайно и всё остановилось, ты же вернешь все как было, да? — Ты уволена. — отчеканил Находкинс.       Женщина застыла, смотря на сына. Она нервно улыбнулась. — Что? — Ты уволена. Вы все уволены. — Находик, ну что за глупости? Ты ведь не можешь уволить свою мамочку, правда? — Вообще-то могу. — Находик! Мамочка же так любит тебя!       Юноша поднялся с кресла и нахмурился, ударив ладонями по столу. — Нет. Не любишь. Мои деньги ты любишь, всемнужки ты любишь, что угодно! Но знаешь что? С меня хватит! Довольно! Хочешь денег? — Находкинс сунул руку в ящик, вынял пачку купюр и швырнул в мать. — Держи! Только у тебя больше нет сына. — Находик, ты пытаешься от меня откупиться? — Да, черт возьми, это я и делаю! — Прекрати нести глупости, это же бред! Ты посмотри, как много мы с тобой добились! Если бы не я, у тебя бы не получилось! — Если бы не ты, мама, мне и не нужно было этого добиваться, чтобы просто быть любимым! — Ну что за глупости, я всегда тебя любила! — Нет, ты насмехалась надо мной сколько я себя помню! Проваливай!       Женщина поджала и без того тонкие губы. Она сжала в ладони брошенные ей деньги. — Хорошо! Прекрасно! Но когда ты снова будешь побираться со своей глупой гитаро и никому не нужными вещами, я не приму тебя в мой дом, ясно?! У тебя вообще больше нет дома! — рычит она и, развернувшись на каблуках, вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.       Находкинс плюхнулся в кресло и устало закрыл глаза. — Она не права. — тихо подметил Лоракс, выходя из своего укрытия. — Твой дом здесь. — Почему… Почему ты мне помогаешь?       Лоракс ласково улыбается. Он косолапо идет к выходу и оборачивается у самых дверей. — Потому что ты исправился. Ты не плохой. А еще… потому что я Дух, охраняющий Лес. А ты теперь тоже часть Леса.       Находкинс хотел было что-то сказать, но, открыв глаза он не заметил Лоракса рядом. Он улыбнулся. Быть частью Леса ему нравилось гораздо больше, чем быть частью своей семейки.