Грёзы морфина

Девушка залетает в свой кабинет с размаху вышибая дверь ногой и спешно закрываясь на все замки. Сердце стучит где-то в горле. В нос бросается запах больничной палаты и перекиси водорода. Акико медленно оседает на пол, вдыхая и выдыхая. Её руки дрожат от растекающегося животного страха по венам. В ушах ещё звенит из-за криков Огая. Старый придурок вновь хотел подсыпать ей морфий. Кто нибудь прибейте его уже наконец-то таки, потому что она не хочет искать причину этому поведению. — Что сидишь? Она вздрагивает от неожиданности. Перед ней на согнутых ногах сидит Дазай. Его темные глаза смотрели на неё с блеклым интересом. Ей хочется кинутся поплакаться в чужие объятия, чтобы успокоится. Но если она это сделает, то получит от Осаму удар в солнечное сплетение и упадёт бессознания. Спасибо, что хотя бы не скальпелем в ногу как делал это однажды Мори. В юные года она мечтала сбежать из этого провонявшего порохом и кровью, места. Предрассветную тишину штаба мафии озарили девичьи крики боли. С горящими красными глазами, мужчина схватил её за ногу а другой рукой воткнул скальпель в плоть. Весь мир превратился в красную пустынную бурю, смешавшись с болью и холодом подземелья. Мори знал, что девчушка быстро залечится. Как сказал Дазай это было сделано для профилактики. Чтобы даже не пытались бежать. — Что такое? — Осаму протянул свои руки, касаясь её исцарапанных длинными ноготками, щек. — Чего плачешь? Он сжал её лицо в своих руках. Кожа начала больно зудеть. Пустые глаза смотрели в её собственные. Она четко видела, повисший вопрос и садистический интерес в его взгляде. За все годы жизни бок о бок, она с большим трудом научилась понимать его. И то не до конца. Молодой мафиози был для неё безжизненным призраком блуждающим по миру. Врач пихнула его в грудь и грязно выругалась, встав на ноги. — Придурок. Не видишь что мне плохо? Акико отряхнула свою юбку от налипшей грязи и пыли. Упавший на пол мужчина, проворно поднялся на ноги. Она фыркнула. Ему бы идти работать взломщиком тайных сейфов, пользы будет в сто раз больше. Дазай проигнорировал вопрос. Он подошел к ней, схватил за руку и потянул к маленькому диванчику. Йосано матерясь, пинала его по ногам острыми каблуками, надеясь вызвать хоть каплю боли. Но мужчина не остановился, как сильно не хотела доктор. — Садись, — он кидает её на диван. Девушка больно ударяется головой о твердый подлокотник и хватается руками за макушку, шипя от боли. За пеленой стука колоколов, накрывшего сознание она чувствует как мужчина садится на диван и хватает её за руки. — Ты меня слышишь? Акико сглатывает. Она ощущает крепкую хватку на своих руках и понимает, что выбраться будет сложно. Если ей вообще позволят это сделать. — Ну как? — Осаму наклоняется. Она чувствует его дыхание на своем лице и морщится в отвращении. Пахнет смесью виски, запаха сигарет и чем-то другим более скрытым и неуловимом. Чем именно она не может понять. Или же всё намного проще ей стало погано и голова не соображает. — Тебе понравилось глотать вкусный кофе? Холодный и безразличный тон голоса, заставляет дернутся в бок надеясь выбраться. Но не тут то было. Она даже не успевает проанализировать почему вообще звучит такой вопрос. Жгучая и расплавленная боль растекается по её телу, когда Осаму засыпает в насильно открытый рот какой-то белый порошок. До её больного и затуманенного сознания доходит мысль. Наркотик. — Нет! — она выплевывает слюну, перемешанную с порошком прямо в лицо мужчины. — Я не буду жрать это! Черная как зябкая и тягучая темнота, улыбка расползается по лицу Дазая. Он хватает её за щеки, больно сжимая нежную кожу. — Нет милая моя, — другой рукой он шуршит по карман своих штанов. — Ты будешь, потому что обещала. И пусть её руки свободны и можно попытаться вырваться, но на чёрное счастье Осаму какая-то небольшая доза наркотика успела попасть в неё. Она чувствует как моторные функции замедляются. Частота сердцебиения в груди медленно падает, вгоняя её в сонливость. — Кушай, кушай, — он заботливо гладит её по голове, высыпая белый порошок в рот. Осаму сразу понял, что вещество начало действовать. Никто не будет брыкаться. — Тебе станет легче. Тебе же нравилось это делать со мной, разве нет? Но ответить на его вопрос Йосано уже не может. Чувство осознанности себя и мира вокруг, покидают уставшее женское тело. Последнее, что она видит это потухшие карие глаза и несколько слов, которых не смогла запомнить.

***

Ощущение слабости где-то в затылке заставило её открыть глаза. Акико шевельнулась, боль не пропала, но и не собиралась становится сильнее. Стоило немного оглядеться вокруг, как Йосано попыталась проанализировать происходящее вокруг. Кабинет рыжего напарника Дазая она узнала сразу. Большой темно коричневый стол, идеально сложенные на нем ручки и стопка бумага. Несколько среднего размера панорамных окон, открывающих вид на ночную Йокогаму. Два темных шкафа стоящие на противоположном расстояние друг о друга в углу комнаты. И маленький диван с двумя креслами и светлым столиком по середине. Врач приподнялась на локтях, пытаясь вспомнить как здесь оказалась. Девушка помнит как пошла докладывать об успешном завершении миссии Огаю. Но в какой-то момент какая-то девчушка в черном принесла поднос с кофе, поставила поднос на стол и ушла. Мори слащаво, ласково улыбнулся предложив ей расслабится. Она помнит как увидела белый пакетик с наркотой, который мужчина украдкой насыпал в её чашку. И как после бежала от взбешённого босса без оглядки, в сторону своего кабинета. А потом появился Дазай, который поджидал её в кабинете. — Черт, — шепчет врач, схватившись руками за голову. Сколько девушка была без сознания пока морфин действовал, точно сказать нельзя. Похоже прошел целый день если не вся ночь, пока она ходила и творила всякую несуразицу. Если не что-то похуже. Она слышит как в соседней комнате что-то звенит, громко ударившись о пол. На все помещение разносится яростный и отборный мат. Акико усмехается и медленно встает с кровати на ватных ногах идя в другую комнату. — Привет. Хмурый Чуя, собрал разбитый в дребезги фужер для вина и сложил осколки в рядом стоящую мусорку. Прищурившись он посмотрел на Йосано: — Пить будешь? — Нет. Не только после приема наркотиков. Она боится представить как отреагирует организм на такое смешивание. Доктор присаживается на стульчик, разминая свои затекшие руки. Взгляд Накахры направленный на Акико выражал весь скепсис и удрученность на который он способен. — И ничего не скажешь? — А что я могу сказать? — тихо говорит врач. Мужчина бурчит что-то про раздражающего придурка и отворачивается. Йосано устало вздыхает, понимая насколько Чуя сдерживается чтобы не вывалить на неё целый монолог наполненный матом и проклятиями в сторону Дазая и тупого врача. Её странная и больная привязанность к самоубийственному идиоту, раздражала Чую. Хотя она сама уже чувствует, что должна прекратить эти больные отношения. Но признаться самой себе в том как именно надо прекратить сложно. Накахара гремит шкафчиками, что-то упорно ища. Йосано подпирает щеку рукой и облокачивается о столик. В сознание пусто и тихо после использования наркотиков. Во всем теле ощущается слабость и боль. Так всегда после бывает после использования морфина. Радует только что это был не более сильный наркотик. Последствия были бы намного хуже. — Вот! Акико с сомнением смотрит на замызганную коробку с чаем, которую мужчина нашел в шкафу и поставил на стол. Вид этой коробки напоминает ей о маленькой ящике секретов, которые прячут девочки под кроватью. — Это можно вообще пить или есть? — Конечно можно, — Чуя ставит электрический чайник кипятится. — Это ромашковый чай. Для особо нервным дам. Мафиози садится на соседний стул рядом с девушкой. — Нам обоим это надо. — Ты прав, — врач улыбается.