Тело

      Опершись на согнутую в локте руку, Мобэй-цзюнь лежит на боку рядом с оживленно о чем-то вещающим Шан Цинхуа. Он лежит на спине, руки живут своей жизнью: то хватаются друг за друга, то сжимают ткань одеял под собой, словно своей суетливостью подражают манере речи хозяина. Мобэй-цзюнь слушает его внимательно, веером перебирая пальцы незанятной руки на своем бедре, иногда этой же рукой проводит по бедру Шан Цинхуа, но не двигается выше или ниже, стараясь не перебить текущую речь. Хотя та, впрочем, с каждой минутой становилась всё тише и обрывистее, из-за чего Мобэй-цзюнь сосредоточился не только на уже ставшем за долгие годы родным голосе, но и на лице Шан Цинхуа. Тот, с расползшимся по всему лицу румянцем, неотрывно следил за ленивыми движениями рук Мобэй-цзюня. Всё также лениво и тягуче, Мобэй-цзюнь провел рукой выше по собственному телу, приподнял её и убрал с лица Шан Цинхуа разметавшиеся пряди волос.       — Чего же ты притих, Цинхуа? — Мобэй-цзюнь проводит пальцами по нижней губе, чуть надавливая, Шан Цинхуа открывает рот, — Ты жадный.       Пальцы скользят по языку, пытающемуся втиснуться между ними, но в стороны услужливо не расступаются, лишь задевают ногтями и движутся дальше. Достают почти до горла, кольца на пальцах чуть ударяются о зубы и Шан Цинхуа шире раскрывает рот. Мобэй-цзюнь ухмыляется, проводит пальцем по щеке, пока двумя другими ведет то влево, то вправо по языку. Шан Цинхуа прикрывает глаза позволяя рукам творить с собой что угодно. Скользить по языку, проводить ногтями по зубам, кольцам касаться неба, оставляя во рту едва заметный привкус серебра. Шан Цинхуа сглатывает в меру возможности и стонет, но стон из-за пальцев во рту превращается в мычание.       — Ты можешь лучше, Цинхуа. — наклоняясь, говорит Мобэй-цзюнь, шумно выдыхая тому на ухо.       Сильнее надавив пальцами на язык, Мобэй-цзюнь аккуратно толкает руку вперед. Камень на кольце упирается в ребристое небо, от нахождения во рту он уже нагрелся, но ощущение чего-то инородного, как и пальцы, настырно двигающиеся вперед, не дают расслабиться. Шан Цинхуа вновь мычит, слюна стекает прямо в горло так, что страшно сглотнуть или вздохнуть. Он сдавленно мычит вновь, расслабляет горло, закатив глаза. Наблюдающий за этим Мобэй-цзюнь на секунду замирает, улыбается удовлетворённо, позволяет усмешке слететь с губ и тянет руку обратно. Напоследок Шан Цинхуа мажет по пальцам языком и приоткрывает глаза. Пальцы двигаются в стороны, между ними натягиваются несколько ниточек слюны, которые лопаются, стоит тем разойтись слишком далеко. Недолго понаблюдав за каплями стекающей слюны, Мобэй-цзюнь этой же рукой взял Шан Цинхуа за подбородок и повернул его лицо к себе.       — Тебе придется говорить о своих желаниях, Цинхуа. — говорит он, мажа своими губами по губам Шан Цинхуа, но ближе не придвигается, держит расстояние меньше чем в миллиметр, кружа голову пуще прежнего. — Всё-таки будешь молчать? — Шан Цинхуа вздыхает и находит в себе силы кивнуть. — Хорошо.       Довольно ухмыльнувшись, Мобэй-цзюнь отпустил лицо Шан Цинхуа и провел тыльной стороной ладони ему по шее, разгоняя дрожь по всему телу от приятного холода пальцев. Шан Цинхуа прикрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание, но выходило скверно, рука медленно двигалась ниже по оголенной груди к небрежно завязанному поясу от одежд. Происходящее забирало из тела Шан Цинхуа кислород, заставляло голову против воли кружить, Мобэй-цзюнь без лишних слов распахнул его нижние одежды, продолжая нарочито медленно водить пальцами по оголенному телу. Шан Цинхуа оставалось лишь пытаться глубоко вздыхать, пока тело вздрагивало, активно реагируя на ласку. А Мобэй-цзюнь всё едва улыбается ему прямо в губы, не говорит ничего, только двигает рукой туда-сюда по ребрам, животу, груди, ключицам.       — Мой Король? — спрашивает Шан Цинхуа, начавший теряться в ощущениях.       Рука останавливается на ребрах, Мобэй-цзюнь чуть приподнимается, смотрит в глаза, казалось ищет подходящие слова в ореховом переливе радужки напротив. Ухмыляется, заметив, как глаза Шан Цинхуа забегали сначала по его лицу, а затем замирают глядя в сторону. Его лицо покрыто пятнами румянца, доходящими до шеи и ушей, словно горит изнутри. Мобэй-цзюнь особо не понимает чужой реакции, но потакает ей, вновь невесомо поглаживая пальцами ребра. Наблюдает с удовольствием как Шан Цинхуа рвано вздыхает и возвращает взгляд на его лицо.       — Что-то не так, Цинхуа?       — Ты ведь специально. — говорит Шан Цинхуа, пытаясь добавить в голос недовольства, но возбужденный шепот и раскрасневшееся щеки не помогают добиться нужного результата.       — Специально что? — ведя рукой выше, спрашивает Мобэй-цзюнь, а сам опять наклонятся ближе к Шан Цинхуа.       Положив свою руку на плечо Мобэй-цзюню, Шан Цинхуа потянул его на себя и тоже приподнялся на встречу, желая прекратить эти туманные речи. Поцелуя не получилось, лишь влажное соприкосновение губ, от которого волной по телу прошло покалывание. Мобэй-цзюнь, не прекращая ухмыляться, проигнорировал порыв со стороны. Шан Цинхуа захотелось его как минимум укусить за подобное издевательство. Недолго думая, он так и поступил. Чуть опустил голову и не сильно прихватил зубами Мобэй-цзюня за челюсть, недовольно мыча. Ребяческий жест, что в обычное время вызвал бы только смех, сейчас стал единственным способом показать своё недовольство. Отстранившись спустя пару секунд, Шан Цинхуа, сверкая глазами, упал обратно на подушки и попытался отползти чуть в бок.       — Почему ты не говоришь, что тебе нравится, Цинхуа? — уже серьезно спросил Мобэй-цзюнь.       — Мне всё нравится. — быстро выпалил в ответ Шан Цинхуа, — То есть, всё что между нами. Всё что мы делаем. — рука с его торса переместилась на лицо и стала нежно поглаживать щеку.       — Это не повод молчать. Ты смотрел на мои руки так, словно планировал откусить мне пальцы.       — Может и так, Мой Король.       — Ничего больше не скажешь?       Шан Цинхуа сделал глубокий вдох, прикрыл глаза, почувствовал, как большой палец проехался по его губе.       — Вам идут кольца. — неуверенно сказал он, — Вы редко их надеваете наедине со мной. — Мобэй-цзюнь, пусть и предполагал подобный ответ, удивился, но никак этого не показал. — Поэтому я засмотрелся.       — Вот как. — задумчиво протянул он, ведя рукой вдоль шеи Шан Цинхуа. — Мне стоит делать так чаще?       — Нет! В смысле, не стоит. Хорошего понемногу, так? — спросил Шан Цинхуа, нервно засмеявшись.       — Зачем ограничивать, раз тебе нравится, Цинхуа. — пожав плечами сказал Мобэй-цзюнь и наконец-то его поцеловал.