Общий сбор

— У кого-нибудь есть идеи, что за дьявольщина творилась там внизу? Уперев руки в бока, Гамора туда-сюда расхаживала по капитанскому мостику. «Боуи» отскочил от Зенона на парочку парсеков и теперь дрейфовал в открытом космосе. — Нуу, всё выглядело так, как будто они все ширнулись от одного огромного шприца, а ты зажала им вторую дозу, — невесело ухмыльнулся Квилл, полубоком развалившись в кресле второго пилота. — О, мы цветомаскировку забыли включить на всякий пожарный... — Что ты там лапаешь? — взвизгнул Ракета. — На кой хрен нам в космосе маскировка нужна! Вышвырни его оттуда, Грут. — Я есть Грут. — Что? «Нет»? Почему это нет? Уж не потому ли, что он купил тебя мешком сраных терранских удобрений, рожа ты деревянная. — Я есть Грут! — возмутился деревянный гуманоид, украдкой стряхивая розовые крошки с подбородка. С недавних пор он стал уважать только высокоазотные удобрения для вечнозелёных насаждений. От них древесная масса наращивалась ещё быстрее. — Всё жрёшь и жрёшь эту пакость, скоро в дверной проём не протиснешься... — Вообще-то это мой корабль! И я молчу, что ты расфигачил мой штурвал в джойстик для Барби. Капитанский мостик огласил двойной синхронный вопль. Выкрутив спорщикам по уху, Гамора вклинилась между ними и вкрадчиво прошипела: — Давайте вернёмся к обсуждению действительно важных вещей. — Зенонцы показались мне очень странными, — начала Мантис. — Я никогда ещё не испытывала таких сложностей при использовании своего дара. Я прикладывала все усилия, но они меня будто не слышали. Такое чувство, что я пыталась перехватить... — …штурвал корабля, когда кто-то им уже управляет? — попытался угадать Квилл. — Да! Точно! — Они меня не боялись, — вставил Дракс. — Когда я расправляюсь над врагами, в их глазах всегда стоит животный ужас, а у этих они были пустые, точно блюдца. — Хочешь сказать, массовый гипноз? Кто-то задурил голову целому городу? С этим бы даже сам Гудини не справился, — покачал головой Питер. — Но почему они нападали только на Гамору? Я понимаю, кое-кто тут сохнет по ней, но чтобы вся планета с ума посходила! — Цыц, мохнатый. Я походу знаю, у кого на Гамору метровый зуб, — мрачно проговорил Квилл. — И, кажется, на подлёте к Зенону я видел большой белый корабль, отделившийся от планеты. — Что?! И ты промолчал? — вскричала наёмница, подскакивая к Питеру. — Я говорил! Но вы так орали, что не услышали. — Значит, плохо говорил! Как он выглядел? — Ну, большой, резкий весь какой-то. Странной формы, как хищная птица. Гамора выругалась на неизвестном языке и пробила кулаком дыру в подголовнике в сантиметре от его носа. — Да я вообще не был уверен, что это тот самый корабль. Мало ли их шляется по космосу, — попытался оправдаться Питер, напряжённо выслеживая положение зелёных кулаков в пространстве. — Идиот! — Так, минуточку, — встрял Ракета. — Это что же получается, твоя чокнутая сестрица умеет охмурять целые планеты по щелчку пальцев? Я на такую мясорубку не подписывался! Остановите корабль, я сойду. Гамора тяжело вздохнула. — Нет, не может. Но я подозреваю, что она могла заполучить некий артефакт, который действует именно таким образом. Если верить легендам, конечно. — Ну зашибись, — буркнул енот. — Мы уже перешли на гадания по сказкам. — Это не сказки. Свидетельства об использовании посоха Сирены были немногочисленны, но вполне достоверны. Ошеломляюще быстрые смены власти, стремительные завоевания, выигранные по щелчку войны. За посохом тянется кровавая история. Которая резко обрывается несколько веков назад. Очередное «хруп-хруп-хруп» заставило Гамору скривиться. — Можно не жрать, пока я разговариваю?! — Продожжай, ошень интерешно. Я ублю ыгенды, — пробасил Дракс с набитым зарк-орешками ртом. Грут конфисковал закуску в пользу Мантис, и Гамора со вздохом продолжила: — Предположительно посох Сирены был не утерян, а намеренно спрятан каким-то идеалистом вроде Квилла. Танос давно мечтал заполучить его, это была его вторая идея-фикс после камней Бесконечности. И, он вероятно, послал мою безумную сестрицу по призрачному следу. Должно быть, в этом и заключалось её секретное задание. Поиски затянулись, но, похоже, всё же увенчались успехом. Иначе я ничем больше не могу объяснить сегодняшнюю катавасию. Вероятно, это была её первая попытка опробовать оружие. Ракета заржал. — Да у них развитие на уровне «бери больше — кидай дальше»! Она что, реально думала, что они с нами справятся? — Справиться она может со мной и сама. Это скорее похоже на какую-то извращённую игру в кошки-мышки. Она просто издевается над нами, пытается напугать и унизить. Очень в её духе. — Народ, и что будем делать?— спросил Питер. — Как вообще можно бороться с врагом, который может оболванить тебя и обернуть против своих же? — Ха! Бороться он собрался. Ты даже не знаешь её координат, — фыркнул енот. — Меня больше всего беспокоит то, откуда она могла узнать наши, — мрачно проговорила Гамора. Мантис развела руками. — Случайность? — Я давно не верю в случайности. Кто знал, что ты остановилась на Зеноне? — Никто. Я путешествовала в одиночестве. — Мантис отправляла открытки Небуле, — припомнил Дракс. — Она мне показывала край Тысячи Озёр. Жукоглазка получилась там такой смешной и мокрой. — Небула, — процедила Гамора. — Я так и знала. Ракета аж подскочил на месте. — Бред! Она наша. Её похитили и держат в плену! Могли разве что отоварить этим твоим посохом. Небула не виновата. Гамора горько усмехнулась. — Посох воздействует только на биологический мозг, у Небулы же он слишком киборгизированный. Её, как ты выразился, охмурить невозможно. — Исключено! Небула скорей сдохнет, чем предаст, — истошно завопил Ракета. — Я летал с ней пять лет, пока вы все торчали в ёбаном нигде. Мы чинили один корабль, спины друг дружке прикрывали, коротали вечера за кружкой, потому иначе выть хотелось от одиночества. Нас спаяло вместе, как два ненужных обрезка, которые внезапно взяли да чему-то сгодились. Обуянный чувствами, енот вскочил лапами на подлокотник. Шерсть его встала дыбом, пасть кривилась, голос истерично вилял. — Да, она колючая, крикливая, даже порой невыносимая. И может у неё не все дома — у вас это, девочки, походу, семейное. Но она наша! Наша до мозга костей, или чем там она напичкана. Я бы ей жизнь свою доверил. Небула не предатель. Ракета ударил себя лапой в грудь и сел на зад, пряча слишком влажно блеснувшие глаза. — Люди меняются, — нарушила воцарившуюся тишину Гамора. — А она всегда была созависимой и отчаянно жаждала чьего-то одобрения. — Ты сама-то в это веришь? — тихо спросил Квилл. — Что она может переметнуться? — Я уже ни во что не верю. Но она моя сестра, и я должна поговорить с ней сама, глядя в глаза. — Для начала надо её найти, — буркнул енот. — А мы даже не знаем, с чего начать поиски. Квилл пробежался по тачскрину, и на экран выскочила интерактивная детализированная космическая карта. — Давайте начнём с начала.

***

— Как насчёт системы Леонии? — предложил Ракета очередной вариант длинного списка угадайки. — Слишком далеко. — Но там есть, где заныкаться, и место не совсем уж глухое. Если лететь с Зенона на юго-запад, как раз по пути. — Если бы мы ещё знали, куда Мортия полетела с Зенона! Гамора откинулась на спинку кресла, отводя душу на бесяче мигавшем голографе. Тот отнёсся к побоям философски и треморно подмигивать не перестал. — Ты спрашивала у Квилла, в какую сторону отправился корабль? — Раз десять! Он каждый раз говорит по-разному. Надо было сразу включать пеленг, тогда бы сели на хвост. — Ну, тогда здесь мои полномочия всё, — развёл лапами Ракета. — Я не волшебник и гадать космические трассы на козявках не умею. Словно поддерживая енота, голограф в последний раз конвульсивно моргнул и погас. Гамора хотела снова заняться рукоприкладством, но Ракета мотнул косматой башкой: — Батарейка сдохла. — Так найди новую. Реактивный спрыгнул с кресла и начал хаотичный поиск в многочисленных ящиках. — Хлам... это ещё пригодится... ух, я думал потерял эту штуку! Вот оно. А нет, тоже хлам... вау, а вот это пойдёт для реального хардкора. Ракета запнул лапой последний ящик и рапортовал: — Кончились. Поди у Квилла спроси. Гамора со вздохом вышла в коридор. Землянина в рубке не было, так что шансы застать его в своей каюте были статистически высоки и психологически неприятны. Наёмница надеялась, что за год он уже переболел своей любовью но, похоже, один лишь её вид вызывал новое обострение. Это больше не бесило её так сильно, как раньше, скорей вызывало фоновое раздражение, как от звенящего над ухом комара. И ещё какое-то необъяснимое чувство. Сравнимое, если продолжить аналогию, с тем же комариным укусом — слегка отвлекающее, пока не обращаешь внимания, но тревожащее, стоило на нём сконцентрироваться. Гамора стукнула в дверь каюты, и та услужливо подвинулась. Открыто и пусто. Криво застеленная койка, незнакомый — скорее всего терранский — фильм на голоэкране, валяющаяся посреди комнаты пустая спортивная сумка, видавшая виды. Тумбочка, встроенный шкафчик, продавленный крутящийся стул, брошенная в углу кучка вещей сомнительной свежести. Всё. Гамора дёрнула верхний ящик потёртой тумбочки. Не заперт. Какие-то микросхемы, проводки, платы, запасной тазер и почему-то связанные дохлым узлом носки. Во втором — туго свёрнутый пакет с какими-то вещами и горстка голографий. Воровато обернувшись на дверь, Гамора активировала одну. И увидела собственное лицо. Знакомое и одновременно иное. Уложенные гладкими волнами волосы, насмешливые искорки в глазах и улыбка — широкая, уверенная, открытая. Настоящая. Без шипов, двойного дна и льдинок сарказма. Гамора так улыбаться не умела. Именно эта улыбка и превращала её в незнакомку. Нет, не её. Гамора из навеки застывшего подсвеченного мирка стояла рядом с Квиллом. Слишком близко и беззащитно, подставив шею и позволив положить руку на плечо. Землянин широко раскрыл рот в смехе, зарумяненные щёки съели половину глаз, оставив задорные щёлочки. Они выглядели... счастливыми. Фото выхватило лишь миг из контекста чужих ей жизней, но она всё равно откуда-то знает, что та Гамора наклоняет голову для того, чтобы за кадром опустить на руку в бордовой кожанке, обнимающую её. На следующей голографии Ракета и нехотя позирующий Грут. Ещё невероятно тощий и хрупкий, одним глазом косящий в геймбой. Палец снимающего расплывает угол картинки, но Гамора понимает, почему кадр попал в коллекцию. На заднем плане — Гамора с Квиллом сидят на каком-то парапете. В излишней близости, наклонившись к нему, она откусывает с палочки кусок копчёного орлони, хотя у самой в руках точно такой же. Зачем? Назначение этого движения непонятно альтернативной Гаморе. На третьем снимке — только Гамора. Склонившаяся над приборной панелью, в тёмной рубке незнакомого корабля, освещённая лишь звёздами и подсветкой тачскрина. Голубоватые отсветы бросают на лицо причудливые блики, но она кажется расслабленной, а на лице играет тихая отрешённая улыбка погружённого в любимое дело человека. Четвёртая голография размыта и сильно не в фокусе. Оранжевый видавший виды диванчик, упавшее на пол покрывало и спящий терранин, запрокинувший голову и явно храпящий. А на плече — прикорнула Гамора, уютно поджавшая под себя ноги и во сне совершенно явственно обнимающая его пухлую руку! Рядом с Квиллом застыл в вечном кривлянии Ракета, подставивший Звёздному Лорду «рожки» двумя когтистыми пальчиками. Фото было сделано явно наскоро и не для альбома, но от него веяло такой домашней теплотой... Гамора наскоро переключила пятую картинку, на которой увидела параллельную себя, полирующую клинки. Вот единственное, что роднило её с этой незнакомой близняшкой. Держать оружие в чистоте её приучил через порку ещё отец. Словно очнувшись, Гамора поспешно ссыпала обратно украденные моменты, принадлежащие не ей. Она слишком увлеклась подсматриванием в чужую жизнь и потеряла счёт времени. В висках гулко бухало сердце, заглушая все остальные звуки. Поспешно рванув на себя последний нижний ящик, Гамора окунула обе руки в царящий там хаос. Кладбище всяких неведомых и давно отслуживших вещей было здесь. Она вывалила часть на пол, порезала палец обломком пластика, но нашла-таки одинокую батарейку. Наскоро запихнула весь хлам обратно и понадеялась, что батарейка рабочая. Внезапно её острый слух уловил шаги. Несуразные, подпрыгивающие, принадлежащие исключительно хозяину комнаты. Спешно поднявшись на ноги, Гамора спиной врезалась в шкаф, и с него опрокинулась коробка, рассыпав запасные энергоблоки и обоймы. Проклиная себя за невнимательность, она загнала всё пинком под кровать — времени почти не осталось, а у Квилла такой свинарник, что он даже и не заметит. И уже перед самым выходом она увидела пухлый бумажный конверт, тоже, вероятно, упавший со шкафа. Повинуясь порыву, она сунула его во внутренний карман куртки. А в следующий момент дверь распахнулась. — Гамора? — не веря своим глазам, ахнул Питер. — Мне нужна была батарейка, — невозмутимо произнесла захоберийка, словно пропуск, предъявляя элемент питания. — А... Спросила бы у Ракеты. — Спрашивала. К тебе послал, — бросила она и протиснулась бочком прочь из комнаты. Забыв уже про голограф и добытую батарейку, Гамора метнулась в свою комнату. Хотя своей назвать её она бы не могла. «Боуи» появился уже после смерти другой-неё, поэтому здесь Гамориной каюты никогда и не было. Просто безликая пластиковая стандартная коробка. Но так даже лучше. Она не была уверена, что смогла бы делить комнату с призраком. Наёмница осмотрела невольный улов. Какой-то конверт. Пухлый, набитый чем-то даже на ощупь. Она бросила его в ящик стола, решив вернуть на место при удобном случае. Взгляд её случайно упал на зеркало, и в первый миг она себя не узнала. Щёки потемнели, на шее бьётся жилка, глаза дикие. Гамора остановилась и пристально вгляделась в себя. Заставила себя расслабить лицо и свободно приподнять брови. Потом внезапно примерила на себя улыбку той Гаморы. Получилось похоже, но немного не то. Как будто она пыталась приготовить по чужому рецепту, не зная секретного ингредиента. «Он утверждал, что я прекрасна. Глупости». Ей всегда казалось, что это именно Квилл домогался той Гаморы со своей любовью в одни ворота, но сегодняшние голографии... На них она видела своё-чужое лицо, и оно было счастливо. Неподдельно, так незнакомо! Невозможно? Как так вышло, что она смогла влюбиться в этого нелепого болтливого терранина с его дурным чувством юмора и ужасными подкатами? Но если невозможное случилось однажды, то могло сбыться и вновь. Во скольких вселенных она-другая решилась открыть душу и пустить в сердце постороннего? А во скольких отреклась и осталась цельной? Гамора всегда считала чувства слабостью. Она титан, кремень, мерило в себе. Ей не нужна эмоциональная обуза. Возможно, поэтому она и не смогла узнать себя на тех фото. Потому что та Гамора оказалась смелее. Не той затверженной в бою смелостью, а другой — настоящей, интуитивной, женской. Вложить своё сердце в чужие ладони — даже подумать страшно! А та Гамора решилась на прыжок в неизвестность в надежде, что её поймают. «Думаю, мы были классные»... Убрав волосы назад, Гамора обнажила зеркалу гладкий светловатый рубец. Квилла шрам не смущал. Так почему ж смущает её саму? Она убийца, одиночка, наёмница. Не женщина, и никогда ею не была. Не-женщин такие мелочи, как покоцанная мордашка, не смущают. Опустив пряди, Гамора внезапно подумала, какие они неухоженные. Откинуть назад, убрать, перехватить лентой, чтоб не были слабостью в бою — вот и всё, что она с ними делала. Всё остальное — глупые женские штучки. Гамора повернулась, чтобы оценить себя со спины, и услышала, как что-то звякнуло на полу. Забытая батарейка...

***

Квилл, зевая, зашёл в кают-компанию и чуть не ступил мимо ступеньки. Когда видишь призрака, такое простительно. — Г-гамора? — робко позвал он ватным языком. — Что? Призрак развернулся, уверенно доедая суп из миски, которую Питер оставил себе «на потом». Обрамляющие лицо крупные локоны лениво качнулись на плечах. Пиала и не думала проваливаться сквозь зелёные ладони. — С добрым утром, — тихо поздоровался он с Гаморой из прошлого. — Если считаешь, что оно действительно доброе, — протянула наёмница, убирая пустую тарелку в стерилизатор. — Ты чего так смотришь? Супа жалко? Питер с трудом заставил себя отвести взгляд. — Нет, кушай, конечно. Это я тебе оставил. Пожав плечами, Гамора вышла из каюты. Лаская болезненным взглядом её мягко колышущиеся пряди, он продолжал смотреть ей вслед даже тогда, когда цокот каблуков по коридору перестал быть слышен. Звёздный Лорд приземлился рядом с Мантис, которая хлюпала острой лапшой из коробки. Взяв себе такую же, он понял что совершенно не голоден. Сердце колотилось аж до тошноты. — Ну, зачем ты так, а? — грустно простонал он сестре. Та аж испуганно подскочила. — Что я такого сделала? — Сделала Гаморе причёску! Знаю я эти ваши женские штучки. Зашёл — и тут она стоит. Подумал, тут и кончусь. Ей идёт, безумно просто, но... так мне смотреть на неё ещё тяжелее. — Я ничего не делала с её волосами, — затрясла головой Мантис. — Да? Но откуда она могла сделать себе точно такую же причёску, как... «...у моей Гаморы», хотел добавить Питер, но его прервал хрип в потолочных динамиках. — Все на мостик, живо! У нас тут жопа.

***

Фарфорово-белый корабль маячил перед самыми иллюминаторами «Боуи», недвусмысленно повернувшись к нему бортовыми орудиями. — Где тебя носит! — встретил его воплем Ракета. — Нас застали со спущенными портками. — Во-первых, тебя застали, ты ж у нас теперь кэп, — начал Квилл, но Гамора шикнула на них обоих. Динамик щёлкнул и пропел на удивление приятным голосом: — Вот мы и встретились, новые друзья Гаморы! Жаль, что она сама вас не представила. — Кто дал этой гадине войти? — прошипел енот. — Как к себе домой! В норме протокол связи должен был выглядеть так: «запрос — уведомление — подтвердить/отклонить приём сигнала». Когда гость же сразу заходит в дом с удара ноги в дверь... — Глуши сигнал, живо! — шепнул Питер и бросился к креслу второго пилота. — Что тебе нужно? — крикнула в пространство Гамора. Мортия засмеялась. — Ты, — просто ответила она. — У меня тут, знаешь ли, слёт предателей. Одна синенькая птичка уже прискакала и сто-о-олько интересного мне начирикала. — Врёшь, сука! Небула скорей язык бы себе откусила, — страшно прорычал Ракета, вводя код-запрет в систему. Экран мигнул на миг, а затем тот же голос насмешливо продолжил: — Всё так же грязнословишь, Ракета. Ох, попади ты ко мне, я б тебя вышколила до комнатной собачки! — Что за... Енот попробовал повторный ввод. Система приняла код, но ничего не произошло. Файла вертелась рядом и заглядывала через плечо. — Брысь, малявка, — проворчал реактивный. — И без тебя тошно. — Мортия, нам необязательно враждовать! — попробовала потянуть время Гамора. — Мы могли бы просто сесть и поговорить, как сёстры. Многое изменилось, и нам есть что обсудить. Голос расхохотался. — Я знала, что ты это предложишь. Ты всегда искала лазейки и компромиссы, всегда обсуждала приказы. Поэтому и предала отца первой. Я знаю всё о вашей шайке, как будто стою сейчас перед вами. И то, что шерстяной мешок сейчас тщетно пытается подобрать коды для перехвата передатчика, и что за штурвалом прогревает движки твой терранский любовничек. Надо же, как ты низко пала до этого примитивного животного! — Руби систему! — страшно закричала Гамора еноту, но не успела. — Отец называл чувства убийственной ошибкой. Сейчас проверим, прав ли он был. Мелодичная трель пролилась из динамиков тёплым весенним дождём. Спроси Квилла, он не смог бы сказать, на что она похожа. Цветочное дыхание весны? Прохладный ветер, налетевший в полуденный зной? Он просто знал, что эти трели были смыслом его жизни, апофеозом, к которому он так долго шёл и теперь стоял и жадно впитывал их всей кожей. Тело наполнило блаженное баюкающее тепло, даже енот, только что суетившийся в кресле, и тот замер с отвисшей челюстью. — Какая ирония — умереть от рук, что тебя ласкали, предательница! — пропел самый сладострастный голос на свете. Существуя в своём замедленном мире, Питер внезапно увидел опасность. Зелёную угрозу. Которую нужно было немедленно устранить во благо всей галактики. — Квилл, нет! — громко сказала Гамора, отступая за сомнительный барьер пустого кресла. — Сопротивляйся. Я не хочу убивать тебя, но мне придётся тебя зарубить, если атакуешь! Слышишь? С безумным рыком Звёздный Лорд бросился на Гамору. Отпрянув, она резко крутанула его за руку и отшвырнула через всю рубку. Звонким водопадом зазвенело разбитое стекло. Поднявшись, как гуттаперчевый, Квилл полностью проигнорировал бегущую по лбу алую струйку и торчащие в ране осколки. Было в этом что-то противоестественное и сюрреалистичное. Набросившись со спины, его крепко ухватил татуированными лапами Дракс. — Остынь, Квилл. Не слушай ты эту садистку. Питер с нечеловеческой гибкостью извернулся и вдарил Разрушителю по промежности, а затем хладнокровно добил в висок. Гигант упал, как подкошенный, а Квилл снова бросился на Гамору. Захоберийка уже приготовила меч, чтобы проткнуть его, как канапе зубочисткой, но... Перед глазами пронеслось счастливое румяное лицо человека, который украдкой фотографировал не-её и шутливо делал вид, что совсем-совсем не видит, как от его орлони откусывают хвост. В последний момент рука дрогнула, мужчина гибко пронёсся под клинком и вдарил в солнечное сплетение. Удар был такой силы, что Гамора выпустила воздух из лёгких и повалилась на пол. Завершив серию ударом в горло, Звёздный Лорд сел верхом и уверенно сомкнул пальцы на кадыке. Гамора хлестнула его мечом по боку, но удар пришёлся плашмя и рукоять выпала из ослабевшей руки. — П...тер... — выдохнула она последний воздух, глядя в его бессмысленные глаза. Квилл чувствовал себя будто в яме, заваленной ватой. Густой, звуконепроницаемой, но в то же время неосязаемой. Что-то происходило вокруг него, но он слышал всё приглушённо, будто находился в том же доме, но через две комнаты. Он уже был готов сдаться и бросить бесплодные поиски выхода, но внезапно туман начал редеть. Через белую муть стали просачиваться цветные пятна. Розовые. И зелёные. Его розовые руки на зелёной шее. Питер отпрянул с криком, но ничего не изменилось. Ему словно показывали кино, на которое он не мог повлиять. Квилл одновременно бился всем телом в прозрачную твердокаменную стену, и одновременно ощущал свои руки на слабеющей Гаморе. А на себе — ещё чью-то хватку. — Братик, нет! Очнись, Питер! Мантис вкачала в него столько сил, прежде чем руки Квилла разжались и он повалился на пол рядом с кашляющей Гаморой. — Мантис? Только и успел спросить он, прежде чем сестра коснулась его, и все звуки исчезли. Как в немом кино, он видел тяжело дышащую Файлу, исцарапанную извивающимся в руках Блерпом. Ракету, вспененной пастью грызущего ветви спеленавшего его тело Грута. И Гамору, беззвучно пытавшуюся откашляться. «Я душил Гамору, я душил Гамору!». Ледяной ужас осознания захлестнул его, и Звёздный Лорд скорчился на полу, обхватив голову руками. В голове неоновым пульсом бились только эти три слова, сделать глоток воздуха было невозможно, будто душили сейчас его самого. Пол под ногами вздрогнул, затем ещё раз. Он не слышал ни звука, но чувствовал вибрации под ногами. Ракета, выплюнувший древесину из пасти после отрезвляющего прикосновения Мантис, ужом вывернулся из хватки Грута и бросился к пульту управления. «Боуи» содрогнулся ещё раз, и рубка залилась красным светом. «Эта тварь расстреливает корабль!», запоздало осознал Питер. Вероятно, сообразив, что идея с посохом не сработала, Мортия решила подстраховаться грубыми методами. Ракета вывернул ножом металлическую панель и с мясом вырвал провода, питающие передатчик. Поздно. Очередной снаряд попал в нос корабля, и енот отлетел от вспыхнувшего пульта, оправдывая своё имя. Ракета проехал по полу и затих, одежда и бурый мех занялись кудрявыми рыжими язычками. Не уверенный, что именно кричит, Питер указал Груту на искрящийся пульт и прямо на четвереньках бросился к еноту. Мельком увидел опрокинутую Мантис со струйкой крови на лице, кажущейся чёрной в инфернальном мигании аварийных огней. Жива, поднимается. Квилла затопило облегчение. С Ракетой было всё хуже. Сдёрнув через голову футболку, он затушил ею тлеющую шерсть на теле енота и оборвал горящие лоскутки униформы. Пульс реактивного частил со скоростью испуганного кролика, но благодаря густой шерсти кожа не так сильно пострадала, как он боялся. Питер не слышал, но чувствовал, как под руками нагревается и лихорадочно дрожит палуба. Ещё пара выстрелов, и «Боуи» станет их братской могилой. Прижав к себе бессознательного енота, Питер бережно переложил его в деревянную колыбель пальцев Грута. Щуря слезящиеся от дыма глаза, Квилл практически наощупь добрался в кресло второго пилота и щёлкнул экстренный продув. Помогло маловато, дым только нехотя дёрнулся и предпочёл остаться, но медлить больше было нельзя. Возблагодарив дизайнеров за светящиеся тачскрины, Звёздный Лорд торопливо набрал трассу и завопил так громко, что аж почуял вибрацию собственной носоглотки: — Держитесь!!! Пару мучительных мгновений «Боуи» словно раздумывал, а не сдаться ли вот прям щас, затем затрясся и нырнул в первый портал. Вероятно, Мортия совсем отбила бедняге всю требуху, потому что кидало корабль со страшной силой, как грузовик на кочковатой дороге. Вывалившись из последнего портала, «Боуи» страшно дёрнулся и выбросил пилота из кресла. Затем нехотя запустил-таки процедуру проветривания. Квилл поднялся на колени, чувствуя, как нагретая обшивка крупно дрожит под ладонями. Глаза и горло горели от дыма. Он сухо закашлялся, но не услышал ни звука. Совсем как в той яме с ватой, когда он душил Гамору... Сквозь неохотно уползающий дым он смутно увидел лакированные чёрные сапоги и почувствовал касание прохладных пальцев. В уши ворвался вой аварийной сирены, бронхитно кашляющие шумы двигателя и собственные полузадушенные хрипы. А затем огромные руки оторвали его от земли, как пушинку, и прижали к себе. — Всё хорошо, Квилл. Все живы, все здесь. Только благодаря тебе. — Дракс, прости! Я не хотел тебя бить, это был не я... Разрушитель восторженно расхохотался. — И жалко, что не ты! Это был первоклассный нокаут, я такого достойного противника много лет не встречал. Жаль, что наяву тебя соплёй перешибёшь. — Ты всех нас спас, — нежно сказала Мантис, тоже обнимая Питера. — Если бы не ты, корабль бы взорвался. — Блерп меня случайно поцарапал, но я совсем не сержусь на него, — вставила Файла, обхватывая Квилла на всю длину ручек. — И на тебя никто не сердится. — Я есть Грут! Прижимая к себе ещё пованивающего дымком Ракету, Грут огромной лапищей обнял всех друзей сразу. Гамора стояла неподалёку, потирая шею. Она не была частью их звезданутой семейки. Она была просто пассажиром. Проблемным бесплатным пассажиром, из-за которого они и влипли в эту переделку. Квилл изо всех сил пытался сдержаться, но в тёплых дружеских объятиях внутри словно обрушился какой-то барьер, и излишки затопившего его до краёв облегчения вылезли наружу слезами. Его не за что обнимать, он убийца. Без пяти минут убийца. Перед его внутренним взором лежала Гамора, изломанная и остывшая. Сколько он не пытался сморгнуть, она упрямым призраком являлась вновь и вновь. Потерянная дважды, задушенная его безумными руками. — Я душил Гамору, — прохлюпал он в плечо Дракса. — Так не задушил же ведь, — простодушно пробасил Разрушитель, отстраняясь и отряхивая друга от сажи и пыли. Жёсткие ладони Дракса драли по оставшемуся без футболки телу, как два наждака. Сквозь дрожащую в глазах пелену он увидел Гамору. А также пятна на шее, которые он оставил ей на память. — Гамора... прости меня, если сможешь, — безнадёжно пробормотал Квилл, пряча глаза. — Это был посох. Я знаю, что сам ты бы так не сделал, — спустя паузу ответила захоберийка. — Я не хотел, я пытался! Боролся, но не смог. Не могу перестать думать, а что, если... если бы я... если бы ты... Голос сорвался, пелена прорвалась влагой, и по щекам побежали предательские дорожки. Как в тумане, он сделал два шага к ней, и она не отпрянула. Раскрасневшийся, вихрастый, с голым торсом в мохнатых следах сажи от шерсти Ракеты. Он был нелеп, даже смешон, и совершенно не походил на величественных героев из головизора. Но он был им. Когда корабль разваливался на куски, он не растерялся и увёл их всех к безопасности. Их всех спас этот терранин. Не крутой Ракета, не большой сильный Грут, а он — встрёпанный плачущий человечек. И плачущий не от страха, не от того, что чудом избежал смерти, не от боли в рассаженной голове, а от того, что едва не потерял её во второй раз... Повинуясь порыву, Гамора шагнула навстречу и протянула руку. От прикосновения к щеке он вздрогнул и, наконец, поднял на неё глаза. Зелёные влажные озёра, распахнутые от изумления. — Я на тебя не сержусь, — тихо проговорила она этим озёрам, смахнув большим пальцем лишнюю влагу со скулы. — Уже простила. В следующее мгновение Квилл всхлипнул, будто в нём что-то оторвалось, и крепко прижал её к себе. Гамора дёрнулась и вскинула руки отпихнуть его, но... остановилась. Положила на широкую спину и неумело похлопала. Уткнувшись лицом в её плечо, он слегка покачивал её, словно подушку после полночного кошмара. Что-то неразборчиво бормотал вроде «прости» и «я правда не хотел», но один раз она абсолютно чётко услышала «я люблю тебя». В ней не было отвращения к этому человеку. Не было и насмешки или жалости. Скорее, сочувствие. И капелька любопытного желания знать. Как могло сбыться то несбыточное — да хоть в какой угодно вселенной! — как не-она смогла разглядеть того самого за пухлым фасадом этого антигероя? Сегодня понять не-её стало чуточку легче.