Sub rosa

Октавиус стоял перед зеркалом и застегивал рубашку. Момент, когда ему надо было одеваться и уходить домой, был самой отвратительной частью дня. Он начинал думать, что поступает неправильно, что надо с этим завязывать, что это последний раз. Вечерами глядя на сыновей, он ощущал даже какую-то вину за то, что им досталась такая неидеальная семья. Ведь у него всегда все было в порядке, все под контролем. Он идеально учился, идеально работал, идеально женился. А в итоге что? Они с женой спят в разных спальнях, сыновья с обожанием смотрят и копируют своего невоспитанного кузена, а Октавиус изменяет своей жене. Это совсем не идеально. Он хотел взять с вешалки галстук, но его там не было. Октавиус напрягся, но подошедшая Катрина наклонилась и подала ему упавший галстук. — Спасибо, — он поцеловал ее в щеку. — Ты грустная? — Нет, что ты, — он обняла его со спины. — Слышал про Эдварда Моле, ну, французского охотника? Такой ужас, конечно. — Я слышал, — от неожиданности замер Октавиус. — Но удивлен, что ты интересуешься квиддичем. Говорят, он был нетрезв. — Говорят, он был нетрезв последние тридцать лет, — пожала плечами Катрина. — Поэтому это и выглядит странно. Поскольку я ирландка, то мне приходится интересоваться квиддичем. Но я бы не сказала, что люблю эту игру. Хотя Троя, Моран и Муллет я знаю. Вся Ирландия их знает. — Ты ирландка? — Октавиус ошарашенно посмотрел на нее. — Никогда бы не подумал. А откуда ты? Но ты же в Англии училась, так? — Я училась в Хогвартсе, на Пуффендуе, — улыбнулась Катрина. — А потом устроилась на работу в Министерство и живу в Англии. Во время войны я работала в Министерстве. Наш отдел не трогали. Да, и я чистокровная, так что работала без проблем. Но вообще я из Голуэя. — Я даже не изучил твое личное дело, — усмехнулся Октавиус, подумав, что это не похоже на него. — Ты меня удивила. — А ты всегда изучаешь личные дела своих девушек? — засмеялась Катрина. — Вообще, да, — не понял шутки Октавиус. — Но у меня их, правда, немного было. У старост с личной жизнью всегда проблемы. — Я знаю, — кивнула Катрина. — Я тоже была старостой. — Серьезно? — Октавиус ошарашенно посмотрел на нее. — Мерлин, почему я не встретил тебя в Хогвартсе? Учились бы мы вместе, я бы тебя не упустил. — Это да, — снова засмеялась Катрина. — Но ты выпустился за год до моего поступления. Зато я знала Маркуса. — Ты знакома с Маркусом? — снова ошарашенно выпалил Октавиус. — Не знакома, — попыталась объяснить Катрина. — Просто знала. Он же капитан Слизерина, кто ж его не знал. Я с ним, конечно, не пересекалась, только со стороны видела. Ну, и встречаться я с ним тем более не собиралась. Он, может, и твой брат, но вы очень непохожие. А вот моя подруга Бетани встречалась с его другом, который был старостой школы. — Корри, — радостно выпалил Октавиус. — Корнелиус! — Да, точно, — закивала Катрина. — Я сразу не поняла, что Маркус твой брат. Не связала вас вместе. А потом ты мне сказал, что твой брат Марк в квиддич играет и у него был друг, который был старостой школы, и вообще. И у меня как-то начали воспоминания всплывать. Да и в целом вы похожи внешне. Есть что-то общее. Знаешь, он очень похож на мистера Флинта, твоего отца. Но я тоже не сразу поняла это. Все думала — кого же он мне так напомнил. А потом ты это рассказал, и все сложилось. Я нашла квиддичный журнал, где про французские клубы есть статья. У меня крестный связан с квиддичем в Ирландии, я у него часто провожу праздники. Ну вот, я посмотрела и поняла, что Маркус, тот, которого я знала — это твой брат. — Это так странно, — Октавиус поправил галстук. — Что ты училась с моим братом и не рассказала мне. — Рассказала, как только поняла, — Катрина замялась. — Знаешь, в воскресенье мы устраиваем небольшую вечеринку с моими друзьями. Может быть ты… — Нет, — Октавиус не дал ей договорить. — Прости, но я не могу знакомиться с твоими друзьями. — Но это будет мой день рождения, — уговаривала его Катрина. — И там будут Люси с Патриком. Я скажу всем, что ты мой начальник. — Ну, так я и есть твой начальник, — Октавиус повернулся к Катрине. — Я приду поздравить тебя лично, после всего. — Я вернусь домой поздно. В это время ты обычно уже дома с женой, — расстроенно сказала Катрина. — Я что-нибудь придумаю. Октавиус поцеловал ее, потом, вздохнув, снял только что завязанный галстук и потащил Катрину в сторону спальни. * * * В новогоднюю ночь он опоздал на праздничный ужин. Элеонор была недовольна, но Октавиус был так лучезарен и разговорчив, что долго сердиться у нее не получилось. Она ничего тогда не поняла. Надо было сделать все это в первый день, когда Игнатиус пригнал к нему юристов. Надо было выгнать Люси и Патрика, оставить Катрину, затащить ее на свой стол, задрать ей юбку и оттрахать. Не надо было казаться вежливым, не надо было шутить и пытаться их поразить. Все это такая глупость. Мерлин, как это было неправильно, но как ему было хорошо. Последний раз ему было так хорошо с Летицией. Он всегда списывал это на то, что она флорентийка, что они другие. Не зря Савонорола развел свою деятельность, и не зря флорентийцы позже сожгли его. В конце концов, если люди стремятся предаваться животной похоти, то нужно дать им это право. Флорентийцы, в отличие от англичан, все такие. Поэтому ни Элиссон, ни Элеонор не стремились к чему-то в постели. Они всегда тихо лежали и, казалось, что ждали, когда он закончит. Формально секс у них был. И Октавиусу было даже неплохо. Но это вообще было не то. Все равно, что выпить воды вместо сливочного пива или огневиски. Жажду ты утолишь, но это не то. Они обе всегда молчали, а от стонов Летиции он почти кончал. Она обожала, когда он смотрел на нее голую, она требовала, чтобы он трогал ее везде, ласкал ее везде. Она могла спокойно расстегнуть ему штаны, вытащить член и начать дрочить. А на его возражения, что родители рядом спокойно ответить: «Тогда кончай быстрее». Она могла просто отсосать ему. Октавиус ухмыльнулся, представив выражение лица Элеонор, если бы он заикнулся о минете. А вот Катрина больше походила на Летицию. Он так ждал окончания праздников и при этом убеждал себя, что все, что произошло у них тогда с Катриной, просто ошибка. Они оба просто очень устали — и вот так вышло. А потом она, все так же безукоризненно одетая, принесла ему новые черновики и поздоровалась с ним: «Доброе утро, мистер Флинт». Все было как всегда. Строго и профессионально. Тот вечер был лишь воспоминанием, приятной мечтой. Уже уходя, она, чуть помедлив, спросила: «Мне сегодня задержаться?». И Октавиус, с облегчением улыбнувшись, кивнул. Вечером, когда он все еще сжимал ее в объятиях, пытаясь отдышаться, Катрина прошептала: «Я живу одна, у меня пустая квартира». Дома у нее был такой же порядок, как на работе. Небольшая спальня, белье цвета слоновой кости, пахло чем-то сладковатым. Он пропадал у нее каждый вечер, под предлогом важных совещаний. Она не выключала в спальне свет. Он мог видеть ее тело, большую округлую грудь, мягкий живот. В 19.40 он вылезал из кровати, шел в душ, потом одевался и, выйдя на улицу, трансгрессировал домой. Трансгрессировать к жене из ее квартиры ему было неловко. И до того момента, как Катрина утром приносила ему на проверку черновики, он корил себя и собирался все прекратить. Но видя ее, думал: «Ну, не сегодня, чуть позже». — …они не будут к тебе прикапываться напрямую, пока ничего не нароют. Видимо пока не нарыли. Блядь, ты меня слушаешь? — Септимус недовольно посмотрел на сына. — Что у тебя в башке? — Я внимательно тебя слушаю, как и всегда, — Октавиус улыбнулся своей дежурной улыбкой и посмотрел на отца. — Ты кидаешься на людей просто так. Неудачный день или что? — Нормальный день! — вдаваться в свои сложности Септимус не стал. — Все как обычно: ирландцы пидоры, а тоголендцы уебки. И я их всех терплю. А, ну и Эктор, чуть что, сваливается в панику. — О, ну так это обычный день, — усмехался Октавиус. — Даже скучный. Ничего нового. — Вот и я про тоже. Смотри. Сделка по Науру должна пройти в конце апреля. К этому моменту твое соглашение должно быть уже готово, одобрено Визенгамотом и подписано министром. И с Науру ты уже должен все решить к тому моменту. Когда ты туда отправляешься? — Через неделю на месяц. Все давно решено, все мои встречи назначены, — Октавиус не понимал, из-за чего отец так переживает. — И поверь, все пройдет, как по маслу. Я не понимаю, почему ты дергаешься? Соглашение я передам на рассмотрение в марте. Уже забронировал дату и отправил туда основные тезисы. Само соглашение в процессе, но мы уже на финишной прямой. Через пару недель текст будет готов и останется навести лоску. У меня все по плану. Как и всегда. — Ну, лады, — кивнул Септимус, но было видно, что он все ещё напряжен. — Как жена, дети? — Дети растут, жена дома, — вежливо улыбнулся Октавиус, не стремясь развивать эту тему. — Из интересного семейного. Моя жена позвала Урсулу к нам в гости, на чай. Ну, и они немного подружились и пару раз пересекались. По-моему, это неплохо. — Когда они познакомиться успели? — недоверчиво посмотрел на Октавиуса отец. — На Рождество. Элеонор очень заинтересовалась научной деятельностью Урсулы и пригласила ее к нам в гости. Ну и как-то завертелось, — ухмыльнулся Октавиус, а потом поспешил пояснить. — Но не переживай, в основном они обсуждают растения. Это довольно скучно. — У всех баб в какой-то момент идет переклин на растениях, — неожиданно согласился с ним Септимус. — С чем связано, не знаю. Мать тоже любит всякое дерьмо выращивать. Пока меня не касается — и ладно, но сам факт. Странно это, конечно. — Возможно, они сублимируют в заботу о растениях свое нереализованное материнство, — задумчиво продолжил Октавиус. — Ты же сам говорил, что это было твое решение не рожать больше детей, не ее. — Мысль интересная, — задумчиво продолжил Септимус. — И что? Твоя жена хочет еще детей? Можешь заделать, в чем проблема? — Я этого не исключаю, но больше у меня детей не будет, — дежурно улыбнулся Октавиус, переводя тему. — У меня есть два сына и этого достаточно. К тому же у Марка есть еще один. Наш род не угаснет. — У Марка женушка ни черта не выращивает, так что может, у него еще будут дети, — засмеялся Септимус. — В отличие от тебя он ее дерет как надо. — У меня все в порядке с моей женой, — спокойно ответил Октавиус, пытаясь не обсуждать эту тему. — Ну, с другой стороны, их старший сын унаследует сокровища тамплиеров. Так что, если Марк хочет квиддичную династию — одним сыном не обойдешься. Слушай, — вдруг вспомнил Октавиус, — хотел подарить Элеонор серьги из Блумфонтейна. У нас будет годовщина знакомства. Не прям большой праздник, но женщинам это важно. Септимус подошел к сейфу, провел по нему рукой и дверцы распахнулись. Взмахнув палочкой, он переправил несколько красных коробочек на стол. Октавиус начал их открывать. — Можешь еще набрать всякого дерьма на будущее, — махнул рукой Септимус. — Да? — Октавиус удивился такой щедрости отца. — А знаешь, наберу. Откуда у тебя столько бриллиантов? — У меня очень щедрые друзья, — отшутился Септимус. — Ну, конечно, — фыркнул Октавиус, отложив себе три коробки. — Они ведь без заклятий? — Не, тут все простое, — Септимус скривился. — Так что если хочешь заклятия, то навешивай сам или мастеров заклятий попроси. Только не свети это в Англии. Нахер не надо, чтобы эти черти мракоборческие знали, что у нас столько бриллиантов. Хотя это уже остатки. Тебе сплавлю да Марку. Пусть на свою куклу тоже понавешает. Кассу не дам, а то все на шлюх потратит. А семейные украшения должны в семье оставаться. Ну, или приличным людям дариться. Не шлюхам. — Как, кстати, Марк и его кукла? — внезапно спросил Октавиус. — Для тебя Эсми, а не кукла, — Септимус был явно недоволен. — Вот женишь своих мелких козлов и будешь своих невесток звать, как тебе вздумается. А пока проявляй уважение. Марк уже получше. В целом даже неплохо, что Эдвард именно на каникулах ебнулся. Все хоть успели в себя прийти. Сейчас у Марка уже начались тренировки, а скоро вообще на сборы свалит. — Оставит Эсм одну? — удивился Октавиус. — Не. С ней там тетка тусит, ну, которая жена Адриана, еще Беатриче. Можешь свою жену прислать в помощь. — Не уверен, что они ладят, — Октавиус явно не планировал такой разговор с Элеонор. — Ладно, я уже пойду. Время. По поводу Науру я отпишусь. И по поводу мракоборцев тоже. Может, ты скажешь, кто тебе стучит? Это всем облегчит жизнь. — Нет, не скажу, — Септимус тяжело посмотрел на сына. — То, что мы тут с тобой дружеские беседы ведем, не означает, что у нас все в порядке. И своих людей я сдавать не буду, тем более тебе. — «Тем более мне», — Октавиус иронично улыбнулся. — Прекрасно. Ты приплетаешь личные отношения к деловым. И тебе, кстати, поклон от Теодора. — Угу, я приплетаю, — Септимус выразительно посмотрел на сына. — Все, пошел нахер, пока я тебя чем-нибудь не проклял. — К счастью ты не можешь, — Октавиус встал из-за стола, взял свой портфель, поправил галстук и, поклонившись, попрощался. — До свидания, отец. Увидимся.