Sub rosa

Он шли через вересковые пустоши. Джонни водил их кругами, объясняя, что путь к дому Конховора совсем не прост. Это кажется, что пустошь можно пересечь по прямой. Но в этом мире не бывает прямых. Надо идти спиралью. Кое-где еще виднелся снег. Маркус был напряжен, натянут как струна. Без палочки он чувствовал себя голым. Странное чувство. Он обычно не использовал палочку, но она всегда была рядом. А сейчас ее нет. Они шли около часа и наконец из-за знакомого пригорка показался большой деревянный дом. Джонни остановился и маниакально указал на дом большим ножом. Маркус выдохнул. Первая часть пути была пройдена. Конховор. Попытался убить отца, подставил Октавиуса. За такое он будет страдать. За такое он захлебнется своей кровью. — Марк, не жалей его, — неожиданно произнес Джонни. — Его не надо жалеть. Он сам выбрал свою судьбу. — Не парься, — выдохнул Маркус. — Я не умею жалеть. Дом был пуст, но не заброшен. Джонни осмотрел его и удовлетворенно кивнул. — Кофе остыл уже, но варили его сегодня, — он указал на чашку Конховора. — Ушел куда-то. Ладно, мы не спешим. — Джонни, ты за себя отвечай, — напрягся Маркус. — Мне надо вернуться домой к девяти. Мы и так час тут по полям бродили. Мне еще обратно также? — Обратно трансгрессируешь, дойдешь до того пригорка, — Джонни повернулся к окну и указал на видневшийся вдалеке холм. — Оттуда уже можно. — А на кой хер ты ешь людей? — неожиданно спросил Маркус. — Я не осуждаю, просто интересно. — Я не целиком их ем, — смущенно ответил Джонни. — Печень, мозги, иногда почки. В них вся сила. Они увеличивают магию. — Ты их прям сырыми ешь? — Конечно, — кивнул Джонни. — Они должны быть сырые и еще теплые. Пока жизненные силы из них не ушли. — С мозгами, наверное, запарно, — задумался Маркус. — А где ты с отцом познакомился? — Он спас меня от Азкабана, — уклончиво ответил Джонни. — С тех пор я служу ему по собственному почину. Не за деньги. Живу в Исландии, прячусь от мракоборцев, но стараюсь исполнить свой долг. — Так себе это, честно говоря, — поежился Маркус. — Ну, такая жизнь. — Знаешь, Марк, — Джонни внимательно посмотрел на Маркуса. — Мы всегда жалеем себя, спрашиваем: «Почему это случилось со мной? Чем я заслужил?». Но правильнее задавать другой вопрос: «А почему не это моя судьба?». С чего мне быть уверенным, что я рожден для другого. Если ты в эту ситуацию попал, значит ты для нее и рожден. — Я был рожден, чтобы убить Конховора? — усмехнулся Маркус. — Так получается? Я как-то себя игроком в квиддич считаю. — А зря, — Конховор достал топорик и начал его полировать. — Ты больше чем игрок в квиддич, ты сын своего отца, ты младший брат Октавиуса и Кассиуса, ты муж Эсмеральды и сам уже отец своих детей. И ты убьешь Конховора, потому что это и есть твоя судьба. Потому что из твоих братьев только ты можешь это сделать. Если кто-то убил твоего отца, то ты обязан отомстить. И вы с Кассиусом молодцы, что помирились. Это правильно. Можно ссориться и ругаться, но когда вас пытаются уничтожить надо стоять вместе щитом к щиту. Чтобы ни один враг не пробил брешь. На кого ты еще сможешь положиться так же, как на своего брата? — Знаешь, вот конкретно в Кассе я не уверен ни хера, — Маркус тяжело вздохнул. — Когда король Элла убил Рагнара, его сыновья объединились, — Джонни выразительно посмотрел на Маркуса и, выдержав паузу, продолжил: — А они враждовали побольше вас двоих. И они привели такую армию, что Англия не устояла. — Они убили этого мудака? — заинтересовался Маркус. — Как? — Сегодня я тебе покажу, — улыбнулся Джонни. — Слышишь? Вереск шумит. Это идет Конховор. Я слышу его шаги, как поступь рока. Все, что сегодня произойдет, — неизбежно. И это правильно. Это правильно. * * * Кассиус рыдал, прислонившись к стене склепа. Воздуха не хватало, и он судорожно пытался вдохнуть, но рыдания прерывали его вдох. — Кассио, милый, — дядя Козимо пытался обнять племянника, но тот отпихнул его и упал на колени. Козимо вздохнул и, найдя взглядом Луку, кивнул ему. Один он Кассиуса не дотащит. Козимо попытался хотя бы поднять племянника на ноги. Но тот начинал орать и обвинять всех. — Лучше бы ты сдох! Лучше бы я! Я вас всех ненавижу! Ненавижу! Почему вы живы, а он нет! — Dategli un sedative(1), — потребовал подошедший дядя Лука. Козимо, помедлив, вздохнул и, вытащив из кармана пузырек с умиротворяющим бальзамом, подал его Кассиусу. Кассиус неожиданно выпрямился, спокойно взял флакон, открыл его и, смотря Козимо в глаза, вылил содержимое на землю. А затем спросил: — Я, по-твоему, псих? — не дожидаясь ответа, он заорал. — Я псих, да? Ненавижу вас всех, ненавижу! Пустите меня к отцу! Беатриче в черном траурном платье с длинными рукавами стояла у гроба мужа. Подходить к ней боялись. Она, в отличие от Кассиуса, не рыдала и не заламывала руки. Но от нее волнами исходила жуткая ненависть и злость. Маркус, напротив, казалось, пребывал в абсолютном шоке. Он не устраивал истерик, но наоборот: отвечал невпопад, смотрел на все отсутствующим, пустым взглядом и был оглушенным. Эсми таскала его повсюду. «Марк, поздоровайся», «Марк, пойдем», «Да, мы очень вам рады». Вспоминались похороны Эдварда. Теперь эти двое явно поменялись местами. Октавиуса на похороны не выпустили, как мистер Нотт ни старался. Поэтому людей было немного. Только члены семьи. Мистер Нотт запретил писать про это в газетах. Козимо был с ним согласен: Беатриче бы точно кого-то прокляла. Элеонор, которая вообще не хотела тут находиться, пыталась слиться со стеной и сбежать из этого места. Ее спасало только наличие рядом Урсулы, которая как племянница присутствовать была обязана. Они все попеременно следили за Кассиусом, контролировали, чтобы он не убился и не натворил глупостей. Кассиус дошел до гроба, помещенного в каменный саркофаг, упал на колени и завыл. Звук был жуткий. Козимо с Лукой опять подскочили к племяннику, пытаясь хотя бы утихомирить его, если успокоить не получалось. — Почему мой папа мертв, а его убийцы живы? Почему, дядя? — Кассиус расцарапал себе правую щеку. Козимо в очередной раз намазал раны заживляющей мазью. Через полчаса все пройдет. Не стоит пугать людей лишний раз. — А я вот согласна с Кассио! — прошипела Беатриче. — Это несправедливо! Почему они до сих пор дышат? — Давай мы не будем устраивать резню, — попытался успокоить сестру Козимо, одновременно держа повисшего на нем Кассиуса. — Сегодня тяжелый день. Не будем сегодня принимать важных решений. — А кто ты такой, чтобы принимать решения? — Беатриче злобно взглянула на брата, и Козимо почувствовал, как колено пронзила боль. Ох, Беатриче лучше не злить. — Это не твоя семья! У меня есть сыновья, они отомстят за отца! * * * — Конховор, блять, — Маркус нагнулся к привязанному к стулу Конховору. — Я пытаюсь с тобой как с другом говорить, а ты какую-то херню несешь! Зачем ты убил девчонку? — Я ее не убивал, — плакал Конховор. — Я думал, что она пришлет мне документы, чтобы Октавиус сел в Азкабан, и все. Я обещал ей, что заставлю его на ней жениться. Мы будем его шантажировать. Он прогнется. Она очень хотела за него замуж. Она забеременела от него. Я ей сказал, что если она забеременеет, то он точно женится на ней. Она так хотела за него замуж. Так хотела. Но я знал, что он на ней не женится, я ее обманывал. Это да. Мне стыдно. Но убивать не хотел. Это не я. Я ее не трогал. Я не знаю, что с ней случилось. — А зачем тебе было Октавиуса сажать? — не понял Маркус. — Ну как? Посадят Октавиуса, начнут расследование. Дом у него обыщут и найдут и на Септимуса всякое. И его тоже посадят. Я Септимусу ведь не мог вредить, я клятву давал. А Октавиусу мог. Септимус меня убить хотел, видишь какой шрам, это его рук дело. — Октавиус отдельно живет, — удивился Маркус. — Я просто уверен, что у него дома отец ничего не хранил. — Но… — Конховор замешкался. — Октавиус наследник, он должен жить с Септимусом. У них один дом. Они должны жить вместе. Они должны... — Ой, какую ж ты херню плетешь, Конховор, — Маркус вздохнул и посмотрел на огромный стол, заваленный документами. — Мы все документы нашли или еще где-то есть? — Все нашли, да, все, — заплакал Конховор. — Вы меня отпустите? — Конховор, — вмешался Джонни, — такие поступки, как твой смываются кровью. Сегодня ты умрешь. Конховор жалобно заскулил. — Ладно, пора уже, Марк, — Джонни посмотрел на темнеющее небо. — А то тебе еще домой успеть надо. Не переживай, за час мы управимся. Бери топор. Джонни взмахнул палочкой и веревки, удерживающее Конховора, взмыли в воздух. Сам Конховор обмяк. Джонни подтащил его к столу, зафиксировал заклинанием его руки на столешнице так, что Конховор стоял на коленях. — Значит, смотри, Марк. Сначала разрежь ему кожу сверху донизу, потом мы ее отдерем. Вот, лучше возьми нож, с топором я что-то поспешил, — Конховор передал ему нож. — Сталь гоблинская, поэтому сильно не дави. Маркус спокойно перехватил нож, прицелился и сделал длинный надрез вдоль позвоночника. Конховор завизжал. — Конховор, блядь, не ори! Ты мне мешаешь! — крикнул Маркус. — Дальше кожу сдирать, да? Джонни кивнул, взял со стола яблоко и начал есть. Затем, когда Маркус отодрал лоскуты кожи, сказал: — А вот теперь бери топор и начинай рубить там, где ребра прикрепляются к позвоночнику. Смотри, не рубани по позвонку. Он может помереть от этого. Конховор, ты будешь умирать долго и мучительно, как король Элла. Маркус разрубил первое ребро. На лицо ему брызнула кровь, он выругался: — Блядь, как в детство вернулся. Джонни засмеялся. * * * Корри в обличье Маркуса, наконец, вышел из склепа. Пока он находился внутри, он думал, что упадет в обморок от нехватки воздуха и от сконцентрированного в воздухе горя. Спасибо Эсм, которая отгоняла от Маркуса всех родственников. Ладно, иногда она была прям хорошей женой. Иногда ужасной, но сегодня она молодец. Хотя все родственники были заняты Кассиусом, который рыдал, кричал, хрипел, вырывал волосы, царапал лицо, рвал одежду, перебил половину флаконов с успокоительным, требовал похоронить его с отцом, требовал убить всех. После похорон итальянские родственники пили успокоительное как воду, потому что выдержать Кассиуса было непросто. Зато сам Кассиус пришел в себя и мрачно взирал на всех. И это было так в его стиле. Всех довести до ручки, а потом делать вид, что все в порядке. Но сегодня Кассиуса хотелось за это благодарить. Внезапно к Корри подбежала девушка с рыжей косой, обняла, уткнулась ему в грудь и заревела. Кто это, Корри не знал. На похороны никого не звали. — Марк, мне так жаль. Нам всем так жаль. Нам тренер сказал, и мы сначала не хотели идти, а потом подумали и пришли. За ней стояли два парня — один совсем молоденький с кудрями, а второй с длинными светлыми волосами. Сбоку подошел здоровый лысый мужик и, потрепав Маркуса по голове, сказал: — Si tu veux rester à la maison demain, dis-le-moi. Je suis d'accord avec l'entraîneur.(2) — Va au diable, — опомнился Корри. — Je viendrai demain(3). Девушка прекратила его обнимать и всхлипнула. Эсми погладила ее по плечу. — Шинейд, спасибо, что пришли, — она посмотрела на мужчин. — Merci d'être venu(4). Они все еще раз обняли Маркуса и позволили Эсм увести его. Про команду Корри даже не подумал. Но вроде все прошло неплохо. Он искоса посмотрел снизу на Эсм. Ладно, иногда она хорошая жена Маркуса. Чем сейчас занимается Маркус, он думать даже не хотел. * * * Маркус с Джонни стояли на полу, подняв головы вверх. Они с ног до головы были покрыты кровью. Под потолком гостиной у центрального столба висел труп Конховора. Отрубленные от позвоночника ребра были разведены в стороны, на них лежали вытащенные наружу легкие. Кишки были также вытащены из живота и обмотаны вокруг столба. Марк удовлетворенно вздохнул и, посмотрев на время, выругался. Оставалось полчаса. А это еще надо собрать документы, помыться и добежать до холма. Он бросился собирать документы. Некоторые были покрыты брызгами крови. Маркус не глядя запихивал их в сумку Кассиуса. Туда же отправился и снятый еще в начале черный свитер. Джонни особо не помогал, скорее, следил за Конховором и ел его печень. — Марк, не переживай. Главное, собери все документы. А помоешься дома. Я тут закончу, все проверю, чтобы от нас ничего не осталось. Не нервничай. — Ну, я не то чтобы нервничаю, — пояснял Маркус. — Ненавижу просто опаздывать. — Как в целом ощущения? — спокойно уточнил Джонни. — Устал, — вздохнул Маркус. — И у меня от его криков голова болит. — Не испугался? — усмехнулся Джонни. — А чего мне бояться? — Маркус даже замер и посмотрел на Джонни. — Его? Или того, что мы с ним сделали? У меня дед все детство маглов резал. Я сегодня ничего нового для себя не открыл. Кровь все такая же мерзотно-теплая и липкая. — Ты сын своего отца, — улыбнулся Джонни и еще откусил от печени. — Я внук своего деда. * * * Корри посмотрел на часы. Девять вечера. Эсм ушла в ванную. Уже пора. Он следил за минутной стрелкой на часах. Она медленно ползла, словно издеваясь. Из ванной слышался плеск воды. Дверь гардеробной распахнулась. На пороге стоял Маркус, с ног до головы покрытый запекшейся кровью. — Еле успел, — выдохнул он, снимая сумку. — Бля. Мне бы в душ. Эсси там? Корри закрыл глаза и медленно съехал по стене на пол. Это все было чересчур. — Бля, Корри, ты норм? Ты живой? — Маркус присел рядом с другом, находящимся в его обличье, и начал щупать пульс. — Я так и знала, что это не ты! — Маркус обернулся. Сзади стояла Эсми в тонкой белоснежной сорочке. — По-французски и без акцента ты еще никого не посылал. — Так, Эсси, я тебе ничего объяснять сейчас не буду. Так надо. Ясно? Вот сейчас не спрашивай, где я был и что я делал. Это нихера не твое дело. Ясно выражаюсь? — Марк, быстро в душ, — приказала Эсми. — Это же Корри? Да? Я приведу его в порядок. Одежду снимай и на пол. Бегом. Маркус кивнул и ушел в сторону душа. Эсми присела рядом с Корри и стала хлопать его по щекам. Корри медленно начал открывать глаза. Она спустила бретельки сорочки и прошептала: — Возьми меня прямо на полу. Корри округлили глаза и попытался отползти от нее. Эсми засмеялась, потом треснула Корри по затылку, надела бретельки обратно и сказала: — А, ты не думал, что я смогу так сказать? Ох, Корри, Корри. В комнату залетел запыхавшийся Кассиус и захлопнул дверь: — Так, сюда идет дядя Козимо. Ему срочно надо поговорить с Маркусом и со мной. Я пока не готов. Марк, ты как, норм? — Марк в душе, — Эсми многозначительно посмотрела на Кассиуса. — Он тебя отсюда не услышит. И я уверена, что ты в курсе. Откуда бы они еще взяли оборотное зелье? — Кто-то кроме тебя еще это понял? — испуганно спросил Кассиус. Эсми молча покачала головой. — Где Марк? Нужно срочно приводить его в порядок. Очень срочно! Бегом! Эсми вскочила, побежала в ванную и распахнула дверь. Окровавленная одежда лежала на полу. Маркус стоял по центру, и на него потоком лилась вода. Он пытался смыть кровь, но ее было слишком много, и он соскребал ногтями запекшиеся сгустки. Красно-бурая вода стекала к его ногам, и казалось, что он стоит в крови. — Черт! — Эсми заскочила к нему под воду и начала лихорадочно смывать кровь с его рук, лица и груди. Сорочка мгновенно намокла и облепила ее обнаженное тело. Кассиус подошел к ванной и замер напротив. Он смотрел на Эсми и Маркуса, стоявших по щиколотку в крови. Она аккуратно смывала запекшиеся брызги с его плеч, спины, рук. Сорочка намокла и стала почти прозрачной. — Меня сейчас вырвет, — послышался голос Корри за спиной. — Корри, ну, ты портишь момент! Это же одна из самых эротичных картинок в моей жизни. Я ее ночами представлять буду. Я картину напишу по памяти, — Кассиус обернулся к пытающемуся отдышаться Корри и, подхватив его под руку, доволок до гардеробной. — Так, вали-ка ты к себе. Оборотка сейчас закончится, а зачем нам объяснять, что ты тут делаешь? И там можешь блевать сколько влезет. Только сильно не шуми. Можешь до утра даже поспать. Мы тебя не сдадим. Дверь закрой только изнутри. Корри кивнул и медленно побрел в сторону гардеробной. — Отмылись? Выходим! — крикнул Кассиус и начал снимать с себя одежду. — Высушитесь тут. У нас уже почти нет времени. — Ты нахера раздеваешься? — не понял Маркус. — Меня и так не радует, что ты на мою жену почти голую тут пялишься, но это уже край. — Даже не буду сейчас шутить, — Кассиус снял всю свою одежду и старательно разбросал ее по комнате. — Сейчас сюда припрется наш дорогой дядя, который жаждет беседы с тобой прежде всего, ну и со мной до кучи. А мы этого пока не хотим, пока не проясним наши позиции. Так? А дядя настроен решительно. И единственное, что его может смутить, — если мы тут устроим групповушку, а он ее застанет. Его ужасно смущают родственники, занимающиеся сексом. Такие у него странности. Я просто уверен, что наши с тобой родители стоят за большинством его психотравм. — Нет! — Маркус выставил руку вперед. — Ты к ней не прикоснешься. — Мы просто изобразим, — Кассиус закатил глаза. — Он не будет вглядываться. Он увидит и сразу выскочит из комнаты. Как обычно, когда он ко мне вламывался, а я там с девчонками развлекался. Изобразим. Марк, ну, серьезно! Эсм, ну, поддержи хоть ты меня. Ну, соображайте быстрее. Или иди, болтай с дядей так. — Только изобразим, — все еще напряженно ответил Маркус. — И ты не будешь ее трогать. — Постараюсь трогать поменьше, но совсем не трогать не обещаю. Бегом в койку. Он уже должен быть здесь. Ну, Мерлин, ну, что вы как ни разу в оргиях не участвовали... Ты сядь и откинься, — командовал Кассиус, — ты залезь на него сверху. Ага. Ты изобрази хоть какую-то страсть и похоть. Марк, ну пожалуйста, хоть попытайся изобразить. Эсси, прости, — Кассиус обхватил ее сзади, намотал ее волосы на руку и притянув ее к себе начал целовать. Эсми закричала от того, что он резко дернул ее волосы. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Козимо. — Марк, мне нужно… — начал Козимо, а потом, сообразив, что видит, он зажмурил глаза и прошептав «Прости, прости», немедленно выскочил за дверь. — Спектакль на десять секунд, — усмехнулся Кассиус, отпустил Эсми и, соскочив с кровати, замотался в простыню, — а ломались вы, как я не знаю. Что вы такие стесняшки? Пойду с дядей поболтаю. Вернусь еще. Но если что, можете начинать без меня. Если не хотите, чтобы я участвовал, то я не против просто посмотреть. Не дожидаясь ответа, Кассиус вышел за дверь. Козимо, все еще смущенный, стоял посреди комнаты. — Дядя, в чем дело? — У вас сегодня отца похоронили, — недовольно ответил Козимо. — Ты считаешь, уместно заниматься этим в такой день? — У нас похоронили отца. Нам плохо и одиноко, — возмутился Кассиус. — Ты будешь учить нас? Как правильно скорбеть? Ты не думаешь, что это неуместно, а не то, чем мы занимаемся в своей спальне за закрытыми дверями. — Прости, я не это имел ввиду… — попытался оправдаться Козимо. — Она жена твоего брата. Это неправильно. — Он не против и активно участвует в процессе, — усмехнулся Кассиус. — И мы одна семья, чего нам делить? — Ты помирился с Маркусом, я удивлен. — Не то чтобы я помирился, но у нас умер отец — и это, знаешь ли, сближает. Тебе не понять. И это возможность приблизиться к ней. Иногда мне кажется, что я от нее без ума, — задумчиво ответил Кассиус. — Я даже ради этого готов общаться с Маркусом. — Но она принадлежит не тебе, — заметил Козимо. — Но она принадлежит не мне. Ладно, что ты хотел от нас? — Обсудить завещание отца, планы, дальнейшие действия. Но давай тогда завтра утром. Сегодня тяжелый день все-таки. Давай завтра поговорим. И Марку передай, что и с ним я завтра встречусь. — Ну, хорошо, — согласился Кассиус. — Тогда до завтра, дядя. — Ты не пойдешь к себе? Могли бы пройтись, поговорить немного не о делах. — Спасибо, дядя, но я лучше туда, — засмеялся Кассиус. — Та компания на сегодняшнюю ночь мне нравится гораздо больше. * * * — Ну все, я выбил нам время до завтра... Мерлин, почему ты еще не стонешь, извиваясь на простынях? — недовольно заметил Кассиус, обращаясь к Эсми. — Я бы тебя уже до блеска вылизал. Ты бы забыла, как тебя зовут. — Касс, блядь! Не беси меня! — недовольно ответил Маркус. Они с Эсми уже достали одежду и после того, как Кассиус зашел в комнату, начали одеваться. — Ой, можно подумать, вы такие нежные. Эсм, не строй из себя недотрогу, которая члена во рту не держала, — Кассиус закатил глаза, а потом, обращаясь к Маркусу, продолжил: — Ладно, одевайся, пойдем в твою гостиную, все обсудим. Тебя голым я видеть не хочу, хотя признаюсь, рельеф мышц хорош. Начинаю понимать девчонок. И без одежды тебе лучше, а уж когда ты не улыбаешься, то просто загляденье. И сумку с собой бери. А красотка Эсм будет спать и видеть сладкие сны. — Красотка Эсм осмотрит ванную на предмет кровавых брызг и пойдет проверит Корри, — ухмыльнулась Эсми. — А то он так грохнулся, что я переживаю. Я из ванной услышала. — Ну, или так. Не будешь пытать нас, в чем дело? — Как я понимаю, я не должна была все это обнаружить. Значит, мне это знать и не нужно. Меньше знаю — меньше скажу под сывороткой правды, — ответила Эсми, понимая, что ей действительно не стоит знать, почему её муж вернулся покрытый чужой кровью с ног до головы. — Какая ты идеальная жена, — засмеялся Кассиус, подобрав свою одежду. Маркус молча выпихнул его в гостиную. * * * — Сумку давай, — потребовал Кассиус. — Трусы надень хотя бы, — Маркус недовольно смотрел на Кассиуса. — Касс, я тебе не въебал сегодня только потому что ситуация была такая. Дядю Козимо ты сплавил, да, спасибо. Но прикасаться к моей жене я тебе больше не позволю. — Бла-бла-бла, — закатил глаза Кассиус. — Но признай, что я мастер. Я не знаю, почему у дяди это больная точка: он каждый раз, когда пытался девок из-под меня вытащить, так себя вел. У дяди Луки такого и близко нет. Тот если решил поговорить, то будет стоять и говорить. Я один раз по приколу спросил, стоит ли мне прерваться, но он сказал, что, типа, уши у тебя свободны, так что можешь не останавливаться. И я не стал, — захохотал Кассиус. — Девка в шоке была, но пофиг. Меня вообще возбуждает, когда на меня смотрят. — Да, я в курсе, — нахмурился Маркус. — Сколько лет вместе жили. О чем дядя хочет поговорить? — О наследстве, — удивился Кассиус и начал одеваться. — Перстень у тебя. Я ему на похоронах сказал. Он считает, что наследник ты, что отец все оставил тебе. А там в наследстве главное — это не деньги. Главное — это связи и участие в общих делах. У них с отцом много было совместных дел. — Так я ж и не наследник. Отец-то жив, — застопорился Маркус. — И я вообще не в курсе, что там у отца с дядей. Я тут причем? Я игрок в квиддич. — Марк, я поражаюсь твоей способности мыслить, — Кассиус покачал головой. — Я в курсе, что отец жив, но дядя не в курсе. Мы ему пока не скажем. И то, что ты тупой игрок в квиддич, — это прекрасно. С тебя и взять нечего. Значит, смотри. На похоронах ты был умницей. Грустил, скорбел, ни с кем не говорил. Все выполнил, как надо. Ну, то есть не ты, а Корри. Он молодец, надо его похвалить. Не знаю, как там Эсм поняла, что он это не ты, но по мне все было идеально. Ну, может у вас свои какие-то темы, о которых Корри не в курсе. Но она в любом случае отыграла свою роль на «превосходно». Твоя команда, кстати, припрыгала под конец, выразить тебе свои соболезнования. Я рыдал, истерил, падал на землю. Отвлекал наших дядюшек от тебя. Я тоже молодец. Но тему с наследством дядя начал, как только отца в склепе оставили. Сразу же. Я пытался его на завтра перенести, но нет. Так что извини, но пришлось такой спектакль устраивать. У тебя как? — Нормально, — кивнул Маркус. — Даже хорошо. Единственно, пока мы туда добирались, пока мы там все это делали... Долго. Не уложились. Я поэтому помыться не успел. И документы даже не посмотрел. Все в сумку пихал без разбору. Ну, ты сам разберешься. — Как Конховор? — Кассиус пристально посмотрел на Маркуса. — Он мучился? — О, да! — Маркус зловеще улыбнулся. — Он мучился. Джонни, конечно, мастер. Но ирландский пидор даже под сывороткой не сказал, кто ему помогал. Я не знаю, что делать. И поверь, мы не только сыворотку использовали. Один хрен. А так да, все остальное выяснили. Да, этот пидор хотел подставить отца через Октавиуса, как мы и предположили. Вот подложил под нашего занудного брата свою кузину какую-то. Девку немного жалко. Она не в курсах была. Ее как куклу использовали, чисто по мозгам ездили. Ну, так вышло. — Ну, так вышло, — передразнил Кассиус. — Печально это. Спасибо, посмотрю, — Кассиус заглянул в сумку. — Джонни его не стал есть? — Только печень, — пояснил Маркус. — Он и мне предлагал, но я отказался. Мне кажется, это дичь, — замешкавшись Маркус с надеждой посмотрел на брата. — Так — всё? Касс, на этом всё? — Ну, в целом да, — ухмыльнулся Кассиус. — Изучим, что там про Октавиуса этому козлу передавали, поймем, кто с ним в Визенгамоте связан, надавим на него, все улики уничтожим. Октавиуса вытащим, отца вылечим. Но в целом да. Считаю, что мы повернули ситуацию в свою пользу. Дел еще много, но мы молодцы. Ирландский пидор уничтожен и, надеюсь, таким способом, что на нашу семью больше никто не будет даже смотреть. Мы победили всех врагов. Ладно, буду тут сидеть и разбираться. Я же по официальной версии классно провожу время с вами двумя. К себе пока не пойду, а то мало ли. А ты иди, трахни свою жену на своей кроватке. Спорим, ты на ней никогда девчонок не трахал? Пора взрослеть. Тем более, после сегодняшнего дня ты прям кайфанешь. Поверь, убийства напрямую связаны с похотью. Либидо и мортидо, два основных инстинкта. Весь мир построен на них. Утром поговорим. — Хорошо, — не стал комментировать Маркус. — У меня тренировка в шесть утра, перед ней и поговорим. — Марки, — Кассиус закатил глаза. — Ну, попробуй ты в шесть утра не круги вокруг дома наматывать, а красотку Эсм сонную и податливую натянуть. Оно ж и приятнее, и полезнее. — Вот не учи меня моей работе, — разозлился Маркус. — Все, до утра. Маркус ушел в спальню. Кассиус вздохнул и начал вытаскивать документы из сумки. В очередной раз запустив руку он с отвращением вытащил черный смятый свитер. Ну, хоть не забыл у Конховора. Документов было много. Некоторые были испачканы кровью. Где-то были брызги, где-то отпечатки пальцев. Много писем от профсоюза, из Большого Туата. Наконец Кассиус нашел еще несколько писем из Визенгамота. Часть была написана Октавиусом, а часть другим почерком. Вот нужно будет найти кто это писал. Кассиус задумался. Письма Октавиуса явно были черновиками. Они были исправлены. Октавиус так всегда делал. Возможно, его секретарша просто не уничтожила черновики, а отправила их в Ирландию. Кассиус листал письма и не видел в них ничего ужасного. Обычные рассуждения Октавиуса. Скучные и занудные. После он достал бордовую картонную папку. Открыв ее, Кассиус замер. Стопка аккуратных листов. Он знал этот почерк. Красивый. Изысканный. Кассиус копировал именно почерк дяди, когда учился писать. В письмах шли рассуждения о важности семьи. «Дом, воюющий внутри, не выживет». Дальше были описаны они. «Маркус. Сильный, спортивный, игрок в квиддич. Физически очень хорошо развит. Прекрасно летает на метле. Центральный охотник парижских квоффельеров. На виду. Целеустремленный, очень волевой и жесткий. Жестокий, грубый, похож на отца. Способен на насилие. Прогнет и подомнет всех под себя. Негибкий, консервативный. Как волшебник посредственный, знает мало заклинаний, плохо образован. Темную магию применял для защиты. Не испытывает никаких угрызений совести из-за этого. Любит отца, любит детей и жену. Влиять на него можно только через жену. Невозможно переманить на другую сторону. Очень опасен. Можно только ликвидировать». «Октавиус. Умный, способный, очень целеустремленный, любит бюрократию, понимает в ней. Сильный, мощный волшебник. Может продавить. Вежлив и тактичен. Хороший маг. Не использует темную магию и стремится откреститься от нее. Стремится к власти, но при этом не пойдет против своей семьи. Может участвовать в переделе власти внутри, но семью ценит. Детей не любит, воспринимает их как свои проекты. Похож в этом плане на отца. Имеет проблемы с женщинами. Они его не любят. Его вообще мало кто любит. Если встретит девушку, которая действительно полюбит его или хорошо изобразит это, то может допускать ошибки. Перетянуть на свою сторону сложно и энергозатратно. Проще ликвидировать». «Кассиус. Эмоционально неустойчив, имеет проблемы с силой воли, с самоконтролем и с дисциплиной. Великолепный зельевар, очень умный, способный. Неплохой ученый. Прекрасно применяет темную магию; убивал маглов. Имеет сложности с самоопределением и самоосознанием. Считает себя непонятным и непринятым обществом. Считает себя особенным. Легко поддается влияниям и манипуляции. Не имеет близких связей. Не может создать семью из-за сложностей с психикой. Зависим от зелий. Наркоман. Не станет выступать на стороне отца и братьев. Его можно использовать в своих целях, поэтому лучше оставить в живых». Кассиус в шоке перечитал это еще раз. «Наркоман», «проблемы с психикой», «использовать в своих целях». К горлу подступила тошнота. Он замер. Будить Маркуса или нет? Рассказывать дяде или нет? Осторожно уменьшив папку, он убрал ее в свой карман. В голове прозвучал вопрос Маркус: «На этом всё, Касс?». Нет. На этом вообще не всё...