Sub rosa

Марк прошел по коридору к раздевалке, открыл дверь, зашел внутрь. Было еще рано, и команда в такое время приходила редко. Но он с утра был на нервах и поэтому пришел заранее. Внезапно входная дверь хлопнула. Маркус повернулся. Перед ним стоял довольный Басти. — Марк, привет! — Привет, — равнодушно бросил Маркус. — Ты прям светишься от счастья. Что случилось? Девку нашел, что ли? — Ну да, — выпалил Басти. — Твой брат меня реально познакомил с вейлой. И я с ней, короче… — Бля, Басти, — засмеялся Маркус. — Мои поздравления. Ну и что, норм все? Басти, пытаясь не лопнуть от восторга, быстро закивал, а потом тоже расхохотался. — Сколько дней из койки не вылазил? — Маркус сел на скамейку. — Три, — Басти сел рядом. — И планирую все выходные тоже провести там. — Главное тренировки. А между ними делай что хочешь. И нет, то, что ты творишь в койке, не сойдет за тренировки. — Что? Пришел вещички свои забрать? — послышался недовольный голос Моран. — Я думала, ты еще перед чемпионатом все выгреб. — Иди-ка ты нахер, Моран, — огрызнулся Маркус, даже не поворачиваясь в ее сторону. — Думаешь вечно о всякой херне. — Почему ты не в Лионе? — А что мне делать в Лионе? — удивился Маркус — Я там играю, что ли? Тебя вообще учили манерам или как? Надо здороваться, когда заходишь. Это для начала. — В жопу иди! — Моран в замешательстве смотрела на Флинта. — Ты же перешел в Лион. — Только в твоих эротических фантазиях, — усмехнулся Маркус. — Ты не перешел в Лион? — Моран, открыв рот, замерла. — Серьезно? А я думала… — «А я думала», — передразнил ее Маркус. — Шинейд, не думай. Ты в квиддич хорошо играешь, а думают за тебя пусть те, кто умеет. — Зато мы заняли третье место, — снова, как и раньше, заорала Моран. — А вы проиграли четвертьфинал! — Мы выиграли у вас в матче, — парировал Маркус — Так что нехер выпендриваться! И вы всрали болгарам. — Мы забили вам больше квоффлов! — Моран возмущенно заорала и привстала на цыпочках — Да и хер с ним, — скривился Маркус. — Зато мы выиграли матч! — А квоффлов мы забили больше! — не успокаивалась Моран. — Я забил вам семнадцать, — Маркус встал и посмотрел на Моран сверху вниз. — А ты? Двенадцать, если мне не изменяет память. — Это неважно, — Моран была непреклонна. — В целом мы забили больше! — О, я слышу, Моран с Марком помирились, — Рюскэ зашел в раздевалку. — Я говорил, этот ор будет длиться ближайшие пару лет. Матч был хорош. Один из лучших на чемпионате. Луи Фонтэн и Симон Рэ следом за капитаном зашли в раздевалку и засмеялись. — Я думал, ты уйдешь от нас, — Фонтэн обнял Маркуса. — Мне в кошмарах снилось, как я играю против тебя. — Соглашусь, — кивнул Рэ, — ломать малыша Марки мне совсем не хотелось. — Да с хера ли вы все думали, что я перешел в Лион? — не понял Маркус. — Да потому что все так говорили, — на Маркуса прыгнул неизвестно как просочившийся в раздевалку Эмильен. — Но я знал, что ты меня не бросишь. Я всегда это знал. Я ведь стою больше, чем все что предлагали тебе лионцы. — Слезь с меня, — Маркус недовольно отцепил Эмильена. — Они ничего интересного и не предлагали. По крайней мере, из того, чего у меня нет. Единственное, что меня зацепило — это наличие личного тренера. Но мне Тибо его и так сюда перекупил. — Ничего интересного, только пятьсот тысяч отступных! — присвистнул Эмильен. — Ты даже расценки знаешь? — нахмурился Маркус. — Вот, блядь, ничего не скрыть. Они не мне их предлагали, а клубу. Но у меня и так денег дохера, так что неинтересно. — Прости меня! — Моран обняла Маркуса. — Прости, я же не знала. — Да, ты кура тупая, — Маркус попытался ее отцепить. — Вот, блин, ты реально не пробовала сначала фильтровать, что слышишь? А не устраивать истерику. У меня брат такое же ебанько. Сначала что-нибудь себе сам придумает, истерику закатит, а потом все оказывается вообще не так. — А ты не хочешь извиниться за то, что мне сказал? — Моран поглядела на него снизу вверх. — Нет, не хочу, — Маркус помотал головой. — Я тебе правду сказал. На правду не обижаются. — Что я никому не нужна? — ахнула Моран. — Да, ты никому не нужна, — Маркус хмыкнул и посмотрел ей в глаза. — И я не понимаю, почему. Ты ж охеренно играешь. Почему ирландцы не могут тебе найти место в своем топовом клубе? Это же мега тупо. Моран снова обняла Маркуса, прижалась лицом к его груди и заревела. — Кэп, отцепи ее от меня, — Маркус нашел глазами Рюскэ. — Ну, невозможно же! — Я и сам очень рад, что ты остался. Мне на прошлой неделе тренер сказал, и я радуюсь до сих пор. Так, господа, Моран, — она перестала обнимать Маркуса и, отстранившись, вытерла слезы. Рюскэ продолжил. — Я всех вас рад видеть после отдыха и чемпионата мира. Моран, поздравляем с третьим местом. Марки, мы тоже просрали свой четвертьфинал. Так что мы с тобой на равных. Думаю, устроим на сборах пару дней на разбор игр чемпионата. С Теру я это уже обсудил. Он согласен. Ладно, у меня два важных объявления. Первое, предсказуемое. Сборы начинаются в понедельник. Отправляемся на две недели в Па-де-Кале. С собой брать шмотки, как обычно. И тренировочные, и такие. Метлы и защиту возьмут мастера. А также не забываем про подарки для Моран. А Моран не забывает торт. Алкоголь по-прежнему запрещен. Порталы раздаст Теру после тренировки. Тут все предсказуемо. Второе объявление… — Рюскэ помолчал пару секунд. — Мне в конце ноября исполняется 40 лет и после этого Чемпионата Франции я не буду продлевать контракт с клубом. Все замолчали, пытаясь осознать сказанное капитаном. — Нет! — нарушив тишину, ахнул Эмильен. — Это они против? Ты же наш капитан. Ты капитан сборной Франции. Так нельзя. — Нет, они хотят продлить, — спокойно пояснил Рюскэ. — Я против. — Но ты наш вечный капитан! — вмешался Рэ. — Ты не можешь уйти! — Нет ничего вечного, — улыбнулся Рюскэ. — Поверьте, это не было спонтанным решением. Я долго над этим размышлял. — Мы только что чуть не потеряли Марка, а теперь ты уходишь, — Моран заплаканными глазами посмотрела на капитана. — Зачем? Что ты будешь делать? — Я буду тренировать загонщиков у себя в Тулузе, — улыбнулся Рюскэ. — Я уже подписал тренерский контракт. — В Тулузе есть клуб? — Эмильен не мог поверить свои ушам. — Загонщиков? — В Тулузе есть клуб, он играет во втором дивизионе. И я буду тренировать загонщиков в детской команде. Я давно хотел этим заняться. Тем более, благодаря вам, у меня большой опыт в общении с трудными подростками. Все хотят быть охотниками, как Марки, или ловцами, как Эмильен. А загонщиками идут играть от безысходности. Да, Симон? — Рэ печально кивнул, а Рюскэ продолжил. — Я считаю, что это в корне неправильно. И я постараюсь изменить такой подход к амплуа загонщика. Откатаю методику на своих ребятишках, а потом буду продвигать и во взрослые клубы. Денег я за игру тут и в сборной заработал много, поэтому буду заниматься тем, чем я хочу. Хотя мне даже обещают за тренерство платить. — Но ты можешь работать тренером у нас, — вдруг вмешался молчащий до этого Басти. — У нас тоже есть загонщики. — Могу, конечно, Басти, но я хочу ходить на работу пешком, без порталов. Хочу больше времени проводить дома с семьей. С женой и дочкой. Побывать у дочки на дне рождения, в конце концов. Так, можете меня не уговаривать. Меня Теру последние полгода пытается уговорить остаться. Но нет. Я все уже решил. — И кто будет нашим капитаном, когда ты уйдешь? — чуть не плача спросил Эмильен. — Марки, — Рюскэ хлопнул по плечу удивленного молчаливого Маркуса. — Я обсудил это с тренером. Он бы уже сейчас отдал тебе значок, но я уговорил его подождать. И пообещал, что за полгода как раз научу тебя всем хитростям и сложностям в нелегком капитанском деле. Марки, ты же не против? — Нет, — чуть помедлив ответил Маркус. — Я просто в ахере. Но вообще я только за, конечно, чтобы быть капитаном. Не чтобы ты уходил. — Вот и славно, — Рюскэ хлопнул в ладоши и, посмотрев на часы, строго сказал. — Чего сидим? До тренировки пятнадцать минут. Давайте переодеваться. — Ты отдашь нас этому демону? — в ужасе прошептал Эмильен. — Он же заставит нас тренироваться и бегать под дождем. — О, да! — ухмыльнулся Маркус. — Наслаждайся пока, Эмильен. Со мной такого расслабона не будет. А, и кстати, хотел сказать. Там завтра выйдет одна интересная статья в журнале. Не буду говорить, где. Вы и так все поймете. Я все обсужу с вами в понедельник, на базе. Нехер мне писать на выходных и особенно приператься в гости. Ясно? Отвечу на все вопросы, но на базе. — Что за статья? Про что там? Ну, расскажи! — потребовал Эмильен. — Про то, что ты все-таки любишь парней, а твоя красивая жена и дети — это все иллюзия? Чары обмана? Марки, я вообще по бабам, но я тебя не осуждаю, если что. Ладно? Там про это ведь? — Нет! — фыркнул Маркус. — Расскажу в понедельник. Поэтому мучайся до завтра, а потом, когда прочитаешь, до понедельника. И моя красивая жена снова ждет ребенка. Так что не вздумайте ее дергать! Ясно? По статье все вопросы ко мне. Всё, время. Пошли переодеваться. Бегом! * * * — Ты серьезно на тренировку ходил? — Кассиус подозрительно смотрел на младшего брата. — Ну так да, — не понял вопроса Маркус. — У меня все-таки сборы в понедельник начинаются. Что не так? Ты же сказал, что встречаемся на кладбище в 15.00. У меня сегодня тренировка по лайтухе до 14.00. — Блин, Марк, — Кассиус закатил глаза. — Иногда ты меня просто поражаешь. Сегодня важный день. А ты ходишь на тренировки. — Я игрок в квиддич, — Маркус раздраженно выдохнул. — Тренировки — это моя жизнь. Не учи меня, блядь, жить и работать. Для меня тренировки важны. — Ты все-таки решил остаться игроком в квиддич? — Кассиус нахмурился. — После всего, что узнал о себе? — В плане? — Маркус удивленно посмотрел на брата. — А я должен был что-то другое решить? Я ж центровой охотник парижан, ты чего? И я скоро стану капитаном. — Ну, если ты бросишь квиддич и займешься изучением заклятий, то лет через десять ты станешь мастером, — пожал плечами Кассиус. — У тебя такие способности! Такая внутренняя сила. — Касс, повторяю, я — центровой охотник парижан. Я охуенно крутой, и я от этого отказываться даже не думал. Вот закончу играть в квиддич, тогда и буду этой херней магической заниматься. Не тренером же мне быть. — Я бы на твоем месте ушел, — произнес Кассиус, внимательно смотря на брата. — Я в целом не понимаю квиддича. — Ну, смотри, — вздохнув начал объяснять Маркус. — Есть ловец, три охотника… — Нет, нет, — Кассиус, поднял ладонь вперед, останавливая Марка. — Я в курсе правил. Я смысла не вижу. Вы тренируетесь, тренируетесь, играете матчи, потом хоп — выиграли кубок. Но на следующий день все начинается по-новой. Снова матчи, снова тренировки, чтобы выиграть очередной кубок, после которого все начнется заново. Это бессмысленно. У вас нет какого-то итога. Цели. Даже кубок мира не один. Каждые четыре года будет новый кубок. В чем смысл? — Ну… Так в игре, — Маркус даже запнулся от неожиданности. — В полете. Ну, я не знаю… Ты слишком заморачиваешься. — Может, и так, — Кассиус пожал плечами. — Но я не вижу окончательного результата квиддича. Такое ощущение, что он бесконечен. — Ну да, — просиял Маркус. — В этом и есть его смысл. — Как у нас с тобой все-таки по-разному устроен мозг, — усмехнулся Кассиус глядя на младшего брата, потом повернулся и сощурился. — А вот и мама. Как она, кстати? Вы ладите? — Мы? — не понял сначала Маркус. — Конечно, ладим, но я бы предпочел сплавить ее тебе, в Равенну. В целом все норм. Она ж Эсм любит. Они с детьми тусят в основном. Она в саду болтается, красоту наводит. Урсула заходит им с садом помочь. И мне, конечно, в целом пофиг, но сад стал выглядеть гораздо лучше. Урсула прям в теме. Все норм, все мирно. Но для такого количества народу дом маленький. А мама еще без остановки болтает, ну, как всегда. Мелкие орут. Я, чтобы побыть в тишине, хожу в душ, — Маркус кивнул на фигурку матери в черном платье, несущую огромный букет белых цветов. — Цветы какие-то притащила. — Это олеандры, — спокойно заметил Кассиус. — Нахера? — Потому что сегодня у папы день рождения, — печально произнес Кассиус. — И она хочет его порадовать. Папе олеандры нравились. — Он лежит там в отключке, — Маркус указал рукой на склеп. — Ему вообще похеру. — Ей нет, — вздохнул Кассиус. — Она отца любит больше, чем нас. Помнишь, на похоронах Октавиуса она так не убивалась, как на похоронах отца. — Ну, так у нее еще два сына остались, — Маркус, казалось, не понял, что пытается сказать Кассиус. — А муж у нее был один. — Жутковато от этого, да? — маниакально улыбнулся Кассиус. — Так ты ей скажешь? — Ага, три раза, — Маркус, усмехнувшись, посмотрел на брата. — Ты ей скажешь. Кто у нас самый умный и старший козел в семье? А? Ты так долго это орал, что я запомнил. Так что давай, жги. Я постою рядом. — Сволота ты… — Кассиус пнул ногу Маркуса, а потом обнял подошедшую мать. — Мам, привет. Цветы очень красивые. Беатриче поочерёдно поцеловала и обняла сыновей. Кассиус вздохнул, зажмурился и выпалил: — Мама, мы должны тебе кое-что сказать. До того, как мы попадем внутрь склепа. И ты выслушаешь нас и постараешься не бить. Хотя бы не сильно. Ладно? Папа на самом деле не умер. Он под проклятием. А мы с Марком, — Кассиус указал на Маркуса, — сделали вид, что он умер. Потому что там были проблемы. Но мы их решили. Вот. Беатриче молча смотрела на сыновей, потом уронила охапку олеандров на землю. Сняла перчатку с правой руки и наотмашь ударила по лицу сначала Кассиуса, а потом и Маркуса. — Соглашусь, — кивнул Кассиус, потирая щеку. — Заслужили. Пойдем. Давай цветы захватим. Они такие красивые. Молочные олеандры, — он подобрал цветы и, стараясь не смотреть на мать, вошел в склеп. В склепе горели фонари на стенах. Они прошли вперед вдоль сотни одинаковых каменных саркофагов и остановились. Крышка предпоследнего саркофага была снята. Над лежащим внутри Септимусом сверкал золотистый купол. — Как видишь ему тут удобно. Я об этом позаботился, — попытался оправдаться Кассиус, но Беатриче, казалось, его не слушала. Она с болью и надеждой смотрела на своего мужа, которого оплакивала каждую ночь. Потом повернулась к Кассиусу и влепила ему настоящую пощечину. — Мам, ну ты чего! — Кассиус схватился за щеку и уронил цветы. — Я тебя вынашивала! — заорала Беатриче и начала лупить Кассиуса по лицу. — Рожала шесть часов! Мучилась от боли! Выхаживала потом, потому что ты на месяц раньше родился! — Папа говорил, что он на неделю раньше родился, — вдруг вмешался Маркус, за что немедленно получил от матери подзатыльник. — Папу слушай больше! — заорала Беатриче, пытаясь поймать Кассиуса, который бегал от нее вокруг саркофага отца. — Помнит он, конечно, кто когда родился. Даты запомнил и слава Лучии. Я столько сил на вас потратила, а вы, скоты неблагодарные… — Все, блядь, стоп, — Маркус обхватил мать со спины, отобрал у нее палочку и оттащил от Кассиуса. — Все, мы поняли, что ты расстроена. Поорала и хватит. Мы не тупые. У нас время вообще-то. Я тут весь день тусить не намерен. Так что заканчивай истерику. — Спасибо, малыш Марки, — отдышался Кассиус. — Мам, в чем сейчас главная проблема. Никаких вариантов снять с него проклятие не было. Но я сварил новое зелье, оно должно сработать, как антидот. Вроде как оно действует. Ингредиенты редкие, зелья немного. Но я месяц назад облил им Адриана, и он вроде не помер. И проклятие у него сильно уменьшилось. Во всяком случае вредноскопы рядом с ним так не вертятся, как раньше. Но там я мало зелья потратил. Короче, если зелье не сработает, то папа умрет по-настоящему. Ты не против, попробовать? — Он все равно такой, словно мертвый, — удивилась вопросу сына Беатриче. Но это отвлекло ее от скандала. — Если зелье не сработает, то ничего и не изменится. Делай, что должен, и не задавай глупых вопросов. — Ну да, и похороны можно второй раз не делать, — согласился Маркус и немедленно получил подзатыльник от матери. — Марки, надо его раздеть, — Кассиус решил не комментировать последнюю реплику брата. — Помоги мне. — Зачем? — не понял Маркус. — Так, давай о таких сложных вещах буду думать я, — Кассиус пытался настроиться. — А ты будешь мне просто помогать. Хорошо? Давай. Маркус вздохнул, но сейчас с Кассиусом решил не спорить. — А чего мы его домой не перетащили? — Маркус осторожно снять с отца пиджак и расстегивал рубашку. — Там как-то сподручнее. — Слушай, я и так тут столько времени потратил, чтобы его стабилизировать, — Кассиус расстегивал ремень и пытался стащить брюки. — А если мы перетащим через портал, то все собьется. Здесь все сделаем. Одежду Беатриче отбирала и крепко держала в руках. Она молчала, но внимательно следила за сыновьями. Кассиус отдал ей же свою мантию. Потом вытащил из сумки флакон с зельем изумрудного цвета и затем подвесил несколько десятков морских губок в воздухе. — Это что? Зелье императора Константина? — заорала Беатриче. — Выкинь его! Выкинь! — Не ори мне под руку! Нет, это зелье Кассиус Флинта, — фыркнул Кассиус. — Да, похоже, но поверь, это не оно. Марк, держи крепко, как будто это квоффл, — он передал Маркусу флакон и, достав палочку, сплел золотистую сетку диагностирующего заклятия вокруг отца. — Так, пациент жив и стабилен. Ну, что, попробуем? Он взял одну губку, пропитал ее зельем и, задержав дыхание, провел ей по ладони отца. Зелье заискрилось и пропало. Кожа засветилась. Кассиус провел по руке выше, до локтя. Зелье также искрилось, а кожа начинала светиться. Он снова вытащил палочку и снова наложил диагностирующее. Внимательно изучив, он радостно повернулся к брату и матери: — Работает. Видите? Ой, ну вы ничего не понимаете в этом заклятии, но поверьте, мое зелье работает. Кто самый гениальный зельевар в нашей семье? Ну конечно, я. — И когда он очнется? — обеспокоенно спросила Беатриче. — Мам, я первый раз это делаю. Поэтому без понятия, — Кассиус провел губкой до плеча. — Ты стер татуху, — ахнул Маркус. Кассиус посмотрел на чистое плечо отца, затем на губку. Ее покрывала черная смола. Нити тянулись от губки к плечу. Кассиус медленно поднял губку вверх — нити с чавканьем отделялись от руки отца. Кожа засветилась. Он намотал нити на губку и улыбнулся. — А вот и действие непреложного обета в физическом выражении. Красота. Как хорошо, что я губок этих взял целый мешок. Так, это я сохраню. Буду потом изучать. Такой редкий экземпляр. Я вот про непреложный обет прочитал все доступные книги и свитки, а такого нигде не встречал. Изучу, опубликую книгу и стану знаменитым. Мама, придумай что-нибудь. Беатриче взмахнула палочкой и в воздухе появилось хрустальное блюдо. Кассиус положил в него покрытую чернотой губку и взял следующую. Он осторожно протирал кожу отца. Татуировки в основном пропадали, цепляясь за непреложный обет, но в некоторых местах отдельные узоры оставались на коже. Видимо в местах, где нитей было немного. Маркус несколько раз порывался помочь, особенно, когда отца нужно было переворачивать. Но Кассиус хотел все сделать один. Поэтому Маркуса к процессу не допускал. Ему нужно было сделать все самому, как он обещал каменному рыцарю. Наконец, когда спустя час нити перестали наматываться на губки, Кассиус, вздохнув, протер лицо отца и, вытащив из кармана брюк маленький хрустальный флакон, вылил несколько капель ему в рот. Все замерли. Беатриче побледнела. Кассиус, не мигая, смотрел на неподвижное лицо отца. А что, если это все было зря? Что, если обет проник внутрь, в органы, в мозг. Что, если он ошибся в зелье, в пропорциях, в способе использования. Что, если Кассиус слишком долго ждал или, наоборот, недостаточно? Что, если зелье надо было держать в других условиях? Что, если… Септимус открыл глаза и, увидев напряженное лицо сына, спросил: — Паршивец? Кассиус упал к отцу на грудь и в голос зарыдал. Беатриче не выдержала и, подбежав, залезла на саркофаг и начала целовать лицо мужа. Маркус, выдохнув, сел на пол и закрыл глаза. — Вы чего? — пытался отпихнуть их Септимус. — Где я? Чего я голый? — Sei vivo! -шептала ему Беатриче — Sei vivo! — Что она говорит? Касс, что она говорит? — Септимус пытался оторвать от себя сына, но руки слушались плохо. — Ты жив, — Кассиус наконец поднял мокрое от слез лицо на отца. — Она говорит «ты жив». — Ну, конечно я жив, блядь, — возмутился Септимус. — Чего вы цирк устраиваете? — Вообще-то мы тебя похоронили, — наконец встал с пола Маркус. — Так что не гони на мать с Кассом. — Вы чего сделали? — Септимус начал осматриваться. — Вы родного отца в склеп запихнули живьем? Даже я таким ебанутым не был. Вы нормальные? Где Октавиус? — Справа, — показала Беатриче рукой. Септимус облокотился и повернулся направо. Там стоял такой же мраморный саркофаг. Он, не моргая смотрел около минуты, а потом стальным голосом спросил: — Как? — Дома расскажем, — вздохнул Кассиус, — история долгая и запутанная, и до конца я в ней так и не разобрался. Тут столько всего произошло, пока ты в склепе отсыпался. — Сколько всего произошло? Я тут что, долго лежу? — Ой, точно! — вспомнил Кассиус. — Папа, с днем рождения! Мама цветы притащила. А я вот антидот от действия обета. Марк, ты принес что-нибудь папе? — Ну, это не то что прям подарок, — Маркус вытащил из кармана перстень и положил замершему Септимусу на ладонь, — скорее возвращаю тебе твою собственность. — Правильно, — саркастично улыбнулся Кассиус, — даришь папе его же вещи. А почему ничего не купил? Или зачем на подарок тратиться, если не уверен понадобится он или нет? — Сегодня семнадцатое августа? — шокировано произнес Септимус, все еще внимательно разглядывая перстень. — Еб твою мать! Был же март! А что с чемпионатом? — Так прошел, — Маркус непонимающе посмотрел на отца и никак не стал комментировать фразу Кассиуса. — Египет выиграл у Болгарии, но там финал был вообще ни о чем. Снитч почти сразу поймали. Ирландцы третьи. Мы всрали четвертьфинал Тоголенду, но они проиграли Болгарии и Ирландии. — Марк, ты считаешь, это сейчас нужно обсуждать? — Кассиус многозначительно посмотрел на брата. — Ну он же спросил… — Не, все норм, — Септимус с трудом поднял руку. Беатриче продолжала его целовать. — И что? Все считают, что я умер? И Чаудари? И Конховор? И Джонни? — Ну, все не то чтобы считают, но поскольку мы на похороны никого, кроме семьи не звали, то общественность подозревает, хотя точно не уверена. А в семье все думают, что ты умер, — задумался Кассиус. — Кроме нас двоих. И еще кроме Корри и мистера Нотта. — Значит, мистеру Нотту можно рассказывать, а мне нельзя?! — Беатриче снова дала Кассиусу подзатыльник. — Они мне ничего не сказали. Смотри, у меня волосы седые. — Ну, козлы, блин. Налуплю их позже. Ты все равно охуенно красивая, — Септимус поцеловал жену. — А их я налуплю. Что Козимо? Конховор? Так, ну хрен с ним, с Конховором, вы все равно не в курсе. — Мы в курсе, — Кассиус посмотрел на отца. — И там такой ужас… Его зверски убили и съели его печень. Весь ирландский профсоюз в ужасе. Весь наш Визенгамот в шоке. Оказалось, что наши любители грязнокровок связаны с Конховором. Там просто какой-то мрак и пиздец. — Печень съели? — огорошено спросил Септимус. — А там никакого исландца не ловили? — Нет, там никого не нашли. Но мы потом тебе все расскажем, все подробности, — Кассиус покосился на мать. — А Козимо пропал, — выпалила Беатриче. — Представляешь? Лука с папой вообще в шоке. Не могут этого козла уже больше месяца, наверное, найти. Взял и исчез. Они пытались отследить его по заклятиям, но ничего нет. Все очень странно. — Да, — Кассиус обеспокоенно покачал головой, — как будто бы его зельем императора Константина облили. представляешь? Ни одного заклятия. Ужас. — Ох, блядь. Ладно, тащите меня домой, — Септимус попытался сесть. — А где мои татухи? — Вон, в блюде твои татухи, — кивнул Кассиус. — Извини, придется новыми забиваться. Но, честно, я не ожидал, что они пропадут. Так, мы с тобой возвращаемся домой через портал. А вы, — Кассиус посмотрел на мать и Маркуса, — сами трансгрессируйте, я не уверен, что портал четверых потянет. Марки, помоги маме. Да, пап, кстати, мы сейчас все у Марка живем. Ну, я в Равенне, а все остальные у Марка. Там сумасшедший дом. А наш дом мы пока спрятали. Ну, потом расскажем, это все очень и очень длинная история. — Еб твою мать. Что тут вообще происходит? — выругался Септимус. — Что тут происходит? Что с Октавиусом случилось? Что с домом? Так, я встану. — Все позже, — Кассиус удержал его. — Нет, не надо. Ты почти пять месяцев лежал, у тебя с мышцами сейчас беда. Будем постепенно все делать. Все, — Кассиус махнул рукой, — мама, Марк, на выход. Увидимся у тебя. Ты Эсм предупредил, что есть вариант, что мы с папой заявимся домой? — Нет! — задумался Маркус и помог матери слезть с саркофага. — Но она обычно не задает лишних вопросов. Оживший папа — это, конечно, странно, но мы с ней перетрем и норм. Вы тогда валите, а мы тут наведем порядок и тоже трансгрессируем. Не оставлять же саркофаг в таком виде, — Маркус указал на крышку. — Ладно, — согласился Кассиус, — и захватите остатки зелья и эти губки. Они мне нужны. А я пока папу обустрою. Жду вас там. Кассиус достал браслет, обхватил отца, повернул зеленый камень три раза, и они исчезли.