Ни с кем не делиться счастьем

В один из будней он пишет Вере с предложением встретиться, попить кофе в кафе и поговорить. Антон сомневается, что девушка вообще помнит его. Она очень общительная, у неё много друзей, таких как Шастун, поэтому остаётся только ждать ответа в месенджере. Он откладывает телефон и вновь приступает к работе за ноутбуком, пока не видет в одной из вкладок почты непрочитанное сообщение. Шатен с неподдельным интересом щелкает на всплывающее уведомление, его перекидывает на сайт, где лично Шастуну А. А. сообщают о прибытии товара в пункт выдачи. Антон никакого товара не припоминает и читает дальше. — Гель-мазь «Clean skin», — только написано по китайски, — а, блииииин… Забыл. — вспоминает-таки Антон о своей недельной давности покупке, которая уже пришла и ждет своего хозяина. Хозяин тоже ждет, но не ожидает увидеть этот самый единственный пункт выдачи в ебенях Москвы. Нет, есть, конечно, еще во Владивостоке, но он лучше прогуляется по столице. И, как показывают Яндекс карты, не только прогуляется, но еще и прокатиться, спуститься под землю, прокакиться там же еще раз на метро и даже пробежится. Короче, жить в большом городе реально пиздец. Но виноват тут не город, а, скорее всего, просто место доставки. Или Шастуну так по жизни везет, тут уж выбирайте. Посмотрев на время, а еще на погоду и убедившись, что эти две вещи сегодня на его стороне, парень одевается и берет с собой все карты, от карты «Тройка» до банковской, что бы, если что, пересесть на такси. Погода и правда замечательная. Не будь бы таким впечатлительным, Шаст сказал бы «обычная». Но по-настоящему летний день, чистое голубое небо и яркое солнце говорили за него. Давно надо было выбраться подышать или помататься по городу, как сейчас. Правда он Арса не предупредил, что, скорее всего, к его приходу его дома не будет, но он решает не отвлекать человека от работы и не отвлекаться сам, идя к нужной станции, следуя указаниям все тех же карт. Ебеня оказываются не такими далекими. Всего сорок минут по городу и нескольким станциям метро и ты на месте. Антон получает свой долгожданный заказ у довольно приятной девушки и выходит на улицу — та по-прежнеиу зеленая и летняя, что настроение поднимается само собой и дышать хочется чаще. Разобравшись в картах Антон решает идти другим маршрутом, который по короче, для этого нужно пройти к ближнему метро через дворы. Врятли это дворы, хотя тут есть дома и громко смеются и бегают дети, но только почему-то на огражденной территории. Антон сначала думает на детский сад, а потом читает указатель, что так много расставлено по городу, и до него доходит — «Детский дом». Он обходит большую территорию, отделенную обыкновенным черным забором в виде решетки. Видит за забором детей, в основном маленьких. Кто-то бегает, кто-то играет, смеется, плачет или стоит за ручку с воспитателем. Или как они в детских домах называются? Картина не вызывает у него сметения или жалости. Просто хочется верить, что у детей — там — все хорошо, а может и кто-нибудь заберет их отсюда и они обретут настоящее детское счастье. Проходя вдоль территории, Антон замечает стоящего в далеке возле чёрного забора мужчину, а по другую сторону забора девочку, маленькую, в розовом платьице. Это не его дело, но, насколько он понимает, воровать детей запрещено, да и общаться незнакомцам с ними тоже. Антон аккуратно подходит ближе, будто прохожий (ему кстати реально по дороге), силуэт с каждым метром становится отчетливей, а подойдя очень близко, он и вовсе узнает в нем Арсения. — Арс? — очень тихо спрашивает Антон, боясь обознаться, хотя куда уж — Арс, собственной персоны. Своего имени, может быть, парень не услышал, о чем-то мило беседуя с девочкой, лучезарно улыбаясь, но вот пару лишних глаз в свою сторону не заметить не мог, а когда повернул голову, то челюсть отвисла, а кожа стала на тон бледнее. — Антон? А… Что… Что ты тут делаешь? — сипло спрашивает он. От разглядывания парня его отрывает чужая ладошка, схватившияся за чужой палец. Арсений повернулся, вновь улыбаясь девочке, но уже не так широко. Малышка только сейчас заметила присутствие «лишнего», довольно высокого, смешного дяди и с опаской поглядела на него. — А… — начала она. — Кьяра, это Антон, он хороший, он мой друг. — Похож на жирафа. — недоверчего проговарила девочка, хмуря бровки. И Антон эту мимику уже где-то видел. — Да, я Антон, а тебя как зовут? — игнорируя пока что Арсения, шатен присел на корточки поближе к девочке. — Кьяра. — произнесла она, немного не выговаривая «р» и поглядывая все так же недоверчиво. — Арсений, время. — раздается неподалеку женский голос и Попов ему кивает. — Я к тебе приду еще раз, ладно? — с улыбкой, но явно выжатой, обещает брюнет, сжимая в своих больших ладонях две маленькие ручки. — Ты привезешь мне пряник? — больше просит, как будто ей могут отказать. — Конечно, лучик, самый красивый, хорошо? Ну все, беги. — Арсений замечает строгий взгляд зам. директора детского дома и нехотя выпускает из рук чужие ладошки. У них даже нет возможности обняться из-за преграды в виде забора. — Пока. — говорит она и ее за руку уводит женщина к другим ребятам. — Пока. — в пустоту говорит Арс, все еще смотря на нее, выглядывая, хотя уже не было видно среди других ребят и кучей зеленых, пышных кустов. — Ты в порядке? — спрашивает Антон и Арсений даже не вздрагивает, поворачивает голову, смотрит полупустым взглядом и кивает. — Прогуляемся? — предлагает парень, подбородком указывая на дорогу, по которой шел сам к метро. Попов снова кивает, сейчас он в своих мыслях и не готов отвечать. Они идут в тишине. Идут, мать твою, долго, ведь Шаст, кажется, повернул не туда, а Арсу пока не до этого. Тишина не нагнетает. Антон, не показывая паники, что они заблудись и матерясь себе под нос, идет спокойным прогулочным шагом в ровень с Поповым, пока тот не начинает говорить. — Мне нужно объясняться или тебя никак не смутила эта ситуация? Если бы не случай двадцати минутной давности, Антон бы полумал, что тот про чай, пролитый утром на пол и протертый носком. Все-таки Арсений приличный, а тут психанул — вытер полы носком и выкинул его в стиральную машину. Антон помнит про немую договоренность быть честным и признается. — Честно? Я в ахуе, Арс. Я даже боюсь представить, что было в твоем коротком (по возросту) прошлом, что ты… Ну… — Антон говорит громко, на эмоциях, вот такого Антона Арсений знал еще до всей этой истории, когда, будучи соседями по этажу, а не квартире, ходили друг к другу в гости и смотрели фильмы, пусть и редко. Он активно машет руками, не зная как описать правильно то, что видел и лишь показывает в сторону детского дома, от которого они прилично так отошли. Арсений слушает с пониманием. И сам бы прихуел. — И, если ты хочешь, что бы я спал нормально, не разгадывая даже во сне очередную загадку, и просто считаешь нужным, то расскажи. — уже спокойнее, серьезнее и со всей ответственностью добавляет он, на миг взглянув в глаза. — Я расскажу, когда буду готов, хорошо? — спрашивает Арсений, а Антон кивает, потому что все прекрастно понимает. — И куда ты нас ведешь вообще? Мы метро минут десять назад прошли! — «только что очнувшись» вскакивает он, разворачивает друга за локоть и ведет в другую сторону. Значит, часто здесь был. Значит, знает маршрут. — проносится в голове шатена, пока они добираются до дома. И кто ему эта девочка?

***

Арсений весь конец дня ходит дерганый, молчаливый и задумчевый. Антон себя узнает в его обличии и ему это не нравится. Один из них должен быть одыкватным — тоже негласное правило. У Арсения состояние такое, что все из рук валится. Он накручивает себе что-то плохое, такое бывает, он знает, скоро его отпустит, но воспоминание о вечере и неожиданной встречи, заставляет только нырнуть в эту бездну глубже. Попов уже мысленно берет телефон в руки и заказывает доставку алкоголя на дом, жалко, падла-гаджет остался на столе, а Арсений — буквально трупом на кровати. — Арс? — в комнату стучится Антон. Он сам до конца не осознает свои действия, но отчего-то хочет помочь и выслушать, если позволят. — Пиздец. — шумно выдыхает Попов. И в каком-то смысле он прав и Антон с ним согласен. — Расскажи мне про девочку. — Шастун предпиримает тактику «Дружеская беседа» и по-свойски садится — скрестив ноги — на чужую кровать. Арсений опять мнется, напрегается, губы в тонкую полоску стягивает, а потом его прорывает. Обо всем. О важном, о тайном, о наболевшем. — У меня была подруга, — начинает он, так же сев на кровать в позе лотоса, — залетела от какого-то мудака, а узнала об этом слишком поздно. Конечно, мысли об оборте были, но я поддерживал ее, как мог, и она решилась родить. — Антон смотрел не моргая в чужое лицо, впитывая и ловя каждое изменение в человеке напротив, считая это важным. — Я когда Кьяру увидел, сразу полюбил ее, как родную. Это был первый ребенок в моей жизни, который так запал мне в сердце. — губы предательски дрогнули от упоминания любви и девочки, что не скрылось от зеленых глаз. — Я продолжал помогать, пока подруга не разбилась. Насмерть. — Арсений сглатнул, а Шастуна передернуло. Больно. Неприятно. — Кьяру упекли в детский дом и я… — парень замочал, будто запрещая себе говорить. — Я пытаюсь забрать ее. Вот и все. — Когда это произошло? — тихо спрашивает Антон, переваривая историю. — Семь месяцев назад. — так же тихо, без эмоций, совсем. — Уже семь месяцев Кьяра там, а могла быть у меня! Для людей я Кьяре никто, мне её не отдают. Но к директору детского дома мне удалось заполучить доверие и она даёт видется с ней. — глаза предательски щипят, руки сжимаются в кулаки. Несправедливо. Неправильно. Этого кошмара, этого Ада в жизни заслуживает кто угодно, но не маленький ребёнок, потерявший мать и оказавшись в месте, где он абсолютно один, чужой. — Сколько ей лет? — продолжает спрашивать Антон, он не очень понимает ситуацию и чувства друга, у него такого никогда не было, он никогда по-настоящему не любил, но думает, что вопросами сможет отвлечь. — Пять. Она потеряла маму в четыре. Я уже сделал всё возможное на суде и для опеки, остается только ждать, но я не знаю сколько. — Ты к ней ходил всё это время? — Да. Прости, я никого не посвещал в это дело, мало того, что оно конфедоциальное, так еще, оказалось, меня могут посчитать маньком-извращенцем. — Кошмар. Антон ведь никогда не задумывался над тем, как сложно взять опекунство над детьми-сиротами, а казалось бы. Арсению сложнее. Он молодой, не женатый. Девушки, как Шастун понимает, даже в примете нету. Кто такому отдаст ребёнка? А если и отдаст, то за него предется бороться. — Сильно любишь её? — Больше жизни. Кьяра для меня — всё. Не знаю, как так могло получится. — Ты обязательно оформишь опекунство и Кьяра будет жить с тобой. — говорит Антон и кладёт руку на плечо Попова, крепко сжимая и на лице того скользит вымученная улыбка. Если всё было бы так просто.