Больно

— Вы сумасшедший?       Сайно, скептично выгнув бровь, вышел из каморки сторожа, попутно доставая ключи. За стеклянными дверьми, отделяющими вестибюль и центральный хол Дендро корпуса весело махал зеленоволосый парень. На улице даже солнце не успело выглянуть, как этот чудак прискакал работать. — Ты что-то сказал? За стеклом было не слышно, — вприпрыжку пройдя через двери, Тигнари расстегнул пальто и с широкой улыбкой развернулся к не разделяющему подобного оптимизма с утра пораньше белобрысому. — Я сказал, что Вы ненормальный. Кто вообще приходит за 2 часа до начала работы? — скрестив руки на груди, Сайно прошёл в свою комнатку. — Ого. А у тебя тут просторнее, чем я думал, — бесцеремонно вошедший в комнату сторожа учёный с любопытством рассматривал экраны с камер, показывающих происходящее во всем здании. — Вам сюда нельзя, — Сайно опёр ладони в чужие плечи, чуть надавливая, но вывернувшийся из слабой хватки заведующий подбежал к стулу на колёсиках и резко плюхнулся. — Кто сказал? Я заведующий этим блоком! Можешь, конечно, написать жалобу, я обещаю, что она очень эффектно послужит подставкой для кофе, — хитрый прищур древесных глаз вызвал усталый выдох со стороны охранника. — Знаете, превышение полномочий карается общественными работами и лишением свободы до 3 лет, — подойдя к стулу, нагло занятому учёным, беловолосый опёрся руками на подлокотники, угрожающе нависая над заведующим. Запрещённый приём с таким-то лицом, между прочим. Сглотнув вязкую слюну, Тигнари собрал всю волю в кулак и смог выдержать зрительный контакт. Какое-то напряжение повисло в воздухе? Не то, чтобы вызывающее дискомфорт... Скорее, вызывающее дискомфорт внизу живота... Кхм. — И что же ты сделаешь? Запрёшь меня здесь сам? Ну, пробуй, — вздёрнув подбородок, зелено-карие глазки блеснули озорством. Потяжелевший взгляд переливающихся янтарей внимательно наблюдал за мимикой брюнета. Чуть заалевшие скулы, хитро обнажившиеся в ухмылке клычки и глаза. Дубовая кора плавно перетекала в сочные лепестки, словно крича, что этот парень так и олицетворяет жизнь, новое начало и прекрасную молодость только раскрывшейся листвы. Глаза — зеркало души. А душа этого учёного так и сквозит природной добротой, отзывчивостью, искренностью и стремлением.       Глаза Сайно тоже олицетворяют его. Одинокий, безмолвный каньон, купающийся в лучах палящего солнца, без единой души, без единого листика или кустика вокруг. Заполошно и безуспешно пытающийся зацепить хоть чем-то. Не гордым одиночеством, ни ужасающим отвесным обрывом, ни даже удушающим пеклом. Хоть чем-то, что можно было бы назвать... хорошим. — У тебя очень красивые глаза.       Крупное содрогание не ушло от внимательного взгляда молодого учёного. Расширенные в неверии и подозрительности глаза так и контрастировали с облюбованной солнцем кожей белизной белков. Таких же светлых, как волосы парня. — Шутка не смешная. — Так разве шутка?       Цепкий взгляд янтарных глаз словно приклеенный проследил за чуть склонившейся к плечу головой. Бледная рука осторожно потянулась к лицу напротив, чуть отстранившемуся от непонятного действия. Этот учёный в принципе для Сайно такой. Непонятный. — Позволишь?       Не отводя взгляд, брюнет с ещё большим трепетом, стараясь не спугнуть, потянулся чуть дальше, медленно заправляя светлую чёлку за ушко. Восторженно выдохнув тому прямо в губы, Тигнари оставил ладонь на чуть зардевшейся щеке, мягко скользнув большим пальцем под глазом. — Словно драгоценные камни. Впервые вижу настолько чистый янтарь, — перейдя на шёпот и не заметив сопротивления, брюнет продолжил, — не скрывай такое сокровище за чёлкой. Ощущение, словно эти два янтаря источают тепло, — мягко улыбнувшись, учёный чуть приблизился к лицу напротив. — Разве кроваво-красного в них не больше? — горько нахмурившись, Сайно отвёл взгляд, но сразу же был перехвачен уже обеими ладонями, заставляя не прерывать зрительный контакт. — А разве алмаз не переливается цветами? Чем янтарь хуже? — чуть нахмурился заведующий, уже чуть мягче удерживая чужие щёки. — То янтарь, то рубин. Разве не прекрасно?       Не найдясь, что ответить, беловолосый с какой-то тоской и отстранённостью смотрел сквозь брюнета, словно предаваясь давно минувшим дням. Не шибко счастливым, стоит отметить. — Ты со мной? — прильнув лбом к чуть взмокшему лбу напротив, Тигнари прошептал, — не думай о прошлом. "Прошлое" существует, чтобы улучшить "будущее", чтобы будущее "настоящее" было ярче. Но само "настоящее" существует, чтобы жить моментом. Сейчас мы в своём моменте, слышишь? — Ты сам хоть понял, что выдал? — лёгкая усмешка спровоцировала болючий щелбан. — Ауч. — Я тут гениальные цитаты выдаю, притворись мебелью и внимательно слушай, — цокнул брюнет, притягивая белобрысого за щёки и оставляя лёгкий поцелуй на лбу. — У меня перерыв в 2. Зайди ко мне в кабинет, если хочешь. На обед тонкацу с рисом и сосиски, — быстро выпорхнув из каморки, брюнет скрылся в коридорах, оставляя блондина озадаченно трогать свой лоб.       Мило.

***

Душнила (-_-)ф Не звони мне. Забыл?

комик-с-г Это заняло бы максимум пять минут.

Душнила (-_-)ф Не люблю звонки. Лаконичней давай.

комик-с-г Бесишь.

Душнила (-_-)ф А ты меня нет?

комик-с-г Ладно, кончай уже. У меня вопрос.

Душнила (-_-)ф Если это из разряда "тук-тук", то я кидаю тебя в мут.

комик-с-г Аль-Хайтам, это серьёзно.

Душнила (-_-)ф ?

комик-с-г Ты бы поцеловал меня в лоб?

Душнила (-_-)ф Я б блеванул.

комик-с-г Мда. Зря спросил. Ладно, бывай.

Душнила (-_-)ф Это как-то связано с заведующим биохим отдела?

комик-с-г ... Нет.

Душнила (-_-)ф Сайно... Ты же...

комик-с-г Это всё он. Я не при чём

Душнила (-_-)ф Ни за что не поверю, чтобы ты не смог дать отпор. Почему позволил?

комик-с-г Он попросил.

Душнила (-_-)ф Это не так работает, ты совсем идиот?

комик-с-г Я не понимаю ни черта.

Душнила (-_-)ф Думаешь я ебу? Лучше у Кандакии спроси

комик-с-г Она расскажет Дэхье

Душнила (-_-)ф Ой. Беру слова назад. Говори кому хочешь, но не Кандакии.

комик-с-г Ты блин совсем не помогаешь...

Душнила (-_-)ф А что ты ждал от меня? Ты сам понимаешь, с кем-с кем, но не с этим парнем.

комик-с-г Что мне делать?

Душнила (-_-)ф Думай сам.

комик-с-г Ты такой хороший друг.

Душнила (-_-)ф Знаю. Я охуенен. Бывай.

комик-с-г Ага.

Душнила (-_-)ф ... Он чист?

комик-с-г Не уверен, но по ощущениям - да

Душнила (-_-)ф Твое доверие своей интуиции - сомнительный источник.

комик-с-г Она хоть раз подводила?

Душнила (-_-)ф ...пошел ты.

комик-с-г взаимно

Душнила (-_-)ф Решай сам. Не забудь о главном.

комик-с-г ???

Душнила (-_-)ф Не беси. Забыл?

комик-с-г Помню я. Думал, ты скажешь "Главное - то, что велит твоё сердце"

Душнила (-_-)ф С этим обращайся к моему соседу

комик-с-г Если я обращусь к Кавеху, ты меня четвертуешь

Душнила (-_-)ф А ты не безнадёжен. Похвально.

комик-с-г Сдалась мне твоя похвала

Душнила (-_-)ф Удачи с твоим рабочим романом

комик-с-г Удачи с твоим диванным романом

Душнила (-_-)ф Ф(-_-)

комик-с-г ф(-_-)ф

***

— Как так вышло, что вы дружите? — блондин выглянул из-за плеча зеленоглазого, хмыкая концу переписки. — Что ты имеешь в виду? — пепельноволосый откинулся на спинку кресла, наблюдая за скрестившим руки на груди кареглазым. — М-м-м, ну, начнём с того, что Вы ведете себя так, словно ненавидите друг друга, — кивнув на погасший экран телефона, блондин задумчиво плюхнулся на подлокотник. — Это просто стиль общения. У всех такое бывает, — потянув за локоть кареглазого, Аль-Хайтам обхватил соседа поперёк живота. Удобней устроившись на чужих коленях, Кавех закатил глаза. — Если бы кто-то так со мной переписывался, я бы просто прекратил общение. И я говорю с позиции Сайно, — вздёрнув подбородок, блондин качнул ногой. — Нормально я разговариваю. — Ты грубиян, знаешь? — ткнув тому в лоб, Кавех продолжил, — удивительно, что Сайно вообще тебя терпит. Я-то тебя люблю. Но он? — Он мой друг. — Вот именно. Не нужно ли быть с друзьями помягче? — развёл руками блондин, скептично оглядывая закатившего глаза Хайтама. — Он мой друг как раз-таки поэтому, — заметив вопросительно изогнутую бровь, пепельноволосый цокнул. — Тебе будет скучно. Это было целую вечность назад, — но в опровержение его словам, блондин оживился, скрестил пальцы и приложил костяшки к подбородку. — Не отстанешь? — Пока не услышу историю вашей многовековой дружбы — нет, — невинно улыбнувшись, Кавех угрожающе сверкнул глазками под измученный выдох зеленоглазого. — Встретились мы в средней школе...       Библиотеки в Сумеру никогда не были пустынным местом. В стране, занимающей лидирующие позиции в рейтинге грамотности населения библиотеки считались чуть ли не самой богоматерью учения.       Однако, в средней школе дети еще не столь прониклись счастьем образования, предпочитая пение акафист толстым томам с закадычными названиями играм на свежем воздухе. Аль-Хайтам же подобного стремления не разделял. Всегда предпочитая тихие и спокойные места, библиотека стала самой что ни на есть святыней.       К несчастью, у его мнения оказался сторонник. Молчаливый смуглый мальчик, каждую встречу сверкающий пластырями то на щеке, то на носу, то на руках и пальцах, всегда безустанно читал энциклопедии и писал конспекты. Даже не удостаивая Хайтама кротким взглядом, беловолосый мальчик всегда сидел на одном и том же месте, за одним и тем же столом.       Впрочем, не то, чтобы Аль-Хайтам был против. Этот белобрысый не нарушал тишину бессмысленными разговорами и попытками завести дружбу, кои зеленоглазый считал глупыми и бесполезными. Смысла в школьных друзьях он не видел ровно как и во внеплановых контрольных. Без подготовки нарушать свой распорядок непонятными неожиданностями тот не любил. Даже презирал. Итог один. Как нелицеприятная оценка в дневнике, так и ожидаемое отстранение от человека в конце трёх лет обучения — коротко говоря, бессмысленно.       Не бессмысленным Аль-Хайтам считал нарушения в своем распорядке, течении рутины. Что-что, но порядок был важен во всём. А когда белобрысая переменная внезапно не появилась в уравнении, как обычно после уроков за одиноко стоящим у окна столом, за стулом, смотрящим спинкой на книжные полки, с ярко-фиолетовыми пластырями с принтом кого-то из семейства собачих, Аль-Хайтам... ничего не сделал.       Не то, чтобы они были друзьями и не то, чтобы он волновался. Просто интересно. Почему человек, стабильно приходящий и составляющий безмолвную компанию Аль-Хайтаму на протяжении всего триместра внезапно не появляется уже 3 дня? Загадка интересная. А загадки зеленоглазый любит.       На четвёртый день мальчик снова сидел на своём излюбленном месте. Правда вид был уставший, словно тот не спал лет... сто? — Эй. Чего не приходил? — навыки коммуникации на высшем пилотаже. Гений мысли, его боялись даже инадзумцы. — Что? — беловолосый впервые поднял взгляд на седовласого. Вау. А глаза словно закатное небо, ну, или вишнёвые персики, да, именно так. — Ты глухой? Я спрашиваю, почему тебя аж три дня не было? — присаживаясь за стул напротив белобрысого, Аль-Хайтам решил впервые рассмотреть чужое лицо. Кожа смуглая, словно глиняная, а волосы белоснежные. Он явно не крашенный, значит наследственное? У них есть нечто общее. — Если я глухой, то ты грубиян. Тебе дело какое? — светлые брови чуть нахмурились, а перелившиеся в алый персики вернулись к прочтению новой главы. Вау. Снова. — Слушай. Я не дружбу пытаюсь с тобой водить. Мне просто интересно. Ты ни разу не пропускал за весь триместр, — пытаясь снова выловить чужой взгляд, пепельноволосый щёлкнул у того перед носом. Задохнувшись от возмущения, мальчик всё же поднял раздражённый взгляд. — Ты что творишь?! Да в отъезде был! Вот и не приходил! Прицепился же, — получив недовольное шиканье от библиотекарши, беловолосый снизил громкость на последних словах. Довольно откинувшись на стул, зеленоглазый победно усмехнулся. — Как звать-то? — Тебе зачем? На этом можем закончить разговор, — открыв книгу на закладке, Аль-Хайтам не без удовольствия отметил пылающий праведным гневом взгляд. — Слышь. Так не честно. Ты мне вопрос задал, моя очередь. Или ты по долгам не расплачиваешься? М-м, ясно. Подлец, — понимающе угукнув, Сайно очень метко вдарил по собеседнику. — Подл- Меня зовут Аль-Хайтам! Я всегда по долгам расплачиваюсь, придурок! — хлопнув по столу руками, вскакивая со стула, зеленоглазый обиженно нахмурился. — Тебя как? — А вот не скажу. С подлецами дело не вожу, — показав язык, белобрысый с довольной улыбкой продолжил чтение, пока возмущенный Аль-Хайтам места не находил от негодования. — Молодые люди, это место для чтения и обучения, не для разговоров. Попрошу выйти.       Будучи зашкирку выставленными за дверь, мальчики дружно насупились и направились к выходу из школы. — Это твоя вина. Чего расшумелся, балбес? — угрюмо отвернувшись, белобрысый сунул руки в карман. — Я виноват?! Может тебе не стоило выводить меня? — обиженно стукнув тому по плечу, Аль-Хайтам тоже отвернулся. — А вообще, виновата эта старая кошёлка, — хором произнесли они, резко поворачиваясь друг к другу с глазами по пять копеек.       Тихий, но звонкий смех разнёсся по коридорам в тот безоблачный вечер, предзнаменуя начало близких отношений между этими двумя мальчишками со скверным характером. — Как думаешь, дружба как и любовь, длится всего три года? — спросил в день выпуска, на третьем году средней школы, стоя напротив уже ставших родными ворот Аль-Хайтам. — Хм. Без понятия. Ты меня разлюбил? — растёгивая душащие верхние пуговицы тёмной школьной униформы, Сайно взглянул на друга и деланно обиженно выпятил губу. — Ещё в день встречи. — Ауч. Ты ранишь мои чувства, — схватившись за сердце, Сайно драматично схватился за плечо друга. — Ты такой кретин, — ткнув того под бок локтём, пепельноволосый положил свой аттестат в сумку. — Но если серьёзно. Что думаешь? — С каких пор ты такой сентиментальный? — фыркнул янтарноглазый, впрочем, заметив серьёзное выражение в глазах напротив, продолжил, — не припомню, чтобы поведение людей подгонялось под какую-то определённую формулу. Разве можно сказать точную дату, когда дело касается такой абстрактной вещи как "межличностные отношения"? — Но можно предположить, что со временем люди меняются. А в дали друг от друга различия становятся последними гвоздями в крышке гроба. — Как поэтично. С каких пор ты романтик? — зайдя в ближайшую кафешку, Сайно потянул туда зеленоглазого. — С тех пор как ты отличный шутник, — усмехнулся Хайтам. — Вообще-то, да. Спасибо, я лучший шутник во всём городе, — хлопнув по груди кулаком, парень выцепил взглядом дальний столик, абстрагированный от других расписной, в Инадзумском стиле, ширмой. — А вот это смешная шутка. — Бесишь. — Взаимно. — В любом случае, ты собираешься в ближайшие десять лет становиться монахом? — плюхнувшись на стул и просматривая меню, Сайно бегло взглянул на опешившего Хайтама. — ...Нет? — Вот и не еби мне мозги. Телефоны придумали ещё 19 веке. Ты так уверен, что сможешь игнорировать мои звонки? — скептично выгнул бровь Сайно и шикнул на уже хотевшего возразить друга, — на сообщения, окей. Не звонки, а СМС-ки. — Ну так ведь мы можем быть заняты и не отвечать друг другу... — Хайтам, вот скажи мне, с каких пор ты такой топор? — Топор?! — Как часто мы видимся сейчас? Вне школы, душнила. — Ну, пару раз в неделю. Ты же, как и я, не любишь часто гулять. — В точку. Заебём друг друга — отстанем, соскучимся — встретимся. В чём проблема? — загрузив и без того сомневающегося седовласого, Сайно спокойно сделал заказ за двоих. — А. Я понял. Ты думал, что после выпуска — всё. Прощай, друг. Кофе, щелбан и жвачка? — Что-то вроде того, — скрестив руки на груди, зеленоглазый проследил за смачно шлёпнувшим по лицу другом. — Будем просто действовать по ситуации. К чему грузить самих себя вопросами, на которые, объективно говоря, нет ответов? — благодарно кивнув официантке и приподняв свой клубничный лимонад, Сайно заключил, — за кофе, щелбан и жвачку? — ...       Аль-Хайтам сглупил. Сам ведь терпеть не может бессмысленный треп и никому ненужные сантименты. К чему был весь этот сопливый словесный понос? Позорище. — Развёрнутый ответ ему подавай. Ты так часто высказываешь презрение пустой болтовне, но сам этого и ждёшь, спрашивая о личном… Хорошо. Слушай внимательно, балбес. Взросление, вполне может повлечь всё более редкие встречи с друзьями. Эта реальность, как по мне, имеет место быть, — рассматривая стекающий по стенкам стакана конденсат, беловолосый ненадолго замолк. — Тогда… — В любом случае, думаю, ты и сам это знаешь, но я просто хочу это озвучить. Даже если когда-нибудь в будущем мы разорвём контакт, в моих воспоминаниях ты останешься ценным и значимым звеном. Я рад, что встретил тебя, придурок. Кхм, спасибо, что сам заговорил об этом. По правде говоря, я и сам был этим немного загружен, — почесав щёку, Сайно легко пожал плечами и, чуть качнув причудливым стаканом в форме банки из под энергетика, повторил, — ну что, друг, за кофе, щелбан и жвачку? — …За кофе, щелбан и жвачку... — стукнул в ответ своим кофе пепельноволосый, прикрыв глаза и чуть смущённо отвернувшись.       И правда, друг, посмотрим, что нам уготовила жизнь. — Ты чего разревелся? — нахмурив брови, Аль-Хайтам потянул за чуть заалевшую от слёз щёчку парня. — Так ведь очень милая история! Ты был такой ранимый в детстве... Маленький, ранимый грубиян, — всхлипнув, блондин прильнул щекой к тёплой руке, давая волю слезам. — Ты либо жалей, либо оскорбляй. В любом случае, у истории не было плохого конца. Он был прав. Расстояние и время не сделало нашу дружбу слабее. Мы стабильно виделись несколько раз в месяц, — хмыкнул зеленоглазый, вытирая солёные ручейки большим пальцем. Хотя, скорее размазывая, нежели вытирая. — Мне бы этого было мало... всего несколько раз в месяц видеться с лучшим другом... — Поэтому-то нам и хватает. Именно потому, что это я и он. — Не жалеешь, что тогда, в библиотеке, заговорил с ним? — чуть улыбнувшись, Кавех незаметно разблокировал диктофон. — Чтобы ты потом ему рассказал? Ага, щас, — зажав тому нос пальцами и выхватив из-за спины чужой телефон, Аль-Хайтам слабо улыбнулся.       Конечно, не жалеет. Ни за какие тайны мироздания не променял бы этого нахального шакала. С ним и жизнь становится колоритней.       Как он говорил? Точно.       С привкусом кофе, щелбана и жвачки.