Кровь и Пламя

      Он вошёл в город.       Всюду, куда бы Он ни бросил свой взгляд, виднелись следы бойни. Мостовую укрывало настоящее море из давно уже высохшей крови, а на обочинах и в закоулках меж зданий то и дело попадались оторванные конечности. Где-то наверху кружили, каркая, чёрные вороны, но если присмотреться, то сразу же становилось понятно, что даже они уже не были живыми. Очередные поднятые по чужой воле трупы.       Такая знакомая картина.       Слишком знакомая.       Неспешно идя по мёртвым улицам Столицы, Он вспоминал другой город. Тот, что точно так же был столицей пришедшего к закату королевства. Некогда могучий и величественный он точно так же пал под натиском восставшей из могил нежити, отчего и сменил своё подлинное название на новое, ставшее куда более подходящим. Город Нежити. Последнее пристанище тех, кто не сумел обрести покой даже в заветных объятиях смерти.       Он желал всё исправить. Тогда, очень много лет назад, Он прибыл в Город Нежити с целью снять поразившее мир проклятье и исполнить волю поставивших Его на этот путь богов. Он сражался, убивал и умирал. А затем Он возрождался, и всё начиналось по новой. Раз за разом. Цикл за циклом.       И вот теперь, когда Он уже был полностью уверен, что смог вырваться из того бесконечного круга страданий, Он вновь вернулся к началу. Город мёртвых. Демоны. И мир, стоящий на краю гибели. Всё ровно то же самое.       За одним исключением.       Теперь у Него была семья.       Он свернул на очередную улицу, где навстречу Ему шли сразу трое оживших мертвецов. Двое, что плелись позади, выглядели уже, скорее, как голые скелеты (так мало на них осталось плоти), а вот третий, возглавлявший процессию, со дня смерти сохранился куда лучше. Даже ран, за исключением окровавленной дыры в груди, не наблюдалось.       Все были спокойны. И Он, и они. Все четверо встретились аккурат в центре улицы, обменялись молчаливыми взглядами, и продолжили идти по своим делам. Мертвецам делить было нечего.       Очень скоро Он добрался до дома. Казалось бы, уж Его-то сердце должно всегда оставаться невозмутимым, невзирая ни на какие обстоятельства, однако стоило Ему увидеть кровь поверх выбитой входной двери, как в груди тут же что-то съёжилось. Впрочем, длилось это замешательство всего лишь несколько жалких секунд. Затем Он равнодушно перешагнул через кровавые пятна и, окинув взглядом пустую гостиную, повернул в сторону лестницы.       Ступени тихо поскрипывали всякий раз, как Он на них наступал, а предпоследняя, разодранная чьими-то когтями, так и вовсе с хрустом провалилась. Но подняться наверх Ему это не помешало. Первым делом Он заглянул в комнату сына, где обнаружил лишь сваленную на полу в кучу одежду. Грязную, порванную и залитую кровью одежду.       — Лориан… — неслышно выдохнул Он.       Но одежда — это всего лишь одежда.       Выйдя обратно в коридор и заперев за собой дверь, Он направился в их с Верисой спальню. Хватаясь за ручку двери, Он уже знал, что ждало Его по ту сторону. Голоса в Его голове не утихали. Они наперебой рассказывали Ему о произошедшем с Его женой, довольно смакуя каждую кровавую подробность. Десятки и даже сотни раз они повторяли Ему одно и то же. Слова менялись, становясь всё более едкими и уничижительными, но суть их всегда оставалась одной. Голосам не требовалось ничего придумывать. Правда была ужасна сама по себе.       Он вошёл внутрь.       А она лежала на кровати. Укрытая одеялом, Вериса словно бы отдыхала после тяжёлого дня, ожидая, когда Он к ней присоединится. Безмолвная и неподвижная.       Мёртвая.       Он подошёл ближе. Медленным шагом Он прошёл вдоль кровати и остановился у самого её изголовья. Одеяло накрывало даже лицо Верисы, отчего Он никак не мог его увидеть. И Он был за это благодарен. Протянув свои почерневшие иссохшие пальцы, Он коснулся одеяла там, где была щека Верисы, и осторожно его погладил.       Голоса злорадствовали.       Но Он их игнорировал. Сейчас в Его мыслях было место ровно для одного голоса. Того, что уже никогда не мог коснуться Его ушей.       — Прости, — прошептал Он, после чего наклонился и поцеловал Верису через одеяло в лоб. — Я найду Лориана. Обещаю.       Ещё с минуту Он простоял над телом своей погибшей жены, и только затем направился к шкафу, из которого уже был вытащен нужный Ему сундук.       Достав наружу нетронутые доспехи, Он сдвинул в углу сундука скрытую защёлку и вынул фальшивое дно. Его взору открылась целая дюжина мелких артефактов, каждый из которых, вопреки невзрачному внешнему виду, таил в себе великую силу. Но в данный момент Его интересовали только два из них. Потускневшее золотое кольцо с голубым камнем посередине и украшенная узорами серебряная подвеска.       Кольцо Он надел на средний палец правой руки (по соседству с обручальным), а подвеску повесил на шею. Оба артефакта тут же начали неприятно жечь кожу, однако Он и не подумал о том, чтобы их снять. Эта боль являлась ничтожной платой за то время, что кольцо и подвеска должны были Ему дать.       Следом Он облачился в свои доспехи. Неспешно, тщательно подгоняя каждый элемент и туго затягивая все ремешки, Он надел сперва поддоспешную одежду, а после закрепил и сами латы. Щит и меч, очевидно, забрал Лориан, но это было даже к лучшему. Они могли очень сильно ему помочь. Особенно меч, что был благословлён на борьбу со всякой нежитью. Очень грозное и эффективное в нынешние времена оружие.       Да и Его собственный арсенал одним только этим мечом уж точно не ограничивался. Вытянув вбок правую руку, Он разжал пальцы и мысленно воззвал к своей внутренней тьме. Густая чёрная субстанция полилась из Его разжатой ладони, обретая форму изуродованного боями и временем двуручного меча.       Меча Бездны.       Среагировав на проявившую себя тёмную энергию, кольцо и подвеска принялись жечь Его ещё сильнее, ведь именно для борьбы с Бездной они и были когда-то созданы. И боль эта очищала Его разум от тлетворного влияния неумолкающих голосов. Хотя бы немного.       Он взглянул на себя в зеркало.       Прежде отливавшие серебром доспехи на глазах чернели, как и накинутая поверх них голубая туника. Вкупе с будто бы излучающим тьму огромным мечом всё это буквально кричало о том, что Он был неким потусторонним рыцарем, призванным нести в этот мир одни лишь несчастья.       И такое впечатление было бы вполне оправданным. Всё же Он действительно никогда не принадлежал Азероту по-настоящему. Нет, Его родной мир был совершенно другим, хоть и имел с этим немало схожих черт.       Да и с тем, чтобы приносить другим несчастья, Он тоже всегда справлялся на отлично. Сейчас же Он и вовсе мог стать тем самым злом, что весь этот мир погубит.       Так что да. Его нынешний облик Ему очень подходил.       — Навевает воспоминания, — раздался позади знакомый женский голос.       — Магна, — развернувшись, назвал Он по имени незваную гостью.       — Мои соболезнования, — оперевешись спиной о стену, сказала она, указывая взглядом на Верису.       — Где Лориан? — без прелюдий спросил Он, делая шаг навстречу.       Не соболезнования ему сейчас были нужны. Уж точно не от этой женщины.       — Я не знаю, — равнодушно ответила Магна.       — Если думаешь, что я хоть на секунду поверю, что ты не следила все эти годы за мной и моей семьёй, то ты явно забыла, с кем разговариваешь, — заявил Он, подходя к ней с мечом наперевес. — Где мой сын? — вновь спросил Он.       — Я не знаю, — повторила свой ответ Магна. — Это правда, я следила за всеми вами, — продолжила она прежде, чем Ему пришлось бы спрашивать в третий и последний раз, — но вмешались другие силы. Сперва тебя, надо полагать, сцапали демоны, а после и мальчишка твой исчез. Мне ведомо только то, что он держал путь в Стромгард вместе с принцессой Лордерона. Потом на них напала нежить. Калия нападение пережила и до Стромгарда добралась успешно. А вот Лориан пропал, — кратко изложила она свою версию событий. — Но, учитывая, кто его отец, мальчишка однозначно жив, — добавила Магна с лёгкой усмешкой.       — Тогда ты мне бесполезна, — отрезал Он. — Убирайся.       — Не стоит быть столь категоричным, — и бровью не повела Магна. — Может, я и не знаю, где твой сын сейчас, но искать его со мной будет всяко легче, чем без меня. И я с радостью помогу тебе в этом деле, — выразила она полною готовность содействовать Его поискам. — Если ты поможешь мне спасти мир. Ещё раз.       — Прошлый закончился тем, что я убил твоего сына, — напомнил Он.       — После того, как он чуть не убил меня, — ответила с улыбкой Магна. — Так что я не в обиде. Почти.       Ложь.       Ни один любящий своё дитя родитель никогда бы не смог простить его убийцу. А Магна очень любила своего сына. Любила настолько, что до самого конца не смогла разглядеть поселившегося в его душе демона.       Впрочем, её желание отомстить вполне могло сыграть Ему на руку. Так или иначе, а кто-то всё равно должен был Его остановить, когда придёт время. И Магна на эту роль вполне подходила. Пускай она и не могла Его убить, в её распоряжении по-прежнему находилось достаточно мощная магия, чтобы поместить Его туда, где Он уже не будет так опасен.       Приемлемая сделка.       — Будь по-твоему, — дал Он ей своё согласие. — Я выслушаю тебя.       — Я в тебе не сомневалась, — всё также улыбаясь, заявила Магна. — Но сперва не скажешь ли, по какому имени к тебе теперь обращаться? — спросила она. — У тебя их как-то многовато развелось в последнее время.       Имя.       Какая глупость.       — Используй то, что я назвал тебе в нашу первую встречу, — сказал Он.       — Хорошо, — довольно кивнула Магна. — Как скажешь, Арториас. Тогда…       — Не сейчас, — перебил Он. — Жди меня внизу. Я скоро спущусь.       Он отвернулся от Магны и вновь подошёл к кровати с Верисой.       — Мне правда жаль, — сказала Магна. — Она была хорошей.       Он промолчал.       Не дождавшись ответа Магна вышла из спальни и спустилась на первый этаж, о чём любезно просигнализировали скрипящие ступени.       «Хорошей?», — подумал про себя Он. — Нет. Она была самой лучшей.       Он опустил к кровати левую руку и после секундных колебаний породил в ладони яркое пламя. Огонь мгновенно охватил всю кровать перекинувшись затем на пол и стены.       — Спи спокойно, Вериса, — сказал Он, отворачиваясь от её сгорающего в языках пламени тела. — Об остальном я позабочусь.       И Он спустился вниз, слушая, как второй этаж всё больше и больше занимался пламенем. А после они с Магной покинули дом, в который ни Ему самому, ни Лориану уже не суждено было вернуться. Отныне дверь в беззаботное прошлое была закрыта для них навсегда.       Идти они могли только в будущее. Каким бы оно ни было.

***

      Кель поднял ладони с зажатыми в них лунными кристаллами.       «Их мощь значительно ослаблена. Несомненно, кристаллы серьёзно повреждены энергиями, которые прошли через них. Но они всё ещё могут представлять некоторую ценность», — вспомнил Кель слова недавно вручившего их ему Асталлора.       И это была чистая правда. Пускай кристаллы и оплавились до шарообразного состояния из-за силы Ал’ара, по всё той же причине они несли теперь в себе частичку его первобытной мощи. Это прослеживалось как в исходившем из их глубин оранжевом свечении, так и в просачивающемся наружу тепле, что являлись лишь слабым отголоском укоренившегося в кристаллах пламени.       Кель чувствовал его.       Герб на его правой руке резонировал с огнём внутри кристаллов и давал ему самое полное представление об их истинных возможностях. Почти незаметное усилие воли уже позволило Келю заставить кристаллы воспарить над его руками и буквально воспылать.       «Мой принц, я уверен, что они будут в сохранности в ваших руках», — сказал под конец Асталор, когда Кель принял кристаллы из его рук.       Вот насчёт этого Кель уже сильно сомневался, однако был абсолютно уверен, что сможет найти кристаллам должное применение. А потому не отказался взять на себя ответственность за исстрадавшиеся реликвии его народа. Как и за всё остальное. Время колебаний прошло.       Повинуясь его мысленным командам, кристаллы воспарили над плечами и головой Келя, формируя своеобразный огненный ореол. И озарённый его сиянием Кель поднялся на платформу, дабы встретиться лицом к лицу со своими подданными.       Грязные, израненные, измученные. Даже более, чем были ранее. Они взирали на Келя с уже хорошо знакомыми ему эмоциями. Уважение, надежда, неприязнь, презрение. Один лишь страх в обращённых к Келю глазах стал заметным изменением с момента прошлого его выступления. Не просто страх как таковой, ибо оного в переживших столько потерь и утрат эльфах давно уже было в достатке. Нет, этот страх был особенным, ибо именно Кель послужил ему причиной. Эльфы боялись Келя. Того, кто сжёг их королевство дотла.       — Я обещал вам покончить с заполонившей Кель’Талас нежитью, — начал Кель свою речь. — И я это сделал. Я обещал отразить вторжение троллей. И я это сделал. Я обещал защитить всех вас от порчи, поразившей Солнечный Колодец. И я это сделал, — перечислил он все свои последние достижения. — Невзирая ни на что. Уплачивая любую цену. Я сделал всё необходимое, чтобы обеспечить вашу безопасность. И я намерен продолжать так и впредь.       Он дал своим подданным немного времени, чтобы как следует воспринять и обдумать его слова, и продолжил прежде, чем кто-либо другой успел бы взять слово.       — Нападение на наш народ и уничтожение Солнечного Колодца открыли новую и тёмную главу в нашей истории. И, к сожалению, она всё ещё далека от завершения, — откровенно заявил Кель. — Мы повергли наших врагов, но на их место уже идут новые. Мы очистили Кель’Талас от легиона живых мертвецов, но ещё большее их количество сейчас выдвигается к нашим границам. Более того. Теперь нежить возглавляют вернувшиеся в наш мир демоны, — поведал Кель о том, что прежде держалось от народа в тайне. — И нет сомнений в том, что они желают довести начатое Артасом до конца. Они идут в Кель’Талас, чтобы убить каждого оставшегося в живых высшего эльфа и окончательно стереть наш народ с лица Азерота. Они жаждут нашего полного забвения.       Кель не сгущал и не приукрашивал. Он лишь излагал всё так, как оно было на самом деле.       И его подданные это чувствовали.       Народ роптал и перешёптывался, но никто, даже самые отчаявшиеся и нелояльные к Келю личности, не смел его перебивать. Никто не выступал вперёд и не задавал Келю ненужных вопросов. Все просто ждали того, что он скажет им далее.       — Я клялся вам честью своей семьи, что уничтожу всех врагов нашего королевства и обеспечу его выживание и процветание, — не стал Кель затягивать их ожидание. — Чего бы мне это ни стоило. И моя клятва всё ещё в силе, — заверил он твёрдым и полным власти голосом. — Неважно, будут это мертвецы, демоны или даже боги. Всякий, посмевший навредить нашему королевству и нашему народу, ощутит на себе мой гнев, — не оставил Кель места ни для каких разночтений. — Однако сейчас моим приоритетом являются ваши жизни. Не счесть тех, кого мы уже потеряли. Знакомых. Друзей. Боевых товарищей. Даже детей и родителей, — взял он небольшую паузу, дабы каждый успел вспомнить о своих утратах. — И я не могу позволить их смерти оказаться напрасной. Просто не могу. Поэтому мной было принято решение, которое не подлежит обсуждению, а всякое неподчинение ему будет строго караться. Как принц Кель’Таласа, — чуть повысил Кель голос, — я приказываю каждому жителю королевства готовиться к отбытию в Калимдор. Мы покидаем эти земли и отправляемся на нашу древнюю родину. Там мы залечим наши раны и восстановим силы.       По лицам эльфов волной прокатилось сомнение пополам с недоумением, однако Кель не позволил этим эмоциям закрепиться.       — А после мы вернёмся, и свет Кель’Таласа вновь воссияет над Азеротом! — практически прокричал он. — И весь мир увидит возрождение величайшего из королевств! Королевства высших эльфов! Нашего королевства!       Кель воздел кверху правую руку, одновременно с чем три парящих над ним кристалл взмыли высоко в небо, загоревшись так ярко, что буквально уподобились солнцу.       — За Кель’Талас!