Кровь и Пламя

      Облачившись в расшитую золотом мантию, Кель набросил на плечи тёмный плащ и обернулся к зеркалу. Богатые одежды, уверенный гордый взгляд и три пылающих кристалла, что парили над его головой. Истинный принц Кель’Таласа. Того Кель’Таласа, каким он когда-то был. И каким ещё обязательно станет.       Удостоверившись, что его внешний вид полностью соответствовал предстоящим задачам, Кель отвернулся от своего отражения и окинул взглядом комнату. Спальня была прибрана и, насколько это возможно в текущих условиях, чиста. Практически идеальный порядок был наведён в покоях Келя, ибо именно в таком виде он и хотел их оставить. Что бы там ни произошло потом, сейчас Кель желал сохранить в этом месте столько величия и достоинства, сколько было в его власти. Всё же вернуться в эти стены ему предстояло ещё очень нескоро. Если предстояло вообще.       Раздался негромкий стук в дверь.       — Ваше Высочество, — не входя внутрь, обратилась к Келю Иллиона. — Нам пора.       — Уже иду, — ответил ей Кель, выдержав короткую паузу.       Мысленно попрощавшись с комнатой, в которой он засыпал и просыпался на протяжении долгих десятилетий, Кель подошёл к входной двери и, распахнув её, вышел наружу. Облачённая в доспехи Иллиона вместе с ещё двумя ведьмаками из Королевской Гвардии вытянулись по стойке смирно и замерли в ожидании приказа.       — Идём, — дал им такой приказ Кель и первым сделал шаг вперёд.       Ответив ему быстрым кивком, Иллиона заняла позицию во главе, а ведьмаки пристроились по бокам и чуть позади от Келя. Защитный треугольник. Совершенно излишняя, на взгляд Келя, мера предосторожности, но в данный момент Иллиона имела на неё полное право. Сейчас, когда почти вся охрана дворца покинула его пределы, момент для потенциального нападения был крайне располагающим.       Разумеется, Кель сильно сомневался, что кто-то в самом деле планировал напасть на него вот именно сейчас, да и самого его сложно было назвать лёгкой и беззащитной мишенью. Однако обеспечение его безопасности являлось важнейшей из обязанностей Иллионы, и потому он решил сегодня никак ей в этом не препятствовать. К тому же в свете того, через что им всем предстояло пройти, жизнь Келя действительно стала чрезвычайно важна. Слишком уж многое теперь от него зависело, чтобы поддаваться небрежности и самоуверенности.       Шли они неспешно.       То ли Иллиона так хорошо понимала Келя, что желала дать ему больше времени на прощание с домом, то ли это ей самой до того не хотелось покидать стены, в которых она несла службу на протяжении большей части своей жизни. В независимости от причины шаг она явно замедляла нарочно. И Кель был ей за это благодарен.       Преодолевая длинный коридор, он старался выжечь в памяти всё, что бы ни попадалось его взгляду. Будь то алый ковёр или расставленные вдоль него бюсты с расписными вазами. Полупрозрачные занавески или вывешенные на стенах картины. Даже гаснущие один за одним магические огни. Всё это без исключения должно было быть запечатлено в мельчайших деталях, дабы после ничто не осталось не восстановленным.       Начав спускаться по лестнице, Кель невольно погрузился в воспоминания далёкого прошлого. Ещё совсем детьми они с Лиандрой играли на этих ступеньках, беззаботно носясь вверх и вниз, чем изрядно пугали прислугу. Ещё и магическими снарядами разбрасывались. Совершенно безобидными, по степени вреда сравнимыми разве что со снежками, но всё равно Кель с сестрой из-за них нервов всем потрепали немало. И его, как старшего, всегда отчитывали в первую очередь.       А он даже и не против был.       Это заставляло Келя чувствовать себя защитником. Тем, кто принимает все невзгоды на себя, лишь бы остальным жилось лучше. Кель воображал себя героем, что в будущем, в час великой нужды, сможет спасти всякого, кто бы в этом ни нуждался. Какое бы зло ни грозило его семье и народу, Кель был уверен, что сможет с ним справиться. Ведь он же был Кель’Тасом Солнечным Скитальцем. Ему на роду было написано вести высших эльфов в светлое будущее.       Святая наивность…       Кель даже не смог удержаться от горькой усмешки. В каком-то смысле его детская мечта воплотилась в жизнь. Зло явилось, час великой нужды настал, и именно Келю предстояло со всем этим справиться. Чем не сюжет для какой-нибудь героической повести или даже поэмы?       Жаль лишь, что повесть эту уже можно было отнести к числу самых печальных.       С другой стороны, от своего завершения она была ещё далека. Концовка ещё не написана, и Кель по-прежнему мог повернуть историю в нужное русло. Более того, он был просто обязан это сделать. Любая альтернатива уже даже не рассматривалась.       Спустившись на первый этаж, Кель пробежался взглядом по портретам своих великих предков. Начиная от самого Дат’Ремара Солнечного Скитальца и заканчивая отцом Келя Анастерианом, все как один вписали своё имя в историю, совершив величайшие подвиги. Было ли это основание королевства или же его защита от бесчисленных орд троллей. Каждый правитель Кель’Таласа и словом, и делом доказал, что достоин быть лидером всех высших эльфов. Доказал, что достоин зваться королём.       В глубине души Кель понадеялся, что однажды и его портрет будет вот так висеть рядом с ними. Но вовсе не потому что хотел, дабы все признали в нём короля и нарекли оным в исторических летописях. Подобное желание, само собой, в Келе присутствовало, но куда более важным для него было то, что наличие такого портрета будет означать для его народа. Это будет победа. Полная и безоговорочная победа над всеми свалившимися на них невзгодами. И ради такой победы Кель был согласен даже на то, что сам своего портрета здесь никогда не увидит.       Иллиона вывела всех из дворца и провела к подножию парадной лестницы. Пятёрка крылобегов, за которыми приглядывал ещё один ведьмак, уже была полностью запряжена и терпеливо дожидалась своих наездников.       Приняв предложенные поводья, Кель, ни секунды не мешкая, взобрался в седло и быстро установил контроль над чуть взбрыкнувшим крылобегом.       — Тише, тише, — негромко проговорил он, поглаживая своего крылобега по шее. — Всё хорошо.       Добившись полного послушания, Кель поднял голову и взглянул на Шпиль Солнечных Скитальцев. Почерневший из-за пламени фениксов он тем не менее всё ещё сохранял изрядную долю былых изящества и возвышенности. Даже покинутый всеми дворец всё так же продолжал гордо упираться своими башнями в небо, озаряемый лучами утреннего солнца.       Камню слова были не нужны.       И тем не менее Кель просто не мог отвернуться и ничего не сказать.       — Я ещё вернусь, — прошептал он. — Обязательно вернусь.       А после он дёрнул поводьями и повёл своего крылобега по опустевшей Площади Солнца. Помимо дворца ему предстояло ещё попрощаться со всем городом.

***

      Кель стоял на палубе королевского корабля и взирал на то, как с пристани отчаливали последние лодки.       Вот и всё. Луносвет был покинут окончательно. Оставалось лишь дождаться, когда эти лодки доставят на корабли последних жителей и последние же запасы провизии. Затем можно было уплывать.       Кель поднял взгляд кверху, где на сильном ветру развевался алый флаг с вышитым посередине золотым фениксом. Даже мало что смысля в морском деле, Кель всё равно понимал, что ветер сейчас был самым подходящим. В меру сильным и, что самое важное, попутным. Стоило поднять паруса, и ветер сам бы понёс их куда нужно. При должной работе команд на судах, разумеется.       А судов этих было много. Очень много.       Чтобы суметь разместить всё выжившее население столицы, а также стёкшихся к ней беженцев, пришлось задействовать абсолютно каждый из имевшихся в распоряжении кораблей. В первую очередь, конечно же, речь шла о Солнечном флоте с его фрегатами, бригантинами, галерами и иными приспособленными под морские баталии судами. Ранее вмещавшие в себя лишь необходимый экипаж, теперь они все едва ли не лопались от переполнявших их пассажиров. Но даже так Солнечный флот не мог перевести всех.       И потому в дело пошли уцелевшие после вторжения торговые и грузовые суда. В том числе и те, что по причине возраста уже готовили к окончательному выводу из эксплуатации. С учётом необходимости выделения места не только под эльфов, но и под всё необходимое в таком путешествии снаряжение и провиант, особо привередничать не приходилось. Может, подобные корабли и не являлись эталоном безопасности и удобства, но это всё ещё было лучше, чем совсем ничего. С рядом ограничений и оговорок вполне можно было и смириться.       Так во всяком случае думал Кель, однако недовольных условиями их размещения всё равно хватало. Особенно это касалось тех, кто в силу происхождения или личных успехов обладал частными кораблями и теперь был вынуждены пускать на свою собственность «посторонних» и делить с ними еду и кров. Порой твердолобость такого рода персон просто ставила Келя в тупик. Как вообще можно было цепляться за нечто подобное в нынешней ситуации? Кель этого не понимал. Но, к счастью, понимания в данном вопросе от него и не требовалось. Он мог всем просто приказать, что, собственно, и делал, невзирая ни на какие протесты.       — О чём задумался, Кель? — спросила Лиандра, оперевшись о борт рядом с ним.       — О том, как же сильно я не люблю мореплавание, — в шутливой манере ответил Кель. — Сама же знаешь, как легко меня укачивает.       — Знаю-знаю, — энергично закивала с улыбкой Лиандра. — До сих пор хорошо помню, как ты «украсил» моё платье, когда отец в первый раз взял нас с собой в морское путешествие. Кажется, это была дипломатическая поездка, — неуверенно добавила она задумчивым голосом.       — Да, в Штормград, — подтвердил Кель. — И хватит уже вспоминать об этом случае, — с нотками мольбы попросил он. — Сколько уже платьев я тебе подарил с тех пор? Могла бы и простить.       — Не дождёшься, — тихо посмеиваясь, ответила Лиандра. — Оно было моим любимым.       Кель обречённо вздохнул, опустив взгляд к водной глади. Похоже ему ещё долго предстояло выслушивать упрёки за тот случай. А ведь Кель тогда даже не был по-настоящему виноват. Ну откуда ему было знать, что лёгкая дурнота, напавшая на него вскоре, после поднятия на борт, может привести к подобному? Он же был тогда совсем маленьким. Если кто-то Келю и говорил в то время про морскую болезнь, то он этого совершенно не запомнил. Зато вот сам казус отложился в его памяти на всю жизнь. В основном благодаря непрекращающимся стараниям Лиандры.       К счастью, с тех пор Кель научился подавлять признаки морской болезни с помощью магии. Крайне простой фокус.       Кель снова посмотрел на Лиандру и уста его сами собой расплылись в улыбке.       — Сегодня вспоминал, как мы с тобой играли на главной лестнице во дворце, — рассказал он о тех мыслях, что нахлынули на него недавно. — Как же легко тогда было.       — Твоя правда, — согласилась Лиандра, и в глазах её блеснул по-детски яркий огонёк. — Регулярно сбегали с занятий, чтобы немного повеселиться самим и побесить в процессе всех окружающих, — также ударилась она в воспоминания. — Папа так злился, что мы пренебрегаем своими обязанностями. Всегда от его гневного взгляда дрожь пробирала.       — Но сбегать ты при этом не переставала, — тут же заметил Кель.       — А кто меня на это подбивал? — не осталась в долгу Лиандра.       — Не то что бы мне приходилось сильно стараться, — парировал Кель выпад сестры. — К тому же не забывай, кому за наши выходки доставалось больше.       — Доставалось. Какое громкое слово, — саркастично выдала со смешком Лиандра. — Да благодаря маме, нам почти всё с рук спускали. Максимум громко ругали да и только.       — Но меня же ругали громче? — всё не унимался Кель, чем заслужил от младшей сестры прищуренный взгляд.       А после Лиандра рассмеялась, заставив тем самым смеяться и Келя. И не успокаивались они секунд двадцать.       — Тогда я бы так не сказала, — взяла слово Лиандра, — но сейчас, оглядываясь назад, точно вижу, что раньше было просто невероятно легко. Ты, я, папа с мамой. Что бы ни происходило, все проблемы просто разрешались.       — Это точно, — целиком и полностью согласился с ней Кель. — Тогда почти всё можно было оставить на родителей. Они со всем справлялись.       — Да, — тихо протянула Лиандра. — Но теперь заботы перекладывать не на кого, — произнесла она следом погрустневшим тоном. — Остались только мы с тобой.       Кель заглянул в приунывшее лицо сестры и мягко приобнял её за плечо.       — У людей есть одна поговорка, — сказал он, внезапно вспомнив давно услышанное им высказывание. — «Страшно не то, что мы теперь взрослые, а то, что взрослые теперь — это мы», — процитировал его Кель так, как запомнил. — Думается, очень подходит к нашей с тобой нынешней ситуации, — заметил он с ободряющей улыбкой. — Особенно если чуть перефразировать и получить: «Страшно не то, что мы теперь правители, а то, что правители теперь — это мы».       — Хорошая поговорка, — после недолгого молчания, выдала свою оценку Лиандра. — Исходный вариант. Не твой, — уточнила она с тихим смешком.       — Век людей столь короток, что дети их сменяют взрослых буквально за считанные десятилетия, — озвучил Кель пришедшие ему на ум рассуждения. — Так что в подобных вопросах у них и впрямь есть чему поучиться.       — Возможно, — не стала ни соглашаться, ни отрицать этого Лиандра.       Из-за усилившегося ветра она вздрогнула всем телом и прижалась к Келю, который накрыл её сверху плащом.       — Так и что скажешь? — негромко спросила Лиандра. — Мы справимся?       — Как взрослые или как правители? — задал ей Кель встречный вопрос.       — Всё это, — коротко ответила Лиандра.       — Не знаю, справимся ли мы, — честно признался Кель, — но знаю, что справиться должны. Больше просто некому. Кто-то должен это сделать, чтобы потом было кому нас заменить.       — Тогда тебе пора бы задуматься о наследнике, — в шутку заметила Лиандра.       — Само собой, — ответил ей Кель ровно в той же манере. — Вот выдам тебя замуж и сразу же озабочусь.       — Вот же хитрец.       Какое-то время они ещё продолжали так стоять, но затем внимание Келя привлекла поднявшаяся на палубу фигура. Невысокая светловолосая фигура с погнутым щитом за спиной и осколками меча на поясе.       — К слову о детях, — вновь заговорила Лиандра, также Лориана заприметив. — И как тебе только удалось его убедить?       — Ничего особенного, — заверил Кель. — Просто пообещал ему перековать его меч, — раскрыл он свой главный аргумент. — Учитывая то, что даже в таком состоянии Лориан отказывается менять его на другое оружие, отцовский меч ему действительно очень дорог. Решил, что зайти с этой стороны будет хорошей идеей.       — И ты явно не прогадал, — с ноткой удивления признала Лиандра.       — К счастью, — согласился Кель, и сам испытавший сильное облегчение, когда всё получилось. — Но теперь ещё нужно будет закрепить результат. Боюсь, что пока Лориан всё ещё не рассматривает Кель’Талас как неотъемлемую часть своего будущего. Нужно это исправить.       — Есть идеи? — прямо спросила Лиандра.       — Парочка есть, да, — признался Кель, впрочем, не став пока озвучивать никакой конкретики. — Но сперва посмотрим, как дела пойдут дальше.       — Что ж, буду на тебя рассчитывать, — сообщила Лиандра, отстраняясь. — Мне бы тоже хотелось, чтобы он остался с нами. Не хочу, чтобы он страдал ещё больше, — сказала она, смотря на Лориана грустным взглядом. — Или даже умер.       — Как и я, — всецело поддержал её Кель.       Он тоже совсем не желал Лориану страданий или уж тем более смерти. Однако при этом Кель и ясно понимал, что дать Лориану спокойной жизни он тоже не мог. Больно уж многое в его будущих планах было завязано на этом худощавом мальчишке. Лориану предстояло изрядно потрудиться на благо всех высших эльфов.       Отчасти Келю из-за этого было даже стыдно. Всё же он собирался нагло использовать Лориана в своих целях. Но, с другой стороны, из всех имевшихся у Лориана перспектив эта, пожалуй, была наиболее благоприятной. По крайней мере, она уж точно была на порядок лучше той, что Лориан избрал сам для себя. Путь отчаянной охоты за мертвецами привести его мог только к одному финалу.       Рано или поздно, но Лориан сам бы стал одним из них.