— Давай ходи

      Красный свет ламп вдоль коридора будто кричал, что здесь опасно. Но ещё опасней стало тогда, когда пропал и он сам.       Кёджуро не сбавлял скорости, петляя через бесконечные однообразные локации. Он больше не проронил ни слова, зацикливаясь только на своей цели и игнорируя постыдные звуки, которые вырывались почти из каждой комнаты. У него была мысль выйти наружу через окно второго этажа. Высота не убийственная, особенно для истребителей, которые запросто могут забраться даже на крышу поезда на полном ходу. Но только при мысли о том, чтобы так бессовестно схитрить, он беспокоился о своей спутнице и её чертовых сандалях.       Спутницей ли на самом деле? Ойран подверглась жесточайшей панике с того, что глупый Хашира оказался совсем не таким уж и глупым, и дурак в их дуэте был только один. Дурак, который перебирая ногами в темп бега, чуть ли не упал несколько раз, из-за чего злоба от этого была в разы сильнее. — Почему ты тащишь меня за собой? — однако Ренгоку наконец замедлился. Обстановка поменялась, когда они вышли на новый маршрут, сворачивая направо. Здесь было тихо, даже слишком, а единственным источником света служила луна, выглядывавшая из окон. Многовековое холодное отражение ярко горящей звезды. Смешно с того, как идеально это описывает многие происходящие сейчас вещи. — Я же сказал, — Кёджуро, безуспешно набегавшись вдоль коридоров, обернулся в сторону девушки, улыбаясь, но так и не выпуская её руки, хоть в этом сейчас не было никакой необходимости. — Я не брошу тебя в таком невыгодном положении. — Не геройствуй, — очередной недовольный взгляд. Что бы Столп себе не наобещал в порыве собственного гнева, но этот взгляд он не собирается стирать из своей памяти. Теперь никогда. — Вы, Хашира, все поголовно готовы рисковать собой даже там, где в этом нет нужды.       Они остановились на пути к новой череде коридоров, освещаемые луной. Ренгоку только сейчас заметил, что теперь взгляд из просто недовольного превратился в недовольно-осуждающий. О, такие взгляды он видел не раз в своей жизни, но в этот момент его кольнуло воспоминанием о том, что идентичную фразу с той же интонацией и взглядом проговаривал собственный отец. Не незнакомая девушка Квартала красных фонарей, не неизвестный прохожий, а самый близкий человек.       Осуждающе. Хоть и сам когда-то был великим Столпом Пламени. — Это моё предназначение, моя судьба, — Ренгоку полностью обернулся к своей собеседнице, продолжая улыбаться. Как он это всегда и делал. — И я не рискую сейчас жизнью, ища с тобой выход. Мы его найдем вместе!       И пусть он достаточно уверен в том, что в здании находится опасный демон, Кёджуро был готов встретить его лицом к лицу в случае необходимости и защиты посторонних людей. Это был его долг, перед которым он не должен робеть и испытывать хоть толику страха. Он сделает всё, что от него требуется, и уж тем-более найдет выход из бесконечного лабиринта! — Кёджуро... — ойран, хмуря брови и блуждая взглядом вдоль деревянного пола коридора, произнесла его имя в неясной просьбе. Непонятной. С таким выражением, что казалось, будто она знает больше, чем говорит и о чем молчит на самом деле. С таким, будто просит его скорее бежать куда подальше, без лишнего груза спасать только собственную жизнь, но вместе со всем этим было тяжелое осознание того, что истребитель этого точно никогда и ни в коем случае не сделает. Глупец.       Она так и не продолжила фразу, резко обращая взгляд на другой конец коридора. Глаза её расширились, а руку, держащую Столпа, она дернула вместе с ним в ближайшую пустую комнату по левую сторону. Они буквально вломились в нетронутые обширные покои, в которых было бы слишком темно, если бы не косой луч лунного света, идеально проходящий по середине комнаты. Словно сцена из театральной постановки. И Ренгоку бы явно успел подметить про себя такой колорит зала, если бы не разнервничавшаяся ойран, которая теперь судорожно закрывала дверь на замок.       Это не было похоже на то, что она вдруг решила с ним уединиться таким образом... Нет! Об этом даже речи не могло быть! После всех сказанных слов, особенно странно такое желание сотворять с подобным бешеным и пугающим рвением. Кёджуро правда не хотел думать об этом! Но мысль мелькнула быстрее вспышки молнии, из-за чего он даже забыл спросить её о том, что же такого страшного она увидела за его спиной. Там явно что-то было, но дурацкая голова не дает и малейшего шанса настроиться на серьезную тему! Рядом с ней...       Девушка потянула его за плечи в центр зала, быстро уводя от двери. Она что-то говорила ему о том, чтобы он сейчас не издавал ни звука, и Ренгоку правда внимательно выслушал и даже кивнул в ответ, только мыслями был совершенно не здесь. Она наконец-то убрала веер от лица... Он мирно покоился в её правой руке, которой она держала его плечи и трясла, возможно, слишком сильно для хрупкой девушки. И пусть Кёджуро уже несколько раз за вечер подметил, что дама была совсем не из разряда "хрупких" и "нуждающихся в помощи", её лицо было красивым. Очень. Особенно не скрываемое чем-то лишним и ненужным.       Голубые глаза с розовыми ресницами отлично подходили к странной помаде синего цвета. Почему синяя? Неважно, потому что на её тонких слегка приоткрытых при очередном шипении губах это гармонировало как нельзя лучше. Какая вся она странная, и опять сердится, только теперь Кёджуро видит картину её эмоций целиком, а это производит свой эффект очарования.       По крайней мере, Ренгоку молчал как и было велено. Хоть и слишком долго и открыто тупил взгляд только на одно конкретное место на лице, из-за чего ойран, видимо, и злилась ещё больше. И покраснела как спелый фрукт персиковых. — Заки, так вот вы где прячетесь, — на знакомый голос из коридора обернулись оба, тут же напрягаясь и вздрагивая всем телом. Варабихиме. Только сейчас она звучала словно сумасшедшая ещё больше. — И чего ты так долго с ним возишься? Может, мне помочь тебе, дорогая Заки?       Чувствовалось, как старшая ойран стоит почти вплотную к двери. После того, как она сказала последнюю фразу, она начала лихорадочно трясти за ручку то ли пытаясь открыть, то ли вырвать вместе с замком. Через череду своих безуспешных попыток, она начала ломиться и стучать, что есть мочи, требуя, чтобы её впустили внутрь немедленно. — Я справлюсь со всем самостоятельно, — Ренгоку почувствовал, как пальцы девушки сжали его плечи ещё сильнее. Не будь между собеседницами преграды в виде двери, она бы прожгла старшую ойран одним лишь убийственным взглядом и у неё бы точно это получилось.       Кёджуро старался молчать, прикусывая язык. — Ты медлишь, поторопись, — Варабихиме отступила от попыток выломать дверь до основания. Она громко рассмеялась неестественным для веселья смехом, как обычно смеются после продолжительной и бесконтрольной истерики. — Так весело играться с этим Столпом? Знала бы, забрала бы его себе, но, так и быть, оставляю тебе. Подарок!       Она уходила по коридору, неровно постукивая каблуками и продолжая страшно смеяться в оглушительную тишину ночи. Только тогда, когда исходящий от старшей ойран звук стих окончательно, девушка тяжело выдохнула и наконец разжала руки, выпуская молчаливого Столпа. Она посмотрела прямо на него. Лоб разгладился от постоянного хмурого взгляда, который слишком часто встречался на прекрасном лице, и теперь ойран смотрела на него в строгом спокойном молчании.       Теперь хмурился здесь только Ренгоку, но так же, как и его спутница, не прерывал ужасно давящую тишину. Пространство сузилось до размеров комнаты и искренне хотелось представить совсем другие обстоятельства, которые могли бы завести их сюда в лунную ночь. Но у судьбы на сегодня были совсем другие планы. — Присядем, Кёджуро, — ойран не стала дожидаться ответа и, обходя Столпа за спину, села в центр зала. Её лицо освещалось косым белым светом и становилось под этим ещё более магическим и загадочным. Острые как лезвие черты лица и монотонный сосредоточенный взгляд. Выжидающий. Кажется, оставшись бы Ренгоку на месте, она прождала бы в таком положении хоть всю ночь, испепеляя одними глазами.       Но Кёджуро сам не желал тянуть. Ему нужны были ответы прямо сейчас и без лишних промедлений. Он сел напротив неё, в дистанции с протянутую руку на случай, если произойдет что-то ещё. Что он собирался сделать? Задушить? Если того потребуют обстоятельства, то да. — Варабихиме — демон? — Ренгоку и сам знал ответ, но он хотел услышать то, как его произнесет ойран вслух самостоятельно. Хотел услышать из уст другого человека, что это не он сошел с ума за один вечер мнимого отдыха, а всё действительно так, как есть на самом деле. — Да, — короткий честный ответ. По лицу напротив не пробежало ни капли смятения или паники, а голубые глаза в упор продолжали смотреть на Столпа, выжидая, что тот предпримет дальше. — И ты тоже? — на свой страх и риск Кёджуро продолжал давить на осиное гнездо, спрятанное за мишурой цветных тканей кимоно и макияжем. Спрятанное хитрым образом в Квартале красных фонарей, где существует только ночная жизнь, так удобная их постоянному бессмертному врагу. Но он не чувствовал страха в данный момент, лишь разочарование в себе и давящее бессилие. — Ты действительно хочешь услышать ответ, Кёджуро? — без сомнений, собеседник напротив него всё понимал. И то, как неудачно происходит их встреча, как отвратительно складываются условия разговора и даже то, как чувствует себя Столп Пламени. Конечно, до конца понять другого невозможно, но даже представить то, как тебя, великого воина и защитника мира людей, убивают без боя в покоях для развлечений во время твоего же единственно пойманного выходного — отвратительно.       Ренгоку держался стойко, по крайней мере внешне. Этот вопрос смутил его, заставил на мгновение задуматься о том, хочет ли он вправду знать ответ и развеять все прекрасные иллюзии, что шли с ним бок-о-бок весь вечер. Готов ли он отрезать голову тому, кто за столько лет жизни в этом мире заставил его сердце хотя бы на короткий миг биться быстрее не от страха и сражений? Лишь одним своим взглядом заставил разгонять кровь по организму со скоростью света, испытывать те самые плавления и тряску внутренних органов? — Мне нужен ответ, — да, он готов. Если на кону стоят те жизни, которые он защищал и будет защищать до своего судного дня, то он готов. Ему не впервой испытывать душевную смерть, которая, кажется, ещё хуже, чем физическая. Ей нет конца. — Не геройствуй.       Кёджуро не удержал последнюю вырвавшуюся фразу, слетевшую с губ раньше, чем он успел понять, что именно сказал. Забота о его чувствах со стороны демона, сидящим перед ним и знающим всю правду, злили и заводили в ещё больший тупик. Прямая и простая задача — найти злого демона, убить злого демона — превращалась в спутанный ком нитей, ведущих в никуда. — И всё-таки мои слова были правдой, — девушка усмехнулась, ненадолго прикрывая глаза. Вместе с ухмылкой синих губ были видны небольшие клыки, которые Ренгоку не заметил раньше, но от которых сейчас по спине пробежал холод. Он бы списал на то, что у обычных людей тоже есть зубы-клыки и что это вполне естественно, если бы... Если бы всё было по-другому. — Вы, истребители, спасаете тех, кто вам и спасибо не скажет, наплевав на свои жизни. И чувства тем более.       Ойран протягивает свою руку в сторону Кёджуро, в немом жесте прося ответа. Действия. Оно может разрушить всё окончательно, без единого шанса на восстановление, но сейчас это было необходимо, кажется, им обоим. Стать понятнее, осветить холодным светом луны самые темные уголки неизвестного. И Ренгоку отчаянно хотел докопаться до правды, пусть и риском самому остаться без головы, поэтому протянул руку в ответ, кладя её в растопыренную в перчатках ладонь. Теплую и жадную до прикосновений, потому что сразу после его рука оказалась на лице напротив. — Тогда смотри внимательней, — чуть слышно прошептав это и оставив часть дыхания на чужой руке, ойран прикрыла глаза. На коже её лица медленно стали расползаться синии полосы, несколькими кругами прочерчивая пути по щекам, переходя на шею и перемещаясь куда-то совсем ниже, за приделы снежного кимоно.       Открыв вновь глаза, она посмотрела на Столпа. В её взгляде Кёджуро прочитал кандзи:       "Третья Высшая луна".