Давай сохраним счастье вместе

      Яркий свет из окна заставил зажмуриться. Сакура аккуратно приоткрыла сперва один глаз, затем второй. Белый потолок и такие же белые стены. Она в больнице. — Наконец-то! — дверь в ее палату открылась, и влетел ураган в виде Цунаде.       Сакура снова зажмурила глаза, но уже от громкого голоса шишо. Голова гудела. — Сакура, перейду сразу к делу, — Цунаде поставила рядом с ее кроватью стул и села на него, на секунду прикрыв глаза и глубоко вздохнув. Она явно о чем-то переживала. — Начну с того, что я, конечно, горжусь тобой. Думаю, даже мне бы такое в голову не пришло. Но знаешь, почему? Потому что я не настолько рискованная! — блондинка грозно зыркнула в сторону ученицы и тут же продолжила. — Ладно, раз ты была в уверена в хорошем исходе, то за это я тебя прощу… Но, дорогая, не в твоем-то положении… — а теперь Цунаде даже посмотрела на нее с укором. И с сожалением. И Сакуре сразу стало все понятно. Значит, ее предположение, которое она сделала в последние минуты перед тем, как потерять сознание, оказалось верным. — Шишо, я не знала… — Сакура постаралась привстать, но все тело болело, и она откинулась обратно на подушки. Не было сил ни встать, ни сесть. Не было сил даже на слезы. — Ками, Сакура, мне очень жаль, — Цунаде пересела на край кровати и взяла руку ученицы в свою. Сенджу опустила голову и ее лицо прикрыли пряди волос. Когда Шикамару на пару с Саске очутились в больнице с помощью ринненгана Учихи на руках с бессознательными Какаши и Сакурой, Цунаде даже растерялась. Какаши она доверила Шизуне, потому что Шикамару быстро объяснил все, что проделала Сакура, а вот когда рассказал про саму ее ученицу, Сенджу лично занялась ей. Увидев кровавые разводы между ее бедер, Цунаде хотела убить на месте и Какаши, и саму Сакуру за то, что они натворили: Какаши разрешил тащиться Сакуре с ним, а Сакура не позаботилась о своей безопасности, еще и проделала этот трюк с Учихой. Как ирьенин, она прекрасно понимала, что уже ничего не сделать, но все равно старалась до последнего. Цунаде была рада тому, что ее ученица не пошла по ее пути, поэтому, когда они с Какаши объявили о своих отношениях, Сенджу от всей души поздравила их. Ей было безумно обидно за то, что почти новоиспеченной семье придется пройти через этот печальный опыт. Несмотря на то, что в мире шиноби это не редкое явление, Цунаде надеялась, что ее окружение эта участь обойдет. Более того, после войны началось мирное время. Но когда судьба уже предрешена, что можно сделать? Ничего. И это гложило Сенджу больше всего.       Сакура была ей почти как дочь, которой у нее уже, наверное, никогда не будет. Она не видела ее рождения, первые шаги, не слышала первые слова, но она видела, как формируется Сакура, как она становится женщиной. Женщиной, способной заменить когда-нибудь саму Цунаде.       Блондинка кинула быстрый взгляд на свою ученицу и заметила в ее глазах слезы. Поджав губы, женщина решила промолчать. Что говорить в таких случаях? Будь на месте Сакуры обычный пациент, она бы обязательно подобрала слова. Но здесь ее Сакура, маленькая Сакура, которая мечтала о семье с самого детства. Ей не было дано даже узнать об этой новости. Будущая Хатаке узнала постфактум. И это было ужаснее всего.       В молчании они просидели несколько минут, пока Сакура не опомнилась. — Цунаде-шишо, а что с Какаши? — С ним все в порядке, он уже был в сознании и чувствует себя прекрасно. Пока что он спит и набирается сил. Возможно, завтра я смогу его выписать. И тебя тоже, — Цунаде подняла взгляд на свою ученицу. — Ты проделала блестящую работу, Сакура, мы всего лишь долечили его переломы и другие незначительные травмы. — А Вы…? — Нет, он ничего не знает. И Учиха, черт бы его побрал, тоже ничего не знает. Лучше ему не знать вообще, — Цунаде нахмурилась, но продолжила. — Знаю только я и Шикамару, — Сакура вопросительно выгнула бровь. — Не зря его считают одним из самых умных шиноби в Конохе, а потом — он нес тебя на руках. — Что ж, понятно, — Харуно поняла, что этот разговор безумно ее вымотал. — Спасибо Вам, шишо, — и Сакура благодарно подняла уголки губ.

***

      После того, как Цунаде ушла, Сакура провалялась на кровати, пялясь в потолок, до самого вечера. Ни есть, ни пить — ничего не хотелось.       Ей как будто дали камнем по голове — настолько ее огорошила эта новость. Они с Какаши ничего не планировали, нет. Это получилось само собой. По правде говоря, Сакура и не следила особо за своим циклом и состоянием. С учетом того, что на подготовку миссии-сопровождения Хокаге уходило много сил и времени, Харуно даже и не замечала каких-либо недомоганий. А если и замечала, то думала, что это банально от усталости. Что уж говорить про цикл — не до него было вообще.       Девушка перевернулась на бок и прикрыла глаза. Она мечтала о семье с детства. Хотела большую и дружную семью. Они с Какаши обсуждали возможность рождения хотя бы двоих детей, мальчика и девочку, а дальше уже как пойдет. Какаши предлагал заняться зачатием через какое-то время после свадьбы, чтобы провести в спокойствии медовый месяц и потихоньку начать передавать обязанности главы деревни Наруто. Чтобы он не пропускал детство своих детей и был всегда рядом.              Сакура не знала, что чувствовать. Да, было больно, безусловно. Очень больно. Но она даже не знала, что она находится в положении. Она не прошла все стадии принятия этой новости. Она не испытала ни радости, ни шока, которые могла бы испытать, узнай она об этом заранее. Все, что ей дано было прочувствовать — это боль, обиду, горечь, гнев. Ну и все-таки шок, что все произошло именно таким образом.       Как врач, Харуно знала все последствия, но она даже не хотела об этом думать. У всех все было индивидуально, после произошедшего ни в коем случае нельзя ставить на себе крест. Однако, как девушка, она чувствовала себя отвратительно. Розоволосая не могла отделаться от мысли, что на этом все их с Какаши попытки потерпят поражение. И она никогда не станет мамой.       «Харуно, соберись. Цунаде бы никогда не позволила случиться чему-то плохому, она сама занималась твоим восстановлением», — пронеслось в голове у девушки. И эти мысли дали ей расслабиться.       Да, будет трудно первое время, нужно дать пройти самой себе через эти чувства. Она справится. Когда не справлялась?       Вытянувшись на больничной койке, Сакура решила немного пройтись по палате. Тело все еще болело, но это скорее было из-за того, что она целый пролежала, почти не двигаясь. Первым делом девушка решила умыться. Подойдя к раковине в углу палаты, она взглянула на себя в зеркало и слегка ужаснулась. Бледное лицо, спутанные волосы, синяки под глазами — одним словом, зрелище не из приятных. Даже губы синие.       Умывшись, розоволосая пошарила в сумке около двери. «Наверное, Ино принесла вещи первой необходимости», — подумала она и достала расческу. Волосы были далеко не первой свежести, так что она решила заплести обычную косу. В сумке нашлись даже легкие перекусы, поэтому она решила перекусить печеньями. Есть не хотелось, но что-то все же нужно было дать своему организму.       Сделав все, что ей нужно было, Сакура села обратно на кровать, повернувшись к окну. Она старалась ни о чем не думать. Ни о хорошем, ни о плохом. Скорее она не хотела думать о том, что было бы, сложись все без этой миссии и нападения. Наверное, она бы узнала быстрее и как можно быстрее сообщила бы об этом Какаши. Он был бы рад, даже если они не планировали.       С ужасом распахнув глаза, Сакура подумала и о другой стороне монеты: — А как он отреагирует сейчас? Что я ему скажу? — вслух вымолвила девушка.

***

      Сакура сидела на энгаве их с Какаши дома, пила чай и глядела в даль. Они оказались дома буквально несколько часов назад.       Цунаде до самой выписки не давала им увидеться, ссылаясь на какие-то процедуры и прочее. С одной стороны, Сакуре важно было увидеть своего жениха целым и невредимым, а с другой… Она безумно боялась смотреть ему в глаза. Она не знала, что ему говорить, как ему рассказать, как он отреагирует, обвинит ли он ее в произошедшем. Поэтому часть ее злилась на шишо, но другая даже была благодарна.       Вспоминая свою истерику вчера вечером в палате, ей становилось дурно. Она чуть не разнесла половину больницы из-за неконтролируемого страха, но, слава Ками, Шикамару решил заглянуть к ней и помог справиться с эмоциями.       Стук заставил Сакуру вздрогнуть и испуганным зверем установиться на дверь. Она стояла посреди палаты, ее ладони то сжимались, то разжимались, и она не могла контролировать течение чакры. На ее ладонях оставались кровавые полосы от силы сжатия. — Сакура… — дверь открылась, и медленной походкой зашел Шикамару. — Как т…       Наследник клана Нара запнулся и уставился в замешательстве на свою подругу. Она дико глядела на него, тряслась, а в глазах стояли слезы, которые все никак не могли стечь. — Сакура, что такое? — Шикамару начал медленно подходить к девушке, которая, в свою очередь, еще сильнее сжалась от его приближения. — Если это из-за… — Нет! Не смей произносить это вслух! Какаши может услышать! — Харуно остервенело прошептала эти слова и повернулась спиной к другу. Ее плечи затряслись от слез. — Что тогда он скажет мне? Он же бросит меня, я не смогла сделать самую простую вещь…       Шикамару в шоке раскрыл глаза. Как Сакура может такое думать о Какаши? Он бы никогда в жизни так не поступил с ней, не бросил бы ее одну с этой болью. Он понимал страх девушки, понимал, как тяжело свыкнуться с такой мыслью. Но чтобы Хатаке бросил из-за этого свою невесту? Нара не знал, что вообще могло бы такого произойти, чтобы они расстались. Они через многое прошли, чтобы вот так все, в итоге, оборвать. Только если в следующей жизни.       Нара аккуратно подошел к Сакуре и развернул к себе лицом. Ее глаза оставались такими же дикими, взгляд загнанным, а по щекам уже во всю текли слезы. Она попыталась вырваться из его рук, но он не дал. Он ни в коем случае не бросит ее одну в таком состоянии. — Сакура, а теперь послушай меня, пожалуйста, — мягко начал парень. — Вспомни всю вашу историю с Какаши, вспомни все трудности, через которые вы вместе проходили. Какаши слишком долго пытался добиться тебя, чтобы сейчас оставить одну наедине с произошедшим, — Нара заставил девушку посмотреть себе в глаза. — Сакура, я с самого начала видел вашу любовь, а сейчас это видят все. И все, что я тебе сейчас говорю, скажет тебе любой, кого ни спроси. Шикамару мягко обнял подругу, разрешая ей уткнуться в свое плечо и выплакать все, что сейчас было на душе. — А если ничего не говорить ему? — Ты прекрасно знаешь, что это будет неправильно по отношению к нему. Сакура, это был… и его тоже, — парень не смог произнести это вслух, от чего сам зажмурился до звездочек в глазах. — Пожалуйста, пообещай мне, что не скроешь это от него. Ты моя подруга, но и Какаши мой друг тоже. Он должен знать об этом, — Харуно сильнее прижалась к другу и начала громче всхлипывать. — Я очень сожалею тебе, вам обоим. Я не могу представить, какие чувства ты испытываешь сейчас, но я в любом случае здесь, чтобы поддержать тебя, — Шикамару погладил ее по голове в знак поддержки. — Поплачь, Сакура, станет легче.       И Сакура зарыдала так сильно, что у самого Нара на глаза набежали слезы. Он знал, как девушка хочет семью, как она хочет семью именно с Хатаке. В мире шиноби это достаточно дорогое удовольствие — построить семью, и Шикамару даже какое-то время думал, что ни у кого из их поколения не будет семей, потому что война… Но они герои войны, они прошли рука об руку ее, видели смерть и другие чудовищные вещи. Победив, они обязаны подарить своим детям мирное небо над головой, которого не видели они сами.       Почувствовав на плечах тяжесть пледа, Сакура выныривает из своих мыслей. Она слегка улыбается и поворачивает голову в сторону Какаши, только что севшего рядом с ней. — Я должен сказать тебе спасибо, в очередной раз, за то, что спасла мне жизнь, — тихо начинает ее жених. — И прости, что заставил волноваться. Сакура с любовью смотрит на мужчину, который подарил ей все, о чем она не могла мечтать. — Какаши, я бы тебя с того света вытащила, никуда бы ты от меня не делся, — отвечает так же тихо Сакура, сильнее кутаясь в плед. Хатаке лишь хмыкает в ответ. — Все в больнице говорили, что ты снова сделала что-то невероятное. Поделишься? Даже АНБУ мне еще не доложили о случившемся, Цунаде их запугала. Сказала, что мне нужно много отдыха и нечего меня беспокоить с их отчетами.       Розоволосая заметно напрягается от вопроса, начиная ерзать на месте. Этого она больше всего боится — сейчас она расскажет, что сделала, и придется говорить о последствиях такого решения.       «Сакура, Какаши обязан знать…» — звучат у нее в голове слова Шикамару. Она знает, она прекрасно знает, что он обязан знать, что он имеет право знать! Но это так трудно, как будто в глотку льют раскаленный свинец и ничего сказать не получается. — Я... В общем, ты оказался под воздействием какого-то гендзюцу. Твое сердце не билось, — пролепетала Харуно, краем глаза замечая, как внимательно ее слушает Хатаке. — Я проверила все твои ранения, они не были настолько серьезными. Ты бывал в ситуациях и похуже, даже оставался еще в сознании, — хмыкает, — твой мозг функционировал. Я пришла к выводу, что нужно было заставить твое сердце биться. Но не знала, как, потому что к тому моменту оно не билось уже почти 10 минут. Массаж сердца не помог бы, сам понимаешь, — Хатаке кивает в ответ, думая о том, что рассказывает его невеста. Он бы еще раз поседел, случись такое с ней. — В разгар бойни нам помог Саске, так что он оказался с нами. Я придумала… нечто необычное.       Мужчина повернулся корпусом к Сакуре, показывая всем своим видом, что он сильно заинтересован в ее дальнейших словах. Он не понимал, как с этим всем связан его ученик. — Я попросила Саске пропустить стихию молнии через меня, а я бы направила ее к твоему сердцу, вместе с мистической ладонью… — Ты… что? — Какаши в полном шоке уставился на Харуно.       Хатаке даже не мог представить, каким образом они смогли это провернуть. Чтобы пропустить стихию через человека, который не предрасположен к ней… еще и стихию молнии. Ему даже страшно представить, какие последствия Сакура испытала на себе. Молния — стихия хаотичная и очень трудно подчиняющаяся.       «А как Саске вообще посмел на это согласиться?» — проскальзывает первый вопрос в голове у мужчины. Он сильно нахмурился, что замечает Харуно. — Я знаю-знаю, что ты сейчас еще винишь Саске, но его вины здесь нет. Я потребовала, чтобы он это сделал. У меня не было другого выбора, а у него тем более, — успокаивает Какаши Сакура, но это мало помогает. — Я наследница Цунаде, второй в мире носитель метки Бьякуго, вообще-то! — не выдерживает девушка. Ее самолюбие сейчас было слегка задето. — И эта метка помогла тебе? Поэтому ты в больнице провалялась без сознания? — немного грубо отвечает Хатаке. — Это был неоправданный риск, Сакура. — Я бы потеряла тебя! Я не могла оставить все так! — голос девушки начинает дрожать, и Какаши понимает, что перегнул. Он моментально оказывается ближе к ней, берет ее руки в свои и целует каждую. — Я понял, прости. Я не прав. Я просто… сейчас тоже испугался, что могу очнуться, а тебя… нет, — тише говорит Какаши извиняющимся тоном. Сакура бросает на него странный взгляд, в котором проскользнула непонятная для него эмоция. — Продолжай, пожалуйста. Расскажи мне все. — Было… больно. Как будто внутри меня разгорался огонь. Но я подчинила этот огонь себе, и, как видишь, у нас все получилось, — Сакура отодвигается от Какаши и продолжает. — Я бы сделала так еще тысячу раз, если бы это могло вернуть тебя. Я ни о чем не жалею, Какаши, — девушка вздыхает и встает с энгавы, поворачиваясь к Хатаке спиной.       Какаши чувствует что-то еще, что она хочет сказать. Что-то, что ее очень сильно гложет. Он терпеливо ждет несколько минут, однако девушка продолжает молчать. Мужчина встает вслед за девушкой, кладет руки ей на плечи и чувствует, как она напряжена. — Сакура, что-то случилось еще? — мягко спрашивает Какаши. Харуно под его руками дергается, плед падает с ее плеч, а сама она начинает дрожать. Мужчина хочет снова подойти к ней, но она вытягивает руку. — Я должна тебе кое-что сказать… — Сакура обхватывает себя за плечи, сильно зажмуривая глаза. — Это… очень важно. Пожалуйста, не перебивай меня. Хатаке кивает в ответ и присаживается обратно на энгаву, ожидая. — Когда мы готовились к этой миссии, мы почти не отдыхали, помнишь, да? — мужчина кивает в ответ. — Я чувствовала сильную усталость, постоянно хотелось спать, поэтому у меня не возникало каких-либо подозрений, — Какаши не совсем понимает, к чему девушка клонит, но продолжает внимательно слушать. — Я забыла обо всем на свете, мысли были только о миссии и о том, как она пройдет. Когда мы направлялись домой, у меня стали закрадываться некоторые подозрения, но я не успела особо об этом подумать, потому что на нас напали, — Сакура начинает сильнее дрожать, собираясь с силами. Хатаке сам начинает напрягаться в ответ, все еще не понимая, что его невеста хочет рассказать ему. — Какаши, я… была беременна, — Харуно отворачивается, зажимает рот рукой и начинает рыдать. У нее не осталось сил держать эмоции в себе. — Из-за того, что я провернула… произошел выкидыш. Я убила нашего ребенка, Какаши, — Сакура продолжает плакать, ее всхлипы слышны по всему их небольшому дворику.       Глаза Какаши распахиваются. Внутри него проносится куча эмоций: шок, непонимание, опять шок, отрицание, и так по кругу. В конце концов, единственное, что он чувствует, — это неверие. Как будто это какой-то сон или, что хуже, шутка. Мужчина поверить не может. «Мы же не планировали…» — проносится в голове. «Но и не предохранялись» — проносится следом. Хатаке становится тяжело дышать, так что он стягивает маску с лица. Смотря в шоке на спину своей невесты, своей Сакуры, женщины, с которой он хочет связать свою жизнь, он открывает и закрывает рот, как немая рыба, не зная, что сказать.       Ребенок… частичка его и Сакуры, продолжение их обоих. Плод их любви, их чувств. В голове набатом бьет собственный голос: а какой бы он был? Или она? Какого цвета были бы его глаза: серые или зеленые? А волосы? Чью стихию он бы унаследовал? Пошел бы по стопам матери в медицину? Или… Какаши одергивает себя. Поднимает глаза к небу, смотрит и теряется в своих чувствах. Ребенок… которого нет, которому не суждено было родиться. Ребенок, который, фактически, спас ему, Хатаке Какаши, жизнь ценой своей собственной. Который уберег и свою мать.       После смерти отца, Обито, Рин, Минато-сенсея и Кушины-сан Какаши считал, что у него уже никогда не будет семьи, не будет своего собственного теплого уголка, где не нужно носить маски и притворяться кем-то. Он был убежден, что до конца своих дней останется один, что погибнет во имя Конохи где-нибудь на поле боя и он воссоединится со своей командой там, на небе. Но появилась Сакура, его лучик света во тьме, с которой он научился заново дышать, научился любить и делать те самые банальные вещи, которые делает большинство парочек. Они долго строили то, что они имеют сейчас. Долго притирались друг к другу, искали точки соприкосновения, учились слышать и слушать друг друга. По сей день Какаши считал это все сном, Цукуёми, чем угодно. Он даже не думал, что продолжит свой род. Думал, что клан Хатаке прекратит свое существование на нем, Легендарном Копирующем Ниндзя. А теперь у него поистине появилась семья, которая могла бы стать на одного человека больше, но…       «Обито, Рин, позаботьтесь о нем… или о ней. Отец, надеюсь, ты будешь рад встретиться с продолжением нашего клана, пусть даже при таких обстоятельствах» — последнее, о чем подумал Хатаке перед тем, как сделать глубокий вздох и проронить слезы скорби о маленьком малыше. — Какаши, прости меня… — Сакура все так и стояла к нему спиной, дрожа, рыдая, хрипя, — я не уберегла, я виновата. Если ты не захочешь больше ничего… со мной, я пойму, — последнее, что смог разобрать Хатаке перед тем, как Сакура заплакала еще сильнее.       Мужчина подскочил, развернул на себя девушку и тут же прижал к себе, оплакивая вместе с ней их ребенка. — Сакура, никогда, слышишь? Никогда не смей даже и думать о том, что я оставлю тебя, — Харуно хочет вырваться, но Какаши не дает, только сильнее прижимает к себе, чтобы слушала его. — Сакура, в этом нет ничьей вины. Ни твоей, ни чьей-либо еще. Да, это случилось, это больно… нам нужно прожить это и идти дальше. — Но как же?.. Ты так хотел семью, детей, а теперь я даже не уверена, получится ли еще… — Получится! Сакура, мы будем пытаться столько, сколько потребуется. Мы пройдем через это вместе, — мужчина заглядывает в красные, опухшие глаза Харуно. Девушка хочет спрятаться от его тяжелого взгляда, от его слез и скорби во взгляде, но он не дает. Целует ее в щеки, в губы, в глаза — куда только получается, сам давится слезами, но Сакуру не отпускает ни на шаг от себя. — Сакура, моя Сакура, я люблю тебя. Если нам суждено через это пройти, мы пройдем. А ребенок… о нем позаботится мой отец… Обито и Рин.       Харуно в неверии смотрит на Какаши, на мужчину, ради которого она готова пойти куда угодно. Смотрит и думает, что не любила никого сильнее, чем его. Вникает в последние сказанные им слова и завывает, как раненное животное. — Мне так больно, Какаши, это… — Я знаю, Сакура, я знаю, — дрожащим голосом отвечает Хатаке, хватая плед с земли и сажая свою невесту у себя на коленях на энгаве. Прижимает ее к себе, гладит, целует и шепчет-шепчет-шепчет что-то успокаивающее. А Сакура льнет к нему в ответ, заикается от подступившей истерики и думает, что сделала правильный выбор.