Чёрная кровь

      Яков понимает, что дела идут хуже некуда, когда их с Вальтером вталкивают в одну камеру, запирая на ключ. Скоро солдаты уходят, понимая, что пленники всё равно из закрытого помещения не сбегут, а солдат смотрит внимательно на своего бесчувственного спутника, замечая со скрываемой с трудом горестью:       — Ты начал переживать, что со мной что-то случится. Я точно слышал.       — Волнение — слабость. А я отринул все чувства и слабости после становления идеальным чёрным отступником, — равнодушно отзывается тот, сверкая в полутьме алыми глазами. — Тебе стоит прекратить цепляться за прошлое, за того, кем я был. Того, кого ты знал, как Немо, больше нет. Есть лишь я, Вальтер, тот, кто просто должен знать, что чувствовал, чтобы отпустить это раз и навсегда.       Яков сверлит его гневным взглядом, уже не может сдержать злость. Это милое пустое лицо выводит из себя, бесит. Оно будто бы дразнит, напоминая о прошлом, но неприкрыто говоря: всё в прошлом, всё прошло, всё иначе. Пустой алый взгляд в охваченной частично тьмой комнате, тусклые медные волосы и бледная, точно у фарфоровой куклы, кожа. Юноша любит каждую черту, но в то же время ненавидит так сильно, что готов придушить, искоренить чужака, обосновавшегося в теле дорогого человека.       Пальцы крепко сжимают рубашку, когда Яков притягивает парня к себе, а после толкает с силой в стену, вжимая затем в неё за плечи. Горячая пощёчина обжигает очаровательное лицо, и Яков практически кричит, не в силах в этот раз держать себя в руках — он слишком долго сохранял спокойствие, не выпуская пар:       — И не осточертел тебе самому этот бред?! "Того, кого ты знал, больше нет", "Того, кого ты знал, больше нет"... И ты сам веришь в этот нелепый бред? Пошёл против отца, чего никогда раньше не делал, пытался найти прошлого себя этими чёртовыми ничего не значащими поцелуями, переживал и без конца спасал мою жизнь... Отбросить? Не смеши меня, ты мог бы сделать это, даже не пытаясь вспомнить! И я заставлю тебя снова чувствовать хоть что-то, чёрт возьми, даже если мне придётся сделать то, о чём я бесконечно буду жалеть!       На лице Вальтера ни эмоции, когда он выплёвывает простое, но при этом отчего-то столь весомое:       — Это всё игра твоего воображения. Не больше.       Яков уже не может держать себя в руках. Он с силой бьёт парня снова по щеке, а затем ещё раз, выпуская пар. Равнодушие бесит, раздражает, распаляет действовать дальше, подталкивая парня вновь и вновь ударять по лицу, принадлежащему Немо, надеясь, что тот разозлится, попытается оттолкнуть, станет драться... Но тот остаётся равнодушным, даже когда из носа начинает течь алая кровь, а щёки кажутся красными, пылающими. Солдат стоит рядом с отведённой рукой, но не бьёт, смотрит с отчаянием на столь дорогое лицо, чувствует, как закипают на глазах горящие слёзы. Солёная вода стекает по щекам, и парень тихо шмыгает носом, отпуская рубашку и хватая лицо Вальтера своими руками, в то время как он внимательно глядит сквозь пелену злых и почти отчаянных слёз на молодого человека перед собой.       — Ты хотел закончить то, что я не сделал тогда в кастеляной, надеясь, что это поможет, — неторопливо произносит он, стараясь выдержать чужой взгляд. — Я это сделаю.       С этими словами он притягивает солдата ближе, касаясь его губ своими, целуя с жадностью и остервенением, словно желая передать всю палитру чувств и эмоций, что накопились в нём за прошедшее время, что едва не доводили его до срыва. Горечь, отчаяние, любовь, ненависть, счастье, злость, надежда — всё смешалось воедино, и теперь передаётся через каждое малейшее движение губ, через каждое касание пальцами щёк Майера. Внутри тепло, это уже не кажется тем бездушным поцелуем, тем более что Вальтер отвечает. Но только не как обычно, будто бы с отголоском восторга от наступления желанного момента.       Когда же Яков отстраняется, его спутник осторожным жестом вытирает его слёзы, произнося негромко всего одну банальную фразу:       — Глаза заболят.       — И такая мелочь тебя беспокоит? — усмехается без капли радости тот, на что тут же слышит честное и чуть более живое, чем раньше:       — Ты меня беспокоишь. И в последнее время я всё чаще и чаще это ощущаю. Странное ощущение. А ещё твои глаза. Странно, но мне будто бы... приятно в них смотреть.       Яков не может поверить своим ушам, однако чувствует неподдельное счастье, когда смотрит на стоящего перед ним парня. Шанс действительно есть. Он не знает как, но обязательно заставит того вспомнить все чувства эмоции, заставит стать тем, кого он любил и кто любил его. Даже если ему придётся сотню раз целовать бездушного Вальтера, он заставит этого парня испытывать эмоции, как прежде.       Парень собирается было что-то ответить, однако в этот момент к камере подходит Карл, который, внимательно глядя на обоих, прислоняет палец к губам, опережая вопросы, и быстро замечает:       — От вас, молодых, одни проблемы постоянно. Сидели бы себе тихо,служили на благо армии, так нет же, решили пойти против генерала, изменить исход войны... Тяжело мне с вами, непонятно, как вообще всё это терплю?       Мужчина отпирает дверь и протягивает юношам их револьверы, и в тот момент Яков, непонимающе подняв бровь, уточняет:       — Почему?       — Не хочешь на свободу — запру обратно, — ворчит учёный, вынуждая обоих торопливо покинуть камеру.       Вот только юноша не оставляет своих попыток понять ситуацию, задавая следующий вопрос:       — Что вас ждёт после этого?       — Как максимум — расстрел и переделка, как минимум — Шмидт будет ныть и капать на мозг, что я такой растяпа, раз не смог нормально проверить состояние Вальтера и проиграл двум мальчишкам. Я учёный, ему ещё повезло, что я не вышел на заслуженный отдых ради новых идей, так что не может он особо испортить мне жизнь, — фыркает тот, указывая на автомобиль на заднем двое. — А теперь живо марш отсюда оба, пока обратно не закрыл.       — Благодарю за помощь, — высказывается безэмоционально Вальтер, на что тут же слышит от Карла с привычной интонацией:       — Не можешь поблагодарить нормально — не берись.       Юноши не спорят, со всех ног торопясь мимо солдат к машине, на которой они выезжают из бывшего главного штаба. Скоро звучит визг шин позади: погоня. Яков недовольно шипит, а Вальтер тем временем со всех сил давит на газ, стараясь не въехать ни в одно дерево. Высунувшись из окна, парень с пассажирского сиденья простреливает дыру в стекле одного из автомобилей, а из другого револьвера простреливает голову водителя другого. Видимо, один из фургонов въезжает в другой, однако за этим Яков уже не наблюдает: он следит за дорогой, чтобы понять, куда Вальтер их везёт. Остаётся надеяться, что к староверам под руководством Софии.