Лепестками живыми протянем руки...

      Вот и наступила долгожданная пятница.       День всех влюблённых.       С утра у нас прошёл классный час, где все мы украшали класс к празднику. При входе в школу я действительно увидел кучку столпившихся школьников, кидающих свои послания в тот ящичек, о котором рассказывал Рома. Он оказался рукодельным, на нём красовались ярко-красные сердца, развевающиеся в разные стороны. Выглядело это действительно очень красиво и изящно, поэтому стоит отдать должное тому, кто над этим постарался.       Все уроки прошли быстро, а последний нам и вовсе отменили в честь праздника. И это не могло не радовать! После последнего урока все невероятно быстро начали собираться и доставать свои вкусности. Я достал скромную коробочку с ранее испечённым печеньем. К его приготовлению приложил руку и я, ведь помогал маме, и, хочу отметить, крайне успешно. Печенье получилось восхитительным. Другого я от мамы и не ожидал: готовила она всегда искусно.       Несколько одноклассников сдвинули парты, образуя этим самым большой стол. Все начали копаться в своих рюкзаках, доставая вкусности. Я положил на стол коробку, а после и открыл её.       В классе уже витало множество приятных запахов. Были и выпечка, и конфеты, разные соки... Пахло всё невыносимо приятно.       Не зная, куда себя деть, я лишь сел за стол, и краем глаза заметил, что за стол села и Полина. С той самой прогулки я ни разу так и не увидел даже скорой улыбки, даже которую она пыталась бы скрыть. Ни единой...      Неужели она обиделась до такой степени, что даже с другими людьми она не хочет проявлять хорошие эмоции? На душе неприятно заскребло. Надеюсь, что это я лишь надумываю, и на самом деле всё окажется не так...       Уйдя в свои мысли, я совсем не заметил, как рядом со мной сели Рома с Бяшей. На моё плечо опустилась рука, отчего я сильно дёрнулся.       — Ты чё дёргаешься? — он недоумеваючи изогнул бровь, — Весь день какой-то дёрганный. Не ссы ты, мы тут, на самом деле, круто время проводим.       — Во-во! Ромка дело говорит, на! Сам не заметишь, как вольёшься! — начал поддакивать товарищу Бяша.       Я улыбнулся. Не думал, что со стороны это так заметно, что я очень сильно нервничаю. Я тщательно пытался это скрыть, но, судя по всему , не вышло. Хотя, уже не впервой, поэтому и мне не привыкать.       — Спасибо... — я искренне улыбнулся, радуясь поддержке со стороны друзей, — Кстати, а что вы принесли, если не секрет?       — Меня мамка заставила притащить булки, а Бяшка бухло протащил. Две бутылки вроде, да?       — Всё верно, на! Между прочим, это охуеть, как круто, что твоя мамка напекла! Она же охеренно готовит!       — Да заткнись ты... Харе орать на весь класс, — он пихнул Бяшу в плечо, — А то скажу, как твоя маман...       — Ладно-ладно, убедил! — быстро затараторил Бяша, недовольно возмущаясь после этого.       — То-то же, — он хитро и самодовольно улыбнулся, скрестив руки на груди. Он внимательно осматривал каждого человека, наблюдая за классом, что в торопя раскладывали на тарелки вкусности.       С другой стороны стола меня кто-то окликнул:       — О, Антон! Отлично, что ты тоже принёс всё в коробке, не придётся раскладывать! — воскликнула девочка, стоящая рядом с Катей.       — Ага... Я посчитал, что так будет удобнее... — замямлил я, потирая затылок, — Рад, что хоть немного вам помог.       — Верно посчитал, значит! Спасибо, а то мы уже устали всё это раскладывать на тарелки...       Непонятная тревога начала ослабевать, и потихоньку я вливался в работу и настрой всего класса. В кабинете стоял шум и гам, но это меня лишь успокаивало. Все радовались празднику, а девочки рассматривали валентинки, подаренные им ранее. Видимо, кто-то решил их подарить напрямую.       Уже через пару минут все расселись на места, обсуждая каждое своё. Всё было готово.       Включилась музыка, кто-то даже смог притащить свой магнитофон. Либо же это устройство школы, ученик которой смог договориться с учителями... Не смотря ни на что, эта мелодия успокаивала, я бы даже сказал, что... убаюкивала? Я лишь сидел и улыбался, смотря на радость остальных. Все начали рассказывать свои истории, и припоминать смешные моменты класса. Во всём кабинете слышался звонкий смех одноклассников.       В дверь постучались, и в класс вошёл старшеклассник. Он разносил валентинки, отправленные в тот самый ящик. Переговариваясь с Катей, чтобы разъяснить, кому какая досталась открытка, он начал разносить все открытки классу. По истечению пары минут у него осталась последняя открытка и он целеустремлённо направился ко мне.       Передо мной осталась валентинка.       Валентинка... в виде лисы?       Я взял её в руки. От её вида по моей спине пробежались мурашки. Мне стало совсем не по себе: да и догадаться было нетрудно, кто был отправителем такого жутковатого послания.       Но как же так? Это означало, что Алиса учится в моей школе, а возможно, даже учится в моём классе.       Я оглядел ввех одноклассников, пытаясь вспомнить хоть какое-то схожее поведение у одной из учениц.       В голову так ничего и не пришло.       Внезапно с другой стороны стола раздался Катин голос:       — Ох... Ну вы посмотрите! У Петрова только одна валентинка, — она злорадно ухмыльнулась, — Да ещё и странная какая... Ужас! Ха-х, даже интересно, что за отправительница такая. Хотела бы я на неё посмотреть... — она скрестила руки на груди, а улыбка с её лица никак не исчезала.       — Смирно-ова, а с чего это вдруг тебя ебёт, сколько у кого этих валентинок? Похвастайся уж своими тогда, раз умная пиздец, — он приподнялся и хитро улыбнулся ей в ответ.       — Не твоё дело, Пятифан! — она обиженно надула губки, — Кстати говоря... Что это ты так яро его защищаешь? Неужто... — она вновь вернула эту хитрую улыбочку, — ... неужто это ты её отправил?       — Я тебе чё, на педика похож? — он оскалился, вставая из-за стола.       На это Катя лишь хмыкнула, уходя к своему месту. Как и ожидалось, спустя небольшое количество времени придирки Кати вернулись обратно.       Чтобы не отвлекать других, я спросил достаточно тихо:       — Что на неё нашло? — интересовался я действительно искренне, — С чего вдруг она так обозлилась на меня...       — Ой, Тох, это ж Катька. Она была такой всегда, поэтому я не удивлён, что это снова происходит, — он улыбнулся, — Те сок или сидр налить? — он перегнулся через стол, чтобы взять один из напитков.       — Сидр? А, точно... Да, давай его. Он, вроде, несильно алкогольный? — Рома кивнул и как-то чутка по-хитрому улыбнулся, — Тогда отлично. Надеюсь, я достаточно стоек к алкоголю... — я неловко улыбнулся, пока Ромка наливал мне сидр в стакан.       Я посмотрел в стакан. Цвет напитка был жёлто-янтарным, что немного даже завораживало. Запах меня совсем сбивал с толку: больно спиртным он казался. Напоследок я взглянул на ожидающих моей реакции Ромку и Бяшу.       Почему-то последний пытался сдержать смех, отчего я немного насторожился.       К своему же удивлению, решил я выпить это всё залпом и совершенно не церемонясь. В глотке несильно, но жгло.       Я сильно сомневаюсь, что малоалкогольный напиток мог так отдавать в горло... К сожалению, проверить я этого никак бы не смог. Хоть горло моё немного жгло, приятный кисло-сладкий вкус сидра оставался во рту.       Рома и Бяша смотрели на меня в ожидании конечного ответа.       Я прокашлялся.       — Очень даже вкусно, правда. Разве что, в горле немного печёт, — я отвёл взгляд, — Так и должно быть? — они оба согласно кивнули, а я устало выдохнул, — Хорошо...       Хорошо...       Уже через пару минут в глазах у меня начало всё немного плыть. Я этого не побоялся, ведь это было ожидаемо. Язык мой развязался, отчего я присоединился к беседе одноклассников и начал рассказывать свои истории со старой школы. На удивление, все они меня крайне внимательно слушали. От этого мне стало невыносимо приятно, ведь в этом классе я об этом мог лишь мечтать.       Я уже много раз увидел, как Рома выпивал свой стакан, даже не знаю, с сидром или же чем-то другим, но по виду он был абсолютно трезв, пока у Бяши уже точно также, как и у меня, развязался язык.       Но к моему сожалению, я снова и снова чувствовал этот взгляд на себе. Всё же через хохот одноклассников я мог расслышать разговор Кати и Полины.       — Ну Полиночка! — Смирнова приобнимала её за плечи, положив голову на одно из них, — Ну как же так, идём, потанцуем...       Я поднял голову и увидел, что многие одноклассники, оказывается, давно встали из-за стола и начали танцевать.       Я взглянул на Полину: она всё ещё не улыбалась, хотя я надеялся, что хотя бы на празднике она позволит себе не дуться на меня, а развлечься. Она, оказывается, всё ещё не отрывала от меня своего крайне внимательного взгляда, отчего я быстро отвернулся и посмотрел на оставшиеся угощения.       — Ну Поли-ин!.. Ну же, пошли! Развеешься... А то весь праздник глаз от Петрова оторвать не можешь... — последнюю фразу она сказала очень обиженно, явно показывая, что её ожидает, если она не поддержит её в предложении потанцевать. Она дёргала Морозову за предплечье, пытаясь повести к нашему «танцполу», — Полина!       — Отстань от меня, Кать... Настроения нет. Просто-напросто нет настроения, — Полина положила ладонь на лоб, прикрыв глаза.       Вдруг из ниоткуда в их разговор ворвался Бяша, хотя пару секунд назад он сидел рядом. Подслушивать разговор далее не было смысла, Полина всегда была упрямой и настаивала на своём.       Я попытался встать, но резкая боль и головокружение не позволили мне это сделать и я плюхнулся назад. От ранее выпитых пары стаканчиков сидра стало немного плохо, всё-таки не стоило пить столько. Я устало выдохнул, видимо, из класса пока что выйти не получится.       Я положил голову на руки, закрыв глаза. Музыка действительно убаюкивала, и эта внезапная головная боль потихоньку начала ослабевать. Свет в классе уже давно погас, как только почти все одноклассники присоединились к танцам. Спать хотелось очень сильно, но я старался не поддаваться этому чувству усталости, хотя и получалось это крайне плохо.       Рука опустилась на моё плечо.       — Эй, Тох, ты не дрыхнешь тут? — Ромка разговаривал тихо, видимо, чтобы не разбудить, на случай того, если всё-таки это произошло.       — Нет, не сплю... — я поднял голову, смотря на сверкающее от огней лицо Пятифана. В этом свете он выглядел ещё красивее... — Что такое?..       — Я тебя доведу до дома.       Я не ослышался?       Я раскраснелся. Не знаю, было ли это видно при таком освещении, но я очень надеялся, что нет. Неужели Рома увидел, как мне стало плохо лишь от того, что я просто встал из-за стола?       Я выдохнул.       — Что ты, я сам дойду... — я встал, показывая то, что я в силах дойти до собственного дома. Но случилось всё то же самое, что и в прошлый раз. Снова эта резкая боль...       — Ага, я вижу, как ты дойдёшь. К утру где-то, — он хмыкнул, — И явно не к раннему утру. Антош, это было не предложение, а факт. Я видел, как ты до этого чуть не наебнулся, когда вставал. Поэтому я сейчас собераюсь, и мы пойдём. У тебя-то всё готово? Я рассеянно глянул на свой рюкзак, который вовсе был не тронут. Это было попросту не нужно. Я слабо кивнул, но Рома заметил этот знак. Он ушёл в сторону, видимо, к портфелю.       Я вновь взглянул на Полину. Катя всё ещё крутилась вокруг Морозовой, но Бяши я уже там не увидел. Оказывается, он подошёл к Роме и что-то ему сообщил, на что он кивнул. Полина не переставала кидать на меня свой зоркий взгляд.       Я сглотнул.       Она встала из-за стола и попыталась вырваться из хватки Катьки, но та лишь взбодрилась.       — О-о! Ну всё, Полиночка, не уйдёшь! Пошли танцевать! — она повела её к остальным, на что она ничего не смогла сделать.       Последующие реплики расслышать я уже был не в силах. Глаза мои ужасно слипались, я уже смирился с тем, что могу очень просто заснуть.       — Собрался? — я устало кивнул и взял с собой портфель, — Пошли тогда.       Он взял меня за руку, она оказалась очень тёплой, отчего я немного дёрнулся. Почему-то шли мы очень быстро, казалось, Рома будто бы уводил меня от чего-то. Голова вновь закружилась, и я остановился.       — Чё такое? А... Блять, забыл, — он положил мою руку на плечо, а сам положил свою мне на талию, — Сорян, ща заберём куртки и я тебя на спине понесу. Ты явно не в силах ещё и портфель тащить... Не ссы, голова пройдёт скоро. Это пару минут где-то.       Не знаю, куда ещё больше, но я явно раскраснелся пуще прежнего. Я отвёл взгляд, смущаясь ещё больше от того, как это глупо выглядело со стороны. Благо, нас никто не видел.       — А где Бяша?.. Он что, не идёт? — я смотрел на кафель и мы медленно шагали по направлению к гардеробу.       — Не-а. Прикинь, он Катьку провожать решил. А она ещё и согласилась. Не, ну ты прикинь! Наша-то Катька, так просто согласилась... — он усмехнулся с этой ситауции, а я лишь мягко улыбнулся.       — Да уж... Неожиданно...       Мы дошли до гардероба. Головная боль так и не прошла, но головокружение быстро исчезло.       Я обулся, после чего надел куртку, застёгивая молнию. Рома же оделся крайне быстро и уже ждал меня у двери. Мы вышли на улицу и я вяло залез ему на спину. Сердце бешено отбивало свой ритм, готовое выпрыгнуть (в окно) из груди. Мне было крайне неловко, ведь до такого состояния я не планировал пить совершенно. Так ещё и Роме приходится нести не только два рюкзака, так ещё и его самого.       Всю дорогу я время от времени проваливался в сон, а иногда Рома начинал о чём-то болтать. Но разговоры эти длились недолго, хоть и были они достаточно частыми.       Я узнавал знакомый двор. Видимо, пришли.       Под светом фонарей Рома смотрелся крайне загадочно, чего я не мог утаить и от самого Ромки:       — Ты так красиво смотришься... — язык мой вновь, к несчастью, развязался...       — В смысле?       — Ну, ты знаешь... У тебя в целом такие красивые черты лица... Глаза, скулы... — остановиться, к сожалению, я был уже не в силах, — А особенно губы... — я остановил на них свой взор.       Смотрел долго, будто бы заворожённо. Сам того не понимая, я потянулся к ним.       Я прикоснулся к уголку его губ.       Не успел...       Я отпрянул, покрепче схватившись, дабы не упасть... В моей голове сейчас было просто пусто, я не осознавал абсолютно ничего, что натворил.       Пару минут я любовался падающими снежинками, и не заметил, как сон внезапно охватил меня...