Atomic Reactions

      — Это. Что. За. ХУЙНЯ!?       — Долго объяснять, но... Это Шток...       — Я понимаю, что это Шток, А ЕЩЁ Я ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТО ЕГО БЛЯДСКИЙ СКЕЛЕТ!       — Ihnen auch einen guten Morgen, Genosse Major.       Ситуация была самая что не есть сюрреалистичная. Вроде бы обычное утро, вот к тебе Нечаев пришёл с каким-то вопросом, прошёл на кухню воды попить, а там за столом скелет сидит и книгу читает. И нет, не сидел он топорно и неестественно, как макет из медицинского института, вполне себе склонился над книгой, одной рукой страницу держал, другой голову подпирал. А стоило майору зайти, так вообще эту самую голову поднял и пялился на него пустыми глазницами. А стоило этой ходячей нежити голос подать, так Серёга вообще чуть в Лимбо не откинулся.       А случилось всё два месяца назад...

***

      Какие у вас со Штоком были отношения гадало всё предприятие. Даже вы сами. Вот вроде бы просто стоите, не обращая друг на друга внимания, вот посреди коридора дерëте глотки, пытаясь криком доказать свою правоту, а вот уже сидите у него в кабинете, плечом к плечу, и мило воркуете, заполняя документы в четыре руки. И не гнушались заходить после работы друг к другу на чай, да и вовсе оставаться на ночь. Можно сказать, появился у тебя такой вот "недо-парень-пере-друг". Пропускать мимо ушей слухи, что не на чай захаживаете и ночью занимаетесь вещами интереснее, чем отвоёвывать друг у друга подушку, ты научилась. Также научилась затыкать рот родственникам, которые в один голос трубили, что немец должен тебя за муж позвать и вообще это как-то позорно всё в девках ходить.       А чему ты не научилась, так это отпускать...       Петрова (а точнее его голову) удалось заполучить, массовый сбой роботов удалось остановить, "Коллектив" будет запущен, мир во всём мире, и прочее. Омрачило всё только то, что... Михаэль умер...       Как ты слышала, их с Нечаевым подорвала Лариса, и то ли Штокхаузен от полученных в ходе взрыва увечий умер, то ли его ещё живым поглотил красный полимер. Этого ты уже не слушала, хватило только одного – ты больше не услышишь этот картавый голос.       Больше некого ловить, после запинки о собственную ногу, некого защищать от нападок Серёги, некому травить анекдоты, от которых и смешно, и мерзко. Больше нет того, кто будет бессонными ночами учить тебя немецкому, чтобы скоротать время, кто предложит сходить за кофе во время перерыва и будет спорить, что он лучше чая, кто будет называть тебя своим вездесущим комариком и своей причиной бессонных ночей.       Забавно. Вроде ничего такого между вами не было, а больно так, словно в браке 10 лет жили.       И нет того, кто мог утешить. Сергей, как и подобает хорошему другу, пытался тебя поддерживать, не обращая внимания на свою неприязнь к немцу. До только вскоре в отпуск умотал, из которого его в скором времени выдернули. Лариса, с который ты тоже довольно-таки хорошо общалась, по некотором данным пропала без вести, а может и вообще мертва. Сеченов... Его ты вообще видеть не могла. Мало того, что он словно проигнорировал смерть Михаэля, так почти сразу же нашёл ему замену. Это конечно прекрасно, но можно было хоть немного уважения проявить!       И горевала ты вплоть до того момента, пока не раздался странный, но важный телефонный звонок.

***

      — То есть ты приехала к Штоку на квартиру, и нашла там... Это?       — Да, именно так. Только он немного запачканный был. И без волос. И без щетины...       — Ебучие пироги, это что за пиздец-то!?       — Агент П-3, а что Вас конкр'етно не устр'аивает?       — ТО, ЧТО ТЫ, КОСТЯШКА, РАЗГОВАРИВАТЬ УМЕЕШЬ!       Шток лишь откинул голову, имитируя закатывание глаз, закрыл книгу, предварительно заломив уголок читаемой страницы, и направился к раковине, встав из-за стола. Позже он покинул кухню с маленькой лейкой, пошёл цветы поливать.       Два месяца назад некто позвонил тебе и попросил явится в квартиру покойного Штокхаузена, якобы нужна помощь. По голосу даже на самого хозяина квартиры этот неизвестный был. И ты поехала, даже не с желанием помочь или набить лицо неудачному шутнику, а чтобы убедиться, что у тебя не поехала крыша.       А следующим воспоминанием было то, как ты сидишь на этой самой кухне, и напротив тебя сидит скелет в синем пиджаке. М-да, такое себе событие.       — Ладно, хуй с ним, ты скажи, откуда у него волосы взялись?

***

      Когда вы начали друг к другу притираться и ты в принципе перестала бояться своего странного соседа по квартире, тебя заинтересовала одна вещь: Миша постоянно крутился возле зеркала в прихожей, проводя костяшками фаланг по черепу.       У Михаэля, когда он был ещё жив, были прекрасные волосы, густые, курчавые, благородного тёмного оттенка. А сейчас что? Голый розоватый от въевшейся крови череп. И ты решила бедняге помочь. Всеми правдами и неправдами, средствами, связями и прочим, ты нашла два парика. Один по оттенку был один-в-один как оригинал, только волосы были больше волнистые, чем кудрявые, а второй наоборот, имел идеальные кудри, а оттенок больше походил на тёмное красное дерево. И что делать? Правильно, взять клей, порезать парики на отдельные пряди и под недовольный скелетный бубнëж всё приклеить. И чëрт возьми, получилось! Даже гуще, интереснее и лучше, чем было до!       То был первый раз, когда вы друг друга коснулись. Точнее Миша, увидев результат, кинулся тебя обнимать.       И тут в мозгу что-то щёлкнуло. Точно, это же Миша. Да, состоящий только из костей, хрящей и суставов, который не подчинаясь законам логики и природы мог видеть, слышать и осязать. У которого на голове сейчас была пышная грива, созданная тобой. Который боялся первое время попадаться тебе на глаза, зная что ты его боишься, который слëзно просил вернуться к нему в квартиру и забрать какой-то шарф, который, как позже вспомнилось, ему связала ты. И он продолжал учить тебя немецкому бессонными ночами, называл комариком, причём до сих пор своим, занимался домашними делами, пока ты была на работе. Вот он, тот Миша, которого ты знала и любила.       Не давая себе отчёта, обнимаешь его в ответ, кончиками пальцев проводишь по остистым отросткам позвонков, прощупываешь их сквозь вязанный свитер, оглаживаешь рёбра. Сейчас он не кажется угловатым и острым, а очень даже мягким (хотя может это всё из-за привязанной подушки, что выполняла роль живота (не очень удобно, когда штаны только на тазовой кости держатся)). Даже чувствуешь себя как-то глупо из-за изначально страха перед ним. Вот же, это же твой Мишка, не совсем живой, но вроде здоровый.

***

      — ...а щетину я ему потом перманентным маркером подрисовала, вроде сносно получилось.       — Угу...       Вы с майором теперь сидели в тишине, пялясь в одну точку, пока из глубины квартиры доносился звук бегущей в лейку воды.       — Серый, у меня есть просьба...       — Никому о нём не рассказывать, я понял. Не волнуйся, буду нем, как могила...