Atomic Reactions

      Ты как-то замечала, что зимой утром всегда вставать тяжелее. Чернота за окном давила на сознание, заставляя покрепче сомкнуть веки и вновь заснуть, "если на улице темно, значит там ночь, а если ночь, то надо спать". А осознание того, что нужно будет вылезти из своей тёплой, тщательно прогретой кроватки в дубак, так вообще в ужас приходишь.       Вот и ты бы сегодня выбрала поспать подольше, наплевав на отчёты, которые необходимо сегодня сдать, на огромный объём работы и совещание. Благо рядом был тот, кто всегда готов помочь проснуться.       — Миш, отвянь, я спать хочу...       — Т/И, ты человек, чтобы выжить тебе нужная еда, еду надо покупать, покупать необходимо деньгами, а чтобы деньги были, надо работать. Из нас двоих по техническим причинам модель работать только ты, так что вставай.       Естественно самой тебе встать никто не даст, грубо стягивают одеяло и, подхватив твою тушку на руки, несут в ванную. Холодной, почти ледяной водой моют лицо (точнее брызжут на него), руки тоже моют, уже с мылом, насухо обтирают и тащат на кухню. Запах еды немного приводит тебя в сознание, продираешь глаза как раз в тот момент, когда тебя сажают за стол и суют в руки вилку. Скелет с внезапно проснувшимся несколько недель назад материнским инстинктом покидает кухню, а ты анализируешь содержание сегодняшнего завтрака. Омлет с криками, сыром и порезанной мелким кубиком куринной грудкой, два бутерброда с печёночным паштетом, кусочек творожной запеканки и чай с гвоздикой и лимоном. И ты обязана в себя это впихнуть, иначе "Как я могу отпустить тебя голодной!? Mein Schatz, а если ты допоздна р'аботать будешь? Или пр'опустишь обед? Я не хочу, чтобы ты от истощения потер'яла сознание и замёр'зла на смер'ть в каком-нибудь сугр'обе!".       Хотя Михаэля в принципе можно было понять, кроме тебя у него близких людей больше не было, а с его нынешним состоянием и быть не могло. Страх потерять тебя слишком высок, чтобы остался здравый смысл. Да и сублимацию никто не отменял. Привыкший отдавать себя работе и карьере и резко это всё потерявший немец пытался перенаправить себя хоть в какое-то русло, дабы не свихнуться. Если он уже не начал конкретно. За размышлениями ты не замечаешь, как съедаешь половину омлета и оба бутерброда. Осталось совсем чуть-чуть до финала.       После плотного завтрака складываешь посуду в раковину ("Т/И, не надо, я сам потом помою, иди лучше одеваться, а то точно опоздаешь") и семенишь в комнату. На заправленной кровати тебя уже ждали серые брюки, белая блузка с еле заметным цветочным орнаментом, чёрная вязанная жилетка с серым рисунком дубовых листьев и желудей и тёплые голубые носки с мелкими ромашками, толще обычных, но тоньше шерстяных, самое то для зимней обуви. Одеваешься, смотришь в зеркало. Почему-то складывается ощущение, что Шток сегодня заставит надеть то самое тяжеленное зимнее пальто, в котором можно ощутить себя словно в парилке. Ладно, потом увидишь. Тянешься к расчёске, но её резко перехватывают, только пытаешь понять, что произошло, как волосы начинают расчёсывать. Надо будет расспросить, как Миша умудряется временами бесшумно передвигаться. Или это ты ещё не проснулась? Не важно, пока ты немного тупишь и подвисаешь, уже расчëсанные волосы сплетают в косу, а из этой самой косы делают аккуратную кичку. Похлопывание по плечу.       — Можешь пока посидеть, а я сумку соберу.       Точнее сумки, а ещё точнее саквояж с документами и рюкзак со всем остальным. Про содержимое первого ты даже не слушаешь, немец собрал все папки с документами ещё вчера, сейчас просто перепроверяет. А вот когда дело доходит до рюкзака, то слух лучше напрячь.       — Так, ключи от квар'тиры положил... Деньги на пр'оезд положил... На обед тоже... Контейнер' с едой положил, яблоко есть, печенье на месте, тер'мос тут же, кефир'... Пластыр'и на всякий случай, пер'екись, йод, обезболивающее, активир'ованный уголь, носовой платок... Вр'оде всё на месте, можно идти.       Скелет тебя особо не дожидается, берёт весь твой груз и скрывается в дверном проёме. Встаёшь и идëшь следом. Тёплые ботинки, то самое пальто-парилка, шапка, шарф. На плечи рюкзак, в руку саквояж. Если глянуть со стороны, то ты больше похожа на школьника, чем на сотрудника предприятия.       Взгляд невольно цепляется за Мишу: искусственные, приклеенные лично тобой волосы были завязаны в небрежный низкий хвостик, кости тела прикрывал свитер в крупную красно-белую полоску, синие треники и пёстрые шерстяные носки. Как-то необычно и по-домашнему, подходишь и обнимаешь. Тепло и уютно, и отпускать не хочется. Но приходится, смазано целуешь в скулу, прощаешься и скрываешься за входной дверью.       А он стоит ещё пару минут, костяшками оглаживает место, где только что было тепло твоих губ. Внутри, душевно, Миша улыбается и с этой улыбкой возвращается в глубь квартиры. Дела сами себя не переделают.