Atomic Reactions

      В помещении царит полумрак, сгорбившись над бумагами за столом сидит мужчина и подписывает документы. Вот только спустя мгновение мысли путаются, ручку злобно отбрасывают чуть ли не на другой конец стола вместе с бумагами. Локти упираются в пол, пальцы стискивают пряди волос. И он плачет. Он уже не чувствует боли, усталости, страха. Только зияющую пустоту. И он может только плакать.

***

      — Д-дим... Мне страшно!       — Тише, солнце моё, тише. Мне самому страшно. Я придумаю что-нибудь, хорошо? Только потерпи ещё немного...       Слова даются с трудом. Не потому что он сам начитает плакать. Не потому что его пытаются ослабшими исхудавшими ручками обнять покрепче, нет. Слова даются с трудом, потому что он знает, что врёт. И тебе, и себе. Он знал, как конструировать роботов, он знал, как сшивать куски плоти так, чтобы получился целый здоровый человек, знал, как стереть этому человеку память, чтобы он жить начал более-менее нормально. Но не знал, как помочь тебе.       Сначала всё говорили, что это максимум воспаление лёгких или зачавшаяся пневмония. Просто выписали антибиотики и отправили домой. Когда в следующий раз ситуация стала хуже прописали другие препараты и также отпустили домой. И тогда, когда ноги переставали держать, спустя пару шагов начиналась лютая одышка, вес начал стремительно падать, а к кашлю примешалось кровохарканье, поставили точный диагноз. Рак лёгких.       Дима обнимает осторожно, трепетно, боялся сжать сильнее, словно тело возьмёт и треснет, как хрусталь. Носом тычется в макушку. Хочется, чтобы тут были волосы, густые и шелковистые, с прекрасным блеском. И зарыться в них, и вдохнуть поглубже, чтобы запах пряного шампуня забрался под корку головного мозга и остался там на веки. Увы, волос уже нет, вместо них натянутая по самые уши хлопчатобумажная шапочка.       Он возненавидел красный. Красный это цвет крови, цвет войны, страданий, гнева, страха. Красный это цвет назначенной химиотерапии, самой сильной и самой токсичной. После которой человек похож на заплаканный, не способный двигаться от боли шмоток костей и мяса. Сколько их было? 10? Может 15? Не важно, после каждой он стремительно уходил в подсобное помещение и рыдал, так как не мог никто. И его каждый раз находил Сергей, Серёжа, сынок. Не говорил ничего, просто подходил и обнимал, поглаживая по спине. Когда болит сердце, то болят и рёбра.       Если сравнивать предприятие с организмом, то Сеченов был сердцем. Сердце никогда не отдыхает, бьётся ещё в материнской утробе и продолжает биться до конца, пока не умрёт. Сеченов работает – работает предприятие, он его сердце. Сердце защищают рёбра: майор Нечаев, Близняшки, "Аргентум". Они стоят щитом, защищая от всего, даже если их ломать и будет больно, они продолжат защищать. Но что же между сердцем и рёбрами?       Спроси у человека, где душа, и он, словно рефлекторно, потянет руку к груди. А там что? А там сердце и лёгкие. В сердце живёт кровь, в нём места нет. Тогда душа живёт в лёгких? Скорее всего да. Когда человек умирает, он испускает последний вздох. Может это душа покидает тело и летит куда-то ввысь, навстречу к следующей своей жизни? Или в рай? Что нас ждёт после смерти? Никто не скажет. Но Дмитрий мог сказать точно, ты – лёгкие этого предприятия, его душа. Которая сейчас чахнет и увядает.

Когда умирают лёгкие,умирает и душа. Когда душа умирает, сердце остаётся жить, но черствеет и становится куском мёртвого камня

      Но никто не умрёт, нет, всё будет хорошо, лекарство будет найдено, ты поправишься, всё станет хорошо.       Он же найдёт лекарство, так ведь?       Он же успеет, так ведь?

О н ж е у с п е е т, т а к в е д ь..?