Бетонный лес

      Снежные хлопья падали вниз, скатываясь по невидимым горкам из воздуха и ветра. Дневной свет падал на них, отражался, сверкал мимолётной вспышкой и исчезал, растворяясь в ярко-синем небе. Вся эта картина приободряла, придавала мотивации на последующие за завтраком будние дела. Хоть и делать то особо было нечего, выходные же. Я лениво помешал ложкой тёплый тёмно-прозрачный напиток, именуемый чаем, но всё никак не мог оторвать взгляд от окна. Даже не сколько из-за лучезарной погоды, столько из-за намёрзшей рамочки, в которую данная картина органично вписывалась. Ночью ударил сильный мороз, поэтому сегодня узоры на стекле были особенно красивыми. Они чем-то напоминали иллюзии на обложках некоторых тетрадок, которыми дети любили хвастаться в школе — если расфокусировать взгляд и посмотреть под определённым углом, то можно увидеть... А впрочем, что такого можно было увидеть в морозных узорах на стекле? Я стал прищуриваться и с интересом рассматривать края окна, дабы отыскать какой-нибудь интересный рисунок. Взгляд тут же упал на хитрое сплетение узоров, которое преобразовалось в довольно отчётливую лисью морду. Забавно. Более креативного напоминания о сегодняшней "важной" встрече я в жизни не видел. Сделав вид, что ничего необычного не заметил, я опустил взгляд вниз, набрал пару ложек остывшей манки и положил в рот. Пару комочков моментально оказались у меня между зубов, заставляя поёжиться от отвращения. Вновь подняв глаза на заиндевевшие рисунки я уже не мог отыскать лису. Казалось бы, как мало нужно для того, чтобы испортить так хорошо начинавшийся день.       Мама пришла рано, когда Мы с Олей ещё спали. Её взгляд был поникший, почти не разговаривала. Она практически не выходила из родительской комнаты, из которой время от времени доносился её громкий и серьезный голос во время разговора с кем-то по телефону. Слов было не разобрать, но было очевидно, что это из-за отца. Дом без него ощущался в разы спокойнее и приветливее, хоть и напряжённая обстановка никуда не делась.       В последнее время я стал замечать одну вещь. Все события в доме, в школе, огибались вокруг меня, крутились, но никак не задевали. В школе — что до драки, что после, ничего не поменялось. Поменялось лишь направление гребли. Раньше меня не замечали только потому что всем было плевать. Сейчас же меня избегают сознательно, с ноткой страха и отвращения, но в итоге все остались на своих местах. В семье тоже самое, просто раньше все хотя-бы делали вид, что им на меня не всё равно. Единственное что, так это Олю жалко. Как же быстро она впитала в себя весь негатив, что таят в себе эти стены. Хотя, казалось бы, семья, родные всё-таки люди. И вот так всё происходит. Но у меня была ещё одна семья. Другая. Там, среди заснеженных дворов и холодных снегов меня ждали, любили, и готовы в любой момент принять как своего. Я давно уже всё решил. Осталось только дождаться вечера.       Время тянулось невыносимо медленно. Я пытался заняться домашними заданиями — без толку, захотел было поиграть в приставку, но Оля мирно спала в своей кроватке, а будить её — вероятнее всего означало ещё один скандал. А как же сильно я его не хотел. Мысль о истерично кричащей матери и Оли заставила поёжиться. В итоге, не найдя занятия получше, я пододвинул стул ближе к окну и стал вглядываться в даль. Хлопья всё парили с небес. Их было так много, что невозможно было разглядеть что-то дальше пятидесяти метров. Всё было окутано белой дымкой, а очертания соседских домов медленно тонули в ней. Часы отбивали свой ритм, давя на и так квадратную от волнительного ожидания голову. Тик. Так. Тик. Так. Глаза сами начали закрываться, а щека мягко приземлилась на холодную поверхность подоконника.       Громкий звук был чересчур неожиданным. Настолько неожиданным, что я, рефлекторно дёрнувшись, подскочил на стуле так сильно, что он быстро оказался в горизонтальном положении на полу, вместе со мной. Резкая боль в спине окончательно взбодрила меня, но моментально встать сил у меня всё равно не было. Освещение в комнате из ярко светлого переменилось на тёмное, мрачное. Не мудрено, ведь за окном уже стемнело, причём, судя по всему, уже довольно давно. Лениво встав, хватаясь за больную спину, я поднял опрокинувшийся стул, после чего мельком бросил взгляд на оконное стекло. За ним, медленно сползая, растекались остатки снежка. Пора.       Я наспех оделся и выбежал на заснеженную улицу, не сказав ни слова матери о моём уходе. Вопреки моим ожиданиям, у подъезда меня никто не ждал. Я огляделся по сторонам, зашёл за дом и подошёл к предположительному месту, с которого кидали снежок. Ни следов, ни каких-либо других признаков нахождения здесь кого-то кроме меня. Может мне просто показалось? Не может же быть такого, что кто-то ходит по снегу, не оставляя следов. Я вспомнил Алису. Хотя... Да, от этой чертовки можно ждать чего угодно. С ней так быстро привыкаешь к необычным и странным вещам.       Я поднял голову наверх. Снежинки медленно парили прямо на линзы очков, а обзор застелило невероятно чёрное небо. Хаотически горевшие окна то тут, то там, сначала немного замылили глаза, привыкшие к темноте, но прищурившись, я быстро сумел отыскать своё окно. И как она с такого расстояния так точно в него целится? Света в нём не было, ведь я его за сегодняшний день даже не включал, но правее от него было ещё одно — кухня. Вот там уже яркий свет бил ключом, будто стараясь походить на своих сородичей по дому, не отставая от них по яркости. За занавесками было видно женскую тень, которая ходила из стороны в сторону — то к плите, то к столу. Интересно, она хотя бы заметила, что я ушёл из дома? Я только сейчас понял — мало-ли что может произойти со мной. Выхожу на улицу поздно вечером, иду неизвестно куда. Пропадаю неизвестно куда. Возможно надо было всё-таки ей сказать? Но отступать было уже поздно, и я, в гордом одиночестве, начал свой путь.       Всю дорогу меня не покидало чувство, будто кто-то меня преследовал. За каждым углом, за каждым покрытым снегом кустиком, в каждом окне я чувствовал на себе незримый взгляд. Ветер дул пронзающими до костей порывами, слегка припорашивая моё лицо снегом. Уличные фонари своим тёплым светом давали мне хоть какую-то надежду, но чем дальше я заходил, тем этих островков спасения становилось всё меньше и меньше, пока они не исчезли вовсе. Глаза привыкли к темноте, и я уже спокойно мог разглядеть дорогу, а тусклый лунный свет помогал мне в этой нелегкой задаче. Но от ощущения чьего-то присутствия меня это ничуть не спасло. На границах периферийного зрения то и дело мелькали различные силуэты, создаваемые моим больным воображением, ведь стоило мне немного сфокусировать взгляд, как очередной страшный монстр превращался в небольшое деревце или куст, или же вовсе растворялся в воздухе.       Один из этих силуэтов выделялся тем, что стоял прямо посреди дороги, по которой мне нужно было идти. Я решил не смотреть на него, надеясь, что наваждение пропадёт само по себе, но фигура упорно не хотела исчезать и даже приблизилась, приковывая взгляд к себе и приобретая знакомые очертания. Она ускорила шаг, а я наоборот остановился, ожидая последующих действий.       Я явно не ожидал последующих за грозным шагом крепким объятиям. Я, удивленный, ответил тем же.       — Я так рада, что ты пришёл! — Проговорила она куда-то мне в спину.       Я лишь неразборчиво угукнул, уткнувшись носом в район плеча своей подруги. Именно в этот момент, когда моё лицо было крепко впечатано в шубу Алисы в порыве нежности, я по-настоящему понял, что я сделал правильный выбор. Я уловил знакомый запах. Запах праздника. Дым от сгоревших фейерверков и петард, мандарин, мяты и хвои навеял мне воспоминания о недалёком прошлом, когда мы с вожделением и трепетом считали секунды до боя курантов, бежали открывать подарки под ёлкой, а затем всей семьёй выходили на улицу пускать салюты. Как же это было давно.       После продолжительных объятий она немного отошла и грациозно подала мне руку.       — Ну что, пойдём?       — Пойдём. — я протянул руку в ответ.       Мы бодро и весело зашагали вперёд. Деревья и кусты, расставленные вдоль дороги, будто вторили нам, протягивая свои ветки-руки в нашу сторону, указывая путь. Морозный ветер перестал обжигать щёки, а снежинки, которые раньше так и норовили прилипнуть к очкам и губам, теперь будто огибали нас, оберегали и не вмешивались. Мы шли молча, но душа моя пела.       Через два квартала я увидел ещё три силуэта — остальные дети в масках. Волчок, медведь и сова. Они присоединились к нашему походу и тоже взялись за руки, образуя небольшую живую цепь. Продолжив путь, через некоторое время, они весело запели:       "Куда идем мы по ночам       Тарам-порам, тарам-порам       Не увидать чужим глазам       Тарам-порам, тарам-порам"       От такой забавной песенки я бросил лёгкий смешок. Я даже не мог представить, как это выглядит со стороны. Пятеро детей, четверо из них в странных жутковатых костюмах с карнавальными масками животных, идут и напевают себе песенки.       — А куда мы идём? - решил наконец-то спросить я.       — Как куда? В лес! — ответила Алиса.       В лес? Зачем нам идти в лес? Небольшое семя сомнения поселилось в моей голове.       — Я думал мы пойдём туда, где встретились в прошлый раз.       Друзья хором рассмеялись.       — Ха-ха-ха! Антон, мы, как нового члена семьи, ведём тебя домой. Неужели ты думаешь, что тот старый дворик и есть наш дом?       Я промямлил что-то нечленораздельное, пытаясь допереть до всего сказанного Лисой. Неужели они и вправду звери, которые живут в лесу? Ну бред же, они же просто дети! Такие же дети, как и я, только в масках, да и всё. Возможно немного странные, но...       — М-да, Тоша. Может ты взаправду двоечник? Или тебя не учили, что звери не живут среди людей?       — Учили, но просто...       — Тогда в чём проблема? Перестань уже трусить, лучше пойдем быстрее. Нас ждут очень интересные свершения!       Меня переполняли смешанные чувства. У меня просто не укладывалось в голове. И что, ребенок в маске медведя спит в берлоге, а лиса — в норе? Что за небылица. Может быть она снова шутит? Хотелось бы верить.       Тем временем мы подошли к границе леса, который располагался на краю города. Нас от него отделяла лишь полностью пустая проезжая часть, тускло освещённая оранжевым светом дорожных фонарей. Перейти её в неположенном месте — раз плюнуть. Все подумали так же. Величественные сосны возвышались над моей головой и уходили высоко вверх к звёздному небу. Дети с недюжинной скоростью и ловкостью пробирались через заросли, не сбавляя темпа, а я же плёлся сзади, аккуратно обходя препятствия, чтобы случайный сук не лишил глаза.       Через некоторое время мы вышли на небольшую полянку, окружённую деревьями. На ней совсем не было растительности, да и сама она выглядела довольно неестественно, будто вырвана из другой части местности, но при этом открывала живописные пейзажи.       — Здесь так красиво.       — Ещё бы! — отозвалась Алиса. — Такой красоты ты больше нигде не найдёшь.       — Только с нами. — просипел Медведь.       — Так, а для чего мы сюда шли? Опять играть?       — Ну-у, не совсем. — протянула Лиса. — А тебе что, не нравится здесь?       — Очень нравится.       Всё было настолько фантастически, настолько сказочно. Лес, эта поляна, дети в масках зверей. В воздухе будто витало счастьем, праздником, сказкой. Хотелось взять, прыгнуть выше головы и выплеснуть всю накопившуюся энергию.       Видимо сова подумала о том же о чём и я. Она взмахнула крыльями, после чего прыгнула в высь, исчезнув в вышине. Над головой раздался её радостный смех, а потом она приземлилась обратно, фырча и отдуваясь.       — И ты так можешь! Попробуй!       Я попробовал.       Ноги легко оттолкнулись от земли. Я ракетой взмыл к небу и закричал от счастья, увидев моих друзей внизу. Я оказался почти вровень с верхушками сосен, а затем со скоростью полетел вниз и упал в сугроб, но больно не было. Звери засмеялись, после чего я подпрыгнул ещё раз. Луна стала ближе, а дух захватывало от новоопробованного чувства полёта. Теперь мне удалось приземлится на ноги.       — С нами ты в безопасности! И все твои мечты станут явью!       Я прыгнул одновременно с Лисой, держась за руки. Мы взлетели выше самых высоких сосен и застыли в воздухе. Я закружился, Алиса закружилась в такт. Я знал, что она улыбается, и улыбался сам. Остальные звери так же взмывали ввысь, танцевали, кувыркались и смеялись. Как же это всё-таки прекрасно. Теперь я понял главное: эти четверо не причинят мне вреда. А настоящие враги — я чувствовал это каждой клеточкой своего тела — те, кто далёк от волшебства. Теперь-то я всё понял. Всё…       Через некоторое время я обнаружил себя лежащем в снегу под ярким лунным светом. Мышцы ныли от усталости, ноги гудели. Я слегка приподнялся, чтобы осмотреться вокруг. Увидел, что все звери так же повалились от усталости в снег. От их хриплого дыхания в воздухе клубился серебристый пар.       Я чувствовал себя до невозможности опустошённым. Словно все эти прыжки и танцы отняли у меня не только силы, но и ещё что-то. Что-то очень важное, без чего я уже никогда не буду прежним. Это чувство усиливалось с каждой секундой, а в голове была только одна мысль: заполнить чем-то эту пустоту.       — Ну как, нравится? — пропищала сова.       — Да… — еле слышно ответил я. Я вновь плюхнулся на землю. Хоть пляски под луной были невероятными, но раннее невиданное чувство пустоты заполняло меня всё сильнее. — Эй, народ! Как насчёт подкрепиться? — звонкий голос Алисы пронзил тишину. — Давай скорее, сестра, а то сил нет больше терпеть — просопел медведь. — Сегодня твоя очередь угощать, дорогая. Девочка кивнула, после чего направилась к кромке леса. Долго её ждать не пришлось. Лиса вернулась, таща за собой, судя по всему, весьма увесистый мешок, до отвала набитый чем-то. Она доковыляла с ним до середины поляны, после чего отпустила. Все остальные звери поднялись на ноги, поспешив обступить мешок, стоя и сверля его жадным взглядом. — Тоша! Иди к нам! Я с некоторой опаской подошёл к мешку и детям. Только сейчас я обнаружил едва заметную дорожку алого цвета, когда мешок волокли по снегу. — Пусть зайчик первый попробует, — распорядилась Алиса. Кто-то подтолкнул меня к мешку. Недолго думая я сунул в него руку. Пальцами нащупал что-то мягкое, липкое и скользкое. Через секунду я держал ломоть сырого мяса, судя по всему, какого то животного. Он был не совсем свежий и довольно сильно задубевший на морозе. Темноватая кровь обволокла кончики пальцев. Раньше меня бы вырвало от одного только вида такого угощения, но не сейчас. — Кушай, — пролепетала Сова. — Это вкусно. Чувство пустоты моментально переросло в чувство невыносимого и всепоглощающего голода. Голос разума кричал что-то нечленораздельное где-то в глубине подсознания.              — Ну же, тебе понравится. Ты же знаешь что он этого заслужил. — Голос Алисы подстрекал, испытывал. По телу разлилось тепло. Голод сменился на великолепное чувство насыщения. А каков был вкус! Он растекался по моему рту словно самое настоящее концентрированное удовольствие. Мир вдруг переменился. Я понял, что все вокруг по-настоящему живое. Услышал, как стонет под снегом сухая трава, увидел, что у деревьев и звезд есть лица. Деревья ухмылялись, а звезды корчились в страхе.       “Правильно! Бойтесь! Я допрыгну до вас и …”       Я щёлкнул зубами, в блаженстве падая на мягкий снег. Звери церемонились гораздо меньше моего, и теперь я их понимаю. Трудно удержаться. Очень трудно. Кто-то, видимо случайно, перевернул мешок. Он плюхнулся на снег, переворачиваясь и выставляя на показ всё его содержимое. Он был до отвала забит небрежно порванными кусками мяса неизвестного происхождения разных форм и размеров. Слегка приглядевшись я увидел… Кто-то ещё раз пихнул мешок, а из него выкатилась отрубленная человеческая голова. Её будто бы оторвали голыми руками. Неровные ошмётки кожи, ткани и трахеи свисали наружу в том месте, где должно начинаться тело. Но тела не было. Было только то, что от него осталось. Вон показалась рука, нога, а вернее ступня так же полетела из мешка. Я вновь посмотрел на голову. Это был Денис. Его лицо было скорчено в ужасной гримасе, остеклянелые глаза смотрели куда-то вверх, а челюсть застыла в немом крике. Тело свело. К горлу подошёл ком. Окутала очередная волна эйфории. В голове пронеслась мысль.       “Что же я натворил?”       Но её затмило множество других.       “А ведь он меня тогда без повода и доказательств избил. В тот момент, когда я лежал на земле, когда моё тело втаптывали в грязь ногами, руками, палками, я мечтал бы увидеть то, что лицезрю сейчас. Он ведь этого заслужил. Он определённо этого заслужил…”.       Но мысли обрывались, уступая место образам. Деревья двигались. Снег под спиной бугрился и ползал.       — Это всё правильно. — Алиса прилегла рядом со мной. — Всё так, как должно быть. На нас держится этот хлипкий баланс. Сильные всегда хотели подмять под себя слабых, хитрые — доверчивых, высокомерные — скромных.       Я пытался сконцентрироваться на словах Алисы.       — Таких людей и людьми-то трудно назвать. Паразиты на теле мира. Они высасывают дух и счастье из других людей, наполняя ими свою жалкую плоть. И сколько невинных душ они загубили… Уже не сосчитать. Мы все здесь их жертвы. Жертвы, которые хотят реванша. Разве избавлять мир таких людей — плохо?       Я промолчал. Лиса лишь хмыкнула.       — Думаю, ты уже нашёл для себя ответ.       …       — Через неделю, в воскресенье, мы будем ждать тебя, Зайчик.       ...       Я проснулся среди глубокой ночи в своей кровати, слегка болела голова. Я не помню, как я добрался домой из лесу, но я на сто процентов уверен, что это был не сон. Мышцы всё ещё гудели после высоченных прыжков под луной, а на языке остался едва-уловимый вкус. Вкус счастья. Нет, какой же это сон. Это реальнее самой жизни. Эти пляски, хороводы, танцы, игры — это всё настоящее. Живое. Эти дети в масках — совсем не в масках. Это я носил маску всю свою жизнь. Маску скромного, застенчивого мальчика, который всегда избегал конфликтов, терпел унижения и травлю. Пришло время снять её, и, наконец, обрести своё настоящее лицо.       Голос Алисы звучал в голове:       " Это всё правильно. Всё именно так, как должно быть."