Будущего нет

Слегка приоткрытое окно впускает в комнату ветер и пыль, март в этом году холодный, но безснежный, спасибо и на том. Андрей кутается в одеяло и едва заметно стонет, стараясь укрыть голые теперь ступни. Мозг просыпается окончательно, а это помешает прожить день без проблем и отключек на столах. Князев берёт телефон-кирпич и щурится на ослепляющий экран – 3:55, но сильнее привлекает внимание сообщение от Миши: "Дрюх". Он никогда не писал просто так. Андрей подскочил тут же, натянул первое попавшееся и выбежал на улицу. Холодно, очень холодно, но это не останавливает, помогает даже. С трудом он вылавливает такси и называет заученный адрес: искать стоит начать оттуда. Водитель оказывается приятным мужчиной, которого совсем немного тянет на разговоры. В салоне играет золотой хит Боярского, под него они и обсуждают что-то мимолётом. Нервы потихоньку успокаиваются. - "И отвези меня туда, где будут рады мне всегда", – мужчина с улыбкой пропевает, видимо, любимые строчки и останавливает машину у нужного дома. Андрей желает хорошей работы, расплачивается и вылезает. Холод снова сковывает движения, сучка та ещё, да и любовь не лучше, потому что через любые горы и овраги перелезать заставляет ради кого-то. Князев, может быть, поспать, вон, хотел, а тут идёт Мишке на выручку и не сожалеет ведь. Дверь открывает своим ключом, который сделал после очередного срыва Горшенёва. Страшно было снова не попасть к нему вовремя, поэтому и бережёт он связку эту. Подъезд холодный и студёный, приходится съёжиться и голову в плечи вжать для тепла. Влетает почти на нужный этаж, открывает дверь и осторожно входит. В квартире тишина, можно услышать собственное дыхание – оно дрожит от нервов и холода. - Мих? – снова тихо, может, он спать завалился, а Андрей тут носится, как угорелый. Приходится закрыть дверь и идти на поиски самостоятельно. В спальне, на кровати, находится нечто. Оно вжимается в голую стену и качается едва заметно, волосы растрёпаны, лицо небритое, а взгляд пустой. Миша. Он будто в стену глядит и сам того не замечает. - Андрюх, Анфиска сделала аборт за пару месяцев до нашего развода, – голос кажется неожиданным и чужим, даже пугает сначала. А потом доходит смысл сказанного, Князев тяжело садится на кровать к другу спиной и упирает взгляд в стену. - Она тебе сказала? - Ну а кто ещё? Я понимаю, что это был риск, на самом деле, потому что мы оба нарики, но она даже не сказала мне о ребёнке, – Мишина дрожащая рука вытянула сигарету из смятой пачки. Он закурил и уткнулся в колени носом, глухо выдыхая. - Мих, ну не хотелось ей тебя грузить, она уже приняла решение, вдруг ты переубеждать бы её начал, – Андрей сел в похожую позу напротив друга и взял из чужих пальцев сигарету. - И начал бы. Дети, они же такие... весёлые вечно, понимаешь, я бы, наверное, хотел быть отцом, – лица его не видно, но Горшенёв улыбается тепло и мягко, а после снова тонет в собственном непонимании. - Миш, да будешь ты ещё отцом. Вы с Анфисой и так разводиться собирались, лучше даже. Найдёшь себе кого-нибудь, заживёшь, – Князев тыкает друга в колено слегка по-ребячески и прикасается в полуобъятии. - Не так долго мне осталось, Дрюх, да и кому я понадоблюсь. - Мишка, на тебя девчонки всегда вешались, а если ты с иглы слезешь, вообще нарасхват. - Да и ты вешался, Андрюх, а сейчас перестал, ё-моё. Да бессмысленный разговор это всё, – он потушил сигарету и медленно, словно долго и сильно болеет, слёз с кровати. – Пойду я за пивом. - Не загоняйся, Миш, поживём ещё, всё будет, – когда дверь комнаты хлопает за спиной Горшенёва, он тихо договаривает, – и я буду всегда, Мих, всегда.