Будущего нет

Андрей аккуратно вытер запачканные в крови губы и причмокнул от удовольствия. Ему понравилась последняя, свежая партия, которую, благо, не трудно было достать. Князев поправил одежду и встал из-за стола. На самом деле, его раздражало правило родителей, по которому приёмы пищи должны проходить если не в семейном кругу, то хотя бы за обеденным столом. Сегодня самый любимый и радостный для Андрея день. Он сможет скрыться из дома аж на несколько ночей – совершеннолетний возраст имел всё-таки кучу примочек. Князев снял душащие его вещи и лёг на мягкую кровать. Ему нравилось проводить здесь время, а иногда и впадать в лёгкую дрёму, в которой мышцы расслабляются, а позвоночник приятно тянет. Родители не понимали его и в этом: они приверженцы древних традиций и слово "сон" не говорят даже в саркастичном контексте. Для них настоящий вампир – вампир, не спящий и не тратящий своё драгоценное время на ерунду. Андрей хотел скорее убежать. Он даже обговорил этот вопрос с отцом и получил удивлённое согласие, чему был несказанно рад, поэтому теперь у него оставались считанные минуты до выхода. Открыв шкаф, точнее дополнительный скрытый отсек, Князев вытащил любимые и удобные кожаные вещи – его личная коллекция, которую можно надевать только в подобные моменты. Андрей зализал небрежно волосы пятернёй и был, в целом, своим видом доволен, поэтому попрятал все вещи по полкам и выпрыгнул на улицу через окно. Лес встретил его приятной прохладой. Деревья прятали от солнца, а насекомые не хотели иметь дело с дурной и мёртвой кровью, так что игнорировали внезапного гостя. Андрей вышел на небольшую поляну и уселся на пень – ему нужно ждать, они ведь даже время не обговорили. Листья коротко шелохнулись, а через мгновение шею обдало стальным холодом. - Что-то ты теряешь бдительность, Княже, – Миха весело лыбится и убирает маленький нож в карман. Он одет как всегда и выглядит также, взглядом приятно обводит фигуру напротив и облизывает губы. – Ну что, насколько сбежать получилось? - На несколько дней. Наконец-то возраст стал приносить мне бонусы, мама даже не ругалась из-за шмоток. Чувствую себя взрослым, – Андрей не может отвести взгляд от друга, он любуется почти белой кожей, темнеющими синяками под глазами, царапинами на шее и сглатывает неловко. - Да, совсем ты взрослый, конечно, – Миша глядит с издёвкой, но по-доброму, он может так смотреть, он вообще что угодно может в понимании Князева. - Эй, я знаю, что ты почти с рождения один ходишь. Но я – не ты, – Андрей касается пальцами чужой кожи, и обоих пробивает дрожь. Он трогает недавно зашитую рану и поджимает губы. - Конечно, будь я похожим на тебя, мы не ныкались бы в лесу. Цени то, что имеешь, Дюх, – этот бесконтрольный оптимизм сначала удивил сильнее, потому что упыриная жизнь в их мире слишком сложна и непонятна, чтобы восприниматься так легко. Но Миха не врал, он правда любил мир, хотя всей душой ненавидел систему. Среди людей такого называли панком, а они, суровые и самостоятельные вампиры, которые людей игнорируют как вид, переняли это слово и отказываются признать. - Миш, я ценю, конечно. А что за рана? – шов не выглядел так жутко, как впервые, но был всё таким же неровным и грубым. - Да я что-то спиздить хотел, а меня этот пидорас поймал. Ебучие твари не платят за работу, а потом уверенно спрашивают, почему я решил своровать. От хорошей жизни, блять, – Горшенёв сел на землю, рядом с пнём, и откинул голову на чужое колено. - Ты не ел что ли? – Андрей запустил пальцы в короткие, смоляные волосы и почесал за ухом. - Княже, нам, ничтожным плебеям, трудно добыть еду, а человека я пить не планирую. Мои моральные принципы не настолько высоки, но и за это по шапке надавать могут. - Так я могу вернуться домой, взять тебе чего-нибудь, хочешь? – Князев напряжённо поджимал губы и крепко держал пряди, спутанные между пальцев. - Да похуй, – Миша поднял руку, цепляя тонкие и слабые травинки, и надавил на чужой затылок. Андрей теперь был ближе: только приподняться и... Горшенёв вцепился в губы друга. Лес затих, даже птицы скрылись за деревьями. Миха потянул Князева на себя, и они оказались на траве, согретой солнцем. Лопатки неприятно упирались в землю, а тень скрывала теперь и Горшенёвский взгляд. - Ну что, Андрюх, ты подумал? – Миша поменялся. Он смотрел по-другому, и даже дыхание иначе охлаждало кожу. - Хочу попробовать одну штуку, но тебе не понравится даже идея, наверное, – Андрей не отрывал уверенного взгляда от лица друга. Он думал об этом долго и естественно, блять, не мог пойти на попятную. - Давай, говори, – Миша шутливо бодается и выжидающе смотрит. - Хочешь, чтобы я тебя "папочкой" называл? - Блять, Андрюх, не знаю, мне может не вкатить, не хочу каждый раз представлять твоего отца, который из кустов подглядывает. - Ну бля, Мих, а как тогда? Я об этой хуйне весь месяц думал, – Андрей выглядел ещё решительнее. В контексте это было скорее забавно, но Горшенёв всеми усилиями подавил смешок. - Давай без этой херни, Дюш. Я плохо помытый, слабо образованный панк, ну какое "папочка", понимаешь, да? – Миха выглядел уже жалобно, его не хотелось мучить своими идеями. - Ничего ты не слабо образованный – поумнее меня раз в пять будешь. Ладно, просто тогда, – не показывать своё расстройство не получалось, но Князев уже притянул друга для поцелуя. - Ну это уже твои проблемы, – Миша полубеззубо улыбался и громко сосался, а Андрей был готов терпеть всё это, лишь бы видеться почаще. - Нахуй иди. - Хорошо, папочка, – Горшенёв по-сучьи заржал и подавил чужое недовольство укусом в шею и ключицы. Он влажно целовал, кусал, облизывал и всяческий раз затыкал рот Андрею, чтобы не услышать ответных ругательств. Князев принялся очерчивать руками худой торс друга. Он сбивался каждый раз и лишь больно сжимал кожу, сдерживая очередной громкий стон. Миша поднял его футболку и набросился на слегка мягковатый живот. Андрей согнул ноги в коленях и сжал бедрами чужие плечи, он цеплялся руками за Михины волосы и откидывал голову на пыльную траву. Миша спустил с обоих штаны, оставив их под коленями, и обхватил члены рукой. Смазка вязкими каплями размазалась по его ладони. Андрей поднял голову и вгляделся в довольное лицо друга. Миша посмотрел невозможно блестящими глазами в ответ. Он скалится и ловит бешеный ритм рукой. - Укуси меня, а? – Андрей указывает на приоткрытое плечо и коротко стонет. Горшенёв, не прекращая движений, впивается в указанное место острыми клыками. Кровь у вампиров невкусная, точнее, она даже не живая, почти не двигается и не бурлит, но голодному упырю и такая кажется желанным блюдом. Миша зализывает место укуса и стонет немного громче положенного, на губах блестит вязкая слюна, перемешанная с кровью. Андрей целует его и выгибается, предоргазменные движения выбивают из него лишь шёпот, никаких осмысленных слов. - Мой хозяин, – Князев откидывает голову назад, шея хрустит и выгибается, а с губ слетает громкое и удивительно чёткое. Он кончает, а через несколько секунд и Миша. - Бля, Княже, ну ты учудил. Мы теперь точно ненормальные для общества, ё-моё, – Миха ложится рядом и сладко потягивается. - Почему это? - Ну ты же знаешь про пары упырей с вампирами? Там извращённые отношения, основанные на клятве на крови, которая у упырей и присутствует. Мы же древнее вашего, многое отличается, на самом деле. Упырь клянётся в верности, а точнее впервые называет своего любовника хозяином. После этого, я считаю, жизнь бедного обречена. Вы, вампиры, относитесь к таким упырям ужасно: многих просто до смерти насилуют. - И к чему ты это? - Ты поклялся моей крови, Княже, когда дал укусить и назвал хозяином. - Ну ёб твою мать, Мих, – Андрей будучи расслабленным медленно поднимается и смотрит угрожающе. - А что? Это ты сделал, а не я. И вообще, тебе же хотелось выяснения наших отношений. Ты всё без меня решил, – Миша снова заржал и боднул в плечо. И ладно, может, всё это не так плохо.