Лучший нянь в мире заклинателей

             Два названых брата прогуливались по укромным дорожкам Облачных Глубин, когда из кустов чуть спереди от них выпрыгнул с воинственным и радостным воплем мальчик, который с разбегу запрыгнул на Минцзюэ, со смехом подхватившим его на руки. — Лань Цзинъи! — возмущённо прикрикнул на него опешивший Первый Нефрит. — Я понимаю, что вы в хороших отношениях, но это не повод так наглеть с главой другого ордена. Это неуважительно. Минцзюэ-сюн, прости его, я... — Всё в порядке, Сичэнь, — усмехнулся Чифэн-цзунь, удобнее перехватывая мальчика так, чтобы на одной руке он сидел, а вторая придерживала спину. Ребёнок держался за его плечо и шею. — Я ему разрешил. Когда мы виделись последний раз, он пообещал застать меня врасплох. Как видишь, я сейчас пойман и беспомощен. Он даже проследил, где мы с тобой обычно гуляем, чтобы спрятаться. Ты можешь гордиться твоим адептом. — Да-да, это правда, — активно закивал мальчик. — Дядя Минцзюэ разрешил. — Дядя Минцзюэ?.. — поднял бровь Сичэнь. Оба нарушителя порядка оставили его без ответа, выглядя довольными и заговорщическими. Первый Нефрит вздохнул, смирившись. Он не умел по-настоящему возмущаться на учеников за шалости и незначительные нарушения правил, он даже не осуждал их в той степени, в какой должен. И он не мог оставаться недовольным, когда его названый брат был в таком хорошем и озорном настроении и снова демонстрировал, как легко ему удавалось ладить с детьми. Был ли Сичэнь против такой дружбы и отсутствия формальностей между его юным адептом и Минцзюэ? Конечно нет. Однако он не имел права выделять одного адепта среди остальных и относиться к нему по-особому, с привилегиями. — Цзинъи, зачем ты снова нарушаешь правила? Тебе не хватило недавнего наказания, назначенного Лань Цижэнем за драку? — Что, схлопотал палкой по спине? — поинтересовался Чифэн-цзунь, когда мальчик поморщился от напоминания, и слегка погладил его по спине. — За что дрался? — За справедливость, — буркнул ребёнок. — Говорю ж: молодец пацан, — довольно хмыкнул Чифэн-цзунь, выглядя при этом очень гордым за Цзинъи, будто он ему был сыном или младшим братом. Сичэнь снова вздохнул. — Цзинъи, ты... Твоя позиция была верна. Но в нашем ордене принято решать конфликты словами и силу применять только в крайних, очень серьёзных случаях. Ты сломал мальчику нос. Вы оба получили наказание. Сегодня ты бегал, шумел и, поправь меня, если я ошибаюсь, но вчера я видел тебя на улице позже часа свиньи, — когда опровержения не последовало, Первый Нефрит продолжил. — Это не серьёзные проступки, но ты должен нести за них ответственность. Тебе так хочется снова стоять на руках, переписывая правила? — Цзэу-цзюнь, но... Учителя Лань здесь нет, нас никто не видит. Если вы не расскажете... — тихо предложил мальчик, несмело посмотрев главе ордена в глаза и затем потупив взгляд. — Ты должен соблюдать правила, не только когда кто-то смотрит на тебя, Цзинъи, — устало упрекнул Сичэнь. Ему было всё труднее убеждать детей в необходимости придерживаться тех правил, которые он сам считал бесполезными и глупыми. Ему не хотелось ругать их. Он мог бы просто закрывать глаза на все незначительные нарушения, — он и так нередко это делал, — но в таком случае юные адепты привыкнут, и через некоторое время его дядя заметит массовое изменение в поведении учеников. И на Цзэу-цзюня лягут обвинения, что он совсем распускает детей и взращивает их, наплевав на устои ордена. Первый Нефрит убрал бы, как минимум, с пару сотен излишних правил, но такое намерение вызвало бы грандиозный скандал со старейшинами и дядей по поводу неприкосновенности традиций. — Значит, бег, шум и пребывание в бодром состоянии вместо сна после девяти часов вечера... — притворно-задумчиво подытожил Минцзюэ, расплываясь внезапно в широкой ухмылке. — Слезь-ка, Цзинъи. С лёгкой настороженностью ожидая, чего может придумать названый брат в таком настроении, Сичэнь наблюдал, как Дагэ присел, помогая мальчику спрыгнуть, а затем с очень самодовольным лицом и хитрым взглядом приблизился к нему и склонился над ухом. — Не забывай, как около года назад ты убегал от меня пьяный, когда я пытался уложить тебя спать, — прошептал Минцзюэ. — Также стоит упомянуть, что у тебя в ханьши висит шумопоглощающий талисман. И только благодаря этому все Облачные Глубины не знают, как ты умеешь шуметь и не спать после девяти вечера. Возможно, тебе тоже требуется наказание, Лань Хуань? Мне сдать тебя Лань Цижэню или самому заняться этим делом? Первый Нефрит почувствовал, как его лицо мгновенно вспыхнуло и комок жара скрутился у него в животе, и отказался смотреть на названого брата, который довольно усмехнулся ему в волосы и отошёл. — Не волнуйся, мальчик, Цзэу-цзюнь ничего не расскажет учителю Лань. Это будет наш маленький секрет на троих. Верно, Эрди? Первый Нефрит прочистил горло и, продолжая избегать взгляда названого брата, снисходительно прикрыл глаза. Как он мог сопротивляться им обоим, если даже не хотел этого? — Верно. Цзинъи, но не думай, что тебе абсолютно всё будет сходить с рук. Мальчик подошёл к нему, складывая руки перед собой в поклоне. — Цзэу-цзюнь, я вас не подведу. То, что я сегодня повёл себя немного шумно, не помешает мне в учёбе. Завтра у нас проверочная работа у учителя Лань, и я напишу её на отлично, обещаю! — Я верю, что ты справишься, Цзинъи, — вздохнув, улыбнулся Сичэнь, положив ладонь ему на макушку. — Ты умный ребёнок и добиваешься успехов, если стараешься. Как глава ордена, он не должен был проявлять такую привязанность к адепту, не должен был проявлять эту привязанность в виде каких-либо ласковых прикосновений. Цзинъи не был ему ни сыном, ни братом, ни даже племянником. Первый Нефрит мог сосчитать по пальцам, сколько раз за всю жизнь он обнял родного брата, и бо́льшая часть этого была в детстве — настолько в их ордене воспитывалась сдержанность, проявляющаяся, в том числе, в почти полном отсутствии физического контакта. Он не должен был гладить мальчика по голове, но ничего не мог поделать с тем, что был привязан к ребёнку. Это было неизбежно. Цзэу-цзюнь принял Лань Юаня, как родного племянника, привязался к нему, потому что много времени проводил с ним, пока Ванцзи был не в состоянии. А Лань Цзинъи был лучшим другом Лань Юаня, они всегда ходили вместе. Сичэнь немного завидовал названому брату в том, что тот мог настолько свободно общаться и играться с мальчиком, брать его на руки, подкидывать в воздух, шуточно соревноваться в чём-то и играть в догонялки или прятки. Первый Нефрит не мог такого себе позволить. Лань Цзинъи не был таким сдержанным, как Ханьгуан-цзюнь, поэтому прикосновениям от доброго главы ордена был очень рад и смутился от похвалы. Мальчик спохватился, словно что-то вспомнив, и снова подошёл к Чифэн-цзуню. — Сегодня моё первое занятие по стрельбе. Дядя Минцзюэ, вы сможете показать, как стреляют в Цинхэ? — Стрельба из лука не бой на мечах, Цзинъи. Стреляют все одинаково. И, честно признаться, из меня получится не очень хороший учитель. Мой орден не так искусен в стрельбе, как Гусу Лань или Юньмэн Цзян, и лично я тоже никогда не был мастером в этом деле, — он усмехнулся, видя, как в удивлении расширились глаза мальчика. — В Облачных Глубинах тебе не найти лучшего учителя, чем Цзэу-цзюнь или Ханьгуан-цзюнь. Они всегда занимали призовые места на соревнованиях. Но я поприсутствую на занятиях, если ты хочешь, а потом мы с тобой пойдём в город, если твой глава ордена разрешит. — Мы пойдём в город? — радостно воскликнул Цзинъи. — Да, малец, я ведь обещал тебе кучу сладостей, если ты застанешь меня врасплох, — Чифэн-цзунь взъерошил ему волосы. — Дагэ... — Что? Сладости запрещены в Облачных Глубинах, но мальчик будет есть их не здесь, — довольно усмехнулся Минцзюэ. — И вообще, Цзинъи, не сильно расстраивайся, когда тебе снова придётся стоять на руках. Твои руки станут сильными-сильными, и ты сможешь хорошенько наподдать обидчикам. — Дагэ! Чему ты учишь ребёнка? — Сичэню захотелось обречённо закрыть лицо ладонью, особенно когда он увидел, как мальчик на совет его названого брата важно кивнул. — Так что, глава ордена Лань разрешит нам пойти в город? — с улыбкой поинтересовался Чифэн-цзунь, оставив вопрос без ответа. — Я пойду с вами, — ответил Первый Нефрит после смиренного вздоха. — Цзинъи, скоро занятие. Иди пока приведи себя в порядок. Твоя причёска растрепалась и одежда запачкалась, пока ты лазил по кустам. — Слушаюсь, Цзэу-цзюнь! Мальчик поклонился и направился в комнаты учеников. Шагом. Но слишком быстрым шагом, чуть ли не вприпрыжку от радости. Первый Нефрит уже даже не попытался приструнить его и просто вздохнул, наблюдая ему вслед. — Минцзюэ... — Я знаю, что ты хочешь сказать. Не беспокойся. Мальчик хороший — он никогда не станет использовать твою снисходительность для чего-то действительно плохого. А на беготню можно и закрыть глаза, правда? На самом деле, очень непривычно, что именно я кого-то выгораживаю перед тобой и убеждаю простить его, — хмыкнул Чифэн-цзунь. — Ты прекрасно знаешь, что я на самом деле не хочу заставлять их следовать некоторым правилам. Я не строгий. Ванцзи для этого больше подходит. Но мне нужно...поддерживать порядок и дисциплину. И я не должен выделять Цзинъи среди других ребят. Что, если другие дети увидят, как я спускаю Цзинъи с рук проступок, за который их обычно наказывают? — В том и дело, что нас не видели, — улыбнулся Минцзюэ, кладя руку на плечо названого брата. — Сичэнь, я бы никогда не заставил тебя оказаться в такой неудобной ситуации. Если бы вокруг были другие дети, я бы не стал настаивать на поблажке мальчику. — Ты портишь мне истинных Лань, — беззлобно проворчал Цзэу-цзюнь. — Истинный Лань? — хохотнул Минцзюэ. — Твой старик истинный Лань, но Цзинъи никогда таковым не являлся. Мы с ним так хорошо поладили, когда впервые встретились, потому что он отличается от того же Ванцзи. Цзинъи на самом деле по поведению... Знаешь, как если бы у нас с тобой был сын. И он был таким ещё до знакомства со мной. Сичэнь был удивлён и немного смущён словами про сына, но улыбнулся и кивнул, соглашаясь.       Названые братья сидели на лавочке в каком-то дворе города, наблюдая как Цзинъи неподалёку уплетает сладости, делясь ими с другими детьми, потому что Чифэн-цзунь купил ему слишком много, а в Облачные Глубины пронести мешок с конфетами и леденцами нельзя. — Объясни мне, Сичэнь, что это за довольное, хитрое и умилённое выражение на твоём лице, которое я вижу уже не первый раз? — На тебя невозможно смотреть равнодушно, когда ты возишься с детьми, Дагэ. И позволь мне капельку самодовольства. Я был прав, когда-то сказав, что дети тебя любят. — Да с чего ты так решил? — фыркнул Минцзюэ. — Кого все любят, так это тебя, Эрди. Ты ходячее солнце. — Ты сам рассказывал, что с тех пор, когда вы с Хуайсаном друг друга впервые увидели, он не отлипал от тебя до самой юности. — Потому что я его старший брат. Это логично. — Но также ты говорил, что он предпочитал твою компанию больше, чем компанию матери или отца, — не дождавшись возражений, Первый Нефрит продолжил. — Цзинь Лин, будучи младенцем, попросился к тебе на руки. Не ко мне и не к А-Яо. Цзинь Жусун сделал то же самое: он не просился ко мне, он не успокоился на руках отца — только на твоих. Лань Сычжуй, как только увидел тебя, вцепился в твою ногу. Поверь, он делает это не с каждым встречным. Этой чести не удостоился ни А-Яо, ни Цзян Ваньинь, ни мой дядя, ни другие взрослые из нашего ордена. Лань Цзинъи тоже в первую же встречу среди всех заклинателей, присутствовавших на конференции, обратил внимание именно на тебя. Дети из деревень и городов нередко тоже сбегаются вокруг тебя. Дети тянутся к тебе, Дагэ, и ты их тоже любишь и балуешь. Я не понимаю, почему ты этого не замечаешь. Чифэн-цзунь не ответил, — не знал, что ответить, — и упрямо глядел в другую сторону. — Невозможно без умиления наблюдать, как ты ладишь с детьми, как меняется с ними твои поведение и лицо, как вы играетесь... Это мило. — Я не милый! — мгновенно возразил Минцзюэ, покраснев. — Конечно-конечно, — со снисходительной улыбкой согласился Цзэу-цзюнь. Названый брат явно понимал его неискренность, потому что продолжал сидеть, насупившись, едва ли не возмущённо пыхтя, как бычок. А всё из-за смущения. Очаровательно. Сичэнь улыбнулся и поставил руку на лавочку, рядом с рукой названого брата. Он начал поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони Минцзюэ, и рукава ханьфу скрыли это от посторонних глаз. Первый Нефрит смотрел вперёд, на детей, но всё равно чувствовал, как постепенно названый брат смирился и успокоился. Сработало, как всегда.