Сердце сироты

Девушка за стойкой ответила: — Его увезли в реабилитационный центр для сирот. Теперь будет там и после вернётся в детский дом. — А адрес не подскажете? — снимая бахилы и облегчённо выдыхая, спросил мужчина. — Да. Парковая, девять. — Спасибо, — он сел в машину и тут же построил по навигатору маршрут. Пятнадцать минут, и уже был возле большого синего здания. На табличке у входа было написано: «Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних детей-сирот с ограниченными возможностями». Он прошёл внутрь и поздоровался: — Здравствуйте! — за стойкой ему ответила полная пожилая дама в очках. — Здравствуйте! Вы из опеки? Вам направо! — Нет, я навестить ребёнка. Женщина сняла очки и разглядела мужчину. В такой центр обычно не приезжают навещать детей. — Ваши документы, — он протянул ей паспорт, — а документы на усыновление? — Нет. Я не усыновляю никого. Просто проведать. — У нас так не положено. Только по опекунству, попечительству или будущим родителям. — А почему я просто не могу зайти к мальчику и всё? — тон был немного негодующим, но оставался спокойным. — А мало ли вы его убьёте? — Возьмите мой паспорт. Если я его убью, то у вас останется подтверждение моей личности. Вот права на это же имя, — он достал карточку и положил на стойку. Женщина недоумённо посмотрела, взяла права и сравнила ФИО. Потом тихо спросила: — Вы к кому? — Антон. — Ну нас их три. К кому именно? — Я фамилии не знаю. Он без левой руки. — Шастун. — Я запомню. — В пятой палате, — сухой диалог быстро завершился. Женщина выдала мужчине бахилы, а документы оставила себе. Арсений быстро оделся и прошёл вглубь коридора. Понял, что цифры идут на увеличение и развернулся в друг сторону. Несколько шагов, и он уже стоял у палаты. Тихо открыл дверь и заглянул. Парень снова лежал один. Почему? Почему не положить его к мальчикам? Он прошёл и сказал: — Привет, — это прозвучало тепло и мягко. Антон невольно улыбнулся. Он даже не заметил, как это сделал. Арсений словил эти поднимающиеся уголки губ. Парень ждал его, — ты как? — Хорошо, — уже без психоза, но всё ещё не совсем доверчиво ответил тот. Конечно, он врал, ему больно и плохо. Но парень никогда не позволял себе слабость. — Ты уверен? — спросил мужчина, присаживаясь к нему на кровать. Тот лишь одобрительно кивнул, — ну ладно. Приехал в больницу, а там сказали, что тебя нет, — он усмехнулся, как бы иронизируя, — испугался. Мужчина молча смотрел на то, как Антон оценивает его. Разглядывал одежду, глаза, волосы. Впервые за их встречи он действительно присматривался. Принимал его. Парень уселся на кровати, помогая себе одной рукой, и тихо спросил: — Зачем вы ко мне приходите? — Поддержать, поговорить. Вот хотел спросить, помнишь ли ты, что с тобой случилось? — Ну, так. Я решил на велосипеде быстро сгонять в магазин, потом ничего не помню. — Ты сбежал? Слово не понравилось мальчику. Что значит сбежал? Он выживал. Ему нужно было. Подростковый возраст, последствия травмы — Антон вспылил. — Я не сбегал! — резко крикнул он, — еды не хватает! Я должен что, дохнуть? — он провёл рукой по лысой голове, на которой слегка проступали волосики. Шрам на макушке оставался нетронутым. Проплешина всегда будет напоминать ему о том страшном дне. Мужчина проследил за этим жестом, принял во внимание его слова и встал с места. Антон понял, что тот сейчас снова уйдёт, и на этот раз безвозвратно. Сердце заболело, и он жалобно, сам того не ожидая, прошептал: — Нет, — мужчина оглянулся. Детские глаза слегка наполнились слезами. Тот их хорошо сдерживал. — Я сейчас вернусь, — спокойно сказал Арсений и вышел из палаты. Он подошёл к медсестре, что шла по коридору. Мимо какой-то пацан быстро катил другого на инвалидной коляске. Они смеялись и совсем не замечали, что отличаются от других. Арсений окликнул девушку: — Извините, — та повернулась, — что по прогнозам у парня из пятой палаты? Антон Шастун? — Ааа, я вам лечащего врача сейчас позову, — она удалилась, и вскоре к нему вышел мужчина с седой бородой. — Здравствуйте, — пожал он руку Арсению. — Здравствуйте. Я хотел узнать про Антона из пятой палаты. — А что вас интересует? Он идёт на поправку, рука заживает. Раны тоже. Он дышит самостоятельно, ест тоже. Через неделю отпустим обратно. — С ним работает психолог? — Психолог? — усмехнулся врач, — вы видите состояние больницы? — он провёл рукой, делая невидимый круг, — это дорого для нас. Мы поместили его в отдельную палату, чтобы парню было комфортнее. — В детском доме он сразу вольётся в среду, и там его просто задавят! — негодовал мужчина. — А это не наши проблемы. Там есть воспитатели, они за этим должны следить. — Из какого он дома? — На посту узнайте. Я всех детей наизусть не помню. — Хорошо. Спасибо. — А вы вообще кто? Из опекунства? — Да, — Арсений направился обратно к палате, — я будущий отец! — он это сказал гордо и жёстко. Содержание детей в этом центре просто взбесило его. Перед тем, как зайти в палату, он выдохнул и привёл себя в порядок. — Я вернулся, — улыбнулся мужчина. Антон слегка выдохнул, — мандаринку хочешь? Я принёс, — тот сделал почти незаметный кивок. Он стеснялся и боялся. Арсений достал из своей сумки фрукт, помыл его и почистил. На раскрытой ладони протянул парню. Тот нерешительно взял дольку, — давай на «ты»?! — внезапно предложил мужчина. Антон ничего не ответил, — бери ещё, это всё тебе. Делиться не надо, — он улыбнулся, и увидел в глазах парня жадность. Дети улиц не любили делиться, это первое правило выживания в обществе: что нашёл, то твоё. Целиком. Арсений дождался, пока тот доест, выбросил шкурку и сказал, — ну, пока? — А вы… ты… придёшь? — робко спросил парень. — Приду. Один раз, — он закрыл дверь и направился к посту. Антон загрустил. Всего один раз. Он знал, что отправится в детский дом. Пообещал себе, что скажет этому человеку на прощание «спасибо», обнимет его и подарит оставшееся внутри него тепло. Оно где-то сидело глубоко и не вылезало. Никому не нужно было. Арсений подошёл к посту и сказал: — Мальчик жив, я здесь. Мне верните права и паспорт. — А ещё что вам сделать? — нахально спросила женщина, протягивая ему документы. — Сказать номер детского дома, в котором он прописан. — Ха, с какой стати? — Я сына заберу от сюда. Странная фраза заставила женщину открыть журнал и провести пальцем по алфавиту. На букве «Ш» она остановилась: — 1742, — процедила она. — Спасибо, — Арсений вышел из центра с полным чувством уверенности. Он нисколько не сомневался в своём решение. Мужчина сел в машину и поехал в детский дом. По пути он набрал Свете, своей секретарше: — Здравствуйте. Извините, что беспокою. Можете пожалуйста быстро подготовить мне справку о доходах за последний год? — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. Прям очень строчно? Просто я на даче. — Я понимаю, извините. Но это прям вопрос крайней важности. Мне сейчас надо. — Но без печати, в электронном виде. — Но там же всё будет? Подпись генерального? — Да, но не живая. — Хотя бы так. Спасибо, жду, — он положил трубку и свернул в переулок. Места припарковаться не было, пришлось заезжать во дворы. Пешком он дошёл до детского дома. Здание было отреставрировано сайдингом, но видно, что не первой свежести. На посту охраны его остановил мужчина: — Вы к кому? — К директору, на счёт усыновления. — Записывались? Арсений крякнул: — Это что, МФЦ? Я без записи. — Тогда ваше ФИО и паспорт. Мужчина протянул документы. Его записали в журнал, отсканировали первую страницу с фото и выдали временный пропуск, затем сказали: — Второй этаж третья дверь. По коридорам бегали дети разных возрастов. Те, что помладше, оценивая смотрели на мужчину умоляющими глазами. Арсений шёл, а внутри всё сжималось. Ему ещё никогда не было так плохо. Взгляды полные надежд, что именно его заберут в семью. Будут любить, кормить и заботиться. Скажут «спокойной ночи» и «доброе утро». Взрослые ребята не сильно обращали внимания на него. Лишь громко хохотали. Перед тем, как зайти в кабинет, он подошёл к группе мальчишек возле окна. — Привет, — сказал мужчина. — Здрасьте, — поздоровался тот, что сидел на подоконнике, — вы за кем? — вопрос, который задавал каждый ребёнок в этом здании. Каждый хотел любви, и не важно, сколько ему - пять или пятнадцать. Арсений понял, насколько дети привыкли к своей жизни, слова «вы за кем» уже стали чем-то обычным, ради интереса. У старших они были без всякой надежды. — Я за Антоном. — Шастом? — улыбнулся один, жуя жвачку. — Да. Вы с ним дружите? — Нууу, как вам сказать, — протянул тот, что на подоконнике, — он ничего вроде, но такой себе. Не шарит. — А вы шарите? — У нас своя туса! — наглые ответы давали понять, что здесь парня не любит никто. — Понятно. — А он в больнице, да? — Да. Ему ампутировали руку и зашили нос с головой, — Арсений сказал это специально, чтобы посмотреть на их реакцию. — Ха, — рассмеялся пацан и спрыгнул с подоконника, — он теперь как пират. Однорукий Джо! С головой небось теперь совсем туго стало. Будет вообще всю жизнь у окна проводить. Сорри, — обратился он к Арсению, — мы на обед, — мальчики удалились. Эти слова только ещё больше подкрепили желание забрать Антона. На почту пришло сообщение с файлом. Он быстро написал в ответ «спасибо» и сохранил его себе в телефон. Мужчина постучался в кабинет. — Войдите! — сказала женщина. Арсений зашёл в светлую комнату. Тёмная мебель и куча бумаг на столе. Огромное количество папок с делами детей, кулер в углу и рядом кружка с пачкой печенья, — вы по какому вопросу? — женщина активно перебирала бумаги на столе. — Усыновление, — уверенно ответил мужчина. — Присаживайтесь. Мальчика, девочку, возраст, родители? — она так говорила, словно была на рынке автомобилей: цвет, марка, пробег, количество лошадиных сил. Такое отношение к живым маленьким людям его поражало. Это не товар, это душа. В горле пересохло, и он сглотнул. — Мальчик, Антон Шастун, — женщина посмотрела на него недоуменно и присела на стул, оставив бумаги в покое. — Так конкретно? Но он сейчас не здесь, я не смогу его вам показать. «Показать! Ещё бы сказала дать на тест-драйв.» — Я знаю. Привёз его в больницу после ДТП. Просто рядом был. Хочу усыновить. — Ага, — поняла женщина, — а вас как зовут? — Арсений Сергеевич. — Меня Инесса Викторовна. — Очень приятно, — он закинул ногу на ногу и решительно настроился на разговор. — Я могу дать вам его дело, — она начала искать на столе папку, — там всё рассказано о нём: аллергии, заболевания, привычки. Вообще, знаете, мальчик такой, своеобразный. Весёлый, озорной, но со своими приколами в голове, — она протянула ему папку. — Что это значит? — Ну, то со всеми общается, то потом сидит в комнате и не выходит подолгу. В окно смотрит часами. Молчит, зажимается. Пытались мы поговорить, но всё никак. — А психолог? — он листал историю болезней и бегал глазами по строчкам. — Ну, что психолог. У нас же государственный детский дом. Специалисты, конечно стараются, но сами понимаете, субсидии выплачиваются в ограниченном количестве, а уделять внимание каждому проблемному ребёнку очень затратно. Мы делали всё, что могли. Он не стоит на учёте, не переживайте, просто вот так. — У него аутизм? — вдруг оторвался от бумаг Арсений. — Нет! С чего вы взяли? — Замыкается, долго сидит один, не хочет никого видеть, в окно смотрит. — Нннннет, это вроде не аутизм, — неуверенно ответила женщина, — последняя диспансеризация была в этом году, весной, там, — она указала пальцем на досье, — две страницы назад, ага, вот. Там всё нормально и никаких отклонений. Детки с особенностями у нас не живут. Они находятся в особых домах. — Понятно, — он внимательно изучал все прививки и болезни. Ничего не понимал в этом, но всеми силами старался вникнуть, — я бы хотел оформить его прямо сейчас. — Сейчас? — удивилась Инесса Викторовна. — Да. Из реабилитационного центра хочу забрать сразу домой. Есть всего неделя на оформление. — Ой-ой-ой, — она зашелестела бумагами, — вам необходимо собрать документы. Согласие его нужно. Я сейчас список дам. Подать заявление в суд, — она замерла, — вы… — Да, я один. Жены нет, и никогда не был женат. Я традиционной ориентации, ежегодно прохожу диспансеризацию, занимаю высокую должность, имею в собственности недвижимость 75 квадратов и машину. Родители живы, находятся в другом городе, — он выпалил это так уверенно, чтобы у женщины не закралось даже сомнения его отговорить. Он хотел забрать этого мальчика. Ещё никогда такого дикого желания что-то сделать у него не возникало. — А… я поняла. В таком случае всё равно через суд. Я со своей стороны дам согласие, — она сжала губы, — а вы уверены? — Да! — Просто он… — Я понимаю, что он болен, психически нездоров, инвалид и прочее. Для этого я его и забираю, чтобы вылечить и дать ребёнку нормальную жизнь. Женщина понимающе кивнула. — Вот список, — она протянула бумагу, — завтра принести сюда весь пакет, желательно ещё и со свежей медкомиссий. После этого я подам заявление в суд. Будет рассмотрение… Но нужно его согласие… — Знаю, что по правилам необходимо, но думаю, что он не будет против. Можете записать с его слов? Женщина сощурила глаза. — Вот, — мужчина проехал рукой по столу. Из под кончиков пальцев торчали две оранжевые бумажки номиналом в пять тысяч. — Хорошо, — легко согласилась женщина, — вы заранее запишитесь в ЗАГС, чтобы документ можно было быстро зарегистрировать. — Я понял вас. Досье могу забрать? — Нет, — удивилась женщина, — оно вам зачем? — Изучить хочу, дома. — Нет. — Тогда я сфотографирую, — он не спрашивал, а просто достал телефон и, не смотря на её «это нельзя», фотографировал то, что считал нужным. Затем отдал досье и вышел из кабинета. Вернул на проходной пропуск и сел в машину. Он набрал номер друга. — Привет, Серёг, прости, что в воскресенье беспокою, дело срочное. Мне нужна медкомиссия с наркологом и психологом с гос печатью. — Привет. По факту или стандартно? — он не задавал лишних вопросов. Единственный друг, который был всегда на стороне Арсения. Редко виделись, редко общались, но тепло дружили. Арсений не раз помогал ему, как тот ему. — Да как скажешь, я могу подъехать, пройти. — Ты во всяком случае подъезжай. Я сейчас тоже приеду на работу. — Спасибо, дружище. Арсений кинул трубку и включил машину. Частная клиника, которой заведовал Сергей, находилась почти на другом конце города. Пришлось потерять около двадцати минут на набережной из-за ремонта дороги. Заехав под шлагбаум, мужчина припарковал авто и направился ко входу. На третьем этаже, в самом краю коридора, находился кабинет главврача. Вежливо, Арсений постучался, хотя знал, что эта дверь для него всегда открыта. Знакомый голос пригласил его внутрь. — Смотри, печать поставишь в городской. Это соседнее здание. В регистратуре скажешь, что согласовано со мной, и всё поставят. Я позвонил им. А вот медкомиссию нужно пройти. — Хорошо. Это долго? Сегодня? — Это на неделю, — глаза у Арсения взлетели наверх. — Неделю? Я не могу ждать. — Извини, что за спешка? — Друг, я ребёнка усыновляю, — открыто, гордо и чётко произнёс он. — Ого! — изумился Серёжа, — тогда тут другая нужна медкомиссия, — он стал копаться в бумагах, — я дам тебе бланк, сейчас обойдешь всех врачей и просто попросишь поставить подпись и печать. Я приложу листик с моей просьбой, — из принтера вылезли две бумаги с таблицей, на листочке от руки написал что-то, поставил печать и протянул Арсению, — тебе всё сделают. — Спасибо! Спасибо, Серёг, — он протянул руку, — сколько? — Больной что ли? Что за вопросы? — пожал руку и посмотрел в глаза другу, — на шашлыки пригласишь и всё. То же мне, «сколько». Больше таких вопросов чтобы не слышал. Арсений улыбнулся и кивнул в знак согласия. Забрал бумаги и принялся бегать по этажам, собирая подписи и печати. После сел в машину и набрал номер городского ЗАГСА: — Здравствуйте! — быстро сказал он. В ответ ему ответил голос девушки: — Вы позвонили в городской ЗАГС Бельского района, по вопросам вступления в брак — нажмите один, чтобы развестись или сменить фамилию, имя или отчество — нажмите два, зарегистрировать рождение ребёнка — нажмите три. Оформление документов по усыновления или удочерению — нажмите четыре или дождитесь ответа оператора. Последнее его устроило и он нажал на клавиатуре соответствующую цифру. — Вам ответит первый освободившейся оператор. — Чёрт! — стукнул кулаком по рулю, — отвечайте уже! — в трубке играла спокойная музыка. Вскоре она прекратилась. — Здравствуйте, меня зовут Дарья, чем могу помочь? — Здравствуйте, — немного ослабил пыл Арсений, — мне нужно записаться на оформление документов по усыновлению. — У вас на руках решение суда? — Нет, я только всё готовлю. — Без решения суда я не могу назначить дату. — Почему? — тон начинал набирать обороты. — А если ответ будет отрицательным? — Значит я просто отменю запись! Но он будет положительным! — твёрдые и уверенные слова летели в трубку. Девушка немного помолчала и ответила. — Ммм… ну, ближайшая запись на следующий четверг, — Арсений убрал телефон от уха, поставил на громкую связь и открыл календарь. Через полторы недели. Деваться некуда. — Да, — ответил он, всё ещё смотря на календарь. — Ваше имя. — Попов Арсений Сергеевич. — Кого усыновляете? — Шастуна Антона… отчества не знаю пока. — Этого достаточно. Вы записаны на четверг, пятнадцатое июня, в шестнадцать ноль-ноль. — Хорошо, спасибо. — До свидания. Он положил трубку и вздохнул. Посмотрел на список документов и понял, что ему ещё ехать в органы опеки для справки из школы усыновителей. Ему это проходить не хотелось, но без обязательной бумаги ему откажут. Остальные документы он может подготовить сам: работа, недвижимость, декларация о доходах, несудимость, автобиография, его свидетельство о рождении и много ещё чего. Сегодняшний день будет весь в мотаниях по городу. Но опека в воскресенье не работает, поэтому пришлось поехать на работу и от туда готовить остальной пакет документов. Написал записку Светлане, что завтра его не ждать на рабочем месте. Совсем к вечеру уехал домой. Он зашёл в квартиру и понял, что здесь ничего не готово к проживанию подростка. Однокомнатная квартира сразу выдавала холостяцкий дух. Гостиная, она же кухня, не принадлежала для сна. Диван раскладывался, но вокруг всё было неуютно. На постоянной основе спать не получится. Было бы ощущение постоянного гостя. Его комната была как раз для отдыха. Большая кровать, на которой побывало несколько женщин, страстно стонущих под его телом. Зеркальный шкаф, который Арсений каждый раз натирал до блеска, и рабочий стол. Редко туда садился, потому что в основном решал всё в офисе, но бывали дни запар и тогда этот кожаный стул принимал своего хозяина. Арсений понял, что выбор стоит между его комнатой и залом. Он осмотрел кухню, подумал, что ножи слишком доступны для травмированного ребёнка, и очень тяжело вздохнул. Ему не хотелось прощаться со своей уютной спальней. Кровать была идеальна, но увы. Он принял решение и теперь будет жить не один. Он будет жить с сыном. Странное для него слово, а особенно, когда тому уже четырнадцать. Не так Арсений представлял свою жизнь. Утром следующего дня он сразу же отправился в опеку. — Я хочу забрать ребёнка сразу после выписки. У меня нет двух месяцев на прохождение обучения! — твёрдым и немного раздражённым голосом, говорил Арсений. Женщина, сидевшая за столом, была не менее вспыльчива: — Я вам ещё раз повторяю, что без школы вы не имеете права усыновить ребёнка. Просто подумайте, как вы будете воспитывать неуравновешенного подростка-инвалида? — Хорошо я буду его воспитывать. Отведу в первую очередь к нормальным врачам и психологам. — С тем же успехом вы можете оформить попечительство. Он будет жить в специализированном детском доме, вы будете приходить, проводить с ним время, спонсировать, заботиться о его физическом и психологическом здоровье. Всё за ваш счёт, разумеется. — Так в том то и дело, что в детском доме ему оторвут и вторую руку. Там нет должного воспитания. Дети просто выживают! — Раз вы такой добрый, так заберите всех детей! — эта фраза остановила раздражённые пререкания. Арсений злобно посмотрел на женщину и так, на удивление спокойно, ответил: — Я этого мальчика на руках принёс в больницу, — он прекрасно понимал, что на жалость даму не взять, просто решил показать, насколько Антон для него стал важен. Внезапно важен, — он спросил меня, вернусь я к нему? Как вы считаете, могу я просто взять и оставить ребёнка в детдоме, чтобы просто приходить и разговаривать? Ему никто не поможет почистить мандарин, никто не поможет завязать галстук на День Рождения, никто не защитит. Потому что там таких десятки, и следить за каждым и каждому чистить мандаринку — нет возможности. И я не резиновый, не благотворительный фонд. Я папа этого мальчика. И прошу у вас по-человечески пойти мне навстречу. Если это вопрос финансов, то я готов вам, — он обвёл кабинет взглядом, — готов купить новый компьютер. Лично вам. Ещё останется на маникюр, — женщина недовольно собрала пальцы в кулак, пряча большие ногти внутрь, — и хороший спа-салон. Работа нервная, думаю, что вы бы хотели расслабиться, — женщина сидела всё с тем же недовольным лицом. Предложение было, конечно, заманчивое, но узнав о взятке на госслужбе, она могла легко лишиться не только работы, но и свободы.