Гипнагогия

Погода в городе была другая. Более тёплая. Не такая изменчивая, как в глуши. Оно и понятно. Здесь, от секты Фёдора есть только маленькие ползающие слухи. — И вот мы снова здесь, Чуя… — Осаму ехидно усмехается. Они стоят перед дверью в квартиру Дазая. Как интересно. Всего два дня, но сколько событий. И это всё ещё горько для Дазая. Потому что, на первый взгляд, все эти события кажутся такими грандиозными, вдохновляющими на большее. Но никто из них не герои. Про них не напишут ничего в новостях. Они просто есть и все вокруг их игнорируют. Но ещё большая проблема — какой смысл в признании? Да и какой смысл в том, что это произошло? Потому что это всегда так страшно… эти мысли об абсурдности бытия. И из этого выражения «абсурдность бытия», конечно же, можно сделать шутку. Да, люди смешные в своей безнадёге, когда начинают думать о том, что будет после смерти. Столько вопросов, столько дискуссий, переходящих в шутки и насмехательства. Хотя в случае Дазая это непонятно, так как он всё время молчит о своих думах. В случае Фёдора это страшно и грустно. Нормальный бы над этим не посмеялся. Но посмеётся Гоголь. Потому что так оно и есть – это всё смешно. То, как маленький человек пытается сделать себя важным, найти цель в жизни. Может быть, добиться того, что твоё имя войдёт в историю. И не важно, в чёрном или белом свете. И не важно, какими способами. Просто, чтоб это имело значение. Так хочется отпустить все эти мысли. И просто… расслабиться. В этом мире бывает успокоение? Нет? Но, сейчас Дазай в своей «родной» квартире. Он притягивает к себе Чую, нагло повалив его на своё тело. Просто притянул за руку и вот. А на душе этот мрак… темнота. И чёрт знает, кто такой этот Чуя. Вроде бы видишь его, знаешь. Но кто? Эти гребаные тайны. Они так хорошо препарируют мозги. — Эй… что ты делаешь? — Чуя удивляется этому внезапному жесту и кусает Дазая в плечо. От его рта намокает рубашка. Мило. Настроение игривое и не так уж это внезапно, особенно если вспомнить тот их поцелуй. — Ну, мы вдвоём сейчас. У нас есть эта ночь… а дальше? — Дазай хихикнул и стукнул Чую в плечо своим лбом, прежде чем продолжить: — Пойдём в наш универ и удивим всех вокруг твоим «вторым пришествием»? Скажи «да», пожалуйста! — Осаму растягивает гласные, трётся лбом об грудь Чуи. Это интересно. — Ах, да. — Чуя смеётся. Он только сейчас вспомнил об их планах. Прийти в грёбанный университет и посмотреть на лица своих однокурсников, когда они его узнают. И это такой хороший повод задуматься: вот он, Чуя. Он буквально исчез два года назад. И его никто особо не искал. А ведь бывает так, что людей ищут. Бывает так, что людьми интересуются и кто-то кого-то контролирует. Эти семьи, друзья, знакомые, полиция в конце концов. Да, если жить не на окраине страны, там, где до полнейшей, процветающей анархии два шага, то таким как Чуя, эту жизнь можно считать адом. Хотя, даже здесь у кого-то есть эти ограничения. Странная мысль, когда думаешь о том, что ты не можешь просто так исчезнуть. Но Чуя может. Дазай даже сейчас боится, поэтому старается целовать рыжего более глубоко, страстно и напористо. Ловит эти драгоценные моменты, пока Чуя не сопротивляется и даже отвечает на все эти сладкие жесты привязанности. Ну, может быть это похоть. Но и в тёмном уголке мозга Дазая есть маленькая мысль о том, что Накахара может сейчас исчезнуть, а Дазай — открыть глаза и понять, что всё, что произошло за эти два дня было ёбаным сном. Это бы было мерзко. Дазай отлепляется от сладких влажных губ Чуи и позволяет себе дерзко цапнуть его обнажённую шею одними зубами. Они действительно, чёрт возьми, странные люди. Могут съездить в ебаную глушь, не имея при себе ни грамма багажа. Могут связаться там с хер знает кем: чудаковатым клоуном и мрачным принцем бледности. Могут получить от них какие-то всратые указания и в итоге вернуться назад и потрахаться. Наверное, каждый из них с ноткой безумия, но, когда они вместе: эти нотки размножаются и составляют динамичную музыку. — Ммх… Дазай… ты что придумал? — Чуя хихикает и легко толкает Дазая подальше от себя, чтобы посмотреть в его хитрые цепкие глазки. — Хочу… — Осаму на мгновение наигранно задумался, но после этого, схватился за член Чуи, медленно твердеющей под его штанами и произнёс : — хочу трахаться с тобой! Чуя довольно усмехнулся. Ну, если этот тощий ебанутый косматый придурок предложил, то отказаться будет грешно. Ну, в характере Чуи, нужно согласиться, но дать Дазаю не совсем то, о чём он просит. — Тогда раздевайся и готовь свою задницу к моему члену. И учти, он довольно большой. — Чуя дьявольски усмехнулся и похотливо шлёпнул Дазая по заднице, прежде чем добавить: — а я посмотрю на это маленькое шоу. Дазай игриво усмехнулся и стал стягивать с себя одежду и кидать её в разные стороны, как ёбаный стриптизёр. Теперь его обнажённая гладкая кожа откровенно блестела своим соблазном. — Шоу не будет маленьким! — Осаму с наглой улыбкой достал смазку и размазал её по своим пальцам. Вязкие капли падали на простынь под ним. Чуя уже хотел убить его за это, но потом вспомнил, что это квартира Дазая и забил на беспорядок и продолжил смотреть это порно. Дазай коснулся своего члена мокрой рукой и начал медленно гладить его, открывая чувствительную головку. Щёки Дазая налились кровью. Всё-таки он стеснялся, но превозмогал себя. Ради шоу. Он сидел на кровати, выгнув спину и запрокинув голову вверх. Его глаза были плотно закрыты дрожащими веками. Дазай настолько увлёкся этой сладкой дрочкой, что на несколько минут забыл, что рядом сидит Накахара, для которого он и вытягивает из своего разума всю эту пошлятину и выдаёт несдержанные мягкие вздохи и стоны. Вот так. Будто он снова один, снова влюблён в самого себя и в твёрдость и влажность собственного члена, по которому скользят его длинные пальцы и ласково потирают длину. Но он вспомнил, что не один и поэтому открыл один глаз. Ох, а Накахара уже достал свой член из штанов и делал тоже самое, что и Дазай. Дрочил. Глядя на обнажённое, слегка дрожащее, тело Осаму. — Мм..х…, что ты смотришь? — Чуя широко улыбнулся и поднял бровь. — Да, я уже возбуждён. И будь добр, перейди к самой сладкой части шоу. Дазай услышал слова Чуи и вздохнул. Он нехотя оттянул руку от своего члена. За его пальцами растянулись тонкие нити вязкой смазки. Как пошло. Он потянулся пальцами к своему входу и нерешительно засунул указательный внутрь. Да, он уже делал это несколько раз. Но чтоб так… — Эй, малыш, покажи мне, что ты там делаешь. — Чуя сказал это насмешливо-приказным тоном, в то время, как внутри Дазая было уже два медленно скользящих внутрь и изнутри пальца. Осаму стеснительно повернулся спиной к Чуе и дал ему полный обзор на эту сладкую подготовку. Но нет, нужно было быть смелее, более дразняще. Он выгнул спину и расслабился сильнее. Это продолжалось ещё несколько минут. Дазай трахал себя уже тремя пальцами и несдержанно скулил, зарывшись лицом в подушку. — Вот так. — Накахара прошипел низким хриплым голосом и внезапно притянул задницу Дазая к себе. Он сделал несколько движений по своему члену и Осаму почувствовал, как горячая сперма стреляет на его ягодицы и дырку, прямиком из набухшей головки члена Чуи. Рыжий потёр всё ещё капающую головку об отверстие Дазая, размазывая по нежной коже смазку и сперму. И сделал самое неожиданное : резко надавил и проскользнул внутрь, при этом, крепко схватился за бёдра Дазая и буквально посадил его на свой член. Чуя издал удовлетворенный глубокий вздох, в то время, как комната заполнилась удивлённым криком Дазая. — Ах! Ах… Чуя… — Дазай заскулил и хотел дёргнуться со всё ещё твёрдого члена рыжего, но Чуя крепко его держал. Он продолжил говорить тихим голосом, со сбившимся к чёрту дыханием. — Ты что… только что кончил и решил вставить? Бля… Чу… — Дазай рассмеялся. — Вообще-то там другая последовательность, если ты не в курсе… — Да я просто прикалываюсь… — Чуя усмехнулся и вытащил член из дырки Дазая. Член Чуи после оргазма был, безусловно, слишком чувствительным, чтобы сейчас трахать им чужую задницу. Но, было смешно. — Аах… блять. А я? — Дазай посмотрел на свой пульсирующий член. И сглотнул от этой мерзости. Ощущение пустоты внутри. И отмены оргазма. — А ты будешь ждать, пока я передохну. — Чуя крепко схватился за запястья Дазая и потянул его на кровать, чтобы тот покорно лежал рядом. — И не будешь трогать себя. Понял? Дазай вздохнул. Противоречить приказам Чуи было опасно для жизни. Поэтому они пролежали так несколько минут. — Ну, сейчас… — Чуя коснулся своего члена и снова привёл его в состояние рабочего боевого солдата. Одной рукой он ласкал волосы Осаму, второй — свой член. Без предупреждения рыжий перевернул Дазая на живот и поднял его бёдра. Но, он милосердно засунул в его задницу два пальца, проверив готовность. После чего резко вытащил их и заменил своим членом. С одного грубого толчка сильных бёдер, загнав его до середины. — Мм… ох. Ты всё ещё такой узкий. — Чуя усмехнулся и начал двигаться внутри Дазая активней, с удовольствием растягивая его податливые стеночки шире. Осаму впился зубами в подушку под ним. Он превратился в стонущий беспорядок, отчаянно выгибавший спину и охотно поддававшийся бёдрами назад, гостеприимно встречая член Чуи, несмотря на некий дискомфорт внутри. Он просто ждал, пока Накахара подберёт правильный угол, из всех возможных, и наконец, проскользнёт головкой члена по его простате. И когда Чуя, наконец сделал это, все мысли Дазая разом выбежали из его головы, оставив только ошеломляющую пустоту, стремительно заполняющуюся похотью и желанием кончить от члена Чуи, повышающего скорость своих движений внутри него. Чуя трахал грубо, садистки приятно. Он царапал спину Дазая, сжимал его бёдра до синяков и иногда опускался вниз, чтобы обкусать его беззащитные плечи и загривок. Он с шумом кончил внутрь, наполняя Дазая своей спермой. А Осаму, что ж, он снова остался без оргазма. Ужа второй, сука раз. А всё потому, что Чуя умудрился схватить его за обе руки и крепко держать из за спиной, во время кульминации траха. — Аах да. Ты же не кончил? — Чуя сказал это сквозь своё тяжёлое дыхание и вытащил из Дазая и отпустил его руки, из-за чего без остановки дрожащее тело парня, рухнуло на кровать. — Бедолага… — Накахара, вновь, резким движением перевернул Осаму на спину и схватился за его член. Он быстро надрочил его до оргазма и наблюдал, как он кончает на собственный живот. — Вот так. — Уставший от этого всего Чуя, теперь, рухнул на кровать вслед за Дазаем и с видом победителя, распластался на собственном животе, устало прикрыв глаза. Пока Осаму лежал в этом сладком шоке, трансе и послеоргазменном небытие, Чуя уже успел заснуть. Вот чёрт. — Мм… посмотрите на этого Бога секса… — Дазай сел на кровати и потянулся. Он усмехнулся сам себе. Но, какой тут душ? Лучше просто выключить свет и позволить себе заботливо накрыть спящего «альфу» одеялом и лечь к нему под тёплый бок, проваливаясь следом в глубокий сон. Утром, в спальню проник тусклый мрачный свет из-под пыльных старых штор. Этот свет не назовёшь солнечным. Он всего лишь дневной. И, к сожалению, у них никак не получится воплотить в жизнь их недавно придуманный перфоманс «прийти к началу первой пары». Потому что они не проснулись от мерзкого звона будильника. Непонятно, какого чёрта Осаму вообще сейчас открыл глаза, блять, они трахались полночи, пока не впали в такой мёртвый глубокий сон. Чуя лежит рядом, со своей гладкой, соблазнительно бледной спиной, выставленной напоказ из-под одеяла. Он почти свернут в клубочек: его колени так близко к груди и их очертания видны под одеялом. Нечего терять. Именно поэтому Осаму дразняще проводит самыми кончиками пальцев по выступающей сквозь кожу линии позвоночника Накахары, который не собирался просыпаться от такого мимолётного касания нежной руки. Надо подразнить ещё, хотя очевидно, что как только рыжий придёт в себя, то комната заполниться его ругательствами. Дазай идёт дальше. Он начинает играть с мягкой кожей Чуи: царапать спину, щипать бока, лезть шаловливыми руками под глубь одеяла, затрагивая его бёдра и задницу. Чуя начинает подавать первые признаки жизни: он едва слышно фыркает, дёргается и что-то бормочет. Делает ошибку: переворачивается на живот и утыкается лицом в пуховую подушку. Дазай идёт ещё дальше. Он касается губами спины Чуи и кусает её в том же месте, перед тем как услышать: — блять, Дазай… — Мм… Чуя… — Дазай говорит это уставшим, сонным голосом, будто бы сейчас ему тяжело. Но ему немного страшно, это адреналин, ведь через несколько минут Чуя вспыхнет. — Блять. — Чуя вновь произносит это заветное слово и тянет своё туловище в вертикальное положение, движимый какой-то невидимой утренней силой. Он лениво потирает глаза. И вот она. Вспышка. — Блять, серьёзно? 10:30? — Чуя аж рычит от негодования. Да, блять. Проспали. — Это ты выключил будильник, да? — Накахара гневно смотрит на невинно улыбающегося Дазая, бормочущего что-то вроде «Ого, так поздно, я вообще сам только сейчас проснулся». Они собираются в спешке, хотя у обоих уже отпало желание куда-то идти, по старому злому правилу, которое гласит : «ночью и вечером столько желаний, а наутро всё отпадает». Утром хочется только обратно замотать себя в тёплый лаваш одеяла и провалиться в тревожный сон, а после сна проснуться с сожалением о всей своей несчастной жизни. Но через несколько минут они всё же выходят из квартиры, по приколу оставляя дверь открытой. Улица. Да, этот город можно сравнить с другими представителями провинции. Ездят старые дешёвенькие автомобили, автобусы, троллейбусы. Люди ходят с недовольными однотонными лицами. По сравнению с Глушью это так удручает. И все эти люди: они наверняка знают, слышали о происходящем в Глуши. Но это их не волнует, не интригует, не засасывает. Дазай и Чуя наконец дошли до маленького старого ВУЗа. Чуя с ухмылкой ностальгировал, вспоминая эту всю бессмысленную для его нынешнего «я» учебную деятельность. А для Осаму это просто очередной день, ведь он здесь и так был недавно, ничего нового. Они не с первого раза попали в нужную аудиторию, просто потому что Дазай, за эти деньги странствия по Глуши, да и этого термоядерного ослепительного секса с самим Чуей, уже забыл что такое ходить на учёбу каждый день, где смотреть расписание и по каким коридорам проходить до нужной двери. Странно, что дверей здесь было много, да и то, что в их Городе такое место вообще существовало, кажется, повзрослевшие школьники вообще не должны здесь оставаться, ведь какие к чёрту перспективы могут ждать в этом Городе? Разве что перекатиться в Глушь и стать загадочным «сектантом». Первым в нужную аудиторию зашёл Дазай, на него никто не обращал особого внимания, так как он всегда опаздывал. Да в Накахару никто особо не вглядывается, пока одному парню не бьёт в голову память. — Это Чуя? — Он шепчет это рядом сидящему студенту. Начался шёпот, раздражающий нового преподавателя, который ещё не знал, «что такое Чуя», да и вообще не обратил внимание на эту мелькнувшую за Дазаем стройную фигуру. После окончания пары, на выходе из аудитории, все студенты, помнящие Чую, столпились вокруг него, разглядывая. Он нарочно молчал и хитро улыбался, чтобы сохранить интригу и подольше наслаждаться спорами, по типу: «Ты Чуя?», а кто-то из толпы говорит ему: «Нет, дебил, это не он», а третий: «Ну скажи хоть что-то, ты так похож на одного…» На эту суету сбежались даже мимо проходящие первокурсники и все, кто знать не знал, что здесь происходит. Но в какой-то момент сдался уже Дазай, который обнял Чую за шею и с улыбкой произнёс: «Да да, наш Чуя здесь!». И тогда начались эти выкрики, агрессивно-любопытные вопросы: «Вау! Где ты был? Почему ничего не говорил? Чуя!» А Накахара стал успешно рекламировать анархичные плюсы Глуши, в которой затерялся на целых два года. И он определённо хорош, раз успел в 20 минут перерыва между парами уложить свои весёлые 2 года «путешествия». Сделал всё отлично, как хотел Достоевский. И студенты, главное, восприняли этот призыв «езжайте в Глушь» с бурным энтузиазмом. Эта вся информация гладко прокапала им все мозги, так что Глушь, скорее всего, просто лопнет, разорвётся от количества новых посетителей и как следствие — жильцов. Ну вот правда, зачем засиживаться в скучном Городе, когда можно перекачивать в это весёлое болото? Они вышли из университета вместе с другими. Никто особо не хотел идти вслед за ними, ибо что Дазай, что Чуя, всё равно они и есть странные «черти». Может быть даже весь этот энтузиазм вокруг их идей всего лишь подделка? Так у них осталось ещё куча какого-то непонятного свободного времени. Можно бы было продолжить учиться, делать что-то полезное, но над ними обоими, как и прежде, висит это смутное осознание бессмысленности. Даже не понятно куда идти. Сначала Дазай предложил пойти к нему домой, но потом они решили, что там особо нечем заняться и лучше двинуться обратно в Глушь, потому что там хотя бы есть этот разыгрываемый бесконечный цирк от помешанных дебилов на краю. В автобусе Осаму совершенно мило и невинно прилёг на колени к Чуе, желая скоротать время лёгким сном, пока сам Накахара бесполезно пялился в окно, разглядывая пустые пейзажи, проносящиеся за окном. Выйдя на волю из душного автобуса, они сразу же пошли в центр Глуши. Возвращаться обратно в лапы Гоголя или Достоевского они не хотели. Ну и у них также было несколько шуток о том, чтобы не возвращаться вообще. Дазай застрял перед старым четырёхэтажным зданием. Оно показалось ему на удивление красивым. Конечно же, оно было заброшенное, с разбитыми окнами, через дыры которых пробиралась тьма, царящая внутри. — И что, ты хочешь туда? — Чуя скептически усмехнулся, наблюдая за Дазаевским ребячеством. Пойти в заброшенное здание, глядя на тёмные стены, с таким очарованием, как будто видит здесь что-то изысканно опасное и взрослое, такое рисковое и наказуемое. — Да! — Осаму развернулся лицом к Чуе, с дикой улыбкой. — Пойдём? Накахара вздохнул и пошёл первым, ступая на затянутую мхом дорогу к заколоченному входу. Пришлось взбираться туда через разбитое окно, чудом не разбив себе колени о разбросанные кругом битые стёкла. — Бля, надо было взять с собой чего-нибудь, чтоб можно было, как в старые добрые, бухнуть, закусить… — Чуя теперь грустил. Ведь именно сейчас хотелось взять дешёвого бухла и сидеть на зассаных кирпичах, потягивая это из бутылок и наслаждаться этим ностальгическим бескультурным отдыхом. Чуя уселся на грязный подоконник, закрыл глаза и хотел проспать всё время, проведённое здесь и ждать, пока Дазай закончит выстраивать пентаграмму из острых осколков стекла на полу. Он действовал аккуратно, как хороший художник, кончиком ботинка, с противным скрежетом, двигал кусочки стекла, выстраивая сначала очертания пятиконечной звезды. Особый шарм сюда добавляло то, что некоторые осколки были заляпаны чьей-то ещё свежей кровью, судя по её ярко-красному цвету. Ну, возможно это была краска. — Я по делам. — Рыжий спрыгнул с окна с лёгкой усмешкой и этой многозначительной фразой, сразу же уходя в другую «комнату» здания. — Ну вот, теперь здесь будет больше вони… — Дазай сказал с наигранным разочарованием, намекая на то, что он прекрасно понял, какие у Чуи «дела». А именно — обмочить дальний угол здания, добавляя своего ДНК ко всей коллекции, отложенной там разными людьми. Ну или может быть, пойти прямо туда? В ту, кажется, затянутую чёрным туманом пустошь стены? Накахара поднялся вверх по лестнице, на самый высокий этаж. Действительно, там, возле стены, грёбанная тень слишком уж чёрная. Можно часами вглядываться туда и воображать, что же из неё может выползти? Какой-нибудь фантастический хоррор-паук, с прогнившей широкой пастью, пестрящей остренькими жёлтыми зубами, от аппетита, капающей омерзительной вязкой слюной? Такой огромный, серый, волосатый, возможно покрытый кровью. И эти восемь тонких, длинных, шустрых лапок, покрытых слипшимися ворсинками… дрянь. Чуя сейчас совершил главную ошибку. Ну, не специально. Он снова задумался об этом… Как ему здесь… некомфортно? Надоело. Вот бы увидеть то место, где чёрные пятна — обычное явление. А чёрные дыры могут выходить из его рук… Он приблизился к стене и ступил прямиком в черноту, осознавая насколько это глупо, но продолжая стоять там. Он даже не видел Дазая, наблюдающего за ним из угла. Да конечно, никакого глупого «портала» здесь не было. Хотя… По какой-то причине шагнуть назад не получилось… неужели? А всё что видит Чуя — Тьма…