Его жена

      В КТЦ каждый разошелся по своим делам. Олеся сразу направилась в медблок. Ей хотелось наконец увидеть Бизона и поговорить с ним. Когда она зашла, Борис сидел на кровати и рассматривал что-то в телефоне. Поднял на неё взгляд, улыбнулся. — Малышка, ты пришла… Как прошло? — Нормально. Без жертв. Пришла. — Скоро тебя выпишут, поэтому давай поговорим. Мне нужно знать, как поступить дальше, — произнесла Олеся. — Дверь закрой.       Олеся закрыла дверь на ключ и как-то затравленно посмотрела на Бориса. Он ждал, что Олеся подойдет и сядет рядом с ним, но вместо этого она отвернулась от него и стала тихо говорить. — Когда меня отправили туда, я понимала, что будет тяжело. Но я не знала, что будет так тяжело. Ты должен знать, что я делала всё, чтобы выжить. Я убивала, помогала в вербовке, доставала оружие, наркотики и взрывчатку, но самое страшное, я прошла весь путь от завербованной дурочки до главы отряда. Я прошла проверку.       На этих словах она стянула свитер. Даже в неровном свете лампы Борис видел шрамы. Огромное количество разных уродливых отметин. Одни были больши, другие меньше. Был тот, который тянулся от лопатки до копчика. Было несколько мелких ран, которые явно были глубокими. Они были свежими, потому что они кровоточили до сих пор. Тонкие струйки стекали по спине и окрашивали кожу в красный. Борис рвано выдохнул. Что там творили с его малышкой, с его девочкой было даже страшно, невозможно представить. — Меня, как и других насиловали, истязали. Потом этим уже занималась я. Я пойму, если ты не захочешь быть со мной. Ведь это уже не та я, которую ты знал.       Олеся поёжилась от холода, но стояла ровно. И не поворачивалась. Ждала. А потом почувствовала легкие, нежные поцелуи на своих плечах. Борис ласково развернул Олесю к себе. На груди тоже было несколько шрамов. Самый приметный был на ключице. — Я люблю тебя. Ты самая красивая для меня. Самая нежная, прекрасная. Мне всё равно, что там было. Я рад, что ты сейчас здесь, что ты жива, — Борис шептал всё это между поцелуями. — Боря, и я люблю тебя. Я так хотела вернуться. Я так хотела быть рядом. — Ведь ты моя жена. Моя единственная и любимая. Мой тыл.       Олеся вздрогнула от объятий, но не отстранилась. Только теснее прижалась к Борису. «Я хочу тебя», — прошептал он. В глазах Олеси мелькнул страх, но она кивнула. Это казалось таким диким, после всего, что она сказала. Но это было самым правильным и нужным сейчас. Олеся потянула его ближе к кровати, находу снимая с него футболку.       Борис осторожно целовал её плечи, руки, живот. Она ласкала его рукой, тихо стонала в ответ. Он опустился ниже, стал осторожно касаться её клитора, потом лизнул. Олеся взяла его за волосы и притянула ближе. Он чувствовал, как она дрожит в его руках. — Борь, хватит. Иди ко мне. — Как же я соскучился…       Дальше разговоры сошли на нет, уступая место стонам и чувствам. Они наслаждались друг другом, заново открывались и срастались ещё больше. Теперь они снова вместе и будут рядом.

***

      Утро наступило непозволительно рано. Борис попытался осторожно встать, потому что скоро должен был прийти Иван Сергеевич, а потом и ребята. Хотя слух об их громком применении, вероятно, уже прошелся про всему КТЦ. — Любимая, малышка моя, вставай. Пора просыпаться, — нашёптывал на ушко Олесе Бизон. Она тут же открыла глаза. Вероятно, она уже давно не спала. — Я знаю, — она повернулась, немного поморщилась от ощущения прилипшей к простыне крови и стала наблюдать, как он одевается. — Два с половиной года назад я была в нашей квартире. Ты страшно пил. Всё вокруг было заставлено бутылками, валялись наши фотографии. Ты тогда спал на диване. Мне было больно на тебя смотреть. Я тогда несколько часов шептала тебе на ухо, что жива, что вернусь, что люблю тебя. Гладила твою спину и руки. Как же мне было больно от того, что ты страдаешь. — Так вот оно. Я проснулся и понял, что ты жива. Почувствовал. Как ты смогла прийти? — Я приехала убить одного человека. Смогла зайти, пока остальные готовились к акции. Помнишь, был взрыв завода? — Я был там. Взрыв мы предотвратили. Мне тогда ещё очень повезло, кто-то из преступников пристрелил своего же и спас меня… — с каждым словом Бизон говорил всё тише, осознавая, что это была не случайность. — Это была ты, — утвердительно произнёс Бизон. — Я. Меня тогда сильно наказали, ведь это я отвечала за акцию. Она указала глазами на шрам на ключице. Я чуть не вылетела из организации. Долго была вынуждена «возвращать доверие». Но я жила лишь мыслями о тебе. Когда увидела, что ты в беде, всё остальное стало таким неважным. — Какая же ты… — Борис повалил Олесю на кровать, стал целовать и…       В этот момент открылась дверь, и в неё вошли Нерпы. Борис уже и забыл, что открыл дверь ночью, когда выходил. Она дёрнулась, но Борис ласково улыбнулся ей, прикрывая от взглядов вошедших, и перевел взор на столпившихся у входа. — Стучаться не учили? — со смехом спросил он. — А вас дверь закрывать? — спросил Кот. — Вася, бадлон подай, — сказала Олеся и, отодвинувшись от Бориса, встала с кровати.       Все ахнули. Количество шрамов поражало. Всё тело было покрыто белыми и красными рубцами, что говорило о том, что некоторые из них получены совсем недавно. На фоне алеющих отметин, которые явно оставил Борис, они выглядели ещё более пугающе. Борис посмотрел на ребят с угрозой, предупреждая, что сделает с каждым, кто сейчас скажет лишнее слово. Тяжелое молчание прервал Кот. — А ведь не врёт ночная смена, было жарко, — присвистнул он. — Завидуй молча! — огрызнулся Борис. — Вы что хотели? — Узнать, как твоё здоровье и вообще, — ответил Опер. — Я более, чем здоров. Да, Лесь? — спросил с улыбкой Бизон.       Пока все болтали, Олеся успела одеться. Она ничего не ответила, только кивнула и сказала: «Я к Багире». Отодвинув ребят от двери, она быстро пошла в сторону её «кабинета». Борис нахмурился. Реакция ему не понравилась, но разобраться с этим сейчас не было ни единого шанса. Остальные молча посмотрели ей вслед.