Хорошая приманка для хищников

Уже наступил день, когда Парящий Орёл уехал от Спенсера. Ружьё он повесил на спину, а к поясу прицепил кобуру. Кобура была вытертой и старой, и таким же старым был револьвер, спрятанный в ней. В револьвере была всего одна пуля. Но она была особенной. Добравшись до хижины в лесу, Парящий Орёл остановил коня, посмотрел на цепочку следов, что вела из леса к двери. Здесь прошёл босой человек. И судя по тому, что выбитая ночью дверь висела на своём месте, времени этот человек не терял. Услышав шаги Парящего Орла, Артур быстро обернулся, вскинул револьвер. Вздохнул и убрал оружие: — Это ты... Не подкрадывайся ко мне больше. Я не очень люблю убивать тех, кого сам же спас. Ничего не отвечая, Парящий Орёл шагнул к Артуру и схватил его за руку. Отогнул рукав рубашки, посмотрел на запястье. Ни следа крови. Только еле заметные шрамы, похожие на точки. — Там же ещё вчера была рана, — проговорил Парящий Орёл. Артур резко повернулся к нему, и его сине-зелёные глаза, отражая тусклый свет из полуоткрытого окна, полыхнули красным. С коротким рыком он рванул на себя руку, вырывая запястье из хватки Парящего Орла, но тот только сильнее сжал пальцы. Тогда Артур схватил его за горло, крепко сжимая, и уже сам притянул его к себе. Его верхняя губа задрожала и приподнялась, в свете огня блеснули зубы. Парящий Орёл редко видел, чтобы Артур улыбался. Но всё же помнил, что зубы у него были вполне обычные — немного кривоватые, немного желтоватые от курева, но крепкие, острые. Сейчас они тоже были острыми. Слишком острыми. Клыки вытянулись, засверкали, из-за оскаленных зубов вырвался глухой гортанный рык, в котором не было ничего человеческого. — Я знаю, кто ты! — прохрипел Парящий Орёл. Артур снова зарычал, но тут же замолк, его глаза изумлённо моргнули, снова сделались сине-зелёными. Как земля и небо, отстранённо подумал Парящий Орёл. Артур опустил глаза и стиснул зубы, глядя на револьвер, приставленный к его животу. — Я не хочу убивать тебя, Артур, — тихо сказал Парящий Орёл. Он медленно убрал револьвер обратно в кобуру. Со стыдом он вспоминал теперь свои недавние мысли, о том, как желал Артуру смерти. Артур отпустил его шею. Отступил на шаг. Закрыл лицо руками: — Не хочешь?.. А стоило бы. Теперь ты знаешь, каким я стал. Я чудовище. Ты сам видел... Парящий Орёл положил руку ему на плечо: — Я видел, что ты бросился на оборотня и пытался защитить меня и шерифа с семьёй. Ты хороший человек, Артур. И зверь тоже хороший. Артур медленно убрал веснушчатые руки от лица, посмотрел на Парящего Орла. Лицо его было бледным, губы крепко сжаты. Он пытался сдержать свои чувства. Но глаза выдавали их все — тоску, страх, боль, и еле заметную надежду. — Я до сих пор не помню, что случилось той ночью, — признался он. — Понятно, что та тварь покусала меня. Но кто из нас убил несчастного старика? Возможно, это был я. Он хрипло вздохнул, сгорбился, опираясь кулаком на стену и прижимаясь к нему лбом: — Хотел умереть героем. А вместо этого живу монстром. Видишь, как вышло... — Значит, так было суждено, — сказал Парящий Орёл, и хоть он этого не осознавал, но в его голосе прозвучала грозная уверенность истинного вождя. — Ты нужен мне. Нужен моему народу. Артур сердито мотнул головой, открыл рот, наверняка собираясь возразить, но тут снаружи послышался шум — к дому кто-то скакал на лошади. Парящий Орёл и Артур выскочили на крыльцо во всеоружии так быстро, что Таима едва успела затормозить. С нервным ржанием она завертелась на месте. Чарльз приподнял голову, глянул на друзей затуманенными глазами из-под заиндевевших ресниц, а потом, не издав ни звука, рухнул в снег. Пока они тащили его в дом и раздевали, Парящий Орёл ещё сдерживался, но едва увидел рану, как его сердце рухнуло. Чарльз весь дрожал, стучал зубами, силился что-то сказать, но посиневшие губы его не слушались. Было видно, что замерзает он не от того, что упал в холодную воду, а от того, что умирает: кровь ещё сочилась тонкой струйкой из-за побелевших краёв раны. — Кто это сделал? — Парящий Орёл обхватил его лицо руками, прикосновение холодной кожи обожгло его болью и злостью, и чёрное семя ненависти снова шевельнулось в сердце. Чарльз еле дышал, его глаза остекленели. Артур схватил его руку, нащупывая пульс, потом какая-то отчаянная решимость промелькнула в его глазах. Он выпустил руку друга и начал срывать с себя только что застёгнутую рубашку. — Артур, ты что делаешь? — вскинулся Парящий Орёл. В ответ Артур поднял голову и издал тот же самый болезненный вой, который Парящий Орёл слышал ночью. Жилы на его шее потемнели, все мышцы обозначились под кожей чётко, как будто подсвеченные внутренним огнём, а потом начали пузыриться, скручиваться, видоизменяться. Уши заострились, на конвульсивно выгнутой спине пробилась густая серая шерсть. Парящего Орла охватил страх, ему захотелось отвернуться, но он не позволил себе. Он всегда был храбрым. А сейчас он должен быть храбрым особенно. Громадный волк мягко переступил лапами, вильнул хвостом, шерсть зашуршала по полу. Затем он шагнул вперёд и осторожно, почти нежно, укусил потерявшего сознание человека в шею. Глаза Чарльза распахнулись, открыв синеватые белки — зрачки закатились под веки — рот приоткрылся, из него вырвался полузадушенный крик. Разжав зубы, Артур виновато слизнул выступившую кровь и потёрся блестящим носом о щёку Чарльза. Тот, непонимающе хлопая ресницами, приподнял дрожащую руку и почесал волка за ухом. Потом резко приподнялся, посмотрел на свой бок. Кровь из раны больше не текла, края пореза из синюшно-белых стали розовыми. Не веря своим глазам, Чарльз прикоснулся к ране и зашипел от боли. С губ Парящего Орла сорвался короткий счастливый смешок. Чарльз изумлённо посмотрел на него. Улыбнулся. Прикоснулся к его щеке: — Я никогда не слышал, как ты смеёшься... Парящий Орёл снова рассмеялся, а потом обнял одной рукой человека, второй волка, и крепко прижал их к себе. *** Встретив сына, Падающий Дождь не стал его обнимать. Только взял за плечи, внимательно посмотрел в глаза, молча выражая радость от того, что его непокорный и беспокойный сын вернулся из очередного приключения целым и невредимым. Но Парящий Орёл не ответил обычным сдержанным кивком. Вместо этого он шагнул к отцу и крепко обнял его на глазах индейцев обоих племён, сбежавшихся к главному костру. Позабыв свою обычную сдержанность, они перешёптывались, гадая, почему сын вождя так изменился, и почему он вернулся с охоты с пустыми руками. — Нет никакой стаи, — объявил Парящий Орёл. — На людей нападает всего один волк, оборотень. Пока что он нападал только на горожан, но теперь он знает, где резервация, и думает, что мы слабы. Сегодня он нападёт на нас. — Значит, ты привёл сюда эту тварь? — спросил Серый Журавль, не в силах сдержать гнева. Артур отстранил Парящего Орла рукой и вышел вперёд: — Не совсем, сэр. Волк заявился сюда ещё вчера. Я видел его на озере, — он вытащил из кармана и высоко поднял отстреленное ухо. Потом бросил его на землю: — Раз его можно ранить, то можно и убить. — Ему очень вреден огонь, — добавил Чарльз. — Надо разжечь цепь больших костров, и спрятаться в этом кругу. — А если он рискнёт подобраться ближе, то я его убью, — Парящий Орёл достал из кобуры старый «Кольт Нави», изготовленный ещё до Гражданской войны, и высоко поднял его. Оружие заблестело в свете пламени. Серый Журавль скептически поднял седые брови, собрался что-то спросить — но тут в круг вошёл Пэйта. Он тащил за плечо какого-то тощего человека, и только приблизившись к костру, отпустил его. — Итанчан, этот чужак пытался пробраться к нам. Сказал, что хочет предупредить об опасности. — Чёрт возьми, да ведь это Клит! — сказал Артур и улыбнулся, но Клит не оценил его улыбку. Его и без того сероватое лицо стало каким-то землистым, глаза широко открылись, губы задрожали. — М-морган?.. Ты жив?! — Я тоже рад тебя видеть, — Артур оскалился ещё шире. — С чем пожаловал? Клит огляделся по сторонам, снова вздрогнул, увидев мрачного Чарльза, затем повернулся к Серому Журавлю и Падающему Дождю, и поспешно брякнулся на колени: — Джентльмены, умоляю, не убивайте меня!.. Я пытался его остановить! Я умолял его не убивать ту маленькую девочку... я не хотел всего этого! Он не слушал меня. Угрожал сделать таким же, как он! — Это передаётся через укус? — перебил его Чарльз. Клит закивал так, что с него слетела шляпа: — Если оборотень в первый месяц после обращения укусит обычного человека, тот станет таким же, как он. После первого месяца эта зараза передаётся только во время полнолуния. А если оборотень в первый месяц убьёт человека и попробует его кровь и мясо, то будет хотеть их всегда, не принимать никакой другой пищи, — говорил он это дрожащим голосом, возя по телу руками, точно стряхивая с себя что-то. Серый Журавль скривился от отвращения. Падающий Дождь изумлённо приподнял брови. Артур скрипнул зубами, виновато глянул на Чарльза, но тот лишь положил руку ему на плечо и слегка сжал сквозь куртку, погладил большим пальцем. — Не убивайте меня, — Клит уже откровенно плакал, вытирая лицо корявыми пальцами. — С чего вдруг?! — крикнул Артур, делая шаг вперёд. — Вы убили Сьюзан! — Её Майка застрелил, а не я... — Но не больно ты пытался его остановить! — Хватит, — громко сказал Парящий Орёл. — Артур, этот человек лично убил кого-то из твоих друзей? — Нет, но... — Выслушай меня. Я знаю, что такое ненависть. Но недавно я кое-что понял. Ненавидеть — это нормально. Но только тех, кто действительно виноват. Я понял это благодаря тебе, Артур. И теперь я прошу тебя не убивать этого человека. Нельзя, чтобы возле тотемных столбов лилась кровь. Понимаешь? Артур глубоко вздохнул. Посмотрел с ненавистью на Клита, потом с грустью — на Парящего Орла. И молча кивнул. Тут же со стороны леса раздался протяжный хищный вой. Все, как один, обернулись туда, по толпе пробежал гул — но не испуганный, а скорее разгневанный. Когда люди вместе, им не страшно. — Разжигайте костры! — приказал Серый Журавль. — Кто может — отправляйтесь в Пьюрити и пригласите Спенсера. Скоро он получит своего зверя. Падающий Дождь... Не думал я, что однажды мы снова будем вместе против общего врага, но я рад этому. Падающий Дождь улыбнулся и поклонился Серому Журавлю, прижав правую руку к сердцу. Потом посмотрел на Парящего Орла, и в его глазах юноша впервые увидел не стыд и неловкость за сына, а откровенную гордость. И улыбнулся ему в ответ.