Рыцари и полёты

— Мы потерялись, Рейнира, признай это! — В голосе Алисенты звучат нотки паники. Девушка всё крепче сжимает поводья, оставляя на пальцах красные следы. — Мы не потерялись — мы наслаждаемся конной прогулкой. Все сейчас слишком заняты, загоняя медведицу, чтобы заметить наше отсутствие, не думаешь? — со своим привычным хладнокровным спокойствием отвечает Таргариен. С таким же спокойствием она уговорила Хайтауэр улизнуть от стражи, охранявшей королевский шатёр, и теперь они одни скачут по лесам Речных Земель, притворяясь, что им не страшно. — Сейчас я думаю только о том, что где-то здесь бродит медведь. Рейнира смеётся, а старшая притворно закатывает глаза. Завидев среди стволов деревьев поляну, Рейнира спешивается. Алисента не торопится следовать её примеру. В каждом хрусте ветки ей чудится опасность. Она слишком привыкла искать подвох во всём красивом, что видит — даже в этой, кажется, безобидной части леса. Наверняка, есть что-то страшное и безобразное и в ней. Во всём оно есть. — Могу я предложить Вам свою помощь, миледи? — Таргариен довольно успешно пародирует то, как обычно кланяются лорды, и в изящном жесте предлагает Алисенте свою руку. Та хмыкает и ловко спешивается самостоятельно, оставляя подругу стоять в довольно нелепой, но поэтичной позе. Над их головами ясное небо, а под ногами поблескивающая на солнце трава. Поляна оказывается небольшой, усыпанной белыми цветами. Это всего лишь цветы, но отчего-то девушки ступают осторожно, стремясь не затоптать их. Было бы жалко убивать такую красоту. — Смотри, кажется там озеро! Алисента не успевает ничего ответить. Рейнира берёт её за руку, и они бегут навстречу зеркальному горизонту. — Боги, оно огромное! Едва ли видно другой берег! Принцесса осматривается с искренним восхищением в глазах. Она любит всё прекрасное, что есть в этом мире. — Нам не стоит оставлять лошадей так далеко, — напоминает старшая, пытаясь усмирить тревогу. — Ничего с ними не случится. Мы не надолго, — Рейнира приминает длинные заросли травы и садится на них. Алисента осторожно устраивается на одном из камней рядом. Она хочет верить младшей, когда та говорит, что всё будет хорошо. Она очень хочет ей верить. — Не будут тебя больше брать на охоту, — Хайтауэр скорее констатирует факт, нежели выдвигает предположение. По крайней мере, звучит это именно так. — Переживу, — усмехается Рейнира, вглядываясь в серую гладь. Её и без того не хотели брать. Сначала потому что маленькая, затем потому что единственный ребёнок короля. Да, она и впрямь единственный ребёнок. Пока что. Никто не говорит «наследница». Нет. Это слово под запретом. Рейнира — не наследница, она — просто девочка, которая должна смиренно ждать рождения младшего брата. Наследника. Да, ещё не родившийся ребёнок уже наследник. Он, что пока не сделал ни единого вздоха уже лучше неё — здоровой и пышущей жизнью. Но Рейнира не обижается. Разве это обида? Она привыкла к своему положению и находит его весьма неплохим. У её матери третье мёртвое дитя за последний год и тот, что зреет в её чреве сейчас, как говорят мейстеры, вряд ли будет удачливее братьев, поэтому Семи Королевствам придётся потерпеть единственного ребёнка-девочку. Пока что. — Рейнира, — тихонько зовёт Алисента, касаясь плеча подруги. Та вздрагивает, словно проснувшись, и на её лице снова вырисовывается улыбка. — Прости. Задумалась, — признаётся она под строгим взглядом карих глаз, требующих честности. — О чём? — Да… — младшая ёрзает, садясь поудобнее и в конце концов обнимает колени руками. В этой позе она выглядит, как дитя. — …о том, что здесь очень тихо и…не знаю…мирно, что ли? Здесь нет никого кроме меня и тебя — нет всех этих людей. Люди громкие, и агрессивные, и они всё говорят, и говорят, и говорят… Голова от них пухнет. Ты понимаешь. — Понимаю. Они сидят в тишине и смотрят куда-то в рассеянную неизвестность. Алисента спрашивает себя: когда же Рейнира успела перестать быть той маленькой девочкой, которая ничего не боится? Тринадцатилетняя Рейнира разрывает себя на кусочки, пытаясь сохранить свою свободу, не пренебрегая долгом, но в такие дни, как этот, она устаёт сдерживать свои порывы вольности. Ей кажется, нет, она видела, как жизнь быстротечна, как внезапно она уходит, не предупреждая, и девушка жаждет ещё больше, чем прежде отвергнуть все правила и делать всё возможное, чтобы в каждом дне было хоть что-то радостное. — Закрой глаза. У меня есть подарок для тебя, — говорит Алисента, ласково улыбаясь. Рейнира смеётся, и её лицо просветляется детским озорством. И этого старшей всегда было достаточно, чтобы забыть обо всём и бежать, куда скажет принцесса, крепко держа её за руку. Таргариен покорно закрывает глаза, но улыбка предвкушения не сходит с её губ. Она чувствует, как Алисента касается её ладони и через несколько мгновений металл холодит её палец. Она открывает глаза и видит на нём кольцо. Совершенно простое — золотое с большим красным камнем посередине и двумя малюсенькими зелёными по бокам. Рейнира переводит взгляд от кольца к лицу подруги и обратно, не будучи способной что-либо сказать. Хайтауэр молча наблюдает за ней, перебирая складки платья. — Нравится? Она переживает. Может ли что-то настолько обычное и заурядное понравится дочери короля, у которой, она знает, горы украшений со всех частей света? А это? Это лишь скромная работа старого Гмельго — ювелира с маленькой мастерской в Староместе. Алисента знает его с детства и послала ему ворона с просьбой о помощи, а он не смог отказать. — Спасибо тебе. Я буду носить его всегда, — обещает Рейнира, и старшая выдыхает с облегчением. Понравилось. — Знаешь, я просила сделать одно, но… — Алисента даёт младшей свою руку и та видит, что на её пальце точно такое же по форме кольцо, только «главный» камень зелёный, а красные по бокам. — Это потрясающе! Теперь у нас есть что-то только наше. — Королева вряд ли обрадуется, — Хайтауэр опускает взгляд. — Мы ей не скажем. Это будет наша маленькая тайна, что думаешь? — Рейнира касается чужого подбородка, поднимая голову девушки, чтобы заглянуть в её карие глаза и увидеть в них согласие. Увидеть ту нежность, которую испытывала к ней она сама. И она видит её, возвращённую тысячу раз. — Спой мне что-нибудь, — просит Алисента, всматриваясь в отблески солнца на воде. — Я слышала недавно, как ночная стража распевала кое-что, но думаю, что это не понравится тебе — слишком печально, — Таргариен усмехается, вспоминая, какими напуганными выглядели мужчины, облачённые в доспехи, при виде хиленькой девчонки в платье. Но они испугались сильнее, когда эта девочка попросила их спеть ещё раз, чтобы она могла запомнить простые строчки и незамысловатую мелодию. — Мне всё равно. Спой. Хочу послушать твой голос. Алисенте отчего-то кажется, что эта вылазка может быть последним лучом их дикой и безумной свободы, поэтому жаждет насладиться этим моментом словно крупицами воздуха при пожаре. Рейнира смотрит на её задумчивый вид и сама невольно напрягается. Она знает, о чем думает старшая, но вряд ли может до конца это понять, поэтому просто выполняет её просьбу. Прочищает горло, отворачивая голову в сторону озера, и начинает петь: Я видел деву у реки В прозрачном белом платье. Она смотрела в гладь воды, Стремясь в её объятия. Я видел ночь в её глазах И ветер пел, гоняя страх. Туман забрал шелков подол, а я свой взгляд во тьму отвёл. О, Семеро, какой же грех Тушить огонь дождём! Ведь, услыхав той девы смех, Я был бы королём. Но дева леса не безлика, В ней есть та тайна — сила крика, Что борется с тоской. Я знал: любовь всему виной. Любовь к углям чуть тёплым. Сгоревшим в пламени костров, В которых счастья облик И гарь разрушенных мостов. Я видел деву у реки В прозрачном белом платье. Она смотрела в гладь воды, Стремясь в её объятия.