Рыцари и полёты

Рейнира поднимается в ложу, придерживая плотную ткань платья, чтобы подол не испачкался в пыли. Сегодня торжественный день как для дома дракона, так и для всех Семи Королевств — правда грань между одним и другим стиралась всё стремительнее. Алисента сидит прямо, расправив плечи, и почти не шевелится, пока король говорит. Рейнира впопыхах занимает своё место подле неё. Она привлекает много ненужного внимания своим опозданием. Впрочем, никого это не удивляет. По сложившейся традиции они с дочерью Десницы располагаются рядом — никто не смеет отказывать принцессе в её желании. — Да воссияет удача Семерых над соискателями! — Его Милость завершает свою пламенную речь под гул аплодисментов. Он счастлив в этот солнечный день. Горд собой, своей женой и своим народом, который, как ему верится, разделяет его радость. Накануне вечером королева сказала, что с неё довольно. Она устала хоронить своих детей. Визерис успокаивал её. Говорил, что это глупости. Так думать нельзя. «У женщины есть долг, у трона должен быть наследник, никакой опасности для тебя нет, дорогая, ведь Семеро милостивы». Эймму порой пугает то, что муж сам верит в то, что говорит другим. Он искренен. Человек слова. За это можно уважать и даже любить. Однако детская наивность Его Милости могла сыграть с ним злую шутку однажды. Королева молится перед сном о том, чтобы Боги даровали ему мудрости и направили его по светлому пути. — Мы тут забавляемся, а мама корчится от боли в стенах дворца, — сквозь зубы шепчет принцесса, зная, что её слова будут слышны лишь подруге. Несправедливость — это то, с чем она никогда не могла смириться. — Она в наших мыслях. Все собравшиеся любят её. Младшая поднимает бровь. Она не сомневается в том, что у Алисенты доброе сердце и она переживает за её мать, но насчёт намерений других людей она не может быть уверена. — По крайней мере, — прочитав выражение лица младшей, Хайтауэр решает подойти с рациональной стороны вопроса. — Мы бы всё равно никак не могли помочь ей сейчас, а вот Великий Мейстер — может. Всё будет хорошо. Таргариен кивает. Её убедили, но не успокоили до конца. Вряд ли это вообще было возможным. — Я здесь, чтобы отвлечься. Так давай отвлечёмся. — Вот это настрой! — в улыбке старшей одобрение и гордость. Большего принцессе никогда и не было нужно. Она смотрит на красоту, сидящую рядом с ней, ещё совсем чуть-чуть, прежде чем перевести взгляд на арену. Турнир начинают юный Тарли и… Этот герб Рейнире не знаком. Она моргает в замешательстве, наблюдая за тем, как неизвестный рыцарь спешивает соперника с лошади в первом же раунде. — Таинственный рыцарь? — Нет, это Коль из Штормовых земель, — поясняет Алисента. — Не слышала про дом Колей. По правде говоря, Хайтауэр не слышала тоже. При взгляде на рыцаря, где-то глубоко-глубоко внутри у неё закрадывается предчувствие. Непонятное. Необъяснимое. Она спешит прогнать его, немедленно переключаясь на лорда Баратеона, что столь нахально требует знак внимания Почти Королевы. Отец бы сказал, что это оскорбительно, думает Алисента. Рейнира, кажется, не может переключиться так же быстро. Она подзывает к себе сира Гаррольда, чтобы спросить, что тот знает о так называемом Кристоне Коле. Принцесса едва ли скрывает своё любопытство, и старшую это настораживает ещё больше. За эти годы они повидали столько рыцарей, столько великих чемпионов… Разумеется, Таргариен всегда проявляла какой-никакой интерес к достойным воинам, но обычно она выражала этот интерес менее открыто, и именно это тревожило дочь Десницы. Она против воли снова начинает теребить кожу вокруг ногтей. У Рейниры сегодня просто игривое настроение, твердит она себе в надежде успокоить неслушающиеся руки. Барабаны стучат громче. На поле выносят знамя Таргариенов. Алисента судорожно оглядывается по сторонам. Она не знает, что жаждет найти среди тысяч лиц горожан. — Принц Деймон из дома Таргариенов! Принц города готов выбрать своего первого соперника! Деймон лениво объезжает рыцарей, — специально затягивает процесс, демонстрируя свою значимость — и, метнув взгляд в сторону Десницы, останавливается на Гвейне. Алисента едва не подскакивает на месте, но рука Рейниры слишком крепко держит её. Она пытается понять, что берёт вверх внутри неё: страх за брата или ненависть к Деймону. Эти два чувства сливаются во что-то странное и уродливое, принуждая дрожать, но смотреть, не отводя взгляда. Порочный принц сражается грязно. Кто бы сомневался? Он ранит чужого коня, и Гвейн падает на землю под звон собственных доспехов. Всхлип Алисенты полон ужаса. Одной рукой она закрывает рот, чтобы не заплакать, а второй сжимает руку подруги, кажется, до посинения, но та не возражает. Когда брат поднимается на ноги и возвращается в седло, девушка оборачивается к отцу. Она хочет сказать, чтобы он остановил его, чтобы помешал ему себя покалечить, но слова так и не выходят, ударяясь о стенки горла и возвращаясь обратно. К отцу нельзя обращаться на публике. Отец ничего не сделает. Отец скажет, что подобные слова позорят и его самого, и его детей. Алисента фактически проглатывает их, словно вино. Она не знает, чем думает, когда опускает на копьё Деймона венок. Вероятно, злость на него в этот момент померкла на фоне злости на Отто за его бездействие. Десница не одобряет милосердный жест дочери, но не может сказать ни слова — только смотрит. Рядом король и весь Малый совет. Он окружён, не в силах ничего сделать. Алисента не может избавиться от грешной мысли о том, что это весьма иронично. Её ужасает осознание того, что это было сделано из мести отцу за его холодность и бессердечность. Ещё больше ужасает то, что мстила она едва ли только лишь за брата. — Он будет в порядке, — Рейнира проводит рукой по её плечу. Хайтауэр слегка улыбается и устраивается поудобнее, мысленно возвращаясь к проклятому турниру. Начинаются более ожесточённые бои. Больше азарта, больше лязга стали, больше крови. Алисенту пугает мужская сила. Она не находит в её демонстрации ничего привлекательного, но общество считает иначе, поэтому они здесь. Поединок Деймона и Кристона — кульминация всего турнира. Первым же ударом рыцарь Штрормового предела заставляет Таргариена вытирать шлемом перегородку. Нет, принц не может оставить это так. Они продолжают поединок, спешившись. Деймон с мечом, Кристон с булавой. Рейнира смотрит, не моргая, а старшая не может решить, за кого болеет меньше всего. Оба ей не по душе, и если в случае Деймона эту неприязнь можно было оправдать его отвратительным характером, разгульным образом жизни и недостойными мужчины поступками, то с загадочным рыцарем найти причину было сложнее. В конце концов, Таргариена подводит его неосторожность и бахвальство. Коль вынуждает его сдаться. Кто-то смог победить Деймона — такого раньше не случалось. Алисенту, несмотря ни на что, распирает от любопытства, поэтому она зовёт Рейниру подойти поближе. Вероятно, зря. Победитель тяжело дышит от усталости, подходит к королевской ложе медленными шагами, небрежно снимает шлем и… Вот оно. Хайтауэр на миг перестаёт дышать. Она просто смотрит, проходясь взглядом по смуглому лицу. Теперь всё обретает смысл. У неё было чувство, что что-то не так и теперь понятно, что именно. — Он дорниец, — эти два слова выходят из уст Алисенты сдавленно. Она не хотела произносить их вслух. Как-будто бы если не озвучивать, то этот очевидный факт перестанет быть правдой. Она знает, что этот юноша — кара, посланная ей Семерыми за её грязные мысли и желания, которые появлялись, когда они с принцессой оставались один на один. Знает ещё до того, как Рейнира, заинтересованно ухмыляясь, бросает рыцарю венок. Знает до того, как он начинает говорить. Алисента знает, что это начало конца, когда он только снимает шлем. Дорниец. У Богов весьма извращённое чувство юмора. Хайтауэр обещает себе, что подумает об этом позже, когда будет одна, а сейчас нужно улыбнуться и занять своё место. Десница возвращается. По правде, девушки не заметили, что он уходил вовсе. Алисента кусает верхнюю губу, когда замечает выражение его лица. Оно было до боли знакомым. Мужчина шепчет что-то Велариону, тот передаёт новость дальше, но до детей не долетает ни слова. На лбу Рейниры образуется складка. Девушка нервно оборачивается, вертит голову из стороны в сторону. Люди начинают уходить. Это не может быть хорошо. Когда ложа пустеет, становится ясно, что про них забыли. Алисента привыкла к такому отношению к себе, но принцесса… Что такого могло случится, что все разом бросили её, ничего не сказав? На лице Рейниры отражается ужас. Она хочет побежать в замок и любой ценой выяснить, что произошло, но отчего-то не может даже встать. Сзади слышатся шаги. Деймон. Он не разгневан, а должен бы быть. Его голова слегка опущена. Алисента впивается ногтями в свою ладонь. Мужчина медлит, прежде чем повернуться к племяннице. — Мне жаль, дитя. Королева была достойной женщиной. И вот так вот просто мир Рейниры рассыпается. Она старается дышать: делает глубокий вдох, но забывает выдохнуть. Перед глазами отпечатались трибуны с тысячами кричащих людей — незнакомцев, — в компании которых она провела последние часы жизни своей матери. Глупо. Глупая избалованная девчонка. Рейнира вытирает слёзы пальцами. Это не сильно помогает, но если она испачкает ткань праздничного платья, то мама расстроится… Расстроилась бы. Хайтауэр не отпускает руку подруги, пока та не оказывается в своих покоях и не засыпает от рыданий, руками и ногами обнимая подушку. По пути к Башне Десницы Алисента думает о том, что ничего из событий сегодняшнего дня не ощущается, как реальность. Такого просто не бывает. Это не могло случится с ними. С Рейнирой. Она твёрдо решает, что ни за что не пойдёт сегодня в Септу. Может быть, завтра, но только если принцесса того пожелает.