Мои руки жаждут тебя (my arms are hungry for you)

Шан Цинхуа просто не мог к нему привыкнуть. Шарф тоже не улучшил ситуацию. По факту, от него у Шан Цинхуа еще больше поехала крыша. Он обнаружил, что при любой возможности вжимается в шарф носом. Кровать Шан Цинхуа превратилась в просто-таки постоянное гнездо. Обычно он гнездовался только в определенные периоды, например, когда стрессовал или хотел успокоиться и почувствовать себя комфортно. Но теперь он буквально жил в гнезде, в которое попадало все, до чего хоть как-то дотрагивался Мобэй-цзюнь. Шарф творил чудеса. Но вскоре запах Мобэй-цзюня начал выветриваться, и от этого настроение Шан Цинхуа тут же скисло. Оно выравнивалось только когда он видел Мобэй-цзюня. Шан Цинхуа не был уверен, заметил ли это Мобэй-цзюнь или как-то по-другому понял, или просто догадался, но он дал ему еще один шарф. Запах на нем был также силен, как и на прежнем. Когда Шан Цинхуа вдохнул его, ему пришлось облокотиться о стойку, чтобы не упасть. Мобэй-цзюню, казалось, это очень понравилось. И с тех пор он начал постоянно давать Шан Цинхуа свои вещи. Шан Цинхуа не знал, понял ли Мобэй-цзюнь, что Шан Цинхуа омега, несмотря на отсутствие характерного запаха, или для него это был единственный способ ухаживания, но все выглядело так, словно Мобэй-цзюнь специально давал ему вещи, которые можно пристроить в гнездо. Он заботился о нем тем единственным способом, которым мог, и от этого Шан Цинхуа испытывал головокружительное удовольствие и удовлетворение. Когда Мобэй-цзюнь давал свои вещи Шан Цинхуа, то тоже выглядел счастливым, а еще довольным, любящим и нежным. Как-то раз Ло Бинхэ вошел в зал, когда там был Мобэй-цзюнь, и поведение Мобэй-цзюня тут же изменилось, как только он учуял запах Ло Бинхэ. Его лицо потемнело и стало невозмутимым. Шан Цинхуа заметил изменения еще до того, как понял, что происходит. Шан Цинхуа обернулся, чтобы посмотреть, на что сердито смотрит Мобэй-цзюнь поверх его головы. Когда он повернулся к Мобэй-цзюню спиной, тот крепко ухватил его за кончики завязок на фартуке и потянул на себя, так что Шан Цинхуа уперся в его грудь спиной. Шан Цинхуа при этом держал в руках спортивный свитер, который ему дал Мобэй-цзюнь. Ло Бинхэ ничего не делал, только пялился на Шан Цинхуа так, словно вот-вот рассмеется. – Бинхэ, – намекнул Шан Цинхуа. – Это кто? – Спросил Ло Бинхэ, несмотря на то что прекрасно знал, кем был Мобэй-цзюнь. – Клиент до открытия? Шан Цинхуа слегка покраснел. – Он не… Ну, да, но он… Ло Бинхэ наконец-то над ним смилостивился и развернулся, чтобы уйти обратно в кухню. – Не парься. Я знаю, что Мобэй-цзюнь наш верный постоянный клиент. Не вижу проблем в том, что он пришел пораньше. Шан Цинхуа проследил за тем, как за Ло Бинхэ закрылась дверь кухни, и обернулся к Мобэй-цзюню. Выражение его лица было не таким радостным, как раньше, но и злобный взгляд исчез. – Кто же я тогда, если не клиент, Цинхуа? Шан Цинхуа и сам точно не знал, как его обозначить, но он знал достаточно о том, что чувствовал. – Ты мой любимый посетитель. Выражение лица Мобэй-цзюня окончательно смягчилось. Он поцеловал Шан Цинхуа в лоб, а затем в щеку. – Хорошо. Шан Цинхуа против воли гордо нахохлился под его поцелуями и чмокнул Мобэй-цзюня в щеку, смакуя то, как его лицо приобрело легкий оттенок розового.

***

В конце концов настал тот день, когда Мобэй-цзюнь не пришел до открытия кофейни. Иногда такое случалось, но происходило это редко. Даже если он успевал прийти только к открытию, то все равно приходил. Шан Цинхуа зависел от того, чтобы Мобэй-цзюнь приходил всегда, как если бы Мобэй-цзюнь требовался ему для продолжения жизнедеятельности, и Мобэй-цзюнь никогда не позволял Шан Цинхуа провести без себя ни дня. Шан Цинхуа был не против такой задержки, но он нервничал. Он решил отказаться от ароматических пластырей и предупредил Ло Бинхэ, чтобы тот оставался в кухне, пока он не скажет, что можно выходить. Ло Бинхэ решил, что это очень забавно, и очень возмутился, что Шан Цинхуа никогда не говорил ему, что он – омега. Тем не менее на просьбу Шан Цинхуа он согласился. Минут до открытия становилось все меньше и меньше, а Шан Цинхуа чувствовал себя все более и более обеспокоенным. Он не привык чувствовать свой запах где-либо, кроме дома. А так как вокруг не было никого, с кем его запах мог бы смешаться, он чувствовался очень чисто и ярко. Если Мобэй-цзюню не понравится его запах, если он разозлится, что Шан Цинхуа не был откровенен с ним о своем статусе, Шан Цинхуа будет просто опустошен. Но ему требовалось большее, он хотел, чтобы Мобэй-цзюнь пришел к нему в гнездо, но не мог просто взять и привести его, не предупредив. Дверь открылась. У Шан Цинхуа в груди подпрыгнуло сердце. Это был не Мобэй-цзюнь. Шан Цинхуа почувствовал, как его наполняет ужас. Иногда такое случалось – Мобэй-цзюнь не всегда был первым и единственным клиентом, приходящим к открытию. Просто это случалось так редко, что, когда Шан Цинхуа снимал пластыри, то даже не рассматривал подобной возможности. Он вдохнул и собрался, скользнув к кассе. Его переполняло разочарование и тревога. Он хотел, чтобы Мобэй-цзюнь был первым, кто почувствует его запах. От сожаления у него до боли сдавило грудь. Парень приблизился к стойке, неотрывно глядя на Шан Цинхуа. Он был альфой, молодым, но старше, чем Шан Цинхуа. Он молчал. – Что я могу вам предложить? – Спросил Шан Цинхуа. – Тебя, – выпалил альфа. Шан Цинхуа скривился. – Слушай – – Извини, – чуть запинаясь ответил парень. – Я не знаю, почему это сказал. Эм… Шан Цинхуа чуть отклонился назад. – Просто, пожалуйста, сделайте заказ. – Я, ах… – Парень был взволнован и поднял голову, чтобы взглянуть на меню. Дверь снова открылась. Шан Цинхуа повернул голову в сторону двери, открывая перед альфой шею. Мобэй-цзюнь замер на входе. Губы Шан Цинхуа раскрылись, из них вырвалось быстрое дыхание. Весь его мир сузился до Мобэй-цзюня, который вдыхал носом воздух. Он выглядел слегка смущенным, словно немного узнавал запах, но не понимал, что происходит. Его глаза упали на Шан Цинхуа, а затем метнулись к альфе. Шан Цинхуа смотрел, как на его лице появляется осознание. Он смотрел на то, как потемнели глаза Мобэй-цзюня, когда он понял, что запах исходил от Шан Цинхуа. А затем потемнели чуть по-другому, когда до него дошло, что альфа пялится на Шан Цинхуа с мечтательным выражением лица. – Я возьму большой горячий черный чай, – сказал альфа. Шан Цинхуа ошеломленно моргнул и вернулся глазами к парню напротив. – И ваш номер телефона, если не возражаете– Мобэй-цзюнь мгновенно оказался рядом с альфой. Он схватил его за воротник рубашки и оттащил от стойки. – Нахуй отошел от него, – прошипел он. Шан Цинхуа схватился за край стойки и сглотнул. – Мобэй, – проскрипел он. Альфа в ответ на действия Мобэй-цзюня глумливо усмехнулся – вызов со стороны другого альфы придал ему смелости. – Он не помечен. Шан Цинхуа чуть съежился. Мобэй-цзюнь сверкнул глазами и навис над парнем. – Мне похуй, помечен он или нет. Он мой. Парень открыл было рот, чтобы возразить, но Мобэй-цзюнь грубо провел его к выходу из кофейни. – Уебывай отсюда. Дыхание Шан Цинхуа становилось все быстрее. – Мобэй, – позвал он снова. Альфа взглянул на них и, кажется, понял. Ну, это помимо того факта, что Мобэй-цзюнь ему был не по зубам. Парень бросил на него последний злобный взгляд, развернулся и, пыхтя, вышел. Когда дверь за ним закрылась, в кофейне повисла тишина. Мобэй-цзюнь долго пялился на дверь, а затем резко обернулся к Шан Цинхуа. Тот все еще быстро дышал. – Я… Эм… Глаза Мобэй-цзюня скользнули к шее Шан Цинхуа, а затем метнулись к его лицу. Его зрачки были расширены. Шан Цинхуа на ощупь обошел стойку. – Я… Не знал, как тебе сказать, – слабым голосом начал он и остановился, сохраняя дистанцию между ними, но так, чтобы стойка больше их не разделяла. Он сжал одной ладонью другую перед животом. – Я никогда не выхожу из дома без пластырей. Многие годы не выходил, так что я… – Он выдохнул, не зная, что сказать, несмотря на то, что репетировал миллион раз. Мобэй-цзюнь глубоко вдохнул. – Ты омега. Шан Цинхуа кивнул. – Я никогда, эм… – Он остановился, когда его голос скрипнул на слове «никогда». – Для меня это никогда не было важно, поэтому я просто носил пластыри… мой запах… эм… от него альфы… Глаза Мобэй-цзюня снова сверкнули. Он двинулся в сторону Шан Цинхуа. – От него альфы что? – Я правда не знаю, – занервничал Шан Цинхуа. – Они просто… Просто им, кажется, он слишком нравится. Они часто ко мне приставали, когда я был моложе. Поэтому я просто сделал так, чтобы они не смогли меня учуять. Мобэй-цзюнь остановился перед ним, и Шан Цинхуа почему-то показалось, что он гораздо выше, чем обычно. – Ты хотел, чтобы я тебя почуял? Шан Цинхуа кивнул. – Да, ну, я… – Он покраснел. – Я хотел показать тебе свое… гнездо. Глаза Мобэй-цзюня снова сверкнули. Он потянулся, обхватил Шан Цинхуа за талию и уткнулся ему в шею. Шан Цинхуа задохнулся, обхватывая руками плечи Мобэй-цзюня. – Мобэй, – прохрипел он. Мобэй-цзюнь вдохнул его запах. – Блять, – пробормотал он. – Ты так хорошо пахнешь. Шан Цинхуа чуть хныкнул и вжался лицом в шею Мобэй-цзюня, как будто месяцами ждал и желал только этого. – Ты так хорошо пахнешь, – выдохнул Шан Цинхуа. Мобэй-цзюнь, казалось, его не расслышал. – Я знал, что ты что-то скрываешь. Я знал, было что-то, что-то… Я чувствовал это. Я все думал, странно, что я не чувствую твой запах. У Шан Цинхуа подогнулись колени – он оперся на Мобэй-цзюня и тот подхватил его. Рука Мобэй-цзюня скользнула в волосы Шан Цинхуа. Он запутался пальцами в прядках и потянул его голову назад. Губы Мобэй-цзюня прижались к шее Шан Цинхуа и он довольно выдохнул: – Мой. Шан Цинхуа захныкал и вжался в Мобэй-цзюня. Он кивнул, вжимая пальцы в тело Мобэй-цзюня. – Твой. Мобэй-цзюнь поднял голову, его зрачки были огромными, от чего его глаза казались полностью черными. Он склонился и коснулся кончиком носа кончика носа Шан Цинхуа, потершись о него. – Ты хочешь, чтобы я был твоим альфой, – заключил он. – Да, да. Если ты хочешь, чтобы я был твоим, – отчаянно закивал Шан Цинхуа. Мобэй-цзюнь уставился на него так, словно его отключили от сети. Шан Цинхуа неотрывно смотрел на него, в его груди гулко стучало сердце, а каждая его частичка молила, чтобы Мобэй-цзюнь сказал «Да». Мобэй-цзюнь поцеловал его. Шан Цинхуа ахнул, хватаясь пальцами за волосы Мобэй-цзюня, чтобы притянуть его ближе. Он тихо застонал, вжимаясь губами в губы Мобэй-цзюня. Он чувствовал настойчивую, отчаянную потребность быть еще ближе, еще крепче целовать его. Он чувствовал, что иначе Мобэй-цзюнь испарится, уплывет от него. Он издал очередной смущающий звук, как если бы был ранен, но и Мобэй-цзюнь отозвался ему глубоким утробным звуком, как если бы едва сдерживался. Когда они, наконец, отлепились друг от друга, хватая ртами воздух, Шан Цинхуа не мог позволить им с Мобэй-цзюнем быть слишком далеко друг от друга. Он обхватил затылок Мобэй-цзюня и прижался своим лбом к его. Шан Цинхуа на мгновение открыл глаза и увидел, как темные ресницы Мобэй-цзюня касаются его щек. Его глаза были все еще закрыты, а губы соблазнительно приоткрылись. Хотя Шан Цинхуа соблазнял весь Мобэй-цзюнь целиком, а не только его губы. Шан Цинхуа переступил с ноги на ногу, придвигаясь ближе и снова закрыл глаза. – Ты не против, что я омега? – Почему я должен быть против? – Прошептал Мобэй-цзюнь. Его мягкие губы оставляли нежные поцелуи на щеках и носу Шан Цинхуа. Он снова поцеловал его в губы, чуть крепче. – Я хочу тебя, кем бы ты ни был. Если бы всего этого не существовало, и не было бы альф и омег, даже тогда я бы хотел тебя. У Шан Цинхуа перехватило дыхание. Он сглотнул. – Я… Эм… – Он помолчал, раздумывая над словами. – Я никогда не думал, что кто-то захочет меня даже без запаха. Ты словно вышел из моих снов. Мобэй-цзюнь потерся носом о его шею, а его губы ласкали местечко, которое пахло сильнее всего. – Ты и правда хорошо пахнешь. Лучше, чем кто-либо еще. Но и любая другая часть тебя лучше, чем кто-либо еще. Шан Цинхуа вжался в Мобэй-цзюня и прошептал: – Мобэй. – Ммм? – Нежно и мягко отозвался он, целуя Шан Цинхуа в шею. – Пойдем, посмотришь мое гнездо.