Бродяга из Руконгая

Первый удар: Рассечение. Не будет ложью сказать, что эта техника въелась нам под кожу, застряла в подкорке и запеклась в костях. Мы могли выполнить её с закрытыми глазами, стоя на одной ноге, во сне, в пьяном бреду — где угодно и как угодно. Разбуди нас посреди ночи, встряхни — и первое, что мы вспомним, будет этот взмах меча. Однажды мы спросили у Ямамото-сэнсэя: — Почему вы снова и снова возвращаете нас к этому приёму? Почему бы не перейти к новому? Ответ был сух и резок, как и всё, что он говорил: — Потому что вся школа Генджи начинается с Надегири. Это основа. Если вы не постигли суть одного удара — вы не постигли ничего. Пока не научитесь убивать одним движением, вы не шинигами. Вы — дети, играющие с оружием. Это звучало почти как приговор, но в голосе не было ни злобы, ни раздражения — лишь усталость. Глубокая, вековая, как у человека, видевшего слишком много смертей из-за того, что кто-то недооценил азы, базовый навык. И всё же, в какой-то момент он перестал хмуриться и поправлять нас. Мы делали всё правильно, хоть и каждый по-своему. Достигли определённой планки. И тогда начался следующий этап обучения. — С этого дня вы будете использовать духовную силу. Не подавлять, не прятать, а направлять её в клинок, — сказал он нам по окончанию традиционных спарринг-сессий между нами тремя. Генрюсай-сэнсэй молча подошёл к стойке, взял обычный тренировочный боккэн и встал перед нами. Его реацу окутала меч — не бушующим пламенем, а сдержанным потоком, загнанным вглубь дерева. Она стекалась к лезвию, затвердевала в воздухе, как броня из воли. Он принял вызывающе открытую стойку. Не защищался, просто держал деревянный клинок перед собой, поперёк тела. Но мы чувствовали — внутри сэнсэй, как и всегда, был собран до предела. Его духовное давление не бурлило, оно подавляло нас. — Попытайтесь разрубить мой меч, — сказал он. — Используйте духовную силу как продолжение самого удара. Мы переглянулись. Без слов, но каждый понял, что хотел сказать другой. На словах это могло звучать просто. На деле же — попытка муравья сдвинуть гору. Но приказы сэнсэя не обсуждаются. Первым, как всегда, выступил Джуширо. Собрался. Вдохнул. Его рука дрожала не от страха — от напряжения. Реацу струилась ровно, но рассеянно. Удар был точен. Чист. Но недостаточно твёрд. — Ты ведёшь меч так, будто боишься, что он сломается, — спокойно сказал Ямамото. — Сдерживая силу, ты сдерживаешь и удар. Не щади оружие. Не щади врага. Следующий. Шунсуй шагнул вперёд. Его реацу была дерзкой и рваной, она покрыла меч вихрями. Но в момент столкновения с клинком Ямамото, лишь рассыпалась, как пыль в порыве ветра. — Слишком слабо. Слишком небрежно. Это не танцы в кабаке, Шунсуй. Это бой. Тренируйся. Моя очередь. Я шагнул вперёд, закрыл глаза, выдохнул. Тёмно-бордовая реацу, цвет Песков моего внутреннего мира, обволокла клинок. Она не вспыхивала, а сгущалась, сосредотачиваясь на кромке. Подчинялась привычному намерению Рассечения. Шаг. Взмах. Стук. Треск. Я вложил больше духовной силы, чем мог выдержать боккэн, сказывалась привычка тренироваться с занпакто. Избыток физической силы, которым я хотел компенсировать недостаток мастерства, тоже не помог. Мой меч разлетелся на куски. Рукоять осталась в руке, осколки осыпались на пол. А клинок Ямамото… даже не дрогнул. Но на его поверхности появился тончайший, почти невидимый скол. — Ты разрушил меч. Но добился ли цели? — произнёс он. — Оружие не стоит щадить, но и не следует безрассудно ломать. В твоём ударе есть сила. Теперь нужен контроль. Учись. Он повернулся ко всем нам: — Повторяйте. Пока не исчезнет даже малейшая утечка реацу. Пока не обретёте контроль над ней, как над собственными руками. Когда ваше духовное давление станет не вспышкой, а лезвием — начнётся обучение следующему удару. Мы кивнули и перешли к манекенам из камня сэкки-секи. Бить, пока не останется зарубка. Продолжать бить. Вероятно, ребят это на время притормозит, но для меня задача была предельно ясна. Для навыка B-ранга мне нужен такой же уровень Контроля духовной энергии. К счастью, практика кидо, особенно кайдо, неплохо помогала в прокачке. Успею ли я до конца учебного года? Если поднажму — вполне. И вновь, почти по расписанию, мы полумёртвыми возвращались в общежитие. Меня ждала очередная попытка пройти Испытание во внутреннем мире, за ней — сон, а потом всё по кругу: уроки, тренировки, Испытание и снова сон. Не сказать, что этот распорядок меня тяготил… но временами Академия Шино начинала казаться не школой, а ловушкой. Почему? После того как утих первый ажиотаж, пришли последствия нашей «популярности». Порой я всерьёз скучал по тем дням, когда мы с Шунсуем и Джуширо были всего лишь разношёрстной троицей из Первого класса — без боёв с гиллианами, наставничества Ямамото и шепота за спиной. Теперь же мы — «наследники школы Генджи». Ученики самого Сотайчо. «Гении нового поколения», как любят здесь говорить. До нас этот титул удерживала Сенджумару Шутара. Не капитан, не лейтенант, а учёная. Говорят, когда после выпуска она всё же достигла банкая, его запретили высвобождать без особого на то повода и официального разрешения Совета 46. Удивительно, что её до сих пор не заперли в Гнезде Личинок… хотя, возможно, на Сенджумару уже положил глаз Нулевой отряд. Тогда, всё становится ясно. Шунсуй, разумеется, ко всему отнёсся с восторгом. Статус ученика Ямамото ему, кажется, был милее даже выпивки и безделья. Девки так и липнут, а он явно не против. Укитаке, если это вообще возможно, стал ещё популярнее. Его и раньше любили в народе, а теперь каждый второй первокурсник справляется о его здоровье или мечтает потренироваться с ним. Он лишь вежливо отказывается со смущённой улыбкой, но я уверен, ему это льстит. А я… Ну, поскольку практика вынуждала обосноваться на час-другой в медпункте, теперь туда иногда заглядывают девушки. Чаще всего — с еле заметными синяками или «неудачными» порезами. Слишком уж внимательно они наблюдают за мной, ловят взгляд, пока я накладываю кайдо. Не думаю, что это фанатки вроде тех, что вьются вокруг Шунсуя — скорее, им просто интересно: действительно ли я такой, каким описывают слухи? Убийца Меноса Грандэ. Гений Кидо. Монстр из Зараки… с довольно милой внешностью. Иногда это забавно. Иногда — утомительно. Мы с ребятами никогда сами не выпячивали свой статус. Не из скромности, просто не хотелось лишней головной боли. И тем более, лишних мишеней на затылке. Однажды кто-то в коридоре буркнул: — Похоже, Ямамото снова собирает монстров… А я только подумал: «Ага. Вот только кормить этих монстров по выходным он забывает». Конечно, это не всё. Те, кто прежде относился ко мне с равнодушием или снисходительной неприязнью, теперь кивали и здоровались, просили тренировочных матчей и благодарили за «ценный опыт». Но, кроме навязчивого Сэйгена, никто особенно не лез. Ни с претензиями, ни с предложениями, от которых было бы опасно отказываться. И я был этому рад. Ведь это было частью моего плана, а значит — получилось. Подружиться с Кьёраку и Укитаке стоило заранее, что я и сделал — до того, как привлёк к себе внимание в Академии. Чтобы сложилось впечатление: их кланы уже положили на меня глаз. А когда в дело вступил Ямамото, эта иллюзия только окрепла. Теперь ещё и сам Генерал стал моим наставником. С точки зрения благородного кланового интригана, что просчитывает всё на сто шагов вперёд, на меня уже давно построили многоэтажные планы — и клан Кьёраку, и Готей в лице Генерала. Стою ли я тех проблем? Пока не ясно. Возможно, что даже моя нежеланная репутация несколько безграмотного бродяги, которая так и цеплялась ко мне, несмотря на примерное поведение и прилежную учёбу… тоже сработала здесь мне на руку. Зачем разговаривать с таким? Что может сказать человек, которого, судя по всему, уже полностью подмяли под себя? Да, до величайших манипуляторов мне далеко, и этот план, казалось, сработал благодаря одной лишь Удаче… но я был доволен сложившейся ситуацией. Хах, если бы знала буковка С в этой мистической характеристике, какая ответственность за мою жизнь на неё возложена. Ирония в том, что на деле ни один из этих кланов всерьёз мной не интересовался. Или я просто не заметил, как Кьёраку затянул меня в сеть, из которой потом не выбраться? Не смешите меня. Укитаке? Его семья практически на грани бедности. Он сам пошёл в шинигами, чтобы попытаться улучшить её положение. Ямамото? Я прошу вас, какой из него покровитель? Если бы я сгинул в канаве, он, скорее всего, даже не вздохнул бы. Краем мысли, может, промелькнёт в голове, что Готей потерял перспективного шинигами — и всё. Забудет, как звали. Да, в каноне он относился к Джуширо и Шунсую почти по-отечески. Но это пришло потом — когда они стали кем-то. Капитанами. Выпускниками школы Генджи. Как по мне, скорее, это была гордость мастера-кузнеца, выковавшего превосходный меч. Желание оставить на лезвии личную метку или же повесить его на стену для всеобщего обозрения. Как подтверждения своего мастерства. Такая гордость не то же самое, что привязанность. А тем более сейчас, кто станет цепляться за заготовку? Пусть и качественную. Пока из неё ничего не вышло — это просто материал. А возлагать надежды на материал, инвестировать в него какие-то эмоции… нерационально. Да и попросту глупо, будем честны. Хотя, похоже, наследник Омаэда начал прощупывать почву. Не удивлён, они прирождённые торгаши. Пускай репутация заносчивых, но не слишком умных «новых богачей» на долгое время прилипнет к ним… не могут люди без хватки держать крупнейший бизнес ювелирного дела в Первых районах. Марешигэ Омаэда, очень похожий на своего дальнего потомка, часто садился поблизости от нас в столовой. Издалека он закидывал ничего не значащие разговоры об учёбе, еде в столовой и прочем. Даже как-то заговорил о нашей встрече с Шихоином Чикой. Но что мы могли ему ответить? Да, мы видели вблизи главу Шихоинов, в качестве капитана Второго отряда. Но только в качестве участников происшествия на «мягком» допросе. Тот похвалил нас, сказал, что могут даже порекомендовать на низшую офицерскую должность после Академии. Не угадал, нас принял главнокомандующий. Всё. Вообще, все эти события вызывали во мне особенно жгучее нежелание быть втянутым в клубок аристократических интриг. Это подталкивало меня к достижению шикая даже сильнее, чем спор с Сэйгеном. Первый курс — лишь разминка. Дальше, как подсказывал опыт, будет только хуже. Мой план не был безупречным, даже рабочим его можно было назвать с натяжкой. Сколько он ещё продержится? Сложно сказать, но мне срочно нужна была личная сила. Она не решит всех проблем, но без неё я утону в них. И снова внутренний мир… кажется, я провожу здесь слишком много времени. Возможно, какой-то психоаналитик бы сказал что-то об эскапизме, но какое мне до этого дело. Я же шинигами, среди нас адекватного днём с огнём не сыщешь. На этот раз я выбрал ареной не Башню, а открытое пространство Алых Песков. Только я, меч, горизонт… и она. — Как-то у нас слишком много усилий уходит на то, чтобы добиться шикая, — пробормотал я, не отрывая взгляда от линии горизонта. — У каждого шинигами свой путь, но иногда мне кажется, что даже банкай кому-то давался легче. — Это не моя прихоть, Мастер. Занпакто — отражение вашей души, — отозвалась Баншо. Она надела маску. Не спеша. Словно участвуя в ритуале. Церемония перед приговором. Я напрягся. Раньше она не делала этого. Обычно она сражалась как наставник. Сейчас… она пришла как судья. Думать было некогда. Без предупреждения, без слов она рванула вперёд. Как всегда — стремительно и агрессивно. Но в этот раз я был готов. Меч рассёк воздух, и я тут же ответил. Удары, перемещения, снова удары. Я выкладывался полностью — навыки боя из Академии, фуллбринг, Рассечение, даже кидо. Но ничего не проходило. Мои атаки либо гасли в блоках, либо скользили мимо цели, как вода сквозь пальцы. Баншо читала меня, как открытую книгу. Каждый мой шаг — будто заранее отмеченный след. Каждый удар встречал пустоту или точный парирующий взмах. Я активировал Вспышку — взрыв духовной силы поднял клубы песка, но она уже сместилась из места поражения. Удар кулаком, усиленный неоновым кольцом фуллбринга. Заблокирован. Контратака. Беззвучное кидо сформировало щит на моей руке, но он выдержал только один удар, прежде чем рассыпаться. Один из выпадов всё же задел её плечо. Неглубоко, но кровь выступила. Небольшое достижение, в лучшие дни на нас не оставалось живого места. В ответ она схватила меня за руку — и в следующее мгновение я уже летел в песок. — Вы растёте, Мастер, — её голос был, как обычно, ровным, но в нём сквозила лёгкая усталость. — Но вы всё ещё сдерживаете себя. Цепляетесь за то, что давно пора отпустить. Я с трудом поднялся. Воздух стал вязким, дыхание — тяжёлым. Меч дрожал в руке, но я не разжал пальцев. — И что мне делать? — прохрипел я. — Скажи же, Баншо. — Испытание — не в победе. Оно — в решении. В выборе. Либо вы, либо меч. Лишь отказавшись от страха и приняв себя, вы обретёте силу. — Если ты так говоришь… — я криво усмехнулся. — Ладно, полагаю, я понял. Она подняла меч. В блестящем металле я увидел своё отражение — усталое, колеблющееся. — Боитесь — проиграете. Примете решение — победите, — произнесла она и резко замолчала. Она дала даже больше подсказок, чем мне было нужно. Мы бросились навстречу. Последний рывок. Внутри всё грохотало — боль, дрожь в мышцах, клокочущий страх. Я едва держался на ногах, но не останавливался. Я больше не думал. Действовал. Инстинкт вместо рассудка. Образ вместо слов. В груди билось нечто иное, не отвага, но… покой. Баншо обошла моё движение. Её укол был безупречен — прямо в сердце. Я не стал защищаться. Лишь развёл руки. Острие прошло насквозь. Клинок вошёл в грудь до самой рукояти. Без боли. Только глухой, отстранённый дискомфорт. Будто всё это происходило не со мной. Я перехватил её за талию и прижал к себе левой рукой — почти в объятии. Холодные неоновые глаза на мгновение встретились с моими. Она попыталась выбраться, но не успела. Я крепче сжал рукоять. И нанёс удар в её открытую спину. Клинок прошёл сквозь нас обоих. Единственно верное решение, которое я нашёл. — Победа… будет за мной, — сквозь силу прошептал я в ответ. Мы медленно опустились в песок. Как бабочки, приколотые булавками под стеклом. Мир вокруг выцвел. Звуки стихли. Всё исчезло. Первой рассыпалась её маска — вспышкой золотых искр. — Ваша решимость вновь сияет… — на её лице появилась лёгкая, нежная улыбка. — Ярче солнца. Следом осыпалась песком она и оба наших меча, пронзающих моё тело. Песок, как золотая кровь, толчками выходил из моих ран. Величественная картина ранения жестокого бога. Я остался один. Стоял на коленях посреди золотого островка в багровом море. Всё было до странности спокойно. И тогда, в полной тишине, я поднялся. И произнёс слова, что жили у меня под кожей с самого начала: — Раскрой врата в залы вечности, Kokū Banshō. Песок закружился, поднялся, сжался в сияющий золотой куб. Он парил над моей ладонью, как божественный артефакт. Из нитей света и мельчайших золотых частиц сформировался мой занпакто. Я перехватил его и взмахнул. Идеальная копия. Не к чему придраться. Мысленная команда — и передо таким же образом, хоть и чуть медленнее, сформировалась фигура Баншо. Неотличимая. Маска на поясе, в руках меч. — Я никуда не уходила, Мастер. Не беспокойтесь, — её голос стал мягче. — Эта сила теперь ваша по праву. Вы её заслужили. Теперь мне оставалось лишь одно… проявить её в реальности. Хотя спешить не стоило. Спор я уже выиграл, но ещё не пришло время раскрыть все карты. — Театр двух актёров окончен. Получите же заслуженные аплодисменты, — Пустая хлопала в ладоши, подходя ближе. — Молодец, Герой. И ты тоже, Золотце. Но пора возвращаться в реальный мир, пока ещё ночь. Тренировки можем начать завтра, если никуда не спешишь. — Да… — усталость обрушилась на меня, как многотонный грузовик. Я едва не свалился с ног. Золотой куб исчез. Копия занпакто вернулась в свою исходную, запечатанную форму. Облик Баншо мигнул единожды, возвращаясь к своему оригинальному духовному телу. — Если хотите держать шикай в тайне — не волнуйтесь. Я не позволила духовной энергии покинуть пределы внутреннего мира, — Баншо слегка склонила голову. — Спасибо, — кивнул я. — Пока рано… но скоро… Я потерял сознание прямо в собственном внутреннем мире. … Проснулся рано утром, как назло. Голова гудела и пульсировала. Я наложил на себя Исцеляющее Кидо, зафиксировав голову в одном положении. Стало немного легче. Ни Медитация, ни Регенерация не справлялись с тяжёлым пробуждением. А в уголке зрения, тем временем, мельтешила полоска задания: (Дополнительно): Достичь шикая до конца первого курса Неплохо… Давно пора, если честно. Сколько лет уж с этим мечом живу? Ради интереса я открыл вкладку с его новым описанием: Предмет: Правый клинок занпакто Имя: Banshō Ранг: A Свойства: Идеальный проводник духовной энергии. Сосуд духа клинка. Описание: Занпакто достиг первой стадии высвобождения. Дух Banshō внутри с нетерпением ждёт возможности обучить Мастера её способностям. Шикай: Раскрой врата в залы вечности, Kokū Banshō. Я пока не знал, чего ждать от этого шикая. Похоже, он способен создавать копии оружия — но едва ли на этом всё. Слишком уж скромно для такого звучного имени, напыщенной фразы высвобождения и всех мучений, что пришлось пережить. «Ты даже половины не видел, Герой», — хмыкнула Кокуу у меня в голове. «Вы не будете разочарованы, Мастер», — с невозмутимой уверенностью добавила Баншо. Конечно, мечи мои, не переживайте так. Что бы я в итоге ни получил — это способности моей души. Так или иначе, я бы не стал вас винить. Голова перестала болеть, и я, как морская звезда, развалился на футоне, прикоснувшись к ножнам занпакто. Там, где раньше я ощущал лишь холодное оружие — обиталище духа занпакто — сейчас была запечатана моя новая сила. Короткая фраза — и я смогу высвободить её. Непередаваемое ощущение, буквально не сравнимо ни с чем из прошлой жизни… Я так бы и продолжил безмятежно валяться, пока голод не заставил бы меня подняться на ноги, но кто-то вдруг решил меня напугать: — Г-ха! — Шунсуй внезапно подскочил на кровати, оглядываясь по сторонам. — Ух… Доброго утра, Каору-кун. — Доброго, Шунсуй, — саркастично хмыкнул я. — Что, твоя дама из меча устроила жёсткий приём? — Я бы сказал, что это мой внутренний мир живёт своей жизнью, — вытер он вспотевший лоб рукой. — Вот как? Не сталкивался с такой ситуацией, не могу ничего подсказать, — покачал я головой. — Посоветуйся с сэнсэем Джиндзена, что ли? — Придётся, — покачал он головой. — Но как думаешь, если я получу шикай раньше вас с Сэйгеном, мне полагается приз? И почему он сразу же начал нести какую-то чушь? Кьёраку… — Конечно, — фыркнул я. — Мы с наследником Судзунами объединим усилия и начнём преследовать тебя на каждом уроке. Будем приговаривать за спиной, что не оставим тебя в покое. Никогда. — Спасибо, звучит ужасно. Я воздержусь, — нервно хихикнул он. Шунуй сел и снова поправил спутанные во сне волосы. — Слушай, Каору… ты не думаешь, что мы как-то слишком быстро со своими мечами познакомились? Это же только первый курс, а мы уже обогнали большую часть студентов. Даже большую часть рядовых и некоторых офицеров, — пробормотал он с каким-то сомнением. Неужели он испугался? Возможно. Иначе повода сомневаться в собственных способностях я не вижу. — Корона гениальности давить начинает? — беззлобно поддел я его. — Кто знает, может, мы просто лучше понимаем сами себя и своё место в мире… Возможно, даже своё отношение к мечу и собственной силе. Отношения с занпакто — это довольно философская тема. Нам ведь в основном говорят, чего делать не нужно, а правильный подход каждый должен найти сам. Правильных ответов нет ни у кого, кроме создателя асаучи, наверное. Но вряд ли сам Король меча снизойдёт к нам и всё расскажет. Тошин — Король меча, более известный, как Оэцу Нимайя. Какие же у них, у всех в Нулевом отряде, классные клички. Забрали их себе и не делятся. Беспредел. — И вообще, это твой меч и твоя сила. Прими её и не смей отказываться, — указал я на него пальцем. — Ты же знаешь те истории: со своим мечом лучше не ссориться. Он поднял руки, словно сдавался: — Я понял. Всё понял, Каору-кун… Когда это ты таким мудрецом стал? — хмыкнул он. — Сегодня, — ухмыльнулся я, сжимая рукоять меча покрепче. — Пока я услышал только имя… но в этой гонке я уже вырвался далеко вперёд. — Как хорошо, что это не я пытаюсь соперничать с тобой, — хохотнул он, покачивая головой.