Трактиръ с профурсетками

"Трактиръ с профурсетками"

Злыдень удалил(-а) из чата "Трактиръ с профурсетками" пользователя Кингсайз Злыдень И только попробуйте добавить этого ублюдка обратно Номер 1 ??? Нелс !!! Скайуокер Что? О_о Нюхлер *Аудиосообщение*(Ты же буквально четверть часа как с Истории вышел! Когда вы успели поссориться?!) Гринпис Ребят, Кори лучше пока не трогать Потом сам расскажет Багет Хотя с вашим местным полтергейстом, думаю, через пару часов будет знать вся школа Гринпис Тоже верно... #мыненавидимШарлоттуМоррисон Дейли Бьюгл Ох, бл... Номер 1 … !!! 🤬🤬🤬 Нелс Поддерживаю... Скайуокер Если надо, у меня в комнате припрятано полбутылки огневиски... Можешь смело забирать, запирающее заклинание ты знаешь Кори покачал головой и хотел было убрать телефон, когда ему прилетело личное сообщение. Пожалуй, будь это кто-то другой, он бы не стал обращать внимание, но Поппи...

Личные сообщения

Поппи Свитинг Себ в больничном крыле... ты качественно его сглазил... А я качественно сглазила Морриган, хорошо она не заметила кто это был... Сэллоу не выдал, если что... Меньшее, что он вообще мог сделать, козлина Хотя нет, козлы — не такие придурки. Очень милые животные... Жак порывался мстить — предлагал подождать его внизу лестницы и добавить Хорошо, я его отговорила Если что, я на связи Если будет совсем паршиво, могу уговорить Крыланну тебя покатать — сразу забудешь обо всём... Вы Хорошо Спасибо Жак там нормально? Поппи Свитинг Да, нас уже отпустили Я беспокоюсь за тебя *гифка с объятиями* Вы Я буду в норме Спасибо ещё раз Кори устало вздохнул и заблокировал телефон. Привычным лёгким движением пальцев он испепелил окурок и повернул голову к окну. Тусклый свет спрятавшегося за набежавшими облаками солнца, едва пробивался сквозь толстую паутину опустившихся сумерек, бросая на стены длинные, хрупкие тени. Будто само небо пропиталось атмосферой серости и тлена, которая сейчас терзала и царапала изнутри грудь Кина. В небольшой комнате стоял затхлый запах пыли, старого дерева и сигарет, а воздух казался неподвижным, как будто сама комната понимала, что её предназначение — быть убежищем для того, кто хотел исчезнуть из мира хотя бы ненадолго. Гриффиндорец сидел на старом диванчике, ноги чуть расставлены, локти упёрлись в колени, голова тяжело опустилась на поддерживающую её ладонь. Кори, всегда полный энергии и уверенности, сейчас выглядел сломленным. Он казался чужим даже для самого себя. И как же хорошо, что в таком виде обнаружить его не мог никто из людей. А если в его маленькое убежище случайно забредёт кто-то из призраков замка... что ж, хвала Мерлину, обычно им нет дела до живых. На столе рядом стояла открытая бутылка огневиски, наполовину пустая. Парень достал очередную сигарету из пачки и, поднеся её к губам, потянулся за палочкой, чтоб зажечь небольшой огонёк. Вдох. Выход. Сигарета была оставлена на краю крышки от старой чернильницы, а пальцы сами потянулись к бутылке. Горечь виски обжигала горло, скатываясь в желудок огненным шаром. Глубокий вдох — и в лёгких оседал горький, едкий дым, словно он хотел сжечь внутри себя все эти ненужные эмоции. Но это не помогало. Голова гудела, мысли, которые раньше казались ясными и чёткими, теперь будто рассыпались, как осколки зеркала, когда он снова и снова прокручивал в голове одну фразу: "Себастьян меня предал..." Сердце болело, как будто от физического удара. Но это не была та яростная боль, что зовёт кричать и бить кулаками в стены, разбрасываться проклятиями и выжигать огнём. Это было что-то другое. Холодное. Пустое. Как будто кто-то вырезал кусок души и оставил вместо него зияющую дыру. По щекам текли слёзы, но Кин этого не замечал. Это была не жалость к себе — он её терпеть не мог. Просто физиологическое проявление. Кори знал: он не простит. И не потому, что был злопамятным, нет. Хотя, может, немного... Но не в его правилах было позволять себе снова верить человеку, который предал его однажды. Комната молчала. Она была ему союзником в этом моменте. Узкие полки вдоль стены выглядели угрюмо, а пыль на них казалась почти живой, как будто она тоже наблюдала за ним с тихим участием. Кори остановил взгляд на маленькой фигурке лохматой собачки, которую когда-то ему подарил Себастьян. Пусть он и не любил такие вещи, от которых, кроме сбора пыли не было толку, она слишком сильно напоминала самого Сэллоу, чтоб он решил её сразу выкинуть. Что ж, теперь — самое время. Кин поднялся с дивана, потянулся за фигуркой и, открыв окно, с силой бросил. Следить за ней взглядом он не считал нужным. Сейчас этот жест казался простым и понятным — избавиться от боли, избавиться от лишнего, избавиться от того, что изначально было не тем, что ему необходимо. Он закрыл окно и на несколько секунд задержал ладонь на холодном стекле, чтоб прочувствовать температуру перед тем, как вернуться на диван. Кори сделал ещё один глубокий вдох и откинулся назад, бросив взгляд на бутылку. Проклятье, алкоголь очевидно не поможет. Но, возможно, ещё один глоток облегчит этот момент... хотя бы на несколько минут. Он закрыл глаза. "Просто смирись," — сказал себе Кин. Но вместо облегчения пришло лишь тяжёлое понимание: он отпустит, он смирится, но внутри всегда будет помнить. А значит, никогда не сможет вернуться к этому человеку. Ещё несколько долгих минут Кори сидел неподвижно, словно боялся, что любое движение разбудит боль, которую он старался затолкать глубже. Но она не уходила, она продолжала гулко отдавать эхом где-то в его груди, в рёбрах, в голове. Он сжал руками виски, поставив бутылку на стол, и вдруг мельком увидел в отражении оконного стекла своё лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами, чуть перекошенное от усталости и гнева, который он даже не позволял себе толком осознать. В глазах было что-то незнакомое, чужое. Он стиснул губы в узкую линию, когда внутри что-то щёлкнуло. Прятать эмоции и заставлять их двигаться по кругу в своей голове было совершенно не в его стиле. Он резко выпрямился, подался вперёд и вытер мокрое лицо рукавом. Зачем сдерживать то, что так настойчиво пытается вырваться наружу, если можно преобразовать и отпустить?

* * *

По древним плитам пола и каменных стен Хогвартса плясали длинные тени от факелов, чей слабый свет разливался золотистыми пятнами. Коридоры были спокойными и тихими, даже портреты почти не переговаривались. Но в голове Жака не было ни намёка на покой. Ферми шёл медленно, бесшумно, его шаги почти растворялись в шёпоте портретов и бормотании появлявшихся и тут же исчезавших в стенах призраков. Одна рука спрятана в кармане мантии, другая — теребит серёжку в ухе, плечи напряжены, а в груди кипит беспокойный комок мыслей. Он никак не мог перестать думать о Кори. Рейвенкловец машинально пересёк ещё один пустой коридор и остановился у широкого окна. За ним простирался тёмный горизонт Запретного леса, прорезанный редкими лучами солнца, струящимися из разрывов туч. Он вдруг поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя таким беспомощным. Он успел узнать у Люкана, что Кори нет в гостиной Гриффиндора, и теперь просто... ходил. Возможно, с надеждой, что он случайно встретит Кори в каком-нибудь укромном месте замка. А возможно, просто для того, чтобы успокоить себя — движение всегда помогало Ферми справляться с хаосом в голове. Он смотрел на серое небо, по которому мчались серые тучи, становясь всё гуще и обещая скорый дождь, и вдруг почувствовал, как его собственная растерянность отражается в этом бескрайнем пространстве. Он сделал глубокий вдох и на несколько секунд приложил раскрытую ладонь к холодному стеклу. Замок тихо поскрипывал, словно пытался помочь ему в его поисках. "Если я найду его... просто скажу, что рядом. Что я здесь, на случай, если ему понадобится просто кто-то." Жак не был уверен, что это поможет, но он знал одно: ему не хотелось, чтоб Кори чувствовал себя одиноким. Жак повернул за очередной угол, когда услышал приглушённые странные звуки. Они напоминали тихое урчание, хриплые вздохи и... кваканье? Звуки становились всё громче, а через секунду к ним добавился женский голос: — Держи крепче! Осторожнее, не стукни об угол! Ещё несколько мгновений и из-за угла показались две фигуры. Первая — высокая, слизеринка с тёмными волосами и бледной кожей, на которой проступали заметные веснушки. Её острые черты лица, пусть и смягчённые пышной чёлкой, напоминали кого-то знакомого... Себастьян? В обеих руках у неё было по большой корзине, накрытой мягкой тканью, под которой что-то шевелилось. По напряженным плечам было заметно, что они довольно тяжелые, но слизеринка упрямо продолжала их тянуть. Рядом с ней шла невысокая и девушка из Хаффлпаффа на пару лет младше. Её щеки порозовели от усилий, кудрявые каштановые волосы прилипли к шее. Обеими руками она с усилием удерживала ещё одну корзину, из которой доносились те самые странные звуки. Жак успел сделать шаг в сторону, чтобы не столкнуться с ними: — Нужна помощь? Слизеринка бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась — лёгкая, едва заметная улыбка, но почему-то от неё стало теплее в коридоре. — Было бы здорово. Не хочешь испытать себя в перевозке поющих жаб? Доставить их до нужного класса и не услышать случайный концерт — задание не из самых простых. Жак подхватил одну из корзин, которую она держала. Тяжесть оказалась меньше, чем он ожидал, но вес был не главным — из корзины тут же доносилось пронзительное, негодующее кваканье. Ткань съехала немного в сторону, обнажив влажное, рыхлое тело и перепончатую лапу. Слизеринка тут же потянулась и поправила покрывало. — Поющие жабы? — переспросил он, с интересом глядя на содержимое. — Да, мы носили их к профессору Ховин на осмотр. И теперь они... не очень довольны, — ответила невысокая хаффлпаффка, тихо посмеиваясь. — Их нужно доставить обратно в музыкальный класс. Слизеринка поправила прядь волос, небрежно оглянувшись на Жака: — Ты ведь новенький с Рейвенкло? На последнем курсе? Я видела тебя в Большом зал. — Да, Жак Ферми, — ответил Жак, ничуть не удивившийся тому, что его знает практически вся школа. — А ты? — Анна Сэллоу... Но ты, наверное, уже слышал про меня. Вы ведь общаетесь с Себастьяном и Оминисом... Ферми слабо пожал плечами, удерживая корзину и следя за тем, чтоб накрывающая жабу ткань не съехала: — Только тот факт, что у Себастьяна в принципе есть сестра и что вы не очень часто общаетесь. Она вновь улыбнулась, на этот раз виновато, но во взгляде проскользнуло что-то болезненное. Было заметно, что это не та тема, на которую девушка готова сейчас говорить. — Меня зовут Эванджелина Бардсли, Хаффлпафф, пятый курс, — быстро проговорила вторая евушка. — Давайте побыстрее, а то они сейчас начнут своё "шоу" прямо в коридоре! Корзины задрожали от того, что жабы начали издавать гулкое квакание, и Жак поспешил ускорить шаг, следуя за девушками в сторону музыкального класса. Он чувствовал лёгкость от того, что смог переключить свои мысли на что-то конкретное, полезное. А ещё он поймал себя на том, что с интересом наблюдает за Анной. Она казалась противоположностью Себастьяна, о котором он уже немного знал — лёгкая и приятная, не бросающая колючие взгляды и, очевидно, без проблем помогающая другим. Она тепло улыбалась Эванджелине, перехватив освободившейся рукой ручку корзины хаффлпаффки, чтоб той было легче нести, и болтая ни о чём пока они поднимались. Бардсли шла рядом с Сэллоу впереди, а Жак отставал всего на несколько шагов, опасаясь потеряться в лабиринтах Хогвартса, если выпустит их из вида. Звонкие голоса девушек то и дело заглушались кваканьем жаб в корзинах, которое звучало действительно странно-мелодично, пусть и непривычно для слуха Ферми, будто они пели друг другу, исполняя необычную, понятную только им мелодию. Пусть он и видел хор жаб на церемонии начала ученого года, но тогда его внимание захватывали другие вещи — от убранства новой школы, до одного определённого зеленоглазого парня в мантии с алой подкладкой. — Почти дошли! — сказала хаффлпаффка, делая широкий шаг вверх по лестнице. Все трое остановились у двери музыкального класса и переглянулись. Изнутри доносился грохот, совершенно не похожий на звуки любого из инструментов. Жак нахмурился. Анна тоже замерла, прислушиваясь. — Это не похоже на репетицию или урок, — заметила она, её голос звучал напряжённо. Эванджелина потянулась к дверной ручке, но Жак остановил её, сделав шаг вперёд и выставив руку. — Подожди. Ферми и Сэллоу переглянулись. Они оба, словно по негласной договорённости, одновременно опустили корзины с притихшими жабами на пол и достали палочки. Жак кивнул Анне, и она осторожно толкнула дверь. Комната внутри выглядела будто поле боя. Частично сломанные музыкальные инструменты валялись на полу — рояль с трещиной во всю крышку, перевёрнутые стулья, разорванные ноты. В воздухе искрились остатки недавно произнесённых заклинаний и чувствовался особый, острый запах атакующей магии. И в центре этого хаоса стояли двое — Кори и Себастьян. Кори выглядел так, словно готов собственными руками сжечь мир, а может, только определённого человека, до тла. Его лицо горело от гнева, но за этим гневом была видна боль, которую он даже не пытался скрыть. Его палочка сверкнула, выпуская очередное заклинание. Себастьян, с его самодовольной ухмылкой, отразил его с лёгкостью. В его глазах был совсем другой огонь — не ярость, а скорее желание показать, что он всегда выигрывает. — Ты, блять, совсем не осознаёшь, что ты сделал не так? — выкрикнул Кори, его голос эхом отразился от стен. — О, я прекрасно всё понимаю, — ответил Себастьян с ледяной усмешкой. — А вот ты явно не можешь принять реальность... И что в том, что случилось, есть и твоя вина... Заклинание Кина сорвалось и ударило в стену, от чего куски штукатурки посыпались на пол. А последовавшее сразу за ним другое срезало прядь волос с головы Сэллоу, когда тот уклонился всего на несколько сантиметров. — В сторону! Протего! — коротко бросил Жак, выставляя щит, чтобы прикрыть Анну и Эванджелину. Он шагнул вперёд, закрывая своим телом проход и рефлекторно направляя палочку, чтобы отразить следующее заклинание, которое пролетело слишком близко и попало в отброшенный к стене пюпитр, скрутив его причудливой спиралью. Эванджелина отступила назад, испуганно прижимая корзину к груди, но, к её чести, даже не закричала. — Достаточно, — твёрдо произнесла Анна. Её усиленный заклинанием голос прозвучал как резкий хлыст, заставляя обоих остановиться на секунду. Она быстро проскользнула в класс мимо Ферми и направила палочку сначала на Себастьяна. — Экспеллиармус! Его палочка вылетела из пальцев, ударившись об один из уцелевших столов. Он резко обернулся к сестре, глаза расширились в удивлении, а сам он невольно сделал шаг назад. — Анна? Ты?.. — на губах Сэллоу тут же заиграла кривая, недовольная ухмылка. — Конечно, ты всегда готова встать на сторону... Но он не успел договорить. Ещё одно движение палочки Анны, и следующее заклинание заставило Себастьяна неестественно напряжённо выпрямиться и рухнуть на пол. Кори, с удивлением смотревший за действиями Анны только сейчас заметил Жака и повернулся к нему, заглядывая в глаза, словно ища поддержки. Но слизеринка не стала дожидаться новых заклинаний — её палочка уже была направлена на Кина: — Петрификус Тоталус. Кори замер, его тело онемело, неестественно выпрямилось, а затем он так же, как и Сэллоу, упал на пол. Его лицо всё ещё выражало смесь боли и злости, а глаза теперь смотрели прямо в иссечённый заклинаниями потолок. Анна тяжело выдохнула, опуская палочку, но не убирая её. — Вы оба такие идиоты, что сложно сказать, кто хуже. Жак, до сих пор прикрывающий Эванджелину, медленно выпрямился, его сердце колотилось как бешеное. Он прекрасно осознавал, что Кори мог бы успеть противостоять Анне. У него было достаточно времени, чтобы самому обезоружить её или хотя бы выставить щит. Слишком хорошо он запомнил, насколько отменной была реакция гриффиндорца во время единственной дуэли, которую они практиковали. Но Кори не стал ничего делать. Возможно, не хотел вмешивать посторонних в свои разборки. Ферми рванулся вперёд и подлетел к Кину, опустившись рядом на одно колено. — Жак, справишься с ним? А с Себастьяном я сама разберусь, — Анна повернулась к всё ещё мнущейся у двери хаффлпаффке. — Ты как? Ничем не задело? Эванджелина отрицательно помахала головой, всё так же прижимая обеими руками корзину с жабой. Две другие так же стояли на полу, не двигаясь и не издавая ни звука. Анна осмотрелась по сторонам и начала плавно взмахивать палочкой, будто дерижируя оркестром: — Репаро... репаро… репаро… — её спокойствие, даже в такой момент, казалось чем-то нереальным. Будто она уже далеко не первый раз разбирается с последствиями выходок брата. Жак кивнул, и направил свой взгляд на Кори. Он быстро осмотрел его, отметив, что кроме подпаленной и в нескольких местах порванной мантии, повреждений нет. — Он в порядке? — подошедшая Эванджелина опустила корзину с жабой на восстановленный Анной стол недалеко от Ферми и Кина. Жак понимал, что "в порядке" — это сейчас совсем не про Кори, но вместо этого твёрдо кивнул. Он осторожно вытащил из ладони Кина палочку и виновато посмотрел в его глаза: — Прости, это для нашей общей безопасности, — голос Ферми звучал взволнованно. Он взмахнул палочкой над телом Кина. — Фините Инкантатем! Кори медленно вдохнул, моргнул и попытался сесть. Жак протянул руку, чтобы помочь ему, но Кин мягко отстранился. Он опустил взгляд на свою ладонь, будто проверяя, всё ли в порядке, а затем тихо сказал: — Вы не должны были это видеть. Ферми сел на корточки рядом и подал гриффиндорцу его палочку. — Нам просто нужно было вернуть жаб... Но что-то мне подсказывает, что мы появились очень вовремя. Кори усмехнулся, но веселья в этой улыбке было не больше, чем в улыбке дементора. Его лицо оставалось напряжённым, взгляд скользнул к Себастьяну, который всё ещё лежал на полу, обездвиженный Анной. На лице того застыла выраженная досада. Слизеринка, между тем, спокойными взмахами палочки постепенно восстанавливала перевёрнутые стулья, сломанный рояль и другие инструменты, как будто всё это была просто обычная уборка. Эванджелина успела перенести корзины с жабами в класс, и те теперь квакали с явным облегчением. — Так что произошло? — тихо спросил Жак, чуть наклонившись к Кори. Кин вздохнул, сдвинулся и облокотился о рояль, подтянув к себе колено. Его рука скользнула в складки мантии и достала пачку с сигаретами. Он немного покрутил её и убрал обратно, понимая, что класс — не лучшее место для того, чтобы курить. Когда он заговорил, его голос был хрипловатым и тихим. — Я пришёл сюда, чтобы успокоиться. Хотел сыграть на рояле. Музыка всегда помогает мне... Но потом появился Себастьян. Жак молчал, не перебивая. Он видел, как сжимаются иногда пальцы руки, которая лежала на согнутом колене, как искривляются уголки губ в потускневшей улыбке. Как ни странно, от такой ухмылки милая ямочка на щеке, которая так привлекала Ферми, не появлялась. — Он начал говорить. Ну, знаешь, как Себ это делает? Ухмыляется, извиняется, а потом искажает факты так, что ты становишься виноватым, а он остаётся белым, блять, и пушистым... будто это я — дебил и что-то не понимаю. И… — Кори сжал руки в кулаки. — Я сорвался. Мы поссорились. А потом начали дуэль. Жак слегка наклонил голову, внимательно слушая. Он уже успел понять, что Себастьян умеет надавить на больное. Особенно с теми, кого он знает близко... как Кори. — Спасибо, что остановили это, — выдохнул Кин. — Сам не знаю, как далеко всё могло зайти. Жак коснулся плеча парня, чуть сжимая его в знак поддержки. Кори повернулся и он наконец-то смог встретиться с его взглядом. Потускневшие зелёные глаза, с плещущейся в их глубине затаённой болью заставили его сглотнуть. Ферми хотел обнять гриффиндорца, поддержать его... сделать хоть что-то, чтоб убрать боль и вернуть его взгляду прежний озорной огонь. — Для этого и нужны друзья. Хочешь провожу тебя обратно в башню Гриффиндора? Кори несколько секунд всматривался в глаза Ферми. Пока его взгляд не потеплел и в нём не мелькнуло что-то похожее на облегчение и благодарность. — Ладно, раз уж ты сегодня мой спаситель... как минимум от отработки... Тем временем Анна закончила восстанавливать последний инструмент. Она повернулась и приблизилась к парням, её взгляд был спокойным, но твёрдым. — Мы не будем специально рассказывать об этом профессорам, — сказала она, опираясь на спинку одного из стульев. — Но если спросят прямо, я ничего скрывать не стану. — Согласна, — добавила Эванджелина. Она посмотрела на жаб, которые теперь тихо квакали в своих корзинках, и вздохнула с облегчением. — Мне тоже не хочется неприятностей, и я не готова прикрывать вас и нарываться сама. Кори кивнул, его губы дрогнули в слабой благодарной улыбке. — Спасибо, леди. Я… ценю это. Он поднялся, опираясь на Жака. Рейвенкловец с удовольствием подставил своё плечо и приобнял парня. Анна только хмыкнула, увидев как они цепляются друг за друга. — А с ним что будем делать? — спросил Жак, кивая на Себастьяна. — Моему братцу полезно будет немного подумать о своём поведении, — Анна махнула рукой, чуть усмехнувшись. — Я сниму с него заклятие позже, когда он точно не сможет догнать вас и продолжить... дуэль. Спасибо за помощь, Жак. Рада была познакомиться и жаль, что приходится расставаться вот так. Кин не сдержал тихий смешок, качая головой. А Ферми благодарно улыбнулся Анне и помахал им с Эванджелиной свободной ладонью. — До встречи, — бросил он девушкам. — Удачи, — коротко ответила Анна. — Пока! — радостно добавила Эванджелина, бережно поправляя покрывало на одной из корзин. Жак слегка придержал Кори под локоть, направляясь к выходу из класса, и, закрывая за собой дверь, бросил последний взгляд на обездвиженного Себастьяна и спокойную Анну — таких разных Сэллоу. Они с Эванджелиной вернулись к корзинам и тихо переговаривались. Когда парни вышли в коридор, замок снова наполнился привычной тишиной, нарушаемой лишь их шагами. Кин отстранился и теперь они шли не соприкасаясь друг с другом. Обоим не хотелось говорить. Повисшая между ними тишина была не совсем спокойной — скорее, напряжённой, как будто любое слово могло разрушить хрупкое равновесие. Жак краем глаза смотрел на Кори. Он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать нужные слова. Что можно сказать человеку, который только что пережил измену и дуэль с тем, кто причинил ему боль? Поддержка не всегда выражается в словах, но молчание казалось Ферми неправильным. Он уже был готов заговорить, когда Кин нарушил тишину первым: — Спасибо, — его голос прозвучал хрипло, чуть тише, чем обычно. Он не смотрел на Жака, но его шаги немного замедлились. — Спасибо, что вы с девочками появились. Дыхание Ферми на мгновение замерло, а затем он медленно кивнул: — Да, я рад, что мы оказались там вовремя. Понимаю, что ты бы не отказался отрезать Себастьяну яйца… кхм… да и всё то, чем ему не стоило бы думать, но боюсь, что профессора бы не оценили. Кори усмехнулся, но это был горький, усталый смешок. Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть остатки эмоций. — Только давай обойдёмся без сцен. Я разберусь со своими чувствами сам, — Кин замолчал, а затем добавил. — Себастьян... это его выбор. Я уже ничего не могу изменить. Да и не хочу. Жак почувствовал, как в груди что-то дрогнуло. Кори говорил это так спокойно, но в его голосе слышалась усталость, как будто он боролся с чем-то внутри себя, чтобы не сорваться. — Я понимаю, — тихо ответил Ферми. — Но ты не обязан справляться с этим один. Если что-то понадобится — я здесь. И, думаю, не только я... Кин посмотрел на него, в его глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность, но он быстро отвернулся. — Ты знаешь меня всего пару месяцев, Багетик... Но спасибо. Они снова замолчали, но на этот раз тишина была мягче. Шаги эхом раздавались в пустых коридорах, пока они двигались в сторону меняющихся Лестниц. Ферми, стараясь перевести разговор в более лёгкое русло, вдруг сказал: — Знаешь, а ну её нафиг эту вечеринку на Хэллоуин в Хаффлпаффе. Кори посмотрел на него с лёгким недоумением. А Жак продолжил: — Мне кажется, вместо того чтобы толкаться с толпой незнакомцев, лучше провести вечер в приятной компании. Что скажешь насчёт Трёх мётел, компании Трактира... может, кого-то ещё решишь позвать. Выпьем сливочного пива, посидим у камина. Просто расслабимся. Кори чуть приподнял брови, словно обдумывая предложение. — Три метлы? В Хэллоуин? Боюсь, как бы там не тусовалась половина Хогсмида… Хотя, знаешь, звучит неплохо. Думаю, я смогу договориться с Сироной. — Я знал, что тебе понравится, — ответил Жак. В его голосе прозвучала уверенность, которая тут же создала тёплую дружескую атмосферу. Сам не веря собственной наглости, Ферми сдвинулся ближе к Кину и забросил руку на его плечо, притягивая парня в объятия. Кори хмыкнул и на его лице появилась слабая, но всё же настоящая улыбка и та самая ямочка, к которой Жак сейчас так хотелось прикоснуться губами. В конце концов, теперь-то этот очаровательный зеленоглазый гриффиндорец был свободен от отношений...