The Kitchens / Кухни

Ремус по привычке проснулся с рассветом, хотя сегодня ему не нужно было работать. Он оглянулся через плечо, подтягивая простыни ближе к обнаженной коже, и увидел отблеск поднимающегося за горами солнца. Свет от него был еще прохладным, но уже наводил на мысли о дневном зное. Затем Ремус отвернулся и обратил взгляд на лицо Сириуса, которое рассматривал до этого. Лучи солнца отражались на нем. Он погрузился глубже в теплую постель и пожелал, чтобы рассвет замедлился хоть ненадолго. Утро омывало черты лица Сириуса, словно голубая вода, так, что оно почти сияло. Ремус смотрел на него, и мысли проносились все быстрее по мере того, как просыпалось сознание. Он потянулся, вытягивая пальцы, спину, и в голове начали проноситься вопросы, разные вещи, которые нужно было уладить — вещи, на которые у него не было средств. Деньги, транспорт, прикрытие. Не говоря уже о том, как быстро все нужно сделать. Люди могли бы не замечать долгого отсутствия Сириуса. Другое дело — безопасность. Ремус ковырял нитку на простыне. У него было предчувствие, что последнего они лишатся надолго. Сириус что-то пробормотал во сне, розовый язык мелькнул между губами. Его брови дернулись, нахмурились, и он издал тихий тревожный звук, словно прочитав мысли Ремуса. Ремус почти машинально протянул руку вперед и смахнул темные пряди с лица Сириуса, большой палец лег на выступ его скулы. Брови Сириуса разгладились, и он повернул голову во сне, губы на мгновение коснулись ладони Ремуса, прежде чем он испустил еще один глубокий вздох. Все вопросы понемногу отошли на второй план от этого неосознанного жеста. Жеста, который позволил понять, что есть по крайней мере одна вещь, которой они никогда не лишатся. Счастье. Оно останется с ними, пока они есть друг у друга. Он смотрел на Сириуса еще несколько мгновений, а потом решил, что ничего страшного не случится, если время все-таки ускорится прямо сейчас. Возможно, сразу к завтра. Комната Сириуса, какой бы красивой она ни была, вдруг стала ощущаться слишком близкой ко всему, что она символизировала: силе, королевской власти и, что особенно важно для Ремуса, разлуке. Разбитому сердцу. Каменные стены, которые какое-то время назад казались единственным убежищем для них, стали больше похожи на тюрьму. Впрочем, если есть что-то, чего с нетерпением ждешь, тюрьмой может оказаться что угодно: комната, разговор, час. Время, возможно, было самой главной тюрьмой для Ремуса. Сколько его осталось, сколько было потрачено впустую, сколько еще будет впереди? Когда он был с Сириусом, время ощущалось для него по-разному в один и тот же момент: застывшим и слишком быстрым. Оно было таким стоящим и мало похожим на тюрьму, что мысль о целой жизни, проведенной таким образом, заставляла ждать этого так сильно, что Ремусу казалось, будто его легкие могут лопнуть. Ремус наклонился вперед, желая ослабить это чувство, желая освободиться от мыслей, и прижался губами к губам спящего Сириуса. Тот издал слегка испуганный звук, но через мгновение откликнулся. Сириус хмыкнул в поцелуй и успел лишь наполовину произнести приглушенное «доброе утро», прежде чем Ремус поцеловал его крепче, закинув ногу на его бедро и прижавшись к нему. Сириус широко обхватил Ремуса за спину, кончиками пальцев впиваясь в лопатки. Затем он принялся вытягивать часть одеяла, застрявшую между их телами, и слегка рассмеялся оттого, что Ремус не удосужился приподнять бедра, чтобы помочь ему. Ремус глубоко вдохнул через нос и прижался к губам Сириуса еще сильнее, буквально впиваясь в них. Он обхватил пальцами его щеки и виски, удерживая на месте, доминируя в поцелуе, а потом завершил все мягким прикосновением к нижней губе, зажав ее между своими, прежде чем отпустить и посмотреть на него. Веки Сириуса все еще были опущены, приоткрытые губы медленно складывались в улыбку. А когда он открыл глаза, те ярко блестели, но еще были немного сонными. Очаровательное сочетание. Сириус зацепился своими лодыжками за лодыжки Ремуса и поднял руку к его шее, проведя большим пальцем чуть ниже уха. Брови Ремуса в замешательстве свелись к переносице после того, как это прикосновение заставило его вздрогнуть. Сириус расплылся в ухмылке. — Прости. Возможно, я немного увлекся прошлой ночью. — Он приподнял голову и оставил легкий поцелуй на месте укуса. Дрожь прокатилась по телу Ремуса, когда следом он почувствовал нежное прикосновение к уху и услышал низкий голос: — Но фиолетовый цвет тебе идет. — Ш-ш. — Ремус издал смешок, склоняясь к его губам, чтобы заткнуть Сириуса как следует, но тот смеялся слишком сильно, чтобы поцеловать его в ответ. Однако они все равно снова прильнули друг к другу, на этот раз куда мягче. — Ты мне нравишься таким, — произнес Ремус прямо в его рот. — В этом свете. Сириус просто поцеловал его снова, оглаживая ладонями позвонки, позволяя одеялу соскользнуть со спины Ремуса. — Я буду будить тебя каждое утро, — продолжил Ремус, прикасаясь губами к его челюсти, — именно в это время, — он поцеловал местечко чуть ниже уха, — только чтобы видеть тебя в нем. Чужой пульс участился под его губами, пока Ремус посасывал и целовал чувствительную кожу, вызывая из горла Сириуса тихие звуки. — Думаю, я позволю тебе. — В конце фразы дыхание Сириуса сбилось, а пальцы запутались в волосах Ремуса. Ремус усмехнулся и снова коснулся его губ. Но не успел он вовлечь Сириуса в новый поцелуй, как прямо за дверью раздался приглушенный, но тем не менее громкий разговор, который заставил обоих обернуться. Ремус уловил лишь несколько слов, но пронзительный тон, которым они были произнесены, заставил его сердце забиться чаще. Он повернулся к Сириусу с расширенными глазами. — Сириус... — Я должна увидеть своего сына, прямо сейчас! — Голос королевы раздавался за искусно вырезанным деревом двери, но был близко, ровно за ней, прямо здесь. Ремус должен спрятаться. Он должен уйти. Ему нужно двигаться. Сириус резко сел и обхватил Ремуса за талию, привлекая к себе. Ремус прижал ладони к его груди, чтобы успокоиться. Он чувствовал, как быстро бьется сердце Сириуса, но это было единственным, что работало быстро. Все остальное происходило словно в замедленном действии. Ремус заметил, как Сириус бросил взгляд в сторону ванной, но в этот момент раздался щелчок замка — стража принялась отпирать дверь. Сириус даже не успел посмотреть на Ремуса, как тут же надавил на его плечи, утянув вниз, и набросил на них обоих тяжелое одеяло, полностью скрывая Ремуса. Двери открылись. Никогда в жизни Ремус не был так неподвижен. — Прекрасно, ты не спишь. Голос матери Сириуса звучал глуше под толстым перьевым одеялом, смешивался со звуком затрудненного дыхания Ремуса, которое становилось только тяжелее из-за того, что он старался не дышать. Руки Сириуса все еще находились под одеялом, и одна из них плотно обхватывала запястье Ремуса, словно предупреждала: не двигайся. — Не сплю. — Голос Сириуса раздавался ближе, и в нем слышалась та самая нотка, которая всегда появлялась, когда он говорил с кем-то из своей семьи или о ком-то из них. Ремус благодарил бога за то, что Сириус умел сохранять удивительное спокойствие в любой ситуации. Он ненавидел, когда это ложное спокойствие было направлено на него, но он не думал, что они выжили бы без него прямо сейчас. — Произошла кража, — прорычала королева. — У королевства, у меня! Корона. Пальцы Сириуса сжали запястье Ремуса сильнее. — Чт... корона? — Ты что, не слышал меня? — огрызнулась она. — Неважно. Поднимайся! Все члены замка должны явиться в главный зал для допроса. — Почему... — Ремус был готов поклясться, что услышал, как Сириус глубоко вдохнул через нос. — Зачем мне красть корону? — Делай то, что тебе сказано! — Ты же знаешь, что это они? Лестрейнджи. Твоя сестра. — Как ты смеешь. — Ремус услышал, как шаркнули каблуки по камню, когда королева подошла ближе. — Снова начинаешь это... Остановись, Сириус. Остановись. Просто позволь ей уйти. Ремус безмолвно умолял его. Он повернул запястье и схватил Сириуса за руку. Предупреждая. Упрашивая. Но тот, похоже, не понял послания. — Это же прямо перед твоим носом! Они жестокие. Ты слепа. Слова Сириуса ужасным образом оборвались, вместо них раздался задушенный вздох и слабый кашель. Рука Сириуса выдернулась из его руки и на мгновение исчезла, а затем вернулась под одеяло, застыла в воздухе, прямо перед лицом Ремуса. Это было все, что он мог видеть со своего положения. Затем рука ухватилась за матрас, пальцы растопырились. Удушливый звук продолжался, и Ремусу начало казаться, что он задыхается вместе с ним. Он не двигался. Кончики его пальцев были совсем близко к полоске света за пределами его укрытия и так и норовили потянуться выше, чтобы помочь. — Делай. — Ремус чуть не подпрыгнул: она была прямо здесь, почти над ним. Сердце отчаянно заколотилось, когда он понял, чем был вызван этот звук. — Что тебе сказано. Не шевелись не шевелись не шевелись. Все его тело дрожало от попыток оставаться неподвижным. На последнем слове звук прекратился, и Ремус услышал, как Сириус начал задушенно кашлять. По полу снова быстро застучали каблуки, и мышцы Ремуса заныли от облегчения, что на этот раз шаги отступали. — О, и выпроводи ту шлюху, что лежит в твоей постели. Дверь захлопнулась. Ремус услышал приглушенный звук вновь запираемого замка. Он откинул одеяло, не обращая внимания на тихий треск и парочку вылетевших перьев из того места, где он сжимал ткань, и в считанные секунды оказался рядом с Сириусом. — Сириус. Боже. — Сириус наклонился вперед, пытаясь выровнять дыхание, воздух рвано проходил через его горло. Он снова закашлялся, тяжело и сухо, с рвотными позывами. Ремус прижал руку к его груди. — Нет, нет, откинься назад. Откинься назад, любимый. Тебе нельзя давить на легкие. Сириус сделал, как он сказал, но крепко сжал плечо Ремуса, увлекая за собой. — Ты не хочешь, чтобы я ложился на тебя, тебе нужно... Ладно, ладно. — Ремус позволил притянуть себя, наполовину из эгоизма. Ему тоже нужна была близость. Он оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что та все еще закрыта, и осторожно прикоснулся к шее Сириуса, осматривая ее. У него защемило сердце, когда он посмотрел в лицо Сириуса: его глаза были открыты, но уставлены в потолок, пока он делал длинные, прерывистые вдохи, время от времени покашливая. Его лицо выглядело бледнее, чем обычно, за исключением щек, которые были яркими от крови, прилившей к ним. А его шея... Ремус осторожно провел пальцем по небольшому засосу под ухом Сириуса, и сердце заболело от того, насколько похожим и одновременно другим он выглядел по сравнению с быстро формирующимися пурпурными кольцами следов от пальцев, что выстилали теперь его горло и адамово яблоко. — Господи. Почему она... — Ремус покачал головой, проводя руками по волосам Сириуса. — Ты можешь дышать? Можешь поговорить со мной? — Пожалуйста, мысленно произнес Ремус. Сириус медленно кивнул, но потом закрыл глаза, и по его щеке потекла влажная струйка. Ремус мягко прикоснулся к нему, провел пальцами по щекам, прижимаясь легкими поцелуями к его рту, не ограничивая дыхание. — Сейчас ты в порядке. Ты в порядке. — Нет, я знаю. — Они оба вздрогнули от голоса Сириуса. Он был хриплым, ломающимся, и слезы только усугубляли дело. — Я знаю. Черт, прости, я просто, — его дыхание сбилось, — просто испугался. — Не извиняйся. — Ремус прижался еще одним поцелуем к его коже, на этот раз прямо к полоске синяка. — Не извиняйся за это, хорошо? Никогда. Во всем этом нет твоей вины. — Но это не так. — Глаза Сириуса были печальными, умоляющими. — Она делает это, потому что я, я делаю что-то и... боже, она ведь почти обнаружила тебя. Если бы с тобой что-нибудь случилось, это было бы моей... — Нет. — Руки Ремуса снова задрожали. — Нет, Сириус, выброси это из своей головы. Посмотри на меня, — Ремус понизил голос, чтобы унять в нем дрожь. — Посмотри на меня. Внезапно глаза Сириуса расширились, и он сел. — Тебе нужно идти. Ремус растерянно моргнул. — Что? — Корона. Корона была украдена. — Сириус опустил руки на плечи Ремуса, выталкивая его с кровати. — Господи, ты, — он кашлянул, вставая следом, — ты должен идти, Ремус. — Почему? Почему я должен идти? — Его голос был на мгновение приглушен, когда Сириус натянул на него рубашку. Ремус просунул руки в рукава и ухватился за только что надетую рубашку Сириуса. — Я должен позаботиться о тебе, твоя мать только что... — Ремус поймал брюки, которые Сириус бросил ему. — Нет. Нет. — Сириус выпрямился, застегивая штаны, взял Ремуса за руку и повел его к книжному шкафу. — Ты что, не слышал, что она сказала? Ремус притормозил, останавливая и его, уперевшись руками в его грудь. — Сириус. Сириус повернулся и прижал ладони к щекам Ремуса. Его глаза были широко раскрыты, темно-серый взгляд излучал тревожность. — Они собирают всех в замке. Для допроса. — Губы Ремуса приоткрылись, когда он начал осознавать. Пальцы Сириуса мягко огладили его щеки, не соответствуя нервному тону голоса. — Это значит, что и слуги тоже должны быть там, Ре. Если они не найдут тебя в твоей комнате, когда придут... — Понял. — Ремусу казалось, что воздуха стало меньше. — Хорошо. — Иди. — Сириус прижался к его губам долгим поцелуем, прежде чем толкнуть книжный шкаф. — Я найду тебя. Где бы ты ни был, я найду тебя. Мы уйдем и никогда не вернемся, хорошо? — Ремус кивнул, отчаянно держась за него. Сириус, хотя и выглядел так, словно ему было больно, отнял руки Ремуса от своей рубашки, поцеловал костяшки его пальцев и отпустил. — Иди. Ремус приподнялся на носки для еще одного поцелуя и исчез в темном проходе. Никогда еще туннель не казался таким длинным и таким узким, как сейчас. Ему не хватало места, чтобы бежать и при этом не ударяться больно головой о потолок. Поэтому он наполовину шел, наполовину бежал, торопясь, спотыкаясь о собственные ноги, пока не вырвался в коридор, с которым соединялся проход. На мгновение Ремус притормозил, охваченный страхом. Он даже не потрудился прислушаться на выходе к шагам. Но он был один в тихом и пустынном коридоре. Единственным звуком, который он слышал в этой части замка, был стук собственного сердца. Внизу была совсем другая картина: Ремус увидел, как его друзей, слуг как высокого, так и низкого статуса спускали по лестнице, словно овец. Он поискал глазами Джеймса, но не нашел. Возможно, его уже увели. Затем его глаза пересеклись с глазами Лили, но она ответила ему лишь испуганным взглядом. Ремус пытался спокойно пройти в свою комнату, пока сердце билось слишком быстро для того, чтобы сохранять нормальное дыхание, так что ему было почти больно. Каждый скрип старой лестницы заставлял сердце подскакивать снова и снова. Ремус обогнул угол на вершине лестницы, и его желудок поднялся к горлу. Дверь была приоткрыта. Он опоздал. Он толкнул ее в тщетной надежде, что комната по-прежнему пуста, но застыл, увидев то, что происходило внутри. — А. Люпин. — Его имя было произнесено как грязь, как проклятие. — Очень приятно, что ты наконец-то присоединился к нам. Ремус неосознанно отступил назад и услышал, как дверь за его спиной захлопнулась, отчего по хрупкой комнате прокатился звон. Ремус представил, как отслаиваются осколки от стен. В его комнате находились четверо охранников. Один, что захлопнул дверь, отсекая пути отхода, теперь угрожающе стоял позади него; Ремус не знал его имени. Еще двое стояли по обе стороны от сундука, который был отодвинут от изножья кровати. Их он тоже не знал. И четвертый. Этого он знал прекрасно. Северус Снейп раскинулся на кровати Ремуса, грязные ботинки пачкали голый матрас. Он ухмыльнулся, глядя на Ремуса, и его черные сальные волосы спали ему на глаза. — И чем же ты был занят в такой ранний час на этой бренной земле? Вышел погулять, — его глаза пылали, — по замку? Ремус открыл рот, чтобы ответить, но Снейп уже поднялся и встал перед ним. Из-за него маленькая комната Ремуса казалась еще меньше. Кровать и половицы застонали от его движений. — Или нет. Нет, может быть, ты придумал занятие получше? — Его взгляд ожесточился, когда он шагнул вперед, возвышаясь над Ремусом. — Корона, например? — Нет. — Ремус физически ощутил, как кровь течет по его венам, несмотря на то, что он едва мог дышать. — Нет... — Не лги, — фыркнул Снейп. — Очевидно, ты не в первый раз прихватываешь себе немного... украшений. Ремус покачал головой. Он не понимал, что это могло означать. До недавнего времени он ни разу даже не поднимался наверх, не говоря уже о том, что у него не было повода что-то брать. Снейп щелкнул пальцами на охранника, стоявшего позади Ремуса, и внезапно Ремус оказался обездвижен, его руки были прижаты к бокам. — Возможно, нам нужно освежить твою память. Он подошел к сундуку, открыл крышку ногой, наклонился, чтобы достать какой-то предмет, и повернулся. — Это выглядит довольно дорого для такого человека, как ты, — Снейп усмехнулся, а Ремус подумал, что его сейчас стошнит. — А это... Ну, если только тебя не зовут Сириус Блэк. Я не знаю, для чего все это могло тебе понадобиться. Если только ты не готовился к чему-то большему. Чему-то лучшему. Ремус мог только смотреть. В руках Снейпа находились две его самые ценные вещи. Две вещи, которые не позволяли ему сдаваться, которые напоминали о том, что его счастье было настоящим, когда Ремус оставался один. Правая рука Снейпа сжимала тапочки Сириуса, а левая, более бережно, держала кольцо. Ремусу хотелось кричать. Но из горла не вышло ни единого звука, его конечности не двигались. В ушах шумела кровь. Как сквозь туман он услышал голос Снейпа: — Отведите его наверх. К королеве.

***

Сириус обнаружил, что залы замка, как ни странно, пустынны. Он знал, что все находятся в главном зале, ожидая допроса. Может быть, он уже начался. Сириус все никак не мог справиться с завязками на рубашке, и в конце концов завязал их кое-как. Он чувствовал, как пульсируют вены на шее одновременно и от оставшихся на коже черно-синим пальцев матери, и от разгоравшейся в груди паники. Он не помнил, насколько длинным был тайный проход за шкафом, и надеялся, что Ремус успел прийти к себе вовремя. Если его не окажется в комнате к приходу стражи... Сириус даже думать не хотел о том, как это будет выглядеть, особенно в такой ранний час. Он ускорил шаг. Коридор еще никогда не казался ему таким длинным. Он слышал как сквозь вату, но шаги и дыхание были слишком громкими, словно весь мир знал, куда он идет и откуда пришел. Ремус справится. Сириус должен был сказать себе это. Они оба справятся. Они оба справятся. Исчезнут сегодня вечером, из этого места, в мир. Двери, ведущие к лестничному пролету у главного зала, выглядели странно без охраны рядом. Он был уже в нескольких шагах от них, и сердце его замирало от мысли, что он может обнаружить по ту сторону. Внезапно перед дверьми выросло тело, с ухмылкой на лице прижалось спиной к полированному дереву. Сириус поперхнулся воздухом и остановился как раз вовремя, чтобы не врезаться в нее. Он быстро выпрямился, стараясь придать своему лицу безучастное выражение, но это лишь ускорило стук в груди. — Беллатриса. Ухмылка его кузины сменилась оскалом. Ее темные, уложенные кольцами волосы туго завивались вокруг узкого лица. Она могла бы быть красивой, подумал он, но ее темперамент, дикий и жестокий, казалось, сочился через кожу, как отравленный мед. — О, не старайся так сильно. Мы оба знаем, что ты меня презираешь. — Она сделала шаг вперед, бросая ему вызов. — Почему бы тебе просто не показать это? Сириус не отступил, но вызов принял. — Разве ты не должна быть в зале для допросов вместе с остальными? Она прижала руку к груди, изображая удивление и обиду. Ее полные губы сложились в букву «о», но помада была немного размазана в уголках, отчего форма выглядела рваной. — Я? Но зачем мне красть корону? — Она зацепилась пальцами за узелки рубашки Сириуса и притянула к себе, их лица оказались так близко, что он мог видеть частички засохшего макияжа на ее коже. — Я собираюсь выйти замуж за нее. Сириус ничего не ответил, слишком занятый тем, чтобы спокойно дышать. Все в нем кричало оттолкнуть ее, найти Ремуса, выбежать с ним из зала, если потребуется. Что-то в ее тоне заставляло его леденеть от ужаса. Отсутствие реакции Сириуса только разозлило Беллатрису еще больше, и глубоко из ее горла вышел какой-то почти звериный звук. Однако, когда она вновь заговорила, ее голос был легким и опасно спокойным. — Ты ненавидишь это, разве нет? Ты ненавидишь меня. Сириус скрипнул зубами. — Я сделаю то, что должен сделать для своей страны. — Никогда еще слова не были такими горькими на вкус. Беллатриса пристально смотрела на него, взгляд жутким образом менялся с фокусированного на расфокусированный. Казалось, что она смотрела одновременно и на него, и куда-то еще, где видела нечто совершенно иное. Затем она улыбнулась, обнажив все зубы. — Своей страны. — Улыбка растаяла, только зубы остались, а уголки губ, измазанные помадой, опустились. Она оттолкнула его, и Сириус был вынужден отступить назад. — Это никогда не было твоей страной. И никогда не будет! Ты даже не хочешь этого. — Я буду королем. — Сириус впился ногтями в ладони. — Остальное не имеет значения. — Нет, не будешь, — она усмехнулась. — Теперь нет. Внезапно — Сириус даже не успел заметить ее движения — в руках Беллатрисы оказался нож. Он был небольшой, с коротким лезвием. Рукоятка была сделана из кости, белая и отполированная. Но все равно это был нож. Сириус почувствовал, как его руки сами собой поднялись, словно барьер. Он открыл рот, но Беллатриса его опередила: — Ты никогда не станешь королем, неужели не понимаешь? Ты, с твоей... твоей моралью. Твоими идеалами о равенстве, — она прорычала. — Мы не должны быть равны им. Нет, мы — наша собственная раса. Чистая, возвышенная и королевская. Ты просто мешаешь... — Как ты можешь стоять здесь и называть себя чистой? Говорить такие вещи? — огрызнулся Сириус и посмотрел в черные глаза кузины. Слова сами вырвались наружу: — Ты права. Я не хочу быть королем. Ты мне противна. Женитьба на тебе — худшая новость, что я получал за всю жизнь. — Он выпрямил спину, сильнее впиваясь ногтями в свои ладони. — Но ты ведь умная, не так ли? Или, по крайней мере, твоя мать... — Беллатриса усмехнулась, и он продолжил: — Вот, что значит эта кража? Отвлекающий маневр. Убрать с дороги слуг, убрать с дороги мою мать, убрать с дороги мою охрану — и все это для того, чтобы ты могла, что? Убить меня? Вы действительно собираетесь это сделать? Беллатриса усмехнулась. — О, так теперь он умный. Рада, что ты понимаешь. Она сделала резкий выпад, направив нож на него, но Сириус легко отпрыгнул в сторону и теперь стоял спиной к двери, а Беллатриса — к тому месту, где до этого был он. Кровь запульсировала в ушах. Он знал, что если хочет жить, то должен заставить ее говорить, выиграть время. — Как же вы собираетесь объяснять кражу? Кусочки королевского металла просто так не пропадают, знаешь ли. Беллатриса рассмеялась. — О, об этом уже позаботились. Вор пойман, не слышал? Кровь Сириуса похолодела, но он не позволил эмоциям отразиться на лице и приподнял бровь. — Правда? Его мысли направились сначала к Джеймсу, а затем, с болью, к Ремусу. Он представил его в цепях и отчаянно моргнул, прогоняя эти образы. — Да, им оказался слуга. Кажется, какой-то из мальчишек с кухни. Неважно, они для меня на одно лицо. Грязные и мерзкие. Нет. Сириус сбился с дыхания, едва увернувшись от очередного удара ножа. Острие задело его бок, проделав небольшую дырку в рубашке. — Хм, смотрю, становишься медленнее. Сириус едва мог дышать. Он должен был спуститься туда, должен был убедиться, что с Ремусом все в порядке. Он резко вдохнул полной грудью. — И что потом? После того, как я умру. Власть перейдет не к тебе, а к... Беллатриса засмеялась. — Мне не нужно, чтобы власть перешла ко мне. — Она покрутила нож в руках, словно примеряясь для следующего удара. — Вы уже не так близки с младшим братом, верно, Сириус? Ты забываешь, что теперь он на нашей стороне. И вот оно. Все, что нужно было Сириусу. Теперь он на нашей стороне. Он обратил мысленный взор на озеро, на Регулуса рядом с собой. Неужели это было совсем недавно? Он так ясно видел себя, сидящего рядом с братом, слышал его слова: Знаешь, что ты — единственный человек, который мне дорог? Он выпрямился, руки застыли в оборонительной позе, плечи опустились. — Ваша сторона... — Сириус мог бы рассмеяться. Беллатриса вот рассмеялась. — Именно так. Потрясающе, не правда ли? Сила, которую ты обретаешь, когда на другой стороне есть кто-то, кому можно доверять. Затем смех кузины превратился в рычание, и она сделала выпад. Но Сириус ожидал этого и был готов. Он вновь обрел надежду. Он схватил ее за запястье и вывернул его, отчего Беллатриса вскрикнула, после чего просунул свою руку под ее рукой, обхватил кинжал и ударил рукояткой по ее виску. Беллатриса замолчала и одним движением рухнула на землю. Сириус покрутил кинжал в ладони и сунул его за пояс, подальше от посторонних глаз. — Да, — усмехнулся он, глядя на неподвижное тело перед собой, — просто потрясающе.

***

— Наконец-то! — фыркнула его мать. — Разве я не говорила тебе прийти немедленно? Или я не дала тебе достаточного стимула? Никогда Сириус еще не чувствовал столько взглядов, обращенных к нему, когда входил в зал, но он не сводил глаз с матери. У него не было времени пререкаться, ему нужно было отвлечь ее внимание от себя, чтобы найти Ремуса. Он послушно подошел к ней. — Приношу свои извинения. Мать, похоже, тоже отметила непривычно большое количество взглядов, потому что положила руку ему на шею и притворно мягко сказала: — Все в порядке, сын. — Слова прозвучали из ее уст более чем странно. Никто из слуг не видел, как ногти впивались в старые полумесяцы шрамов на его шее. Сириус не осмелился вздрогнуть. — В конце концов, — продолжила его мать, — похоже, что и ты заслуживаешь некоторого сочувствия. Королевство стало не единственным, кого обокрали. Сириус прекратил свои попытки незаметных поисков в толпе и посмотрел на мать. — Нет? — Конечно, корона в приоритете. Но ты, похоже, часто становился мишенью для тренировок. Выведите вора вперед! Стук сердца отдавался в ушах, когда Сириус перевел взгляд на выходящих из толпы стражников. Двое из них расступились перед двумя другими, которые крепко вцепились в руки до боли знакомой тонкой фигуры, толкая ее: Ремус. Сириус почувствовал, как сжалось горло. Ремус поднял голову и посмотрел на него широко раскрытыми глазами, взгляд которых был умоляющим, и Сириусу показалось, что он умрет прямо здесь от одного только этого взгляда. Он почти шагнул вперед, потянувшись к Ремусу, но был остановлен рукой, пальцы которой все еще впивались в его шею. А когда перестали, он даже не почувствовал. Все, что Сириус чувствовал, это взгляд Ремуса и непреодолимую потребность увести его отсюда. Он прочистил горло, желая, молясь, чтобы его голос прозвучал твердо. — Он не похож на вора. Его мать издевательски усмехнулась. — Тем больше причин для воровства! Возможно, именно поэтому ты был ему нужен. Сириус моргнул, все еще не в силах оторвать взгляд от Ремуса. Он надеялся, что его лицо не выражало ничего. — Я... Краем зрения он заметил, как Вальбурга показала стражникам знак рукой, взмахивая длинным черным рукавом платья. — Покажите ему. Только тогда он заметил Снейпа, начальника стражи, вышедшего вперед. — Ваше Величество. — Он отвесил Сириусу глубокий поклон, затем поднял руки, в каждой из которых было по одному предмету. — Корона еще не найдена, но мы обнаружили эти вещи в комнате вора. Полагаю, что по крайней мере одна из них принадлежит вам. Взгляд Ремуса на мгновение изменился, но Сириус успел заметить, прежде чем тот отвернулся. Он качнул головой, взгляд стал спокойным. Сириус смотрел на свои вещи. Желчь поднялась у него в горле. И он понял, что означал взгляд Ремуса. Ты не виноват. Его тапочки. Его кольцо. Сириус сам предоставил то самое доказательство, которое было необходимо. Ты не виноват. Голос Снейпа прорвался сквозь его мысли: — Мы считаем, что он совершал эти мелкие кражи для того... Сириус поднял руку, прервав речь Снейпа. — Я понял. — Его голос прозвучал четко и ясно. Он не знал, как ему это удалось, потому что легкие горели от нехватки воздуха. На мгновение в зале воцарилась тишина. Сириус знал: они ждут, что он выскажется, что он разозлится. Но он не чувствовал ничего подобного. В голове было только одно желание — схватить Ремуса и бежать. Он снова почувствовал руку матери на своей шее. — Что застыли? Уведите его! Он проведет ночь в подземельях. На рассвете его повесят. Колени Сириуса грозили подкоситься, и он стряхнул руку матери. Его дыхание участилось, мышцы напряглись, пока он пытался удержаться на ногах. — Пожалуйста, нет... Сириус вскинул голову. На мгновение ему показалось, что это сказал он, но потом увидел, как рот Ремуса удивленно раскрылся, а из горла вырвался всхлип. И тогда Сириусу захотелось кричать. Нет. Ничего не говори. Ты знаешь, что я вытащу тебя отсюда. Ты знаешь, что я никогда не позволю этому случиться с тобой. Он попытался поймать взгляд Ремуса, чтобы одними глазами передать ему это, но Ремус уже смотрел вниз, плотно сжав губы. — Как... — Мать Сириуса в мгновение ока исчезла с его стороны и нависла над Ремусом, который никогда не выглядел таким маленьким. — Как ты смеешь говорить. Ты грязная, жадная тварь... Ее слова оборвались пощечиной и резким вскриком Ремуса. И Сириус ничего не мог с этим поделать. Он успел сделать четыре шага вперед, как что-то внезапно остановило его. На плечо легла рука, сжимая, но не болезненно. Сириус повернулся, с трудом дыша, и увидел темный, хмурый взгляд Регулуса, направленный на него. Послание было ясным. Не делай этого. — Уведите его. — Голос матери был пронзительным, и она отпрянула от Ремуса. Их глаза встретились. Серые против зеленых. У Сириуса перехватило дыхание. Рука Регулуса крепче сжала его плечо. Щека Ремуса была рассечена поперек скулы, из пореза текла кровь. Она капала с его челюсти. Стражники потащили Ремуса из зала, двери с грохотом захлопнулись за ними.