Об академии, студенческих годах и дружбе

"Сияет небо, свет сквозь оспу звёзд Как вспышка гнева, я в своем доме гость Я ничего не могу с собою сделать Я ничего не могу с собою сделать Разбитой вазой я упал на пол Как в старой сказке, я не знал, кто волк Я ничего не могу с собою сделать Я ничего не могу с собою сделать"

Я ничего не могу с собою сделать – Электрофорез

Был уже поздний вечер. Многие торговые ларьки успели закрыться, оставляя пустые полки в завершение дня. Туристы заполнили собой таверны, наслаждаясь вкусными блюдами и необычного вкуса выпивкой. Близился сезон дождей, начало которого ознаменует конец туристического сезона, поэтому каждый пытался вдоволь насладиться этим городом перед отъездом. Кавех шёл домой по теперь уже пустующим улочкам, осматриваясь по сторонам. Его не покидало чувство влюблённости в этот город. Эта архитектура, еда, выпивка, люди. Всё делало Сумеру таким живым, что он не мог не улыбаться. Головная боль по поводу незаконченного проекта на короткое время отступила, позволяя ему полной грудью вдохнуть свежий воздух этого тёплого вечера. По пути домой ему нужно было зайти в ещё одно место, куда он и направлялся, минуя очередную светлую от фонарей улицу. Кавех ещё днём написал письмо для матери в Фонтейн, поэтому следовало отнести его в гильдию искателей приключений. Почтовое сообщение в Сумеру было развито относительно не плохо и спокойно осуществлялось через гильдию. Подойдя к стойке, его поприветствовала Катерина, которая как обычно сохраняла улыбку на лице: — К звёздам и безднам! Добро пожаловать в гильдию искателей приключений. Чем могу быть полезна? — Добрый вечер, Катерина. Нужно отправить письмо в Фонтейн для Фаранак, — он положил на стойку груду бумаг, что были упакованы в папку, и принялся искать среди них конверт. Когда он перевернул добрую половину листов с расчётами и записями, но письма среди них так и не нашёл, его сердце ускорило свой ритм, а руки затряслись от нахлынувшего волнения вперемешку со страхом. Что, если он потерял его в библиотеке? И ладно бы если там. Тогда шанс найти его более высокий. Но если же где-то по пути… Конверт наверняка унесло ветром или … Подобные мысли заполнили голову Кавеха, погружая его всё глубже и глубже в размышления о пропаже. Он проверил всю папку, но так ничего не нашёл. Значит, действительно, где-то потерял. Волнение отступило, а от былой улыбки, что не спадала с его лица прямо как с физиономии Катерины, не осталось и следа. Он был раздосадован тем фактом, что умудрился выронить своё, упакованное в конверт, письмо неизвестно где. Не будь в нём фотографий и засушенной сумерской розы в подарок, то потеря была бы незначительной. Само содержание письма молодой человек мог с лёгкостью повторить, не беспокоясь о пропаже. — Кажется, я его потерял… — раздосадовано сообщил он Катерине, что молча ожидала, пока Кавех закончит перебирать принесённые с собой листы бумаги. — Можете подать заявку на поиски, — по привычному выдала она, когда речь заходила о какой-то пропаже. — Боюсь, что в этом нет смысла… Ладно, делать нечего. Попробую проверить дома, может, я вовсе не взял его с собой, — последнюю фразу он сказал, будто бы утешая самого себя. — Хорошо. Помните: вы всегда можете обратиться в гильдию искателей приключений, и мы сделаем всё, что в наших силах. — Спасибо, Катерина. Всего доброго, — Кавех попрощался с ней и побрёл в сторону дома, где жизнь уже давно остановила свой ход.

***

Жилище встретило Кавеха безгласной тишиной и запахом пыли, которую он не вытирал вот уже несколько недель. Раньше юноша всегда поддерживал чистоту и порядок в доме, но с отъездом матери в Фонтейн былые привычки сошли на нет. Теперь Кавех очень редко занимался уборкой, более-менее поддерживая чистоту в своей спальни и на кухне, поэтому, заходя во внутрь, элементарно не снимал обувь. Шаг, второй. Серость и уныние захлестнули его с большей силой, стоило перешагнуть порог дома. Раньше тут всегда пахло вкусной едой, а по всему дому разлеталась нежная мелодия, что напевала Фаранак своему сыну. Раньше тут всегда витала жизнь, было светло и очень уютно. Раньше… Убранство внутри дома напоминало о некогда тихой и уединённой жизни, счастливых моментах его детства, отчего хотелось убежать, скрыться куда подальше, лишь бы не вспоминать. Интерьер и мебель всё те же, но жизнь теперь совсем другая. Он миновал гостиную, прямиком направляясь в свою комнату. Папку с бумагами и скрученный в длинный тубус чертёж он оставил где-то в стороне, а сам принялся искать конверт, исчезнувший так не вовремя. Но ни на рабочем столе, ни в ящике с бумагами письма так и не оказалось. Кавех не особо наделся отыскать его в стенах дома, но всё же надежда умирает последней. Теперь она рухнула в одночасье. Возвращаться в библиотеку не было времени и сил, ведь за ночь ему нужно закончить проект и уже с утра сдать его со всеми надлежащими бумагами, расчётами и прочими деталями, необходимыми в проектировании зданий. Поэтому было решено отложить все поиски до завтра, а сейчас заняться делом. Ему нравилось быть архитектором. Каждая линия, выведенная грифелем карандаша на идеально белой бумаге, была сделана с душой и от чистого сердца. Кавех обожал то, чем он занимается. Ещё в детстве мать привила ему любовь к искусству и творчеству. Очень часто они вместе рисовали, начиная с простеньких натюрмортов и заканчивая схематичными чертежами сумерских домиков. Тогда он ещё осваивал технику рисования, но уже подавал большие надежды. Каждый раз, когда отец возвращался домой с работы, он смотрел на рисунки маленького Кавеха, поглаживая его по золотистым волосам и приговаривая, что из него получится архитектор столь же талантливый, как и его мать. В ответ на такие слова мальчик запрыгивал на диван от радости, крича и смеясь о том, что он будет стараться ещё больше и в будущем обязательно построит большой пребольшой дом для мамы и папы. Пожалуй, ему всегда нравилось быть архитектором. Теперь, будучи уже студентом Кшахревара, он стоял с третьей кружкой кофе за эту бессонную ночь и смотрел на получившийся эскиз сада с улыбкой. Былая тоска по матери отступила, а чувство удовлетворённости от завершённой наконец работы заполнило его тело. Он устал. Болели глаза, голова и шея. Тонкие и белоснежные пальцы были перепачканы от крошившегося грифеля в процессе рисования. Многим на его курсе такой режим казался изматывающим. Кавех часто приходил на занятия в сонном состоянии, но при всём этом с законченной работой. Тигнари, с которым он общался ближе всего, переживал о состоянии молодого человека, но что тот отмахивался и говорил: "Всё в порядке. Сейчас приду домой, отосплюсь и буду как огурчик!". Кавех по-своему любил ночь. Будто бы всё, что вышло из-под его руки в это время, получалось заведомо лучше, чем если бы он рисовал днём. Звёздное небо, усыпанное мельчайшими огоньками, по-особенному вдохновляло его. Во время работы он несколько раз выходил на улицу, пытаясь освежить голову и перевести взгляд на что-то другое. Затем он возвращался, продолжая всматриваться в вырисовывавшийся эскиз сада. Кавех пытался найти то, чего же не хватает этому чертежу. По итогу он всё же смог отыскать недостающее, дополнить столь прекрасный эскиз ещё большими деталями. И это не могло не радовать его.

***

— Итак, Кавех, — профессор Жовхар приспустила очки и оценивающе взглянула на молодого человека, что сидел напротив неё. — Ты опять не спал всю ночь? Женщина переживала о его состоянии всякий раз, когда тот приходил с красными от бессонной ночи глазами, которые то и дело норовили закрыться, погружая тело и сознание в сон. Кавех посмотрел на профессора, пытаясь подобрать слова. Что ему вообще следовало говорить? Жохвар всегда относилась к нему с теплотой и заботой, отчего Кавеху было несколько неловко, а иногда и вовсе неудобно. Она знала о ситуации в его семье не понаслышке, предлагая свою помощь сначала после смерти отца, а затем и после новости о скором замужестве Фаранак, из-за чего давняя подруга переехала в Фонтейн. Жохвар видела все переживания Кавеха насквозь, которые он так активно пытался скрыть за улыбкой и смехом. И только глаза, полные печали выдавали его, не позволяя спрятаться от проницательного взора мудрой женщины. Он поёжился на месте, но нужных слов оправдания так и не нашёл. Жохвар лёгким движением пальцев вернула очки на переносицу и продолжила рассматривать лежащие перед ней чертёж и записи. К работам Кавеха она всегда относилась непредвзято. Где нужно профессор могла отчитать его, где нужно похвалить. Она видела в нём талант, большой потенциал, поэтому всеми силами старалась взрастить под своим крылом наставничества выдающегося архитектора. Тем более, что это был сын её близкой подруги из прошлого. — Работа выполнена превосходно. Ты учишься на своих ошибках, отчего на этот раз мне даже не к чему придраться, молодец! — она собрала все бумаги в одну стопку и отложила в сторону. Кавех сидел напротив неё, не скрывая улыбки от столь приятных слов. Женщина кивком дала ему знак, что тот может быть свободен, поэтому Кавех поднялся с места и направился прочь, не забывая перед этим поблагодарить профессора за столь приятную похвалу его работы.

***

Чувство лёгкости и свободы наполнили тело Кавеха от головы до пят. С проектом было покончено, никакие сроки и долги ныне не обременяют его. Лишь небольшая усталость напоминала о бессонной ночи, но нисколько не портила настроение юноши. В приподнятом настроении он шагал по дому даэны к тому месту, где вчера работал над проектированием сада. Стоило начать поиски письма именно с этого места, ведь Кавех провёл там большую часть времени. К его большому сожалению, конверта с письмом там не оказалось. Кавех осмотрел стол, пространство под ним и рядом, но так ничего не обнаружил. Юноша начал прокручивать в голове события вчерашнего дня, вспоминая, где ходил с папкой для бумаг и мог обронить столь важный для него конверт. Вспомнилось его вчерашнее знакомство с аль-Хайтамом и то, как он позже переносил чертежи с записями к его столу. Стоило проверить и там. Казалось, что с предыдущего дня мало что изменилось. Спиной к нему в статичной позе сидел аль-Хайтам, лишь изредка шевеля рукой, чтобы перелистнуть страницы. Такая картина по-особенному вызывала улыбку на лице Кавеха: — "Этот книжный червь не изменяет своим привычкам", — подумал он, подходя ближе. — Эй, аль-Хайтам! — окликнул его Кавех, но тот не повернулся. — Вот уж не ожидал так скоро встретиться с тобой. Юноша планировал начать разговор с ним, но заметил на ушах того наушники. Значит, он не слышал его? Как вообще можно слушать музыку и читать книгу? Чего-чего, а этого Кавех вовсе не понимал. Тут в его уставших глазах блеснул огонёк. Кавех прикусил губу, явно обдумывая что-то, а затем его руки потянулись к макушке увлечённого книгой студента. — А-у-у, земля вызывает аль-Хайтама! — проговорил он, спуская устройство с его ушей на шею и наклоняясь ближе в попытке заглянуть в бирюзовые глаза знакомого. — Ну чего тебе? Не видишь я … — Кавех не дал ему закончить фразу. — … занят. Да-да. Ты вчера мне тоже самое говорил. Давай, поговори со мной, успеешь ещё начитаться вдоволь, — Кавех толкнул аль-Хайтама в плечо, а после пододвинул находящийся по соседству стул ближе. После небольшой "перестановки", Кавех по-хозяйски плюхнулся рядом. Одна нога опустилась поверх другой, а руки были скрещены на груди. Юноша всем своим видом показывал, что уходить он не собирается. Кавех вновь нарушил его личное пространство. Вот уже второй день подряд. Этот гиперактивный студент позволял себе больше остальных, что, в какой-то степени, раздражало аль-Хайтама, но также, в какой-то степени, им овладевало любопытство. Ведь не только аль-Хайтам был на слуху у всей Академии. Кавех являлся начинающим архитектором, но уже пользующимся популярностью, из-за чего неоднократно оказывался темой для обсуждения у многих студентов из его даршана. Некоторые отзывались о нём с восхищением, другие наоборот — сильной завистью, ведь на старте немногие могли рассчитывать на подобное отношение к себе. Из-за того, что аль-Хайтам время от времени посещал лекции Кшахревара, он краем уха слышал некоторые разговоры о Кавехе за его спиной, поэтому, когда тот вчера представился ему, аль-Хайтаму стало по истине интересно, что же такого необычного есть в этом человеке. — Чем же я таким прославился, что удостоен внимания самого Светоча Кшахревара, — язвительно ответил аль-Хайтам, попутно закрывая книгу и откладывая её в сторону. — О, Архонты. Ты серьёзно? Не зови меня так больше! — он показательно закатил глаза, всем своим видом выражая явное недовольство. Больше всего Кавеха бесило, когда его называли этим, как ему казалось, глупым и вычурным прозвищем. В этот момент аль-Хайтам заметил красные капилляры, что сетью оплетали глаза разражённого Кавеха. Он продолжил внимательно всматриваться в его лицо, замечая и другие признаки усталости. Столь проницательный взгляд аль-Хайтама не мог остаться незамеченным. Кавех принялся в ответ изучать лицо знакомого, но по итогу сдался первым: — Всё, я так больше не могу! Ты чего так внимательно смотришь на меня? Мне аж не по себе, — если дело касалось чувств, то Кавех говорил всё, что ощущает без раздумий. — Выдалась бессонная ночь? — спустя какое-то время спросил аль-Хайтам, но взгляда так и не отвёл. — Заканчивал с чертежами, — коротко и ясно ответил Кавех. — Только такой глупец, как ты, мог не спать всю ночь, чтобы доделать задание в последний день. — Только такой зануда, как ты, мог такое сказать! Их препинания были слышны на всю библиотеку, привлекая внимание находящихся вблизи студентов. Они то и дело поворачивали головы на источник шума. — И в чём же я не прав? — казалось, аль-Хайтам пропустил мимо ушей то, что Кавех назвал его "занудой". — Тебе всерьёз хочется обсуждать мой режим? — Ты же сам хотел поговорить со мной, но теперь недоволен, — аль-Хайтам смотрел прямо в глаза Кавеха, чем, казалось, ещё больше выводил его из себя. — Ты... — слова недовольства так и крутились у него на языке, но произносить их вслух Кавех не стал. — Ладно, забудь. Я не препираться с тобой сюда пришёл. Может быть, ты находил конверт где-то здесь? Я обронил его вчера и вот теперь не могу нигде найти. — Там было что-то важное? — без тени эмоций в голосе произнёс аль-Хайтам. — И да, и нет. Просто скажи, ты находил его? Аль-Хайтам потянулся к лежащей неподалёку книге, что он читал ранее. Кавеху показалось, что тот пытается уйти от разговора, хочет вновь уткнуться в книгу, игнорируя его присутствие. Такое поведение по отношению к нему неприятно укололо что-то внутри. — Вот что ты за человек, аль-Хайтам! Ты просто... — он собирался сказать что-то обидное в его сторону, но действия аль-Хайтама не дали совершить задуманное. — Ты это о нём? — в руках аль-Хайтам держал тот самый конверт, что пропал днём ранее. — Хотя постой, как ты там хотел меня назвать? Кавех проигнорировал последний вопрос и забрал протянутый ему конверт. Действительно, на лицевой стороне слова были выведены его рукой. Он выдохнул с облегчением, убирая переданный аль-Хайтамом предмет в пустующую папку. — Так оно было у тебя. Ты здорово выручил меня, спасибо! — губы Кавеха растянулись в улыбке, наполненной радостью и искренностью, а былая обида отступила в сторону, унося из головы и колкие слова в сторону аль-Хайтама. — Не за что. Наступило неловкое молчанье. Оба юноши не знали, о чём дальше продолжать разговор: Кавех получил то, чего хотел, а аль-Хайтам не привык к столь долгим диалогам. Вот уже который раз за сегодняшний день он изучающе смотрел на Кавеха, чем несколько смущал его, и тот вновь не выдержал, нарушая стоящую несколько минут тишину: — Завязывай так на меня смотреть! — Как "так"? — Вот так, — Кавех зыркнул на него, раскрывая глаза рубинового цвета всё шире, отчего лицо его сделалось смешным и нелепым. При виде такой картины с губ аль-Хайтама сорвался лёгкий, почти не слышимый смешок. Он прокашлялся и вновь принял присущий ему невозмутимый вид. — Просто хотел посмотреть, как долго ты сможешь молчать. — Тоже мне проверка! — он отвернулся в другую сторону, а глаза его забегали в поисках чего-то, что может стать темой для обсуждения. Взор его переместился на книги, коих в доме даэны было бесчисленное множество. — А ты целыми днями читаешь книги, да? — этот вопрос был притянут за уши, но служил единственным звеном для продолжения диалога. — Нет, в основном когда мне нечем заняться. — М, понятно. А вечером ты чем занимаешься? — Если хочешь что-то спросить, то спрашивай напрямую. — А? — Кавех не привык, что его видят насквозь и говорят в лоб то, что крутится в его собственной голове. — Да вот хотел пригласить тебя вечером в таверну Ламбада. Мне же нужно как-то отблагодарить тебя за возвращение моего письма. — Ничего не нужно. К тому же я не пью, — сухо прозвучало в ответ. — Ты шутишь что ли? А я то уж думал посидим вечером, выпьем. Соглашайся, я угощаю! Аль-Хайтам погрузился в какие-то раздумья, известные лишь ему одному. Молчание затянулось настолько, что Кавеху начало казаться, будто бы продолжения их разговора и вовсе не последует. Через какое-то время короткое "пойдём" сорвалось губ аль-Хайтама, отчего юноша не поверил своим ушам: — Ты и впрямь согласился! Тогда в десять встретимся на месте, а то мне нужно ещё немного поспать после бессонной ночи, — не ведая зачем, Кавех начал посвящать аль-Хайтама во все свои дела. — Девять. — Что? — Кавех прекрасно слышал, что сказал аль-Хайтам, но решил убедиться, что ему не послышалось. Это ведь он приглашает его выпить, а этот зануда ещё и ставит свои условия. Немыслимая наглость! — Встретимся в девять, у меня режим сна, который я не намерен нарушать. — Как же с тобой сложно! Хорошо. В девять, так в девять, — Кавех поднялся со своего места, кивнув тому на прощанье, и поспешил удалиться к себе домой, ведь теперь он мог поспать на один час меньше.