Бабочки Сафо

      Амала просыпается от того, что чувствует чьи-то прикосновения. Осознание того, что она больше не в пансионате, а рядом с ней лежит другой человек, приходит не сразу. Она чувствует на своей талии обвивающую её руку, тихое горячее дыхание в области шеи. Позади мирно спит её муж. Муж. Какое непривычное слово. Ещё неделю назад она вставала с мягкой кровати едва взойдёт солнце, собиралась на занятия и шла завтракать. Теперь ей было нечего делать, а оттого становилось дико скучно. Никаких уроков, никаких учителей, никакой музыки. Это и расстраивало — Амала жила музыкой. Скрипка, пианино, флейта — не было одного инструмента, который она выделяла бы среди остальных. Девушка любила мелодию каждого из них. Она аккуратно убирает руку с талии и не спеша поднимается с кровати. Амрит переворачивается на другой бок. Она направляется на кухню, посмотреть что есть в холодильнике. Как говорили им учителя, хорошая жена — та, которая умеет готовить. Амала раскладывает все нужные ей ингредиенты, собиралась готовить лёгкий завтрак — яйца, молоко, мука и сахар. По крайней мере, блинчики — единственное, что она точно не испортит, пока готовит. Но всё идёт даже лучше, чем она могла бы представить. Через некоторое время румяные блинчики уже лежат на красивой тарелке. Амала чувствует горячее дыхание прямо у уха и крепкие мужские руки, приобнимающие её за талию. — Завтраками балуешь? — Амрит слегка касается губами её щеки. Проснувшись, он удивился, когда не обнаружил свою жену в постели, но после услышал звон посуды, доносящийся со стороны кухни, и спокойно выдохнул. Он и забыл, что его жена и не сможет от него уйти, даже если очень захочет. — Мне больше нечем заняться, — она отстраняется, ставит тарелку на стол и наливает ему кофе, только что сваренный в турке. Амрит с восхищением смотрит на свою жену. Никто и подумать не мог, что такой как он рано или поздно женится. Он был любимцем судьбы от рождения — деньги, карьера, власть, а значит — все девушки, которых он только мог пожелать. В пансионатах похуже, где преобладали девушки третьей категории, руководители, почти не скрываясь, торговали их телами, чтобы заработать денег и покрыть расходы на содержание женщин, которых, возможно, никогда не купят, чтобы взять в жёны. Стоило Амриту появиться в подобном заведении, воспитанницы едва не дрались за возможность провести с ним время — мечтали, что женится и заберёт с собой. Мужчина сворачивает блин в трубочку и макает в вишнёвый джем. — Вкусно, — это малая часть того, что он может выразить словами. Это было не просто вкусно, это было божественно. Его прислуга пусть и неплохо готовила, но с блинчиками Амалы их блюда точно не стояли в одном ряду. В голове проскакивает мысль, что ей действительно скучно дома. Всё, чем она может заняться — уборка, готовка, просмотр телевизора и чтение книг. Но эту пташку в этих стенах точно не удержишь, и Амрит это знал. — Можешь выйти в город погулять, я разрешаю. Но не одна. Обязательно с охраной, я выделю тебе несколько сопровождающих. Не влипай в неприятности. Что бы ни происходило — это не твоя забота. Его жена согласно кивает, а Амрит наблюдает как в её глазах пляшут чёртики. Дьяволица — не меньше! Он видит, как она радуется первому выходу в свет, и не может не радоваться сам. Он не знал — было ли это её влияние или у него просто шалили гормоны, но он точно знал, что ему, к сожалению, пора собираться на работу, отправиться в город с женой он не мог. Амала удивлённо хлопает глазами, когда он говорит, что ему нужно уйти и вернётся он вечером. Муж доходчиво и терпеливо объясняет, что его работа важна и пропустить её он никак не может. Амала слышит «один из шести правителей», но не совсем понимает, что это значит. — Увидимся вечером, жёнушка, — он улыбается ей напоследок, зная, что сегодня ей точно не будет скучно. Чтобы обойти все магазины мегаполиса, нужна, по меньшей мере, неделя.       Девушка какое-то время собирается и, вместе с охраной из пяти человек, выдвигается познавать мир. Амала с воодушевлением рассматривает парк недалеко от дома. Она ещё никогда не видела столько цветов. По пути ей встречаются несколько прохожих мужчин, что кидают на неё не слишком дружелюбные взгляды. Девушка, не придавая им значения, упорно рассматривает голубое небо над головой и раскидистые деревья впереди. Это ли не свобода? Возможно, это было именно то, о чём они с Эвой мечтали, когда забирались на крышу пансионата, чтобы посмотреть на звёзды. За яркими воспоминаниями следуют нахлынувшие чувства, а с ними и вопросы. Всё ли хорошо с Эвой? Хорошо ли к ней относится муж? Ответы на эти вопросы она вряд ли узнает, но всё-таки верит в то, что с ней всё в порядке. Эва — её лучшая подруга, почти сестра. Такая бойкая и смелая, что точно никому не даст себя в обиду. Амала заворачивает на просторную улочку. На углу она видит небольшой магазин с музыкальными инструментами и спешит туда. Музыка необъяснимо её притягивала. Когда девушку что-то беспокоило, она играла или просто чистила инструменты, и это всегда её успокаивало. Вот и сейчас, проходя мимо полок с различными инструментами, она никак не могла определиться, что ей больше по душе — скрипка, флейта, гитара или пианино. — Я зайду одна, ждите здесь. — Амала говорила командным голосом, надеясь, что это сработает. Мужчины, переглянувшись, решили, что наблюдая за ней через стеклянные витрины, в случае чего, не упустят момента, когда нужно будет вмешаться. Охрана осталась у дверей. Девушка входит, осматривается, аккуратно проводит пальцами по флейте. Подушечками она чувствует холодный металл. И это было восхитительно! Она уже и не помнила, когда в последний раз играла на флейте. Амала несёт её на кассу, продавец — мужчина лет тридцати — пробивает инструмент и выжидающе смотрит на покупательницу. — Оплачивать не будете? — мужчина напротив хмурит брови. Амала удивлённо открывает рот и вспоминает, что денег у неё с собой нет. — Извините, у меня нет денег, — она неловко переминается с ноги на ногу, пока продавец тяжко вздыхает. — Бестолковая, кто тебя замуж вообще взял? — он убирает флейту обратно на полку. Махает девушке рукой в сторону двери, чтобы быстрее ушла. — Кто надо, тот и взял, — девушка злится, закатывает глаза и скрещивает руки на груди. — Иди уже, несчастная. От мужа сбежала, теперь бродяжничаешь? — он вернулся на своё место, ближе к Амале, но, заметив каким грустным взглядом она провожала выбранную флейту, теперь смотрел на неё немного иначе. — Никуда я не сбежала и ничего я не бродяжничаю. Мой муж — Амрит Дубей, захочу, я весь твой магазин могу скупить, — Мала нахмурилась ещё сильнее, но вспомнив, что утром муж обмолвился о правителях, решила воспользоваться пусть пока и не совсем понятной информацией. — Ага, а мой — Амен Саад, — он усмехнулся и вдруг поднялся со стула, потирая руки. — Но у тебя всё-таки есть шанс получить желаемое, мы можем помочь друг другу… Амала, поняв к чему он клонит, не раздумывая влепила ему громкую пощёчину, и почти вылетела из магазина. Она бежит, а сопровождающие молча следуют за ней до самой квартиры. Амала заходит в комнату, запирает дверь и падает лицом в подушку. Она громко плачет.

***

      Двое служащих открывают перед ним двери. Мужчина заходит в зал совещаний и, не взирая на взгляды остальных правителей, садится на своё место. — Раз все в сборе, то можем начинать, — один из шести правителей поднимается со своего места с докладом в руках. Остальные поудобнее располагаются за круглым столом, готовые слушать. — Вы все знаете, что в последнее время смерти среди купленных женщин стали не редкостью. Цифры просто зашкаливают. Так не может больше продолжаться. Коллеги, я выступаю за то, чтобы дать женщинам хотя бы минимальный набор прав, что вы об этом думаете? — Вы, должно быть, с ума сошли? — один из мужчин поднимается с места. — Если дать женщинам права, они совсем потеряют страх. Волнения в стране уже начались. Что будет, если мы дадим им права? Они захотят большего! Вы думаете, они не захотят сместить вас с вашего поста? — Я согласен с Люцифером, — мужчина кидает на него взгляд. — Женщины нужны нам для того, чтобы продолжать род и удовлетворять нас. Если мы дадим им права, они откажутся это делать. Что тогда будет с размножением? — Успокойтесь, — Амен встаёт со своего места. — Я одновременно согласен и не согласен с вами. Если мы не дадим им хотя бы минимальные права, начнётся восстание, вы так не думаете? — Да что женщины могут сделать в одиночку? — Люцифер подходит к нему вплотную под звенящую тишину. — Они слабые, безмозглые и ни на что не способны. Хотя нет, способны — на то, чтобы отсасывать и подставлять задницу, когда надо. Вы сильно преувеличиваете их возможности и способности. — Нет, это вы слишком преуменьшаете, — он с силой стискивает зубы. — Не все они такие. Я лично встречал тех, кто даже будучи загнанной в угол, продолжал бороться за свою жизнь. — Коллеги, успокойтесь. Мы здесь не для того, чтобы драться, а для того, чтобы решить — будем мы давать им права или нет. Давайте проголосуем. Напишите на листках «за» или «против», — секретарь раздаёт каждому по ручке и листу. Каждый из шести правителей выражает своё мнение на бумаге. В конце, секретарь заседания производит подсчёт голосов и объявляет: — «Против» 4 голоса, «за» — 2, — Амен видит довольную ухмылку Люцифера и от неё становится тошно. Как такой человек, как он, вообще смог занять пост одного из правителей. Конечно, остальные пятеро тоже не были идеальными, но они хотя бы не вели себя так, как он. Возможно, всё дело в наследовании этого поста в их семьях. Если Амен и Амрит изначально воспитывались, как будущие правители, то Люциферу этот пост достался после смерти старшего брата. Мужчины знали, насколько скверный у него характер, и всё же часто закрывали глаза на его выходки, чтобы не очернить имя Шести Правителей.

***

      — Госпожа? — в спальню постучали, отрывая Эвтиду от чтения книги, выбранной в библиотеке мужа. К слугам, благодаря своей категории, она привыкла, но, переехав в новый дом, немного расслабилась, получив долгожданную свободу, пусть, может быть, и не в чистом её виде. По крайней мере, муж относился к ней хорошо. — Одну минуту, — девушка нежилась в постели полностью обнажённой, приняв утренний душ. Хоть Амен и уверял, что слуги, мужчины они или женщины, не имеют пола, Эве было неловко представать перед ними в таком виде, а потому пришлось быстро обернуться в ещё влажное полотенце. — Войдите. Всё это время молодой парень ждал за дверью. — Господин передал вам приглашение на ужин, — слуга протянул Эвтиде потрясающей красоты открытку, — если вы его примите, он пришлёт водителя, вечером вас доставят в ресторан. В голове, наваждением, одна за другой появляются мысли о минувшей ночи, щёки девушки горят, наливаясь румянцем. Она думает о руках мужа, вспоминает его чуткие прикосновения, потрясающе чувственный поцелуй. Низ живота предательски тянет, Эва прикусывает губу. Может быть, немного вина поможет ей расслабиться этой ночью? Ей так не терпится попробовать как это — близость. — Приму, — смущённо пряча лицо за книгой, так вовремя оказавшейся под рукой, девушка жестом приказывает слуге покинуть комнату. Тело просит мужчину, физиологию, какой бы не была политика государства, не обмануть. В свои двадцать пять она ещё ни разу не видела обнажённое мужское тело, разве что — на занятиях по рисованию. Преподаватель часто приносил небольшие скульптуры, которые девушкам предстояло изобразить. — Пожалуйста, будьте готовы к семи вечера, я постучу, когда нам будет необходимо выезжать, — с этими словами молодой человек удаляется и оставляет Эву в одиночестве. Часы показывают два часа дня, времени на сборы более, чем достаточно. Лёгкая укладка, вечерний макияж, который, будучи воспитанницей одного из лучших пансионатов, Эва делает безупречно. Роскошное светлое платье без рукавов, облегающее фигуру, сияя, переливается, когда на него попадает свет. Умеренное декольте подчеркивает аккуратную грудь, а разрез, тянущийся вверх до самого бедра, демонстрирует стройные длинные ноги Эвтиды — она смотрится в зеркало и не хочет отводить взгляд, всё в этом образе было о ней, осталось только завершить его парой элегантных туфель. — Госпожа? — в дверь стучат с теми же словами. Вероятно, тот же самый молодой слуга. — Я готова, пусть подают машину, — ответила, не позволяя войти, решив спустится самостоятельно. Девушка не хотела, чтобы в их с мужем комнату заходил кто-то чужой. Решила, что как только освоится в доме и обретёт статус госпожи Саад не только на бумаге, которую Амену выдали в пансионате, разрешит слугам входить только для того, чтобы проводить уборку. Каблук звонко стучит по мраморной лестнице, Эвтида спускается ко входной двери и натыкается на охрану, ей объясняют, что передвигаться одной за пределами квартиры небезопасно. Слушается — девушке абсолютно нет дела до того, как именно она будет перемещаться по городу. Она в предвкушении вечера — садится в дорогой чёрный автомобиль, неосознанно мнёт платье руками, представляя события сегодняшнего вечера. Даже внимания не обращает на здания, проплывающие за окном. Сказал бы кто прежде, что будет так волноваться перед встречей с едва знакомым мужчиной, рассмеялась бы в голос, но сейчас было не до смеха. Сердце, впервые за всю её жизнь, стучало со столь значительной скоростью. Они остановились у красивого белого здания. Навскидку, в нём было около десяти этажей, выглядело строение роскошно — помпезные двери и окна, декоративные арки, украшенные лепниной. Водитель сообщил, что они прибыли, и уже через несколько минут, которые Эвтида разглядывала представшую перед ней красоту, массивная входная дверь открылась — Амен, облачённый в дорогой деловой костюм, но отчего-то, как показалось Эве, пребывающий не в лучшем расположении духа, шёл к машине вместе с одним телохранителем, который расположился на переднем сидении. — Всё в порядке? — Эвтида осторожно коснулась руки мужа, занявшего место рядом с ней. — Как-нибудь я расскажу тебе подробнее, а если не углубляться — вполне. Много работы, а у меня она всегда немного нервная, — Амен мягко сжал хрупкую девичью ладонь и улыбнулся. Он не желал показывать ей навалившуюся усталость, хотел всегда быть сильным в её глазах, она не должна ничего бояться, будучи его женой. — Ты уверен, что хочешь в ресторан? — девушка беспокоилась, была готова смыть три часа подготовки, отложить роскошное платье до следующего раза — ни одна побрякушка не стоит загубленного здоровья. — Уверен. Ты прекрасно выглядишь, это придает мне сил, — он поцеловал костяшки её пальцев, вдыхая аромат кожи. Многое зная о ней, но ещё совсем не зная её, он всё же был счастлив, что выбрал в качестве жены именно эту девушку. — Нам долго ехать? — Эва сияла. Не только внешне — комплимент мужа пришёлся ей по душе. Хотелось дать что-нибудь взамен… только вот что могла она дать человеку, обладающему, казалось, абсолютно всем? — Около тридцати минут, — машина наконец тронулась с места, Амен положил ладонь на стройное бедро жены. Это не было пошлым жестом — скорее, оберегающим. Будучи одним из Шести Правителей, Саад знал о нарастающем социальном напряжении и неосознанно защищал Эвтиду, пусть сейчас это и выражалось в одном движении. Если потребуется, он был готов пойти и на большее — смог бы он считать себя мужчиной, рассуждай он иначе? — Ложись, — девушка развернулась в пол-оборота, мягко положила ладони на широкие плечи и потянула мужа к себе, укладывая его на колени. Он не сопротивлялся — как никогда нуждался в поддержке и с радостью принимал её от жены. Руки поднялись выше — очертили шею, подбородок, скулы, зарылись в светлые волосы. Эва гладила его, обволакивая и убаюкивая, даря чувство дома, которое он мечтал, но никак не мог обрести. Амен расслабился, растворяясь в приятных ощущениях — сам не понимая почему доверял ей — было в этой девушке что-то совсем родное и будто бы давно знакомое… только он никак не мог понять что.       Полчаса пролетели незаметно, совершенно вымотанный работой Амен задремал на руках у гладящей его без остановки жены. Ей нравилось дарить ему свою нежность — Эвтида с детства мечтала заботиться о ком-нибудь, и жизнь свела их с Амалой. Теперь же, когда их разлучили против воли, она радовалась тому, что муж оказался хорошим человеком. Они тянулись друг к другу, и это не могло оставить её равнодушной. — Мы приехали, — Эва наклонилась к Амену, сообщая, что пора покидать сон и возвращаться в реальность. Автомобиль плавно остановился, мужчина открыл глаза. Усталость всё ещё давила на виски, сейчас он предпочел бы оказаться дома, а не у входа в дорогой ресторан. Но порадовать Эвтиду хотелось куда сильнее, а потому он поднялся с её колен, рукой поправил слегка помявшуюся прическу, а затем, едва умея благодарить словами, решил обойтись без них и молча поцеловал её костяшки. Девушка понимающе улыбнулась, а охрана, будто всегда зная подходящий момент, открыла ей дверь. Их встретили на входе, проводили к забронированному столику. Интерьер впечатлял — высокие потолки, слегка приглушённый свет, великолепные дизайнерские решения без излишеств. Эва держала себя в руках, но с любопытством осматривалась, оценивая место, в которое попала. Ей, как художнику, нравилось всё красивое — здесь такого было достаточно, а потому девушке не терпелось всё рассмотреть. — Красиво, — Эвтида опустилась на вежливо выдвинутый мужем стул и ещё раз окинула всё окружающее взглядом. Кажется, ей и правда повезло. В глубине души ещё оставался страх перед Аменом — вдруг всё, что он демонстрирует сейчас, маска? Девушка отгоняла негативные мысли и верила в существование простого человеческого счастья, но на всякий случай не теряла бдительности. — Мой любимый ресторан. Он достаточно старый, но хозяева регулярно проводят реновацию. Кухня здесь просто потрясающая, надеюсь, у шеф-повара получится тебя впечатлить, сегодня он готовит только для нас, — мужчине нравилось удивлять никогда прежде не видевшую весь этот дивный мир Эву, он хотел дать ей больше, чем кто-либо мог подарить своей супруге, он хотел дать ей всё. Воспоминания о матери навсегда отпечатались в сознании тогда ещё совсем юного Амена, он не хотел, чтобы его жена жила в таких условиях — наоборот, пообещал себе сделать всё, чтобы она была счастлива. — Я отойду на минуту, выбирай всё, что пожелаешь. Официант принёс меню и оставил Эвтиду в одиночестве. Картинки выглядели не менее прекрасными, чем всё, что находилось вокруг. Первый раз просто пролистав, во второй девушка вычитывала названия и состав, пытаясь понять чего же ей всё-таки хочется. Попробовать, безусловно, она желает всё, но всё, к сожалению, не влезет. Нужно было выбрать пару блюд — порции здесь небольшого размера — и десерт. За спиной зазвучали крики, Эва обернулась и увидела женщину, бёдра которой упираются в стол. Мужчина, нависающий над ней, нагло задирает её платье, удерживая руку на бедре. Женщине не нравится, она умоляет его оставить её в покое, но незнакомца это не останавливает. — Ты — моя. Ты будешь делать всё, что я прикажу, — он с силой надавливает на светлую кожу, вызывая у девушки ещё больший испуг, у неё начиналась истерика. — Я хочу тебя прямо сейчас, ты моя жена. Ну же, не сопротивляйся. Он подхватывает её под бёдра, сажает на стол и разводит колени в стороны, располагается между насильно раздвинутых ног. Женщина пытается его оттолкнуть, но тщетно — он ловит её руки, не позволяя сопротивляться. — Отпусти, — она не сдаётся, дёргаясь и пытаясь освободиться. Окружающие, почти не обращая на происходящее внимания — так, будто это было нормой — продолжают ужинать. — Урод. Размахнувшись, девушка ударяет своим лбом о лоб мужа. Он выругался, замахнулся, чтобы ударить её в ответ — конечно же, в воспитательных целях, но чувствует, что его руку держит кто-то третий. Оборачивается — за спиной, как всегда — смелая, дерзкая, непокорная — стоит Эвтида. — Ты не посмеешь, она не твоя вещь, — Эва дёргает незнакомца за руку, а тот, в свою очередь, долго не раздумывая, толкает её в ответ. Она отшатнулась, а уже вышедший из себя мужчина оборачивается к ней всем телом, оставив свою спутницу. Звонкая пощёчина — шпильки подводят Эвтиду, она падает на ковёр в тот момент, когда в зал возвращается Амен. — Посмею. Обоих посмею. Твоему мужу следует лучше тебя воспитывать, распустил, — он смотрит на Эву сверху-вниз и одним движением снимает ремень, желая проучить девушку за дерзость. Замахивается. — Ничего, я преподам тебе урок, ещё благодарить будешь. И ты, и муж твой слюнтяй. Эвтида, шокированная произошедшим, пятится назад, в её глазах страх — щека, слегка припухнув, горит. Больно, на глаза наворачиваются слёзы, она не ожидала такой реакции. Слышит быстрые шаги — скорее бег — рука обидчика опускается, её заламывают за спину и укладывают мужчину лицом в пол. На белой рубашке располагается знакомый ботинок — Эва поднимает взгляд и видит Амена, который вот-вот сломает незнакомцу руку. — Я тебе, сука, с корнем её сейчас вырву, — он потянул сильнее, лежащий мужчина завизжал. — И мне за это ничего не будет. — Какого чёрта ты так завёлся из-за какой-то дырки, брат? — стиснув зубы, нападавший, теперь находящийся в более слабой позиции, пытался заболтать Амена. Эва, не зная куда ей деться, отползла к столу, медленно поднялась, не отворачиваясь, и села на стул. Она не понимает что делать дальше. Кладёт ладонь на щёку, поглаживая, и только наблюдает за тем, как неадекватного мужчину настигает возмездие в виде её мужа. — Тон смени, нечисть. Не представляешь с кем разговариваешь, — разъярённый Амен сделал ещё движение, послышался хруст. Он сломал агрессору руку. — Не смей трогать то, что тебе не принадлежит. Это моя женщина. Саад согнул руку мужчины ещё раз — кость хрустнула во второй раз. Нападавший, превратившийся в жертву, бился в истерике. Он истошно кричал и звал на помощь, но никто не спешил. Его спутница, испугавшись, сбежала в слезах, останавливать Амена никто не решился. Бросив сломанную в двух местах руку, он поднялся… а затем ещё раз наступил на место перелома. Незнакомец вопил — от обиды, от боли, от собственной беспомощности. Из его глаз брызнули слёзы, но Саад, абсолютно на это наплевав, перешагнул через его тело, более не замечая и лишь кинув напоследок, — в следующий раз я прикажу охране её отрезать, не хочется пачкаться. Амен, сделав несколько шагов, оказался у жены — она была бледной и напуганной. Он убрал ладонь с её щеки, осмотрел след от удара — мягко погладил, требуя немедленно принести лёд. — Прости, что не оказался рядом вовремя, — он мягко приподнял её подбородок и заглянул в стеклянные от стресса глаза. Сердце сжималось, но он, увы, не всегда мог оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы за всем уследить. Пытался себя не винить, но не выходило. — Больше ни на минуту тебя не оставлю. — Больно, — из глаз Эвтиды полились так долго сдерживаемые слёзы. Амен опустился на корточки, а Эва обняла его за шею, прижимаясь в поисках защиты. Никто, кроме него, не мог её защитить. — Ты не виноват, мне не нужно было лезть… я не думала, что он настолько отбитый. Слёзы не останавливались, муж гладил её по спине, тихо нашёптывая нежности на ухо. Он поднял её на руки, укрыл в объятиях, желая защитить от такого жестокого к женщинам внешнего мира. Опустился на стул, не разжимая объятий. Окружающие, наблюдая за, казалось бы, бесконечно чувственной сценой, перешёптывались и выглядели осуждающими — считали, что ему и впрямь стоит быть с женой построже. Едва успокоившись, Эва начала слышать и различать их слова — они были адресованы её мужу. Боясь сказать в лицо, они шёпотом называли его тряпкой, удивлялись — как человек, обладающий такими взглядами, мог управлять страной. Эвтиде вдруг стало до жути обидно — не за себя, за Амена. Она решительно не понимала почему они так порицают его нормальное отношение к собственной женщине. Она приходила в себя, но где-то в глубине души осталось мерзкое послевкусие.       Ресторан в этот вечер им пришлось покинуть — не было у обоих ни аппетита, ни настроения. И без того уставший, а теперь ещё и расстроенный, разозлённый Амен, убедившись в том, что жена пришла в себя, трепетно держа её за руку, проводил до машины. Открыл дверь, не позволив сделать это охране, сам расположился с другой стороны. Эва молчала — скрывала свою слабость, этим она походила на мужа. Он не осуждал, не хотел диктовать ей, какой она должна быть, просил только быть собой. Девушка смотрела в окно, подавляя последние всхлипы и пытаясь найти в себе силы заговорить с Аменом. Трудно — присущая любой женщине эмоциональность и чувствительность взяли своё, она прижималась к стеклу щекой, а мимо проплывало уже темнеющее закатное небо. Сейчас хочется только лечь спать — смыть всё произошедшее дерьмо в душе и, забравшись под одеяло, скорее закрыть глаза — завтра должно быть легче. Саад отвечает на сообщения, то и дело приходящие на телефон — снова работа. Проблема за проблемой февральским градом сыпались на голову, не давая расслабиться даже поздно вечером. Он погружён в свои мысли, не нарушает личное пространство сидящей рядом девушки, не смотрит в её сторону, чтобы не смущать взглядом. Большой автомобиль бизнес-класса мягко плывёт по дорогам, приближаясь к центральной городской площади. Машина останавливается на светофоре, в салоне воцаряется идеальная тишина. Тик-так… Амен поднимает голову, переводя взгляд на двоих охранников на переднем сидении. Они оборачиваются на него — все трое понимают — им точно не показалось. Только Эва, ещё совсем ничего не знающая, а потому, пусть и расстроенная, но беспечная, продолжает неподвижно сидеть, наблюдая за редкими облаками. Тик-так… — Сука, — мужчина успевает только выругаться, одновременно с силой дёргая за дверную ручку и выталкивая из машины жену. Охрана мгновенно реагирует, оказывается на улице вместе с упавшей на землю девушкой, оттаскивает её от автомобиля — несколькими секундами позже к ним присоединяется Амен. Раз… тик-так… — На землю, — Амен кричал. Эва повредила руку, ударилась рёбрами об асфальт — муж только и успевает, что подбежать к ней, чтобы оттащить как можно дальше от оставшегося на дороге транспорта. Сейчас он верит только себе, не надеется на охрану. Два… тик-так… Саад подхватывает жену на руки и бежит вглубь просторной площади, но успевает сделать всего несколько шагов. Три… тик-так… Доверяя шестому чувству, не единожды спасавшему ему жизнь, он бросает девушку на укрытый травой газон, накрывая собой сверху — бережно, насколько это позволяет ситуация. Эвтида не понимает — от шока у неё схватывает горло, она не может ни говорить, ни кричать, только зажмуривает глаза, думая о том, в каком мире теперь живёт. Взрыв. С оглушительным грохотом машина разлетается на куски, которые, взмывая в воздух, вонзаются в деревья и всё, что попадается на пути. Они успели — вовремя услышали таймер. Сегодняшняя поездка могла стать последней для любого из них. У автомобилей, стоящих не слишком далеко, срабатывает сигнализация — стоит оглушительный вой. К месту происшествия, ещё не догадываясь о том, кто тяжело дыша валяется на земле, тут же бегут очевидцы. Первое, что делает Эва, открыв глаза — онемевшей от ужаса ладонью касается скулы Амена. Веки мужчины поднимаются, лицо искажено яростью, за которой никак, ни на секунду, не прослеживался испуг. Ему, как и девушке, наблюдающей за его изменяющейся мимикой с единственной мыслью — радостью за то, что он жив, хотелось убедиться в том же самом. Осознание приходило постепенно, Эвтиду трясло, а на глаза наворачивались слёзы — она с силой сжала мужа в объятиях, ледяными руками гладя по спине. — Тише, — находясь в шаге от истерики, она предпочла успокаивать его, а не себя. Амен, осторожно обхватив её талию одной рукой и убедившись, что жене не больно, поднялся на одном локте и поднял совсем хрупкую Эву вместе с собой. — Я знаю, что больно. Сейчас тебя отвезут домой и осмотрят, — следующим движением он оттолкнулся и сел на землю, всё так же мягко разворачивая Эвтиду и сажая её к себе на колени. Охрана уже вызвала бригаду врачей к ним домой и другой автомобиль, чтобы доставить в квартиру супругов Саад. — Меня? — сердце девушки бешено колотилось, дыхание было тяжёлым — ей действительно было больно, но она предпочла терпеть. Руки и ноги, вроде бы, двигались, голова была целой — значит, ничего серьёзного. Она привыкла переживать за других больше, чем за себя, а потому не могла не спросить. — А тебя? Ты в порядке? — Я цел, нет причин беспокоиться, — с этими словами, стараясь оставаться спокойным, он поцеловал её в перепачканный лоб и снова осторожно прижал к себе. — Тебя отвезут домой, я буду позже. Прости за этот ужасный день. — Я никуда не поеду без тебя. Мне, чёрт возьми, наплевать на эти царапины — я рада, что ты цел. Я хочу остаться с тобой, — может быть, она и была похожа на капризного ребёнка, но то, что она кричала, из последних сил пытаясь сдержать уже медленно, не спросив, льющиеся слёзы, и было настоящими чувствами. Страшно, страшно отпускать его одного сейчас — сначала у неё отобрали Амалу и теперь всё внутри замирало от мысли, что и Амена могут убить. — Так нужно, ради твоей же безопасности, — Эва закрыла лицо руками, пытаясь вытереть не останавливающиеся слёзы, а Амен завёл её растрёпанные локоны за уши и коротко, но нежно поцеловал в губы. — Ради меня, пожалуйста, Эвтида. Я прошу тебя поехать домой, не приказываю. Не заставляй моё сердце вздрагивать о тебе, будь в безопасности. — Мне плевать на мою безопасность. Я боюсь, что они заберут у меня тебя, я прошу… — она прижалась к нему так сильно, как только могла. Эмоциональная боль заглушала физическую, но Амен кивнул головой, оттаскивая от себя бьющуюся в истерике жену и передавая её охране. Внутри у девушки всё горело — казалось, жизнь вот-вот оборвётся, отпусти она его шею и позволь себя увезти. — Не-е-е-т, — толпа снимала происходящее на камеры смартфонов, пока двое крепких мужчин силой запихивали в автомобиль жену одного из шести самых влиятельных людей в стране. Саад же, опустив на лицо маску и не демонстрируя более никаких эмоций, поднялся с земли, отряхнул дорогой, пусть и грязный костюм, в сопровождении четырёх охранников направился в офис на другом автомобиле. Тело ныло, а в ушах едва слышно звенело, но он не мог позволить себе таких слабостей, подобные выходки требовали немедленной реакции. — Найти и казнить, всех, — едва хлопнув дверью машины, он металлическим тоном отдал приказ. Никто не имеет права покушаться на жизнь членов его семьи. Амрит и Амала       Амала слышит как хлопает входная дверь. Амрит быстрым шагом пересекает всю квартиру и заходит в их спальню. В воздухе витают нотки миндаля. Тот же запах исходил и от неё. Амала лежит на кровати, уткнувшись носом в подушку. Мужчина медленно подходит к ней и присаживается рядом. Жена чувствует его прикосновения к своей спине. То, как он выводит круги на её лопатках, перемещаясь к плечам и шее. — Повернись, — это не прозвучало как приказ. Скорее как просьба. Девушка поворачивает голову в сторону двери и увиденное заставляет её привстать на локтях. — Теперь это всё твоё. — Перед ней стоит несколько продолговатых коробок. Девушка несмело опускается на пол и принимается распаковывать одну из них. — Флейта? — Амала удивлённо проводит пальцами по металлу той самой флейты, которую хотела купить в магазине. Девушка принимается распаковывать следующую коробку. — Ещё одна? — в её руках оказывается флейта поменьше. Если первая была серебрянной, то вторая оказалась золотой. — Не знал, какая подойдёт тебе больше, поэтому взял несколько. Если тебе не понравится, то можем вернуть, — Амрит наблюдает как на лице его жены появляется улыбка. — Спасибо, — Амала встаёт с пола и садится мужу на колени, крепко обнимает его за шею. — И ещё кое-что, — Амрит располагает руки на талии своей жены, — не позволяй всякому сброду так с собой обращаться. Не забывай, чья ты жена. — Он укладывает её обратно на кровать, располагается рядом и успокаивающе гладит её по голове. — Как прошёл твой день? — девушка говорит тихо, почти шёпотом. — Сложно. Много чего произошло, — Амрит укладывает руку под голову, другую просунув под шею своей жены. — По разговорам я поняла, что ты занимаешь высокую должность. Чем ты обычно занимаешься? — Амала слегка поворачивает голову в его сторону, опаляя щёку своим горячим дыханием. — Ты права. Нашей страной управляет Правительство, известное как Шесть Правителей. Я являюсь одним из Шести. Амен — тот мужчина, что забрал твою подругу — тоже. У каждого из нас своя роль, но наша главная задача — следить за порядком в стране. Мы решаем все важные политические, военные и другие вопросы. Издаём законы. Иногда решаем, какое наказание применить к преступнику. — Твоя работа, — девушка слегка мнётся, прежде чем закончить вопрос: — опасна? — Иногда, — некоторое время они лежат в тишине, и Амрит уже думает, что так они и уснут. — Насчёт того, что произошло сегодня. Амала, … — Будешь ругать меня за то, что я вышла в город? — жена перебивает его, не дав закончить вопрос. — Нет. Но лучше повременить с выходами в город. Слышала про взрыв сегодня? — Амала кивает. — Одной тебе может быть небезопасно. Лучше в свободное от работы время я буду сопровождать тебя. — Хорошо, — девушка зевает и чувствует, как медленно закрывает глаза. Её муж чувствует как дыхание жены становится размеренным. Её голова покоится на его груди. Она наверняка видит прекрасный сон. Амрит поглаживает её по плечу, вдыхает аромат её волос и погружается в сон рядом со своей Махарани. Рядом с женой его не преследовали пошлые мысли.

***

Раз.       Пальцами на ногах мужчина чувствует узор на холодной плитке. Два.       Он пытается вырваться, но из-за холода и крепких рук, держащих его, у него не получается это сделать. Три.       Вода проникает в его лёгкие, наполняя его изнутри. Кислород медленно заканчивается. Четыре.       Держащий его мужчина резко тянет голову вверх. Ледяная вода неприятно стекает по его лицу и шее. Мужчина судорожно делает вдохи, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. Из его горла вырывается кашель. — Сегодня ты сделал кое-что непозволительное. Перешёл дорогу не тому человеку, знаешь это? — мужчина вздрагивает от неожиданности. В подвале было так темно, что он не заметил ещё одного человека, стоящего прямо у стены. — Сегодня ты, ничтожество, посмел нагрубить жене одного господина. Этим ты расстроил его.       Мужчина подходит к нему и замахивается. Из носа на плитку капает кровь. Разгорячённый кулак встречает его лицо с новой порцией злости. — Это тебе «привет» от моего господина, — подчинённый отчитается за каждую пролитую слезинку своей госпожи, как и велел ему хозяин. Он прижимает его к полу, одной рукой надавливая на горло, а второй превращая его лицо в кровавое месиво. — В следующий раз подумай дважды, прежде чем грубить кому-либо.       Мужчина остаётся лежать на холодном полу. Солёная жидкость из его глаз вытекает из глаз и смешивается с его кровью. Он усвоил урок. Никогда не играй с огнём. Особенно, если огонь — чей-то муж.

***

      Одна из пожилых служанок уговорила Эвтиду принять душ после того, как её, всю перепачканную, заплаканную и с разной степени повреждениями, доставили домой. Она помогла снять одежду, помыть голову, налила чай с успокаивающим сбором трав, не подпуская к девушке врачей. Если бы у Эвы была мама, она бы, пожалуй, смогла сравнить заботу, которую проявляла женщина, с материнской. Увы, в интернат девочек отдавали совсем детьми — о нормальной семье Эва читала только в книгах, выпущенных до того, как строй в стране превратился в тот, что они имели сейчас. Прибывшие специалисты ждали в гостиной — всё та же служанка, упомянув, что господин Саад приказал сперва привести жену в чувство, и только потом осмотреть, распорядилась принести им напитки, пока Эвтида допивала свой сбор. Девушка только и делала, что задавала вопросы о муже. Чувство тревоги, сменив истерику, пусть и притупилось лёгким успокоительным, никак не хотело её покидать. Спустя полтора часа после приезда, она, будучи уже в большем порядке, чем изначально, вышла к ожидающим её врачам. Пижаму вежливо попросили снять — она послушалась. Доверяла мужу, знала, что не позволит осматривать её кому-либо, желающему зла. Диагностировали только множественные ссадины, ушибы, синяки — отделалась, с учётом сложившейся ситуации, очень легко. Об ее состоянии немедленно сообщили Амену. Услышав упоминание его имени, Эва обрадовалась — он жив, с ним всё в порядке. Знала, что никогда не показал бы ей, даже если бы был ранен. Слегка выдохнула — на душе стало чуточку спокойнее. Раны обработали, оставили необходимые мази, пообещали, что за месяц всё заживёт так, что не останется и следа. Она улыбнулась, поддаваясь намеренно поднимающему её настроение доктору — Эвтида не знала, что он был психологом. Муж, с первого дня почувствовав темперамент девушки, понимал, что добровольно на сеанс она не согласится. Оставалось только ждать — она так и осталась в гостиной, сопровождаемая пожилой женщиной. Как оказалось, она была няней Амена, пока тот жил с родителями. Получив статус, он забрал её с собой. О Шести Правителях служанка говорила неохотно, чаще переводила тему, боялась сболтнуть лишнего и нарваться на, пусть и не гнев — Амен бы себе не позволил — на недовольство господина. Время тянулось бесконечно медленно, но Эва была благодарна собеседнице за то что та не оставляла её ни на минуту — так было легче справиться с переживаниями и мыслями, крутящимися в голове. — Как он там? — стоило только подумать, дверь хлопнула, в прихожей послышались медленные и тихие шаги — видимо, муж думал, что она уже спит. Не дослушав очередной рассказ, Эвтида, забыв о ноющих ушибах и ссадинах, вскочила с места и, радуясь как ребёнок, побежала навстречу Амену. Девушка обнимает мужа прежде, чем он успевает что-то сказать. Амен улыбается и выдыхает — бегает, значит, цела. Эва обвивает его шею руками, он бросает портфель на пол, обхватывает её талию, приподнимает, всё ещё опасаясь надавить слишком сильно, прижимает к себе. Переживал, хотел скорее вернуться домой, чтобы увидеть жену, которую пришлось оставить одну в таком состоянии. — Слава богам, ты в порядке, — Эва скрестила ноги за его спиной, практически повиснув на муже. От него пахло потом, грязью, дымом, остатками парфюма — так и не был в душе. Но её не отталкивал ни запах, ни местами грязный костюм. Он, осознавая, что любой кусок разорванного металла может вонзиться в его спину, закрыл Эвтиду собой. Позволь Амен, она бы сделала для него тоже самое. — Я думал, ты уже давно спишь, — одной рукой придерживая жену за бёдра, он взглядом встретился с няней, стоящей в проходе, и они обменялись улыбками. Саад знал — женщина была за него рада — боялась, что жена попадётся стерва, а здесь… — Я не могу спать, пока не уверена, что ты в порядке, — Эва подняла взгляд и посмотрела в глаза медленно несущего её в сторону спальни Амена. В них — всё: благодарность, нежность, тщательно спрятанное у него внутри тепло. — Я тоже очень спешил домой, — мужчине вдруг ужасно захотелось поцеловать находящиеся так близко губы. Он не удержался — войдя в комнату, опустил жену на кровать, не разрывая объятий и навис сверху. Подался слегка вперёд, надеясь на взаимность, и оказался прав. Чувственный, до боли желанный поцелуй, передающий всё, что они так ревностно хранили внутри — ужасные, казалось бы, события, сблизили их, обнажая настоящие чувства. Никакого притворства, никаких игр. Ежесекундно учащающийся пульс, нарастающее напряжение — нежность плавно перетекала в страсть, становилось жарко. Амен снял пиджак, небрежно бросил его на пол, Эвтида уже расстёгивала его рубашку — хотелось избавиться от ненужной одежды как можно скорее. Ещё одно резкое движение — белая помятая ткань, обнажив торс, оказалась рядом с пиджаком. Мужчина коснулся пряжки ремня, но замер — совсем забылся, поддался влечению — Эва не говорила, что готова разделить с ним постель. Девушка всё ещё была одетой, её великолепные изгибы скрывала шёлковая пижама. — Нужно в душ, дождёшься меня? — Амен выдохнул ей в губы, остановившись, он не знал как спросить о том, чего она желает и может ли он продолжать. Сдержался — отпустив её, сжал кулаки до белых костяшек. Ширинка брюк неприлично натянулась, едва заметив, Эва смущённо покраснела, но взгляда не отвела. Изучала его глазами — будто и сама думала чего хотела. Тело горело желанием, требовало извиваться в руках мужчины, так желающего ей обладать — он не скрывал. — Глупый вопрос, — хотелось коснуться его ниже, чем Эвтида позволяла себе до этого — провести по груди, прессу, добраться до… щёки тут же налились румянцем — Амен, заметив, улыбнулся, умиляясь её неопытности и стеснению, хотелось научить жену абсолютно всему — мысль о том, как руки будут без опасений изучать её тело, сводила с ума. Мужчина прикусил щёку изнутри в попытках успокоиться, оставил на скуле жены короткий поцелуй и отстранился. Ощущения кричали, что она не хотела его отпускать. Стоило двери ванной комнаты закрыться за Аменом, Эва решила избавиться от пижамы — она объясняла самой себе, что ей жарко, но знала истинные причины поступка. Девушка сделала выбор — неизвестность, пусть и пугала, не казалась такой ужасной рядом с ним. Она готова довериться — знает, муж сделает всё, чтобы ей было комфортно. Прикусила губу и шумно выдохнула, подошла ко входу, прислушалась к шуму воды — хотелось посмотреть на Амена, мысль вызывала невообразимое чувство стыда, но… подогревала желание, тянущее низ живота. Тихое движение руки — не заперто, дверь приоткрылась бесшумно, позволяя любопытной девушке заглянуть внутрь. Мужчина принимал достаточно горячий душ — в помещении было много пара, не удавалось разглядеть его полностью. Эва машинально улыбнулась, смотрела на мужа и не отводила взгляда — широкие плечи, спортивное, почти сухое, тело, бледная кожа — он словно искусно выточен из камня. Хочется касаться. Только как сообщить ему о своих желаниях, показать, что готова? Она тонула в фантазиях и неподобающих мыслях. — Подглядываешь? — она слишком увлеклась и Амен, обернувшись, заметил устремлённый на него взгляд. На лице мужчины появилась ухмылка — он был доволен положением вещей. Стало неловко, по коже пробежали мурашки, но, может быть, это и было тем идеальным шансом? — Не удержалась, — Эвтида, преодолевая смущение, всё же не отвела взгляд. Она стояла у двери в белых кружевных стрингах, которые, впрочем, почти ничего не скрывали. — Ты очаровательна в своём смущении, — он выключил воду, вышел из душа и взял со специальной полки большое белое полотенце. — А ты… — не закончив, так и не подобрав слова, она распахивает дверь и делает шаг вперёд, теперь их разделяет всего несколько метров просторной комнаты. Замирает, испугавшись собственной смелости, опускает глаза в пол. Амен, уже вытерев волосы, оборачивает полотенце вокруг бёдер и подходит к жене. Приподнимает её подбородок, сладко, но коротко целует и опускается на колени. Рука ложится на грудь, мягко массирует её, распаляя сгорающую от стеснения Эвтиду — она не знает как реагировать на его ласки. Губами мужчина касается её живота, опускается ниже, подбираясь к линии трусиков, Эва зарывается в его светлые волосы дрожащими от волнения пальцами. Не хочет, чтобы он останавливался. — А я? — одна рука сжимает тонкую полоску ткани, а взгляд устремляется в её глаза, спрашивая разрешения двигаться дальше, он сдерживает своё обещание. — Продолжай, прошу, — с этими словами она разводит ноги чуть шире, а Амен с силой дёргает мешающее ему бельё, срывая его с жены. Поцелуи опускаются ниже, горячее дыхание обжигает тонкую чувствительную кожу, Эва вздрагивает от каждого движения его губ, чувствует, как тело покалывает от удовольствия, когда муж ласкает её языком. Амену нравится её вкус, нравится её изучать, нравится чувствовать едва заметные сокращения её мышц — он наблюдает. Спина девушки выгибается, Эвтида тяжело дышит, едва слышно стонет — руки Амена мягко сжимают её бедра, пока он наслаждается состоянием, до которого довёл ещё совсем робкую жену. — Амен, я… — произнося слова по слогам, проглатывая буквы, она шепчет, — я хочу тебя, хочу большего. Он остановился, оставил поцелуй на бедре, поднялся и тут же приник к её губам — требовательно, страстно, будто специально провоцируя девушку ещё сильнее. Она была рада поддаться — закинула одну ногу на бедро мужа, рукой обхватила плечо, прижалась обнажённым телом так, чтобы он ощутил её твёрдые соски — потёрлась о торс, дразня то ли Амена, то ли себя — забывшись, мягко прикусила его губу. Он тут же подхватил её на руки, сжимая ягодицы — ещё немного и они достигнут точки невозврата. — Ты не обязана ублажать меня, если это единственное, что тобой движет, — он решил уточнить в последний раз. Если она согласится, сегодня Амен сделает всё, чтобы ей было хорошо, а не больно. Будет делать с сегодняшнего дня и всегда, пока они оба живы. — Пожалуйста, — Эвтида оставила поцелуй на его скуле, щеке, после — шее. Надеялась, что он будет нежным в их первую брачную ночь. Желала Амена до дрожи в коленях, радовалась, что решилась перешагнуть разделявший их порог — она чувствовала, это начало чего-то большего. Их эмоциональная связь укреплялась, катализируя влечение и желание близости, ждать уже не оставалось сил. Он подхватил жену на руки, распахнул дверь, ведущую в спальню и через несколько секунд оказался у кровати. Та же поза — лежащая на спине Эвтида, нависающий сверху Амен — он считал её наиболее подходящей для первого раза. Полотенце, уже сброшенное за ненужностью, лежит на полу, руки Эвы зарываются в светлые волосы мужа, глаза девушки закрыты — она всё ещё стесняется, даже после того, что он делал с ней в ванной комнате. Жарко — его язык обводит сосок, а губы бережно его втягивают, раздаётся тихий протяжный стон. Амен продолжает прелюдии, желая уменьшить её боль насколько это возможно. Ладони гладят стройное женское тело, медленно приближая долгожданный момент. Инстинкты требуют ускориться, но он контролирует процесс — обязательно попробуют быстрее, жёстче, но не сегодня. Мужчина делает несколько массирующих движений, остановившись на самой чувствительной точке, Эвтида машинально разводит колени чуть шире, позволяя ему опуститься ниже. Поднимает взгляд, смотрит ей в глаза — мягко вводит внутрь один палец, срывая с губ жены новый стон, она слегка выгибается в пояснице, делая движение ему навстречу. Узко, тесно — боится, что будет слишком больно, когда он войдёт. Эва, не знавшая раньше таких ласк, опьянена нахлынувшими страстью и возбуждением — почти не соображая, согласна на всё, чего он захочет. Осторожно подготавливая её, Амен двигает рукой неспеша, даёт девушке привыкнуть, хотя сам давно распалён до предела. Хочет взять её сзади, но не разрешает самому себе — животные инстинкты не то, что должно двигать им сейчас. Добавляет второй палец, целует шею, Эвтида рвано дышит, проникает языком в его рот — ещё не зная о предстоящей боли, желает как можно скорее почувствовать Амена в себе. — Скорее, — она прерывает поцелуй, сжимает плечо мужчины, просит о большем, вдыхает его запах и вновь закрывает глаза, расслабляясь. Амен не отвечает, делает еще несколько движений пальцами, убирает их и подносит к её губам, мягко надавливает, очерчивая контур. Эва не сопротивляется, послушно открывает рот, облизывает их, слегка прикусывая острыми зубками. Им обоим нравится — глядя друг другу в глаза, молчат, но наслаждаются моментом, почти тонут друг в друге. Мужчина проводит свободной рукой по члену, кладёт тёплые ладони на её упругие бёдра, осторожно раздвигает ноги сильнее — не позволяет жене действовать самостоятельно, боясь причинить боль. Она ждёт, улыбается, смотрит как приглушённый свет играет на его рельефном теле, подчёркивает сильные мышцы. Без сомнений поддаётся — уже давно растаяла в его руках — предвкушает удовольствие. Амен, не скрывая, рассматривает её — находит девушку жутко красивой — ещё раз проводит ладонью, убеждаясь в достаточном количестве влаги и двигается ближе, прижимаясь, но не входя. Эва прикусывает губу, но не торопит мужа — покорно ждёт, но, не сдаваясь ему совсем, едва заметно двигает бёдрами вверх-вниз, желая подразнить мужчину. Он улыбается, кожа покрывается мурашками, нависает над Эвой и, обхватив член, направляет его, готовясь войти. — Да? — он наклоняется ещё ниже и шепчет ей в губы. — Да, — без доли сомнений соглашается она. Амен, едва касаясь, осторожно её целует и делает мягкое медленное движение вперёд, проникая, но не входя до конца. Она стонет, зажмуривается, на мгновение задерживает дыхание, затем выдыхает. Чувствует какой он большой, ощущая абсолютную наполненность — смесь дискомфорта и удовольствия, не понимает приятно ей или нет. — Тише, — просит Эва, нуждаясь во времени для осознания собственных ощущений. — Это не всё, милая, потерпи ещё немного, — всё же немного подождав, он так же плавно двигается глубже, наблюдая за реакцией девушки. Она машинально сжимается, тихо вскрикивает, сжимает предплечья Амена, испытывая боль, слегка приглушённую его нежностью и эмоциями, которые она испытывает, отдаваясь ему. Снова закрывает глаза. Амен даёт ей привыкнуть, делает медленные мягкие движения бёдрами. Узко, комфортно, ужасно приятно, он не испытывал подобного ранее. Кроме того, заводит мысль о том, что Эва принадлежит только ему. Целует её ухо, шею, ключицы — знает, что больно, но хочет, чтобы и она получила удовольствие. Эва приглушённо стонет, стараясь расслабиться и просто позволить мужу действовать — испытывая дискомфорт, она не знала как проявить взаимность. Насладиться близостью так, как она планировала, не выходит — Амен оказался большим везде, ей только предстоит привыкнуть к нему. Уверена, что впереди их ждёт не одна ночь, наполненная удовольствием. Низ живота пульсирует, хочется достичь заветного пика, но, увы, сегодня ей, кажется, не слишком комфортно. — Ты моя, — он шепчет прямо у её уха, — и мне так нравится мысль об этом. — Твоя, — на выдохе она соглашается, — и мне так нравится этот статус. Оба улыбаются, Амен с нежностью сжимает бёдра жены, слегка ускоряется, поняв, что ей стало немного комфортнее. Она сжимает его так сильно, что мужчина чувствует приближение оргазма. Сумасшедшие эмоции, ожидание, наконец-то воплотившиеся в реальность фантазии, не покидающие его голову с их первой встречи — всё закрутилось, неизбежно накрывая мужчину подобно песчаной буре — что-то, от чего никуда не деться. Он большим пальцем надавливает на самую чувствительную точку, Эва шумно выдыхает, слегка прогибаясь в пояснице. Амен делает это умело, компенсирует дискомфорт, ему нравится ласкать её — наблюдать за реакцией её тела. Сдерживаться становится всё сложнее, мужчина рычит, желая, но не имея возможности ускориться, свободной рукой сжимает грудь жены, пальцами сдавливает сосок, нежно его покручивая. Хочет, чтобы она достигла пика первой. И Эва, будто прочитав его мысли, сжимает член мужа ещё сильнее, её бёдра напрягаются, она кусает щёку и ногтями впивается в подушку над головой. Амен делает несколько финальных движений, наконец позволяя себе кончить — успевает выйти и изливается на живот жены, решив, что наследников они будут делать в следующий раз. Целует плечо, затем губы Эвтиды и падает на кровать рядом с ней, ощущая как усталость неизбежно захватывает его с новой силой…