Дом

Пока Юлиан злился и раздумывал, что бы такое сделать с Геральтом, на порог Дома ввалился давно знакомый Юлиану человек. Внутри все замерло от страха. Юлиан кивнул Мелиссе, чтобы та оставила их двоих, и та прекрасно поняла, чего от нее хочет Юлиан — ей хватило увидеть тревогу в глазах хозяина Дома. — Добрый день, господин Маркс, — произнесла девушка, — я провожу вас в гостевую комнату. — Меня проводит Юлиан, да? — мужчина неприятно клацнул зубами. — Провожу, — кивнул Юлиан, — Мелисса, принеси нам вина. Маркс был здесь нечастым гостем, но крайне нежеланным. Когда-то давно они были близки, но их пути разошлись, а потом Юлиану пришлось просить у него помощи — плевое на самом деле, но Вальдо до сих пор считал Лютика своим должником. — Ну так что, порадуешь меня чем-нибудь в этот раз? Или снова будешь ломаться? — мужчина уселся в кресло и жадно начал рассматривать Юлиана. А посмотреть было на что. Черные узкие штаны, ботфорты на высоком каблуке с шипами, подчеркивающие стройные ноги и круглый зад. Высокий корсет, расшитый камнями и цепями, от которого тонкие цепочки шли к шее и крепились к широкому чокеру. И свободная с широкими рукавами накидка с бордовыми узорами, в которую Юлиан сейчас запахнулся, ощутив на себе этот пронизывающий взгляд. — Боже, не прячься, не так часто мне везет насладиться твоей красотой, — усмехнулся Маркс. — Обойдешься, — Юлиан поджал губы, — мне казалось, я с тобой в прошлый раз рассчитался сполна. — О не-ет, — Вальдо самодовольно достал из внутреннего кармана записную книжку, где лежала аккуратно свернутая расписка и было записано все, что Маркс уже получил назад. — За тобой еще 3000 флоренов, — произнес мужчина, заглянув в книжечку, — это уже с учетом процентов. В комнату вошла Мелисса, поставила вино и фрукты на стол и вопросительно посмотрела на Юлиана. Тот едва заметно покачал головой. — В прошлый раз же было меньше! — не выдержал Юлиан, едва за девушкой закрылась дверь. — Было не больше полутора тысяч! — Было 1670, — уточнил Вальдо, — ты отработал… кхм… на 670 флоренов. И это я даже завысил ценник. А за четыре месяца набежали проценты — все четко по расписке. Юлиан только и мог, что гневно открывать и закрывать рот. — Я отдам тебе сейчас все, — произнес он дрожащим голосом, понимая, что это практически все его сбережения, в том числе и деньги на содержание Дома, — и ты уйдешь отсюда и больше не появишься здесь. Вальдо удивленно поднял бровь. — Ого, твои шлюхи начали приносить тебе наконец-то нормальный доход? Или ты перестал спускать все деньги на цацки? — усмехнулся он и отпил вино. — Не твое дело, — рыкнул Юлиан. — Выглядишь так, словно отдаешь последнее, что у тебя есть, — Маркс отставил бокал вина и подошел к Юлиану. Провел пальцем по его скуле, спустился ниже к чокеру. — Я готов простить тебе весь долг, если ты проведешь со мной эту ночь, — произнес хрипло Маркс, очерчивая пальцем губы, — не час-полтора. А всю ночь, пока не встанет солнце. — У тебя стоять всю ночь не будет, — не выдержал Юлиан и резко отдернул от себя чужую руку. — Об этом не беспокойся. Юлиан прекрасно видел, что Вальдо пришел не за деньгами. И понимал, что если отдаст все свои деньги, то ближайшее время ему будет ой как тяжело. — Как только встанет солнце — ты выметаешься отсюда, и чтобы больше ноги твоей не было на пороге, — наконец произнес Юлиан, выбрав из двух зол меньшее. В конце концов, Маркс не так уж и плох в постели. Подумаешь, что сам факт его существования вызывает отвращение. Это можно перетерпеть. — Умница, — улыбнулся мужчина, — тогда вечером я приду. Сейчас у меня есть дела. — Проваливай, — произнес глухо Юлиан, когда дверь за мужчиной закрылась. Наконец, придя в себя, Юлиан вернулся к Мелиссе. — Все в порядке? — поинтересовалась девушка. — Найди мне ведьмака, — произнес Юлиан немного истерично, — немедленно! До обеда он должен быть тут! — А если он уехал из города? — побледнев, спросила Мелисса. — Да мне плевать, — рыкнул Юлиан. В конце концов, какого хера он должен подставлять свой зад кому-то, если Геральт вообще-то должен решать его проблемы. Юлиан решил, что если тот действительно свалил из города без предупреждения, то он лично перережет ему глотку, пока тот будет спать. Геральт нашелся быстро, и Юлиан тут же потащил его в спальню, где их никто не услышит. — Если ты еще раз свалишь отсюда, не поставив меня в известность — я тебе твой член отрежу и в рот затолкаю, — прошипел Юлиан, когда Геральт свободно полулег на кровати. — Так я вроде не в твои ручные псы записывался, — хмыкнул ведьмак. — У нас был договор, что ты вытаскиваешь меня из дерьма! И как я должен тебя искать, если ты молча сваливаешь? — Юлиан в гневе кинул стоящий рядом бокал в стену. Нахальная улыбка тут же сползла с лица Геральта. — Что случилось? — уже серьезно спросил он. — В Новиград приехал Вальдо Маркс, слышал о таком? — спросил Юлиан, нервно шагая по комнате. — Ну так, мельком. Говорят, у него денег много и кой-какая власть имеется. — Именно. Он сейчас где-то неподалеку, дела свои решает. Мне нужна его записная книга, что хранится в его внутреннем кармане. — Ты мне воровать предлагаешь? Ну уж нет, — Геральт встал с кровати, намереваясь уйти. — Сядь! — рявкнул Юлиан, — ты мне слово дал, что будешь выполнять любое мое поручение. А сейчас что? Получил свое — и в кусты? Или у вас, ведьмаков, так положено — попусту молоть языком? — Я не в воры записывался, — рыкнул Геральт и вышел из комнаты. А Юлиан остался один, опустошенный, злой, растерянный. За весь день он так и не вышел из комнаты. Лежал на кровати, смотрел в потолок, смотрел на часы. Надо же, ведьмак кинул его. Лютик к нему какими-то чувствами проникся, доверился ему, а тот просто его кинул. От этих мыслей хотелось выть в голос. Но даже несмотря на то, что одно имя Маркса вызывало тошноту, Юлиан ждал его во всеоружии. Идеально уложенные волосы, все тот же корсет, а вместо штанов — кружевные шортики и чулки. На плечах все та же накидка, на голове — короткая корона из черного металла, инкрустированная красными камнями. От короны вниз спадали изящные кованные цепочки, что вели ниже к лицу, образуя скрывающую нижнюю часть и обрамляющую края лица маску. Лютик надеялся, что эта маска спасет его от поцелуев хотя бы на какое-то время. Маркс появился около девяти вечера. Мелисса проводила его в спальню Юлиана, поставила на стол крепленое вино и оставила их вдвоем. — Ох, Лютик, мне кажется, ты и через сотню лет будешь оставаться самым соблазнительным и красивым, — выдохнул Маркс, подходя ближе. — Может, сначала вина? — предложил Юлиан, который, увидев Маркса, теперь еще меньше горел желанием ложиться под него. Вообще-то он никогда не видел проблемы в том, чтобы спать с кем-то за деньги, хотя сам делал это крайне редко. Но с Марксом была другая история. Они встречались не один год, пока тот не подставил Юлиана — грязно, некрасиво, так что у Лютика потом долго были проблемы. Их расставание было слишком болезненным для Юлиана, а Маркс вел себя так, словно ничего и не было. Так еще и грязью начал поливать Юлиана, когда узнал, что на обустройство Дома Лютик заработал своим телом. Но Юлиан уже не обращал внимания. У него умерли родители, оставив ему в наследство шикарное поместье — и на этом все. Ни денег, ни слуг. Продав все, что мог, Юлиан начал обустраивать будущий Дом. Почему он решил превратить родовое гнездо в публичный дом? А шут его знает. Ему нравилась сама идея создать место, где похоть можно превратить в искусство. И он сделал это, и все шло даже более менее хорошо. Ну, за исключением того, что сердце все больше и больше каменело от того, что некогда любимый человек распускал о Юлиане слухи и называл его последними словами. У него были деньги, у него появилось влияние в обществе, у него началась новая жизнь. А потом случился страшный пожар, уничтоживший почти все. Юлиан мог не вылезать из постелей богатых вельмож, но все равно не сумел бы заработать так быстро деньги на восстановление Дома. А оставлять девушек надолго без работы он не мог. Кто-то помог ему и дал денег за так, намекнув, что не прочь провести с девочками ночь-другую бесплатно. Кто-то дал деньги анонимно, но этого все равно было мало. И пришлось идти к Марксу, у которого денег было очень много. Забив на свою гордость, на старые обиды, думая о том, что нужно восстанавливать из пепла свое детище, Юлиан пришел за деньгами. Он даже согласился на кабальные условия, понимая, что Вальдо хочет сделать из него свою секс-игрушку. Но на тот момент это не имело никакого значения. В итоге все удалось восстановить, и даже больше — Дом стал выглядеть лучше, убранство стало богаче, а Юлиан начал привлекать в Дом все более и более состоятельных людей, так что теперь мог позволить отдавать долг деньгами. Только вот он не учел, что Вальдо, до этого ошивавшийся в Новиграде чуть ли не каждый месяц, теперь специально не будет заезжать сюда подолгу, чтобы бежали проценты, превращая сумму в совершенно астрономическую. Но Юлиан все равно платил деньгами, понимая, что не может позволить себе дать слабину. А в прошлый раз он был просто пьян. Безобразно пьян, потому согласился на предложение Маркса отработать в спальне остаток долга. И в итоге и попался на этот крючок — позволил и воспользоваться своим телом, и унизить себя озвученной суммой.Словом, Юлиан сейчас себя ощущал более, чем просто мерзко. Если бы он знал, что тогда, пьяный, расписался напротив суммы в 670 флоренов, а не 1670, то на следующий же день отправил бы гонца с деньгами. Ладно, что сделано — то сделано. — Доставай расписку и пиши при мне, что долг погашен, — холодно произнес Юлиан. — Чтобы ты потом вызвал своих охранников? — фыркнул Вальдо. Вместо ответа Юлиан повел плечом, скидывая на пол накидку. — В отличие от тебя, я никогда не наебываю, — фыркнул Юлиан, — и слово свое держу. А у Маркса мозг уже отключился — его глаза блуждали по стройным ногам в нейлоне, по фигуре, утянутой корсетом. — Держи, — тот протянул расписку, — можешь сохранить на память. Юлиан же выхватил бумагу из рук и, виляя бедрами, подошел к свече и с наслаждением подпалил расписку. Огонь отражался в его глазах, где сейчас было только удовлетворение от происходящего. Наконец-то это все закончилось. Когда от расписки остался только пепел, Юлиан подошел к Марксу и положил руки ему на плечи, заглядывая в его глаза. Тот сразу же положил руки на талию Лютика и притянул его к себе ближе. — Сними эту ерунду с головы, — прохрипел он, глядя на Лютика. Тот фыркнул, но маску снял. И в ту же секунду Вальдо положил руку на затылок Лютика, притягивая его к себе, чтобы поцеловать. — Твои губы такие же сладкие, — прошептал он, — я, черт возьми, скучал. Лютик отвечать ничего не стал, только поджал губы. — Если честно, мне хочется остаться в этой спальне навсегда, — продолжил мужчина, покрывая поцелуями скулы и виски Лютика. — Не дай бог ты останешься здесь дольше, чем на ночь, — не выдержал Лютик. — Настолько не хочешь меня видеть? — А почему я должен хотеть? — произнес Юлиан и отстранился, чтобы налить вино. — Или я должен все еще сохнуть по тому, кто сначала меня подставил, потом во всеуслышанье последними словами называл и грязное белье мое наружу выворачивал, а потом в кабальные условия меня поставил? — Я бы мог загладить свою вину, — мужчина подошел к Лютику, обнял со спины и коснулся губами его шеи. — Даже не пытайся, меня от мысли, что я еще хоть раз тебя увижу, начинает мутить. Видимо, эти слова окончательно разозлили не привыкшего к отказам Маркса. — Да как ты смеешь, — рыкнул он и резко дернул Лютика, поворачивая его к себе. Тот от неожиданности выронил бокал из рук, — для шлюхи ты слишком болтливый и своенравный. Твое дело — раздвигать ноги и ждать, пока разрешат кончить. А вот тут уже не выдержал Юлиан. — Я хотел с тобой по-хорошему, да ты, видно, так и не научился держать язык за зубами и быть хотя бы вежливым, — прорычал Лютик и оттолкнул мужчину. Взгляд его забегал по комнате, пытаясь найти что-то, чем можно защититься. И нашел — стоящий в дверях ведьмак, гневно наблюдающий за всем происходящим. — А ты чего приволокся сюда? — выкрикнул Юлиан, который совсем не ожидал увидеть Геральта. — Мне Мелисса все рассказала и объяснила, — произнес Геральт, уверенно направляясь к Марксу — Какого… — начал тот, но ведьмак резко ударил его поддых, затем поднял за шкирку. — Выметайся отсюда, если не хочешь однажды оказаться в канаве с отрезанной башкой, — прошипел ведьмак. — Ты бы поосторожнее, ведьмак, — прохрипел Маркс, — я ж вам обоим могу жизнь испортить. — Ты? — усмехнулся Юлиан, наблюдая за всем происходящим, скрестив на груди руки. — В конце концов, я знаю, что кольцо все еще у тебя, — недобро усмехнулся Маркс. — Ложь, — резко произнес Юлиан, но лицо его стало бледнее мела. — Нет, не ложь, и мы оба об этом знаем. Договорить Маркс не успел — Геральт снова ударил его, а потом вышвырнул из спальни, крикнув охране, чтобы те оттащили Маркса подальше. — Ты как? — обеспокоено спросил ведьмак, подойдя ближе. — Выметайся, — холодно произнес Юлиан, стараясь не смотреть на ведьмака. — Но… — Я сказал — выметайся, — прошипел Юлиан, — я видеть тебя не хочу. Геральт растерянно посмотрел на Юлиана, но послушно отошел. — Я приду завтра. — И я снова выставлю тебя вон. И Геральт ушел, оставив Лютика в расстроенных чувствах. Он даже не понимал, за что ему обидно больше — что его вот так кинули, или что его кинул конкретно Геральт. Наверное, он слишком много придумал себе, когда посчитал, что между ними двумя появилась какая-то химия. Наверное, нужно было сразу быть более жестким и не позволять себе телячьи нежности, не раздвигать ноги только потому, что ведьмак появился в поле зрения. Впрочем, что сделано — то сделано. Еще и кольцо это. Оставалось надеяться, что Маркс все-таки просто блефует. Лютик подошел к шкафу, достал шкатулку, что была заперта на замок, и открыл ее. Здесь лежало кольцо из черного, как сама тьма, металла с крупным красным камнем посредине и небольшими красными камушками по краям, которые словно были вплетены в выкованные ветки на кольце. Пожалуй, на всем Континенте было не сыскать чего-то столь же изящного и вместе с тем пугающего. Убедившись, что кольцо на месте, Юлиан снова убрал шкатулку подальше, выпил снотворное, зная, что сам не уснет, переоделся в простую, домашнюю сорочку и лег спать. Геральт же направился прямиком к Мелиссе. — Мелисса, есть здесь какие-нибудь свободные комнаты? Хочу остановиться на ночь. Заплачу. — Юлиан выгнал вас? — брови девушки поползли вверх. — Нет, — соврал ведьмак. — Врете. Я мастера Юлиана знаю хорошо: он бы вас или у себя спать оставил, или мне бы бумагу или просьбу передал, чтобы я для вас комнату выделила. Крыть было нечем. — Я ухожу завтра на рассвете. Хочу успеть попрощаться прежде, чем уйду. — Лютик в такую рань еще спит. Геральт начинал уже злиться. — Я предполагаю. И все же, — настаивал ведьмак, — хочу просто зайти к нему перед уходом. У меня подарок для него есть, а оставить сейчас, сама понимаешь, не могу. Конечно, Геральт про подарок безбожно врал. Он вообще не совсем понимал, зачем собирается остаться здесь. — Что за подарок? — не унималась Мелисса, — я вам, может, дотошной покажусь, но расположение Юлиана мне дороже ваших душевных терзаний. Геральт скрежетнул зубами. — Дай перо и бумагу, я ему записку оставлю. Передашь завтра, — наконец произнес он. Девушка кивнула и выдала ведьмаку все необходимое. Тот отошел за столик у дивана и начал писать. Объяснился, почему не выполнил просьбу Лютика, рассказал, что ему действительно не хочется быть в разногласиях, сообщил, что направляется в Реданию, но если будет нужно, то готов вернуться в любой момент. — Только передай, хорошо? Это важно, — произнес Геральт, сунул бумагу Мелиссе и покинул бордель. Ночлег он нашел в корчме на окраине, и сразу же снял себе проститутку — думал, что если выпустит пар, то и настроение будет полегче. Не угадал. — Представляешь, какая глупая ситуация, — говорил он, пока девушка, откровенно зевая, валялась рядом. Ведьмак так и не прикоснулся к ней — жалобы полились из него потоком, когда девушка игриво спросила «и чего это милсдарь ведьмак такой печальный?» Он рассказал, что не знал, насколько важны были бумаги для Юлиана — а потому не стал браться за дело, связанное с воровством. — Нас, ведьмаков, и так отребьем считают. А если бы еще и слава вора ко мне прилипла? Заради чего? — вещал ведьмак, пока Иллиана разглядывала собственные ногти, — я ж подумал, что ему просто поживиться хотелось или козни кому подстроить. Я его не так долго знаю, но нутром чую, что это дело он любит. — А он что? — лениво спросила девушка, радуясь про себя, что в этот раз даже отрабатывать не придется. Так, уши погреет и пойдет. Зато завтра можно будет сплетни разнести по городу: сплетни про Юлиана и про его Дом пользовались большим спросом. — Да что-что… Ему эти бумаги нужны были, чтобы от мудака одного отделаться. Шантажировали его этими бумагами. Я, если бы знал, сам бы этого Маркса выцепил и сожрать эти расписки заставил. — Ого! Запудрил, однако, этот Юлиан вам мозги, коли вы про него только и говорите, — усмехнулась Иллиана. — Да просто… Совестно как-то стало. Я же слово дал, что из передряг всех вытаскивать буду. А оно вон как вышло… — Угу… — пробормотала девушка, — и время ваше вышло. Она выпорхнула из кровати, а Геральт ее даже задерживать не стал. Остался со своими скорбными мыслями, размышляя, поймет ли Юлиан его опасения, или так и будет дуться. Геральт действительно ушел наутро, поэтому не знал, что началось в Новиграде после его отъезда.