Дом

После расставания с Марксом Лютик уяснил для себя, что во сне он слишком уязвим. Так что Маркс был последним, с которым Юлиан позволял себе быть таким расслабленным, с кем позволял себе быть так близко и доверчиво. И вот теперь Геральт. Ведьмак вальяжно развалился на кровати, когда Юлиан вылез из-под одеяла, и Юлиан не стал отказывать себе в удовольствии полюбоваться крепким телом ведьмака, пока одевался и приводил себя в порядок. Пожалуй, нужно повысить Мелиссе жалование — зная, как важно Юлиану всегда быть разным, она притащила в спальню новую блузу, сапоги и какие-то украшения. Юлиан в свободной рубашке, расстегнутой до середины груди, узких штанах с высокой талией, в сапогах на высоком каблуке сидел на кресле и, склонив голову на бок, наблюдал за лениво просыпающимся Геральтом. В его ушках блестели серьги с черным камнем, на руке были массивные перстни из черного метала и россыпи изумрудов, на груди — тяжелое ожерелье все из того же черного металла и изумрудов. Словом, выглядел Юлиан чуть менее вызывающе, чем обычно, но все еще безумно ярко по сравнению с остальными людьми. Услышав, что ведьмак заворочался на кровати, он повернулся и с улыбкой уставился на него.  — Доброе утро, Геральт. Не знал, что ты такой соня, — усмехнулся Юлиан. — Просто кто-то вцепился в меня, как кальмар, и не давал уснуть, — пробубнил ведьмак, вылезая из кровати. — Мелисса положила твои вещи на тумбу, — Лютик кивнул туда, где лежали выстиранные ведьмачьи вещи. — Благодарю, — в голосе ведьмака все еще была сонная хрипотца. Вообще, он ощущал себя как-то… странно. Как будто он проснулся не просто в спальне борделя, а в своем доме, где даже пахнет чем-то знакомым. Ах да, точно, в этой комнате пахло духами Лютика. Этот запах Геральт мог узнать среди любых других. — Ну ты же мог меня спихнуть, — пожал плечами Юлиан. — Не мог, — рыкнул ведьмак. Лютик залился краской, понимая, что не его одного волнует, что их привязанность заходит слишком далеко. Правда, кажется, ведьмак происходящему вовсе не рад. — Ты… Не собирался на рынок? — поинтересовался осторожно Юлиан, наблюдая, как одевается Геральт, — мне нужно кое-что присмотреть, думал, может ты составишь мне компанию… — Так ты же первый был недоволен, что о нас слухи ходят, — хмыкнул Геральт, поправляя свою рубашку. — Ну… Может, пусть ходят? — Лютик заглянул в глаза ведьмака, пытаясь найти в них хоть что-то. Тот закусил губу. — Ну, пусть… — наконец ответил он неуверенно. Лютик улыбнулся, а потом словно одумался, схватил Геральта за руку и потащил прочь из спальни. Геральту так странно было ходить парой с Юлианом по рынку. На них глазели все — не то из-за того, что они вдвоем, не то из-за привлекающего взгляд наряда Лютика. А то и из-за всего сразу. Лютик шел впереди, таща Геральта за собой. Он придирчиво осматривал меха и кожу, ощупывал каждую понравившуюся ему кофту, проверяя качество ткани, пересмотрел всю обувь и все украшения. — Ты очень щепетилен в выборе вещей, — усмехнулся Геральт после того, как Лютик наконец-то остановил свой выбор на изящном полупрозрачном темно-синем кафтане. — Мне хочется, чтобы вещи, которые я покупаю, не пришли в негодность через пару дней, — спокойно ответил Юлиан. А затем посреди рынка развернулся к Геральту, зачем-то очень пристально и долго посмотрел в желтые кошачьи глаза ведьмака, а потом вдруг покраснел, смущенно хихикнул, развернулся на каблуках и пошел дальше. Ведьмак так и не понял, что это было, но от этого короткого момента стало слишком тепло в области груди. Все-таки Юлиан был невыносимым, и вместе с тем невероятно притягательным. В Дом они вернулись уже ближе к вечеру. Совершенно уставшие, с какими-то свертками в руках и огромным куском меха на плечах ведьмака. — Мелисса, как там спальня? — спросил весело Юлиан, оперевшись на стойку девушки. — Готова, как будто в ней и не было ничего, — ответила Мелисса и как-то странно улыбнулась ведьмаку. Тот поежился. Он шел за Лютиком, слушал его болтовню, но не вслушивался. До него наконец-то начало доходить, куда все зашло. Если тогда ему показалось, что все серьезно, то сейчас все было запредельно. И он сам дал на это добро ведь. Едва за ними закрылась дверь спальни, Геральт решил задать вопрос, который мучил его уже давно. — Лютик, так что с кольцом? Ты объяснишь мне? Юлиан сразу помрачнел, улыбка сошла с его лица. — Да ничего там хорошего нет, с этим кольцом, — наконец произнес он, — это долгая история… Но я так понимаю, что ты все равно хочешь ее узнать? — Я провел в плену чародея из-за этого кольца несколько дней. Я чертовски хочу узнать, что в нем такого. — Тогда я разолью нам вина. Хорошо? Я… Я очень устал. Ведьмак кивнул. Он видел, как старательно Юлиан уходит от разговора, но раз за разом возвращал разговор в нужное русло. Наконец, когда уже были выпит первый бокал вина, Лютик сел на кровать, сложил ноги по-турецки и закусил губу. — Но я буду рассказывать долго. во всех подробностях, чтобы ты не подумал обо мне чего-то того, что я бы не хотел. Возможно, сегодня мне не хватит сил рассказать все, — предупредил Юлиан. — Я готов слушать эту историю частями, если тебе так будет удобнее, — кивнул ведьмак, сел рядом и приобнял Лютика. Тот выдохнул, сжал бокал с вном в руках и начал.

***

Уезжать в Оксенфурт было слишком тяжело. Юлиан мечтал об учебе и вольной от родительской опеки жизни уже давно, но сейчас уезжать ему совсем не хотелось. Мама серьезно болела, угасала с каждым днем. Юлиан с тяжелым сердцем собирал вещи. Каждый день он проводил рядом с мамой, понимая, то вряд ли увидит ее снова. Его мать была полукровкой — в ней текла эльфийская кровь, из-за чего слишком сложно было подобрать нужные лекарства, а колдовство лекарей-чародеев никак не помогало. Всю ночь перед отъездом Юлиан провел у кровати мамы. Они проговорили до самого утра, но Лютику казалось, что этого ничтожно мало. Что солнце в этот раз встало слишком рано. — Лютик, пока ты не уехал. Прошу, возьми из шкатулки кольцо. Оно досталось мне от моих родителей, оно эльфийское. В нем заключены защитные чары. Прошу, не теряй его. Я хочу, чтобы ты всегда был в безопасности. Лютик кивнул и отошел к полке, где стояли шкатулки с драгоценностями. Пока он искал то самое кольцо, мама уже уснула, а отец крикнул, что пора выезжать. Поцеловав мать в лоб и сжав ее руку на прощание, Лютик покинул дом, едва сдерживая слезы. К его приезду в Оксенфурт мама уже преставилась, а жизнь Юлиана словно разделилась на до и после. Единственное, что осталось с ним — это кольцо, которое он носил не снимая. Учеба давалась ему легко, и она отвлекала от мрачных мыслей, а потом Юлиан и вовсе смирился с тем, что все вокруг него иначе. Он начал чувствовать вкус этой новой жизни, становился все смелее, раскрывался, словно хорошее вино. Обнаружил, что ему нравится флиртовать — и неважно, с кем. Ему было важно, чтобы на его флирт отвечали, чтобы им были увлечены. Именно поэтому на очередном университетском балу он познакомился с Вальдо Марксом. Тот был умен, красив, старше всего на год, но мнивший из себя уже невероятно опытного и знающего все на свете. Он вызывал в Лютике бурю эмоций — от негодования и желания утереть этому наглецу нос до желания затащить его в кровать. Маркс испытывал к Лютику ровно такие же чувства, так что совместная ночь была лишь вопросом времени. — Не мог подумать даже, что такой любвеобильный парень на деле окажется девстевенником, — шептал горячо Маркс, пальцами подготавливая Лютика. — Заткнись уже, — умирая от смущения прошептал Юлиан, пряча пылающее лицо где-то в плече Маркса. После этой ночи Лютик думал, что между ними теперь все определено, потому совершенно не ожидал, что проснется один в номере таверны. Маркс свалил, не оставив даже записки. Это не просто задело — это заставило Юлиана испытать невероятную злость к Марксу, чуть ли не ненависть, подпитанную обидой. Словно сорвавшийся с цепи, он заигрывал со всеми, кого видел, зажимался по углам, прекрасно зная, что до Маркса дойдут слухи. Так же, как до самого Лютика доходили слухи о любовных приключениях этого человека. Судьба столкнула их снова через год — целый год они старательно избегали друг друга, а потом по накатанной: очередной бал, вино, флирт и поцелуи с другими, грызня в темном углу коридора с выяснением отношений, которых даже не было, жаркий поцелуй и туман, стерший из памяти дорогу до ближайшей таверны. Но в этот раз утром уже сбежал Юлиан. Не то, чтобы ему кроме секса больше ничего не было нужно. Просто ему хотелось отомстить, а вместе с тем и посмотреть, как поступит Маркс. Вальдо не подвел: на следующий же день нашел его в коридоре университета, извинился за тот свой поступок и предложил попробовать встречаться. Юлиан, для которого такие чувства были новыми, непривычными, не скрывая щенячьей радости, согласился. С этого момента начались долгие, не самые здоровые отношения двух до ужаса темпераментных людей. Они ругались постоянно, бурно и громко, потом так же бурно мирились. Лютику многое не нравилось в Марксе, особенно то, что тот даже имея деньги постоянно думал о том, как заработать еще больше. Что уж греха таить — Юлиану нравилось купаться в роскоши, нравились дорогие подарки, нравился их огромный дом, в котором они стали жить после того, как Маркс окончил университет. Ему нравилось и то, что в их окружении было много самых разных людей: это подпитывало творческого Юлиана к написанию баллад, которые он постоянно мурлыкал себе под нос дома. В их дом были вхожи самые разные люди, и одним из таких людей был чародей Кассай. Весьма алчный, высокий колдун с пронзительными карими глазами. Его Лютик очень недолюбливал и старался отсиживаться где-то в другой комнате.

***

Лютик замолк и уставился на бокал в своих руках. — А что было дальше? — негромко спросил Геральт, уложив голову на плечо Лютика. — Потом расскажу, — Юлиан нахмурился, — но скажу сразу — ничего хорошего. Лютик молчал, а Геральт переваривал услышанное. Несмотря на то, что Лютик был сейчас рядом с ним, ведьмак мог коснуться его нежной кожи, он думал о том, что чувствовал Юлиан к тому самому Вальдо. Что творилось в его душе, когда тот шантажировал его и не уходил из жизни Лютика даже после расставания. Наверное, это было тяжело. А еще Геральт услышал, он очень явно услышал, насколько сильно был влюблен Юлиан, и он думал о том, какие чувства испытывает Юлиан к ведьмаку. Так же влюблен? Или это больше рациональный расчет? Комфорт и спокойствие? Нет, бред. Юлиан прекрасно продемонстрировал, что в силах постоять за себя. Геральту надо было бы задать вслух все свои вопросы, но он не решался. Лютик был так рядом, вокруг них двоих чуть ли не подсвечивалось тепло и уют, и это пугало не привыкшего к комфорту ведьмака. Поэтому он решил ничего не спрашивать. Лютик тоже молчал, а потом повернулся и коснулся губ Геральта своими губами и прикрыл глаза. — А ты расскажешь мне завтра еще хоть немного? Я вечером уйду, нужно выполнить заказ. Говорят, в лесу неподалеку завелась какая-то нечисть, нужно проверить. — Расскажу, — шепнул Юлиан, — весь день только и буду, что рассказывать. Ты сам попросишь меня заткнуться. Геральт негромко рассмеялся и зарылся пальцами в волосы Юлиана. Они были очень мягкие на ощупь, странно, что Геральт только сейчас это заметил. Юлиан ощущал, будто бы между ними двумя негласно установилась особенная связь. Они проснулись вместе, и Геральт лежал рядом, собственнически уложив руку на бедра Юлиана. Еще и сопел во сне так смешно. «С ведьмаком связался,» — усмехнулся он про себя. Видимо, это у него в крови. Отец же вон тоже среди всех девушек континента выбрал полуэльфийку. Грозный, суровый Геральт во сне выглядел таким беззащитным и уязвимым, что Лютик не удержавшись наклонился к нему и поцеловал в кончик носа. Тот смешно фыркнул во сне и лениво приоткрыл глаза. — И тебе доброе утро, — произнес он и развалился на кровати, перевернувшись на спину. — У тебя очень милое лицо, когда ты спишь, — произнес Юлиан, вылезая из-под одеяла. Геральт же продолжал лежать, лениво наблюдая, как Лютик в огромном шкафу выбирает среди всех своих костюмов что-то особенное. — Как тебе? — он повернулся, приложив к телу какую-то расшитую камнями и золотыми нитками тряпку. — Красиво, — ответил ведьмак, зевая. А потом во все глаза наблюдал, как Юлиан натягивает на свои худые ноги узкие штаны — это их он демонстрировал ведьмаку. Золотой узор очерчивал контуры бедер и икр, уходил выше к талии. Золотые, замысловатые цветы были украшены яркими, сияющими камнями. — Тебе помочь? — спросил Геральт, наблюдая, как Юлиан надевает корсет. — Можешь помочь зашнуровать, — лукаво улыбнувшись, произнес Юлиан, застегнув корсет и поправив его так, чтобы кости корсета точно очерчивали талию. Геральт откинул одеяло и, как был голый, подошел к Лютику. Крепкие ладони сомкнулись на тонких шнурках корсета. — Можешь не стесняться и затягивать потуже… — произнес Лютик и рвано выдохнул, когда Геральт резко дернул за шнурки, туго стягивая корсет. — Так? — его горячий шепот разделся где-то над ухом. — Да… Проверь, шнурок до конца вдет? Я мог вытащить его из петелек, когда раздевался… Геральт нежно провел ладонью по изящной спине с изгибом, касаясь пальцами костей корсета и петелек со шнурком. — Все в порядке… — он дернул снова, выбивая из Юлиана воздух, а затем завязал шнурок. — Тебе очень идет этот корсет, — произнес ведьмак и укусил Юлиана за ухо. — Геральт, прекрати. Я не хочу, чтобы мой стояк было видно всем вокруг… Геральт нехотя отошел, сел на кровать и кинул на свои бедра одеяло, пряча вставший член. — Зато я обещаю тебе, что когда ты вернешься после заказа, я устрою тебе жаркую ночь, — Лютик подмигнул. — А пока я попрошу, чтобы принесли завтрак. Я же должен все-таки закончить историю. Геральт кивнул и хмурым взглядом проводил Лютика за дверь, задержав взгляд на упругих, обтянутых тканью ягодицах. До чего же хорош, чертяка. Настоящий дьявол. Геральт рухнул спиной на кровать, откинул одеяло и обхватил рукой собственный член. В его голове крутились картинки, как он расстегивает этот блядский корсет и откидывает его в сторону. Как жадно шарит руками по стройному телу Лютика, как крепко сжимает в пальцах его чувствительные соски. Ведьмак скупо застонал сквозь зубы и быстрее задвигал рукой. И без того развратный в жизни Лютик в фантазиях Геральта превращался в настоящее создание дьявола. Он пошло раздвигал ноги, ласкал себя, просил член. — Сучка… — выдохнул сквозь зубы Геральт, спуская в собственный кулак. Все фантазии вмиг улетучились, а вместо мыслей осталась только густая, тягучая пелена. Все-таки взяв себя в руки, Геральт привел себя в порядок, оделся и как раз к этому моменту зашла какая-то девушка с подносом еды, а через пару минут вошел и Лютик — Геральт услышал его заранее по громкому стуку каблуков по полу. — Боже, с самого утра портят мне настроение! — недовольно произнес он, морща свой красивый носик. — Что случилось? — поинтересовался Геральт, откусывая бутерброд. — Да снова сломали кровать. Новую! Я, конечно, рад, что они клиентов ублажают как в последний раз, но я скоро буду у них из жалования вычитать, ей богу! — А что там? Может, я смогу разобраться? — Да уже послали за плотником. Ножка треснула и развалилась. Мелочь, на самом деле, но у этой кровати были такие красивые резные ножки! Эх… — Ладно, не расстраивайся, — Геральт подошел к Лютику, сгреб его в охапку, сел на диван и усадил Юлиана на свои колени. — Я стараюсь, — Лютик зарылся носом в шею Геральта и игриво прикусил его кожу. — Прекращай. Иначе вытряхну тебя из этих штанов и выебу, — рыкнул Геральт. Лютик хихкнул, но перестал. — Ладно, надо уже закончить с рассказом. Чтобы не томить твое любопытство, — наконец произнес Лютик, — да и самому хочется уже избавиться от этой недосказанности

***

 — Вальдо, ну сколько можно! Этот чародей чуть ли не поселился у нас! — нахмурился Лютик, кутаясь в одеяло, — у меня каждый раз мороз по коже от его взгляда. Он… явно тот еще тип. — Радость моя, ну прекрати. У нас с ним есть кое-какие дела, — Вальдо приобнял Лютика и придвинул к себе поближе. Тот прижался к мужчине и уложил голову на его груди, — а тащиться к нему совсем желания нет. — Ну ладно, — Лютик вздохнул и провел кончиками пальцев по груди Маркса, — надеюсь, что однажды я спущусь в гостиную и не обнаружу там его. Это будет лучший день в моей жизни. — Ну хватить ворчать, — засмеялся Маркс и ловко вывернулся и навис над Лютиком, — а то мне придется чем-нибудь заткнуть твой ворчливый ротик… — И чем же? — вздернул бровь Лютик, призывно облизывая губы. — Для начала… своим языком, — и мужчина тут же наклонился и впился своими губами в губы Юлиана. Тот обмяк в руках Маркса и довольно застонал в поцелуй. — Специально ради этого… буду ворчать еще больше… — прошептал, задыхаясь, Юлиан, жадно целую Маркса в ответ. До встречи с Марксом все, что было в послужном списке Лютика — это интрижки с девушками, которые далеко не всегда доходили до постели. И сейчас, в руках этого человека, Юлиан словно каждый раз открывал себя заново. Иногда даже жалел, что вел более сдержанный образ жизни до отношений с Марксом. — Как ты хочешь сегодня? — жарко шепнул Маркс, сминая в своей ладони внутреннюю сторону бедра Лютика. — Ложись на спину, — улыбнулся Лютик. Маркс вздернул бровь, но все же отстранился, улегся на спину и выжидающе уставился на Юлиана. С переменой ролей в их паре все было относительно неплохо: Вальдо не очень любил пассивную позицию, но Лютик особо и не претендовал. Все-таки ему куда больше нравилось это сладкое, тянущее ощущение, когда сильные руки хватают тебя за бедра и насаживают на член. Пошло облизнувшись, Лютик забрался на бедра Вальдо и, наклонившись, коротко поцеловал его в губы, а после начал опускаться все ниже, зацеловывая скулы, шею, проводя языком по щетинистой коже, руками бесстыдно наминая бока Маркса. Он опускался все ниже. Прихватил острыми зубками сосок Маркса, заставив того зашипеть сквозь зубы и зарыться пальцами в волосы Юлиана. Оставлял чувствительные, влажные поцелуи на груди, спускаясь ниже к животу. Провел языком по нижней части живота, нарочно дразня, не опускаясь еще ниже. — Ты дьявол, — выдохнул Маркс и крепко сжал пальцы, стягивая волосы Лютика. — Не буду спорить, — усмехнулся Лютик и продолжал зацеловывать низ живота, пальцами едва ощутимо порхая по твердеющему члену Вальдо. Ему нравилось дразнить и нравилось доводить партнера так, чтобы тот терял рассудок и только брал-брал-брал. Вот и сейчас, когда Маркс нервно оттянул волосы Лютика, заставляя боль электрической волной проходиться по телу, Юлиан шумно застонал и обхватил член Маркса. — Детка, давай уже, — прохрипел горячо Маркс и убрал руку. Лютик послушно опустился ниже, провел языком по стволу, оставляя на нем побольше слюны. Он медленно, растягивая удовольствие, вылизывал головку, проникая кончиком языка в уретру, очерчивал языком каждую выступившую венку, массировал пальцами поджавшиеся яички. Наконец, когда Вальдо уже начал нетерпеливо ерзать на кровати и снова схватил Лютика за волосы, тот расслабил горло и насадился сразу на всю длину, утыкаясь носом в жесткие волосы в паху. На глазах выступили слезы, в горле ощущалась знакомая, приятная заполненность. Лютик старательно расслаблял глотку, двигал головой все быстрее, сглатывал, из-за чего Маркс снова начинал довольно шипеть и крепче сжимать пальцы. — Вот так, детка, умничка, — сумбурно шептал он, пока Лютик отсасывал ему. По его подбородку стекала слюна, лицо раскраснелось, губы начали неметь. Во рту оставался солоноватый привкус смазки. Вальдо согнул ноги в коленях, крепко ухватил Лютика за волосы и начал сам быстро, жадно толкаться в глотку Юлиана, задавая свой собственный ритм. Лютик послушно открывал шире рот и смотрел прямо в глаза Марксу, у которого чуть ли глаза не закатывались от удовольствия. Лютик и сам был возбужден до предела. Его рука уже давно ласкала свой собственный член, стараясь двигаться в ритм с Марксом. — Ох, детка, дааа… — шумно прохрипел Маркс, насадил горло Лютика на свой член до упора и, продолжая удерживать его, излился в глотку. Юлиан, все так же не отводя глаз, послушно проглотил все и кончил вслед сам от ощущения растекающейся по горлу горячей спермы. Его лицо было мокрым от слюны и слез, красным, губы онемели и распухли, а сытый и довольный взгляд выдавал с головой, что Лютику все очень и очень нравится. Он вылизал обмякший член Маркса и снова подтянулся наверх, тяжело дыша. — Если бы я задохнулся с твоим членом в глотке, то уверяю, это была бы лучшая смерть, — прохрипел он. — Прекрати, — рассмеялся Маркс, а после увлек Лютика в поцелуй, снова чувственный и жаркий. Уже когда Вальдо уснул, Лютик, глядя в потолок и слушая его размеренное дыхание, думал о том, что, пожалуй, ради Маркса можно потерпеть этого неприятного чародея. Он даже представить не мог, что с кем-то ему может быть так же хорошо, хотя бы на сотую часть. Правда, все эти мысли улетучились, когда на следующий день Кассай вновь предстал перед ним. — Рад видеть вас, — натянуто улыбнулся Юлиан и протянул руку для рукопожатия. Чародей пожал руку в ответ и вдруг замер. Затем схватил ладонь Лютика и резко дернул на себя, вперившись взглядом в кольцо, что надел Юлиан. — Очень красивое, — проговорил он, продолжая пялиться. Лютик резко выдернул руку из чужой ладони и нахмурился. — Откуда оно у вас? — вдруг спросил чародей, прищурившись. — От матери досталось, — произнес Юлиан и кинул недовольный взгляд на Маркса. Тот же просто наблюдал со стороны, словно ему вообще дела не было до этого. — Она была… — Наполовину эльфийкой. Да, украшение досталось от ее матери-эльфийки, — произнес Лютик. — Извините, мне стало нехорошо. Я пойду. И, резко развернувшись, Юлиан ушел из гостиной. Он был зол и на бесцеремонного чародея, и на Маркса, который даже слова не сказал этому уроду. Из-за чего вечером случился скандал. Дров в огонь добавило и то, что, как оказалось, Кассай возжелал купить это кольцо, и Вальдо всеми силами пытался уговорить Лютика продать его — чародей обещал баснословные деньги. — Я закажу тебе точно такое же! — Ты совсем ничего не понимаешь? — Лютик чуть ли не плакал, — это все, что осталось у меня от мамы! Единственная память о ней! Это передавалось из поколения в поколение, а ты хочешь заменить это кольцо копией? Да пошел ты! Эту ночь Юлиан провел в соседней спальне, не желая даже видеть Маркса. Правда, через пару дней они все же помирились. А еще через неделю кольцо пропало. ******* — И как оно оказалось снова у тебя? — осторожно спросил Геральт, когда Лютик замолчал. — Я узнал, что это Вальдо украл его и продал чародею. Точнее, догадался. Собрал вещи и ушел, вернулся домой и обнаружил, что отец очень болен. Он умер через пару дней после моего приезда, и оставил мне дом. Который я достаточно быстро превратил в дорогой публичный дом. Знаешь, в этой суете я даже как-то забыл про кольцо, пока не увидел Кассая в таверне в нашем городке. Представляешь, совершенно не стеснялся и таскал это кольцо на пальце. — И ты…? — Напоил и украл. Заменил на подделку, — усмехнулся Юлиан. — Тот заметил подмену не сразу, на мое счастье. А я успел его спрятать, так что его визит в мое жилище с погромом ни к чему не привел. В отместку он спалил мой дом. Самое смешное, что я даже не знаю, зачем оно ему так понадобилось. Колечко, конечно, красивое, но не настолько же… Геральт задумался, нахмурил брови. — Покажешь его мне? Я думаю, что дело в камне, — наконец произнес он. Лютик кивнул и ушел к своему тайнику. Скоро в руках ведьмака оказалось изящное колечко с шестью небольшими ярко-синими камнями и одним большим камнем. Медальон на шее ведьмака знакомо задрожал. — Это эльфийский нефрит, — наконец произнес он, — редкий камень. Мало того, что найти его можно не везде, так еще и секрет обработки остался у эльфов, а они делиться не привыкли. — А что такого в этом нефрите? — Сила. Эльфийская магия очень мощная, древняя. А в этом камне заключена энергия, которая помогает носителю этого кольца преумножить свою мощь. — Не припомню, чтобы моя мать колдовала, — нахмурился Юлиан. — Потому что она эльфийка всего лишь наполовину. Ты же тоже колдовать не умеешь. Для обычных людей такое кольцо — не более, чем красивая безделушка. Для людей с магическими способностями это безумно редкий и ценный артефакт. Поэтому Кассай так охотился за ним. Лютик поджал губы. — Зато благодаря этому кольцу я узнал, с каким ужасным человеком жил все эти годы, — грустно усмехнулся он, — ладно. Все позади. Чародей мертв, я больше не должен ничего Марксу, а ты… рядом со мной. Можно спокойно выдохнуть. Геральт молча улыбнулся и погладил Юлиана по спине. Они провели вместе весь день. Лютик наконец-то показал полностью Дом Геральту — провел по всем этажам, а в одной из комнат было настолько укромно и уютно, что ведьмак не выдержал, затащил туда Лютика и зацеловал его, так что тому пришлось отмахиваться даже. — Ты вернешься ночью? — уточнил Юлиан как будто даже безразлично. — Да, постараюсь. Если закончу совсем поздно, то заночую в таверне. — А чего так? — Не хочу тебя будить. Да и до таверны добраться ближе, — произнес ведьмак. Убедившись, что мечи и масла на месте, ведьмак поцеловал Юлиана и ушел на заказ. Ему очень повезло — это были всего лишь утопцы, но перепугали крестьян они так, что те заплатили щедро. Прослышав, что в эти края заглянул Ламберт, Геральт не раздумывая завернул в таверну. Хотелось разыскать старого приятеля и пропустить пару кружек эля. Благо, таверн в округе было не так много, так что разыскать второго ведьмака было не сложно. — Слухи про тебя разные ходят! — хохотнул Ламберт, когда трактирщик поставил перед ними большую пинту эля и две кружки. — Расскажи, что за слухи, — нахмурился Геральт, разливая напиток по кружкам. — Что под каблук тебя местная прошмандовка затащила, — ответил ведьмак, — или даже не прошмандовка, а как бы назвать-то… — Его зовут Юлиан, — хмуро ответил Геральт, — и поосторожней со словами будь. — Ох, как! И что теперь, сначала за Йен хвостом бегал, теперь вот за этим… — Юлианом. И ни за кем я хвостом не бегаю. Мы просто… — Да о вас вся округа судачит, — усмехнулся Ламберт. Они еще долго проговорили, и откровенность разговора росла с каждой выпитой кружкой. Геральт жаловался на то, что ему и правда все это напоминает чем-то отношения с Йен, и что он вообще-то не планировал ввязываться во что-то серьезное. Отношения с колдуньей были для ведьмака слишком сложными. Он даже не понимал, какие чувства испытывает к ней, знал только, что хочется быть с ней рядом. Поэтому, найдя джинна, он не раздумывая загадал желание — быть всегда рядом с Йеннифер. Глупый ведьмак совершенно не понимал, чего попросил. Их с Йен действительно тянуло друг к другу, только вот колдунья была совершенно несчастна из-за этого союза. Она не понимала, ее ли это чувства, или же это просто магия. Был несчастен и Геральт, раз от раза пытавшийся снискать внимание чародейки, которая от собственного бессилия перед судьбой вела себя не самым лучшим образом. Развенчание магической связи стало подарком для них обоих. Они разошлись в разные стороны залечивать свои раны, и, попрощавшись с чародейкой, Геральт пообещал себе, что больше никогда не позволит себе поддаться чувствам и привязаться к кому-то. Хотя, если уж быть честным, он иногда ощущал страшную тоску из-за собственного одиночества. Собеседника он, конечно, нашел не лучшего для такой интимной темы. Ламберт привык к одиночеству, а страх перед привязанностью называл свободой. Он уже успел познать боль потери, когда смерть забрала его единственного близкого друга. Так что теперь привязанность он считал лишь ненужными, даже опасными оковами В итоге ему, убежденному в собственной правоте, удалось и Геральту напомнить, что грядет за привязанностью. Лютик ночью Геральта так и не дождался. Он уснул, утешаемый мыслью, что утром снова сможет обнять ведьмака. Объятия с Геральтом стали ему необходимы, как воздух, и он даже смирился с этим.