Насилие богов

— Почему ты отдал его?! — громкий истошный детский крик разносился эхом по комнате. Мальчик явно был очень зол, но из-за своей собственной слабости просто ничего не смог сделать. Какие же люди жалкие, по сравнению с Богами. — Ты не понимаешь, она бы все равно забрала его… — чего это он оправдывается перед каким-то там ребенком? Ведь и вправду, без лишних глаз ему будет куда удобнее, а что там уже будет с тем сорванцом, вообще не его проблема. Но на душе стало как-то пусто, словно исчез тот самый уют и тепло. Все стало по-прежнему. Одинокие и холодные коридоры, наполненные безмозглыми машинами. Карл словно вернулся в тот день, когда навсегда потерял связь с домом Димитреску. Там тоже было тепло… — И поэтому отдал маленького ребенка той, для которой ты строишь это все? Ты обманул меня… — эти слова ударили в самые глубины сознания. С той же интонацией и с тем же взглядом ему это сказала она. Чувство вины давило изнутри. Но не подав и виду мужчина лишь открыл бутылку пива и упал на небольшой диванчик, перед старым пузатым телевизором. — Ты вовсе не хочешь уничтожить ее, ты лишь боишься и строишь вокруг стены, чтобы потом по-тихому сбежать. Трус и лжец!

***

      Собрание. Оно проходило достаточно редко, просто потому что все думали, что Миранда окончательно успокоилась и более не потревожит их. Но сумасшедшего даже могила не исправит, так что круги персонального психоза продолжаются, как чудесно что к этому все привыкли. Все такие встречи проходили примерно одинаково: Димитреску и Гейзенберг открыто ненавидели друг друга, Донна лишь поддакивала кому-либо, а Моро маячил перед глазами, еще больше капая на мозг. Наверняка он был самым ненавистным из всей четверку у Матери, но за счет деформации разума или же просто полоумности он никак не мог понять этого. Сальваторе нуждался в любви, как маленький ребенок и был готов на все ради этого, не мог отличить фальшивую улыбку от настоящей, бегая будто надоедливая собачонка. Но он никогда не вызывал жалость среди своих названных родственников, потому что они отбитые эгоисты, которым кроме себя никто более и не нужен. Может только Беневиенто, хотя и в это сложно поверить, кроме своих кукол она никем не дорожит и связи ей тоже никакие ненужны.       Что повергло всех в шок, так это то, что Богиня явилась не одна. Находясь в приподнятом настроении и располагая своим присутствием, женщина буквально вела за собой мальчика. Он выглядел волшебно, будто принц сошел со страниц книг. Чистая белая рубаха с пышными рукавами, поверх которой жилет черного цвета с позолоченными пуговицами. Шортики, доходящие до колен и чулки, обтягивающие ноги, а вместо ботинок туфельки на каблуке. Лицо будто фарфоровое, ухоженное и мертвое… Глаза совсем темные, не выражающие каких-либо эмоций. Темные агатовые локоны убраны назад, чтобы все могли лицезреть красоту этого богемного создания. На тонких пальчиках несколько колец с какими-то гербами, они суть мерцали на солнце, отливая благородным происхождением. В момент, когда Гейзенберг увидел его, то и не понял, что это Томас, ведь из обычного сельского мальчишки он стал человеком из высшего общества. Графиня же ехидно облизнулась, как аппетитно тот выглядел. Дьявол не смог бы свести с него взгляд… Никто даже не обратил внимание на ошейник на шее ребенка из прочной кожи, который шел прямо к холодным рукам Богини. Ее новая зверушка. — Как я рада приветствовать вас, мои дорогие. Как вы уже могли заметить — в наших рядах пополнение, прошу мой дорогой, представься. — как сладок был ее голос, он медом растекался по помещению, заставляя каждого слушать только ее. Рев монстров позади мерк даже перед ее шепотом, что уж говорить о звуках дыхания или сердцебиения. — М-меня зовут Т-томас… — мощный удар. На лице ребенка появился алый след от ладони Матери. Боль разнеслась по всему телу мгновенно и дабы не заплакать перед всеми, он с силой закрыл глаза. Считая про себя от одного до десяти, мальчик глубоко дышал. — Т-то есть, Адам. Мое имя — Адам.       Никто даже не дрогнул перед этим. Они знали, что несмотря на ласковые речи эта женщина была тираном каких еще поискать. Ей всегда нужно было, чтобы ее восхваляли, а ежели кто отказывался, так сразу платил своей жизнью. Потому что никто на белом свете не мог стоять на ее пути, даже всевышний, которым она себя провозгласила. Цепляясь за поводок, Миранда притянула к себе ребенка, чтобы его ноги чуть-чуть касались земли. Воздух резко исчез, а давящее ощущение в области горла причиняло дискомфорт. Хватаясь за руки своей госпожи, он взглядом молил отпустить его, а вместо этого женщина лишь провела пальцами по его бледной щеке, любуясь красотой глаз. Тело упало на колени, тут же начинал откашливаться, хватаясь за себя, чтобы просто успокоится. Если приглядеться, на его бледных ладонях из-под рубашки виднелись синие полосы. Но ему уже никто не поможет… — Адам, мой дорогой и любимый сын. Я уверена его послали мне небеса, вернули мне мою Еву. — так же спокойно перебирая его темные локоны, женщина улыбалась самой искренней улыбкой за последние несколько столетий. Это было странно, но почему-то всем, кто был сейчас здесь тоже резко стало хорошо. В голову приходили только светлые воспоминания, а сердце трепетало, будто от сильных чувств. Но все исчезло в момент, когда абсолютно идентичный удар вновь пришелся по лицу парнишки. Он так жалостливо смотрел в сторону Гейзенберга и умолял о помощи. За это и поплатился… — Я так надеюсь, что вы примете его в семью. И научите манерам, а то он еще совсем глуп, чтобы понять некоторые вещи. Да, мой милый Адам?

***

      Глухой удар. Коленки все окровавлены, от сильного падения на каменный пол. Подушечки пальцев опухли и жутко болели, а по всему телу проходил тремор. Он абсолютно не понимал, что сделал не так. Высокий силуэт женщины образовался пред ним, как вестник смерти. Его хрупкие конечности были все синие от ударов металлическим прутом. Богиня сходила с ума. Она хотела сделать из Томаса свою собаку, которая бы никуда от нее не сбежала, а лучшим методом было полное подчинение. Чего боятся люди? Правильно силы. Но это вовсе необычный ребенок, он словно может видеть тебя насквозь, чувствовать тебя и управлять. В моменты каких-либо позитивных чувств вокруг все получают мощный заряд. Сразу сознание, словно ныряет в бассейн с блаженством. Только вот, как поняла Миранда ее Адам пока не умеет это контролировать и вполне может в один день от сильных негативных эмоций убить всех к чертям.       Для Богини его чудесный дар, как бальзам на душу, ведь когда мальчик рядом, боль по утрате сразу гаснет. Она абсолютно не понимала, как он это делает и откуда вообще взялся, но разве это так важно? Осталось лишь активировать запасы той энергии, что запечатаны так глубоко внутри него. Не имея никаких знаний о уходе за детьми, Миранда приняла лишь одно решение — ублажать не сознание, а тело и мужские инстинкты. Поэтому сейчас, стоя над избитым до полусмерти парнишкой она думала, что же такого сделать? Обвивая шею Томаса, как питон, своими серыми глазами женщина изучала его. Эти мягкие губы, так соблазнительно тряслись от его слез, что Богиня, не думая впилась в них. Потрескавшиеся и сухие, терлись друг об друга. Язык проникал все глубже, играясь с неумелым и испуганным ребенком. Постепенно с физическим удовольствием, приходило моральное. В голове рисовались картины солнечных деньков, а кровь все быстрее циркулировала по венам, заставляя сердце биться сильнее. Помимо этого, Матерь испытала что-то давно очень желанное. Она никак не могла понять на кого же так был похож Адам, но он вызывал у нее только желание. Дикое и первозданное.