Массаж

      В такси они ехали молча, держась за руки, но смотря в разные окна. Мидорию клонило в сон, новость о том, что он больше не будет работать в этом ужасном месте, очень успокаивала. Нашёлся тот, кто смог вытянуть его из этого болота, смог в принципе вытянуть из него настоящие эмоции. Изуку не помнил, когда крайний раз улыбался настолько искренне, что аж скулы сводило. Он привык притворяться, привык, что никому не нужен по-настоящему. Но кажется, всё потихоньку начинало меняться.       Добравшись до квартиры, Изуку рассматривал каждый уголок, пока Шото зажигал заранее подготовленные свечи. Когда Мидория подошёл к одной из них, усмехнулся и взглянул на Шото, который зажигал последнюю свечу. — Помню, в нашу первую встречу я сказал, что они являются единственным источником света на моей работе. — Изуку запустил руку в волосы и слегка их сжал. — И в итоге вот, к чему это всё привело. — Я могу их убрать, — испуганно сказал Шото, думая, что теперь все мысли о работе будут причинять лишь боль. — Нет, не надо. — Мидория улыбнулся и подошёл к Тодороки. — В каждом месте они всё равно пахнут по-разному.       Изуку обнял парня за шею и прижался к его губам своими. Шото медленно обвил его талию руками и начал отвечать на поцелуй. Тодороки напирал, пока Изуку наконец не упёрся спиной в стену. Шото слегка приподнял его, Мидория сразу обхватил парня ногами и стал снимать с него одежду. — Ты же не убежишь сегодня никуда? — Тодороки ещё сильнее прижал Изуку к стене, словно тот мог сейчас после вопроса уйти. — От тебя точно нет. — Мидория припал к его губам и крепко обнял за шею. Шото сильно сжимал чужие ягодицы и проникал языком в рот Изуку. Это было очень влажно, очень возбуждающе, и самое главное, что Мидория в этот момент жалел лишь о том, что он слишком долго позволял абсолютно чужим и противным людям целовать его. Изуку хотел принадлежать Шото. Хотел забыть все дни, проведённые в компании богачей, а частенько и в их постелях. И он очень надеялся, что с сегодняшнего дня его будут касаться только эти прекрасные, мягкие и сильные руки, которые никогда в жизни не сделают больно.       Парни перебрались на кровать не сразу, Шото буквально наслаждался Мидорией, который в таком положении был чуть выше него. Его хищный затуманенный взгляд и влажные губы просто срывали крышу, и поэтому Тодороки не повалил Изуку на кровать, а сам уселся на неё и продолжал держать парня у себя на коленях.       Мидория активно двигал бёдрами, чувствуя под собой стояк. На его лице сияла улыбка, скорее больше похожая на ухмылку. Изуку всё никак не мог оторваться от чужих губ, хотя собственные уже начинали болеть. Тодороки, словно почувствовав это, перешёл поцелуями на шею и начал даже покусывать кожу, оставляя алые засосы и выбивая из Изуку тихие стоны.       Одежду тоже снимали постепенно. Не было никакой спешки, порывов страсти, были лишь жадные поцелуи, сильные объятия и тяжёлое дыхание. Шото любовался каждой веснушкой на теле Изуку и старался до каждой дотянуться губами.       Очень скоро Мидория перевернул Шото и притянул к себе настолько, что Тодороки чуть ли сразу не вошёл в него, но, судя по всему, Изуку и не был против. Член вошёл практически сразу, если учесть, что они занимались сексом буквально минут двадцать назад. Шото сел на кровати и потянул Мидорию на себя, резко входя на всю длину. Изуку выгнулся в пояснице и протяжно простонал, кончая себе на живот. Тодороки продолжал в него входить, резко и по самые яйца, слушая сладкие стоны и размазывая чужую сперму по животу. Мидория хватался за подушку, томно смотрел на Шото из-под прикрытых век и ощущал себя словно под какими-то наркотиками: настолько хорошо ему ещё никогда не было.       Когда Тодороки схватил Изуку за ляжки и положил его ноги себе на плечи, Мидория вообще опешил, поэтому сильно сжал Шото внутри, что тот аж прикусил губу. Толчки слегка замедлились, но очень скоро набрали прежний темп. Тодороки катастрофически не хватало воздуха, в животе скрутил тугой узел, который вот-вот готов был взорваться яркими вспышками. Сделав последнее сильное движение, Шото наконец излился внутрь Изуку и сразу завалился рядом с ним, начав восстанавливать дыхание. Мидория долго смотрел на него, сам пытался отдышаться, а потом его просто прорвало на смех, и Тодороки даже немного испугался такой реакции. — Прости. — Изуку смахнул слезинки и придвинулся ближе к Шото. — Я чувствую себя максимальным извращенцем, потому что когда ты такой весь запыхавшийся и потный, я хочу ещё один разок. — Ты ведь сейчас договоришься. Тут помимо мягких поверхностей есть и очень твёрдые. — Думаю, тогда твоя подруга прибьёт нас обоих. — Тодороки усмехнулся и провёл тыльной стороной руки по щеке Изуку. — Я сам с ней потом поговорю.       Неожиданно Мидории стало очень неловко под взглядом этих прекрасных разноцветных глаз, поэтому он приподнялся на кровати и, схватив первые попавшиеся спортивки, полез в свои джинсы за электронной сигаретой. — Я покурю немного и вернусь. — Изуку даже не взглянул на Шото и сразу вышел на балкон, делая первую затяжку. Он опустил голову и облокотился на перила, задумываясь о чём-то своём.       Мидория даже не заметил, как на балкон кто-то зашёл. Поэтому он слегка дёрнулся, когда на его плечи положили лёгкую кофту. — Всё в порядке? — Шото провёл ладонью по чужой руке, и Изуку накрыл его руку своей. — Да, спасибо. — Зеленоглазый положил голову на плечо Тодороки и прикрыл глаза.       Так они простояли недолго, неловкая тишина испарилась, когда Шото поцеловал Изуку в макушку. Мидория понял, что успел задремать в таком положении. — Ох, ты и правда нечто. — Тодороки с явным удивлением посмотрел на Изуку, который обнял его за талию и уткнулся носом в плечо.       Шото робко обнял его в ответ и громко вздохнул. — Шото, скажи, как долго ты встречался со своим бывшим?       Вопрос был явно неожиданным и очень странным. Тодороки не совсем понимал, с чего вдруг Изуку начал этот разговор, и, честно говоря, поддерживать его не было никакого желания. Вот только… Мидории хотелось довериться. Хотелось всё рассказать, поделиться своими проблемами. Но с другой стороны хотелось засунуть своё прошлое куда подальше и навсегда забыть. — Ну, мы с ним вместе были со старшей школы, — всё же начал Шото. — Я часто полагался на него, он мне помогал, благодаря нему я смог избавиться от большинства детских травм. — Но в итоге приобрёл ещё больше проблем? — Я не думал, что после окончания института он начнёт мне припоминать все свои добрые дела, за которые я якобы ему теперь должен всю оставшуюся жизнь. Я понятия не имел, как ему отплатить, мы часто ссорились, доходило до чистого насилия, и он всё больше топтал меня в грязь.       Изуку с округлёнными глазами посмотрел на Шото, у которого на лице в данный момент не было ни одной эмоции. На это было страшно смотреть. Мидория непроизвольно дотронулся до шрама на животе Шото, и тот даже отскочил в сторону. — Это тоже он сделал? — Так ты всё-таки заметил… — Тодороки закрыл шрам рукой и старался не смотреть на Изуку. — Это сложно не заметить, особенно после всего, что между нами было. — Ладонь скользнула по щеке, большой палец огладил шрам вокруг глаза. — А это… — Нет, этот шрам у меня ещё с детства. Больно об этом вспоминать… — Шото накрыл чужую руку своей и прикрыл глаза. — А я вот совсем не помню своего детства. — Он убрал свою руку и вновь облокотился на перила. Шото открыл глаза, но продолжал стоять в том же положении. — Насчёт родителей ничего не помню, уж бросили они меня или погибли, это до сих пор остаётся тайной, потому что у меня больше нет родственников. В школе я был изгоем и постоянным предметом для насмешек. А в старшей школе надо мной вообще жёстко постебались, после чего моя жизнь разделилась на «до» и «после».       Шото подошёл чуть ближе, замечая, как Мидорию слегка трясло. Тодороки вновь накрыл его руку, и на этот раз Изуку переплёл их пальцы, сильно сжимая чужую руку. Мидория глубоко вздохнул, после чего продолжил рассказ. — Ближе к концу учёбы многие говорили, что у меня красивая внешность, что мне можно стать моделью. Показывали в интернете разные показы, фотосеты, и говорили, что я ну просто создан для этого. — Изуку грустно усмехнулся и на пару секунд поджал губы. — Я тогда был настолько глуп, что поверил во всё это, думал, что мне правда стоило этим заняться. А потом… меня так унизили, что я изменился буквально за день, словно по щелчку пальцев. — И что они сделали? — Хоть Шото и видел, что Изуку с каждой минутой становилось всё сложнее рассказывать, но обратного пути уже не было. — Меня отвезли якобы на фотосессию, хотели сделать «сюрприз». — Изуку показал кавычки пальцами в воздухе, а его голос значительно пропитался ядом. — Я ехал с закрытыми глазами, поэтому ничего не понимал и наивно полагал, что меня ждало что-то очень интересное. Ну в итоге оказалось, что меня отвезли в бордель, где представили, как классного проститута, предоставили номер, и там весь вечер меня имели эти самые долбоёбы. И вот тогда уже пошли настоящие разговоры о том, что у меня смазливое личико, на которое хочется кончать, что у меня толком нет мышц, у меня мягкая кожа, на которой прекрасно бы смотрелись засосы… И тогда я понял, что как был изгоем, так им и остался, и что для меня кроме как продавать своё тело, нет ничего лучше. В институте у меня было полное саморазвитие, я ходил на разные курсы, даже немного в театральном учился, чтобы показывать людям то, что они хотят. И… Я просто потерял себя настоящего. Я не помню, когда крайний раз искренне улыбался, искренне за кого-то радовался, я просто стал… бездушной куклой.       Изуку даже не замечал, что у него вовсю текли слёзы. Не замечал, как его руки дрожали, а голос уже начал садиться. Он опомнился, только когда Шото крепко прижал его к себе и стал поглаживать по волосам. Мидория вцепился в его плечи и старался успокоиться, но слёзы никак не останавливались, а в груди становилось настолько больно, что Изуку мог потерять сознание с минуты на минуту. — Ты такой, какой ты есть. — Изуку сфокусировался на голосе Шото, и вся паника даже немного отступила. — Со своим невыносимым характером, со своей красивой внешностью, со всеми недостатками и прочим. — Тодороки приподнял лицо Изуку и смахнул влагу на лице. — И я полюбил тебя таким. Мне спокойно рядом с тобой, хоть и старые заморочки частенько вылезали наружу, и мне было противно от самого себя. Но мне кажется, что ты тоже вряд ли сделаешь больно… — Никогда, Шото! — Мидория перехватил его руки и, шмыгнув носом, поцеловал его в губы. — Клянусь, я… я буду меняться, если тебя что-то не устраивает, я… — Не надо меняться. — Тодороки опустил их руки и прислонился ко лбу Изуку. — Просто знай, что если тебе будет плохо, мои двери всегда открыты для тебя. Ты можешь положиться на меня.       Изуку улыбался от всего сердца. Кто-то наконец полюбил его, несмотря на все недостатки и все его выкидоны. Не смотря на то, что он каждый раз натягивал на себя маску перед другими, Шото каждый раз её пробивал и заставлял настоящие, давно забытые эмоции вырываться наружу. — Я тоже очень сильно тебя люблю. — Мидория обнял Шото за шею, и так они простояли довольно долго, пока Тодороки не охнул. — Смотри, уже рассвет.       Хоть Шото и смотрел в этот момент на прекрасное небо, которое озарялось тёплыми красками восходящего солнца, Изуку смотрел прямо на него и не мог отвести глаз. Спокойное, умиротворённое лицо Тодороки дарило такое спокойствие, которое грело где-то внутри, под рёбрами. Кажется, Изуку впервые нашёл свой дом. — Я ещё никогда не встречал с кем-то рассвет. — Мидория всё же повернул голову, и его волосы слегка колыхал утренний ветер. Шото натянул посильнее кофту и поцеловал парня в висок. — Можем ещё немного здесь постоять, а потом лечь спать. — Да, было бы замечательно.       Изуку поцеловал Шото в губы и крепко обнял за талию. Так они простояли ещё некоторое время, после чего завалились на кровать и практически сразу уснули. Пусть Мидорию до последнего и волновало, что будет, если вдруг Асуи вернётся довольно рано, но он был уверен, что Шото обязательно что-то придумает. На данный момент его объятия и лёгкие поцелуи были самым лучшим подарком за этот день.